Нет, ни о каких матримониальных проблемах, свадебных обычаях и прочем тому подобном речь не пойдет. А слово «жених» мы использовали только потому, что представитель сугубо еврейской профессии, о котором хотим рассказать, всегда числился в сознании местечковых невест среди весьма и весьма желанных. Да что там местечковых! В самом Бобруйске, Жмеринке и даже (вы не поверите!) в Житомире о таком женихе можно было только мечтать. А лет 50–60 назад — и в Москве…

Но о ком идет разговор, мы вам сразу не скажем, а начнем с загадки, сочиненной в свое время поэтом Губерманом. Вот скажите-ка, что это такое: «Без окон, без дверей, а вовнутрь влез еврей?»

Конечно, зная пролазливый характер этой нации, можно предположить самое мрачное — многие, кстати, на этом и ловились. В действительности же поэт имел в виду… обыкновенного часовщика. Да-да, именно часовщика! Ибо ни окон, ни дверей не имеют часы, а тот, кто влезает в их внутренности, чтобы починить, всегда — еврей.

Боюсь, что для нынешних читателей это загадка сложна вдвойне. Вот скажите, положа руку на сердце, кто последние лет тридцать, а то и сорок, видел настоящего часовщика? Теперь вокруг действуют пункты приема испортившихся часов — какие-то совершенно безликие, где сидит девица, ни уха ни рыла в часах не смыслящая, берет у вас часы и отправляет их на завод. А там тоже неизвестно кто их ремонтирует. После чего они уже не ходят никогда.

То ли дело раньше!.. Стояли в людных местах будочки, мастер сам копался в шестеренках-пружинках, вглядывался через свой монокль и говорил вам, когда прийти. И таки иногда часы после этого продолжали ходить! Большинство этих часовщиков были евреями. Так уж получилось.

Вообще-то это ремесло не относилось к разряду сугубо еврейских с глубокой древности. Более того, к западу от Польши евреи-часовщики были (если были) большо-о-ой редкостью. А в восточной части Европы — наоборот. Правда, только с середины XIX века. До этого же большинство мастеров часового ремонта составляли немцы. Даже часы кремлевской Фроловской (Спасской) башни при Иване Грозном ремонтировал приглашенный немец.

Немцы селились на востоке Европы как пекари, колбасники, аптекари, поскольку в Германии такого рода мастеров наблюдался переизбыток и, как следствие, там царила жестокая конкуренция. Восток же и особенно Россия предоставляли возможность спокойной жизни и хорошего заработка. Каждый мастер приезжал с мечтой поднакопить деньжат и убыть на историческую родину — в смысле «нах Фатерлянд», что редко кому удавалось: мастер строил в России дом, передавал мастерство и гешефт сыну, тот — своему… и так далее.

Но когда благосостояние укреплялось и участь честного ремесленника переставала тешить семейную гордость, когда сыновья, окончив гимназии, поступали в университеты, на службу, приходилось задумываться о том, на кого оставить отлаженное поколениями мастерство и предприятие, даже если это была и крошечная мастерская. Очевидно, на учеников.

Вот тут-то мы и подходим к занимательному повороту событий. В ученики немцы (мы имеем в виду русских немцев) предпочитали брать еврейских парней. Что вовсе не означает, что они были… э-э-э… филосемитами. Дочку свою, к примеру, они за подмастерье-еврея ни за что бы не выдали. Но зато ценили в нем прилежность, способность учиться и не боялись, что он пропьет инструменты, а заодно и часы заказчиков. Так часто бывает в мире: сначала некая этническая группа занимает какую-то нишу и укрепляется в ней, а потом старается перейти к более престижным и привилегированным занятиям. А нишу занимает другая, которой только еще предстоит завоевать место под солнцем, и оная ниша представляется для нее вполне почетной и означает шажок вверх. Патриотическая печать уже в те времена отметила эту пагубную тенденцию и даже описывала ее в достаточно трагических тонах: «…Немцы предпочитают брать себе в ученики жидов и бесстыдно объясняют это тем, что жиды — способнее, прилежнее и не пьют…» Ну, далее, как водится, следовали призывы дать по рукам и так далее…

Мы за немецкие слова не отвечаем и смысла их не разделяем, а приводим только потому, что это все поспособствовало стремительному распространению среди евреев профессии часовщика. Может быть, часовщик был не в каждом маленьком штетле — там некому было ремонтировать и нечего; но в городах чуток покрупнее несколько часовых дел мастеров, «зейгермахер», мастерские свои держали обязательно — ремонтировали часы в домах окрестных помещиков, купцов. Да и крестьянин, становясь зажиточнее, часы покупал непременно.

Естественно, появились и соответствующие фамилии: Зегарник, Зейгермахер, произошедшие от польского «zegar», что и означает «часы». И был этот зейгермахер завидным женихом: всегда с работой, при деньгах и прилично одетый…