Описанные выше давние загадки Кумрана и споры вокруг них в последнее время были дополнены новыми, и одна из самых интересных таких новинок оказалась связанной с изложенной выше гипотезой Нормана Голба, согласно которой, если помните, свитки Мертвого моря вообще не имеют отношения к Кумрану, а являются документами, которые первоначально принадлежали либо библиотеке иерусалимского Храма, либо самым разным группам и отдельным людям, бежавшим от римлян в конце Иудейской войны.

Эта гипотеза, как я уже рассказывал, в свое время вызвала яростные возражения оппонентов, и несколько последующих лет в научной печати вокруг нее шла ожесточенная полемика, причем в ходе этой полемики Голб почти в одиночку защищался от множества влиятельных критиков, которые не брезговали порой даже намекать на его «научную несостоятельность» и «душевную неуравновешенность». И вот спустя несколько лет эта чисто научная дискуссия внезапно получила загадочное, поистине детективное продолжение. У почтенного 80-летнего профессора Голба объявились энергичные — но анонимные — союзники. В Интернете стали множиться письма, статьи и другие материалы, подписанные никому не известными и различными именами, но одинаковые по характеру — в том смысле, что в них резко критиковались научные оппоненты Нормана Голба и превозносились его идеи.

И это еще не все. Вслед за письмами и статьями в защиту Голба начали появляться блоги, посвященные полемике между Голбом и его противниками, причем эта полемика комментировалась в негативном по отношению к противникам Голба ключе. Вершиной загадочного шквала публикаций стало появление блога под именем известного историка-кумрановеда, профессора Нью-Йоркского университета Лоренса Шиффмана. Шиффман многие годы был резким противником Голба, но теперь вдруг признался в плагиате — заимствовании научных данных у того же Голба. Это признание подхватила масса «проголбовских» анонимных блогов и авторов комментариев, а дотошные люди стали замечать, что среди них выделяется один автор — некий «Джадда», на долю которого в конце 2008 года приходилось чуть не 80 процентов таких публикаций.

Вся эта история тянулась с конца 2007 по начало 2009 года. Задетые ею профессора были раздражены, но подозревать престарелого Голба в том, что он все это пишет сам, они, разумеется, не могли (хотя многое в этих статьях и письмах свидетельствовало о глубоком знакомстве авторов с идеями и работами чикагского профессора). И тогда один из этих «обиженных», профессор Каргилл, начал самостоятельное расследование. Он стал собирать и анализировать анонимные «проголбовские» материалы в попытке найти их общие приметы. Появление плодовитого «Джадды» сильно помогло ему, потому что в текстах этого автора наличествовали яркие индивидуальные признаки, и вскоре профессор-детектив опубликовал статью «Кто такой Джадда?». Как писал Каргилл, этот автор, скорее всего, живет (или работает) в Нью-Йорке, причем неподалеку от определенной библиотеки — на это указывал тот факт, что многие источники «Джадды» содержались как раз в этом книгохранилище.

«Вычисленных» Каргиллом данных оказалось достаточно. Спустя несколько дней полиция вышла на след и арестовала подозреваемого. А затем последовало сенсационное сообщение: арестованным оказался преуспевающий нью-йоркский адвокат, действительно проживавший вблизи указанной библиотеки, и этого адвоката звали… Рафаэль Голб. Да, это был родной сын профессора Голба. Найденные при его аресте материалы неопровержимо свидетельствовали, что он был единоличным создателем блогов и автором статей этой беспримерной двухлетней кампании. Сам Норман Голб об этой затее сына не знал, и сообщение об аресте Рафаэля его потрясло. Поначалу он даже назвал это «провокацией» своих научных врагов, однако позже, под давлением фактов, вынужден был признать вину сына. В 2010 году Рафаэль Голб был приговорен к шести месяцам заключения и пяти годам условно, а в 2011 году его имя было вычеркнуто из списка нью-йоркской коллегии адвокатов.

Так закончилась эта детективная история. Но все еще ждет своего конца научный спор, который ее породил, — кому же все-таки принадлежали Кумранские рукописи? На фоне всеобщего единодушия гипотеза Голба, утверждавшего, что кумранские списки составляли своего рода «Иерусалимскую библиотеку», просто не могла не показаться «еретической». Именно поэтому она была так враждебно встречена кумрановедческим «истеблишментом». Но история Рафаэля Голба заново привлекла внимание к этой «ереси», и тогда у нее неожиданно нашлись новые, уже не анонимные, а открытые защитники, притом — из числа уважаемых специалистов. Наиболее решительной из них оказалась Рахель Элиор, профессор Еврейского университета в Иерусалиме. Элиор пошла даже дальше Голба в отрицании связи ессеев с Кумранскими свитками. В интервью, опубликованном в израильской газете «Гаарец» в связи с арестом Голба-младшего, она заявила, что, по ее мнению, ессеи действительно не были авторами Кумранских рукописей, причем по той простой причине, что «ессеев вообще никогда не существовало». Именно так заявила Элиор потрясенному корреспонденту. Ессеи, сказала она, это выдумка Флавия, который расцветил своими домыслами туманные упоминания двух предшествовавших ему авторов: философа Филона Александрийского и историка Плиния Старшего. По мнению Элиор, Филон, говоря о «ессеях» и их взглядах, имел в виду некое утопическое религиозное братство. Но слова «ессеи», или «эссены», продолжила Элиор, не существует в иврите. И никаких рассказов о такой секте нет в тогдашней литературе на иврите или арамейском языке. Это заставляет сильно усомниться в точности рассказа Флавия. Правда, он писал, будто был знаком со всеми тремя (по его утверждению) течениями тогдашнего иудаизма: саддукеями, фарисеями и ессеями, — поскольку якобы в возрасте от 16 до 19 лет побывал и в саддукеях, и в фарисеях, и в ессеях. Но далее Флавий говорит, что один только испытательный срок у ессеев занимает три года; как же он всего за три года успел «побывать» и в ессеях, и в саддукеях, и в фарисеях? И по этой причине, закончила свое интервью Элиор, мы имеем все основания сомневаться в правдоподобности этого «личного свидетельства» Флавия.

Как отнестись к этому спору современного историка с древним? Как всегда, следует прежде всего выслушать доводы обеих сторон. Что конкретно говорят нам авторы, писавшие об ессеях? Филон, этот видный последователь греческой философской школы стоиков, умерший в 50 году н. э., говорит, что ессеи в количестве более 4 тысяч человек живут по всей Стране Израиля, ведут простой, скромный образ жизни, не знают денег и не имеют имущества, посвящают все свое время изучению религиозных книг и строжайшему следованию их предписаниям, отвергают всякое насилие и использование оружия, соблюдают субботу, богобоязненны, честны, набожны, праведны, равны, свободны, не женятся, а живут общиной, в которой имущество, деньги, еда и одежда являются общей собственностью. Каждую субботу они собираются в синагогах, молятся и толкуют Тору философским или аллегорическим образом. Филон не называет ни одного имени, или места, или исторического свидетельства, которые подтверждали бы его рассказ.

Римский историк Плиний Старший (ум. в 79 году н. э.) посвящает ессеям несколько строк. Он повторяет за Филоном, что они не женятся, не имеют денег и насчитываются тысячами «уже на протяжении поколений». Но в отличие от Филона он говорит, что ессеи живут возле Эйн-Геди. Наконец, Флавий, повторив все это, уже называет ессеев одной из трех «главных» групп в тогдашнем иудаизме и добавляет, что особенностью религиозной практики ессеев являются ежедневное утреннее ритуальное омовение и совместная молитва. Он упоминает также о строгом уставе их общины, длительном (три года) испытательном сроке, о наличии у ессеев тайных «священных книг», рассказывающих «об ангелах», и о том, что они живут до ста лет. (Многие современные историки, например Марголис во «Всеобщей истории евреев», добавляют к описанию Флавия множество новых сочных деталей, вроде того, что ессеи якобы ходили в белых одеяниях, дети у них воспитывались сообща, общение с женщинами категорически запрещалось и так далее. Откуда у них эти сведения, непонятно. Все эти подробности даются без всякой ссылки на источники, даже на Флавия, но потом кочуют в популярной литературе.)

Что возражает на это Элиор? Она отмечает как главную странность, что существование такой сплоченной группы с ее необычными идеалами свободы, равенства, общинной жизни, суровой набожности и аскетизма не отмечено ни одним автором тех столетий, которые предшествовали Иудейской войне, когда эта группа наверняка уже должна была складываться (говорил же Плиний о «многих поколениях»). Не отмечено оно и ни одним автором I века н. э., когда ессейская община, по словам Филона и Плиния, уже насчитывала тысячи человек. С другой стороны, в описаниях всех трех перечисленных авторов есть ряд неправдоподобных деталей — например, «монастырский» образ жизни, известный тогда в Египте, но совершенно не свойственный Палестине, фантастическое для тех времен долголетие, нарушение заповеди «плодиться и размножаться», отказ от владения рабами и от применения оружия, невозможность размещения такого количества людей в небольшом оазисе Эйн-Геди и так далее. Все эти большие и мелкие сомнения и противоречия исчезают, если принять, что Филон в своем пространном очерке действительно описал не реальных «ессеев», а некую утопическую религиозную общину, какой она могла бы выглядеть, если бы воплотила в жизнь идеалы стоиков. А Плиний и Иосиф Флавий, зачарованные этим идеалом «святой общины», добавили к ее описанию детали, которые соответствовали их собственным стремлениям и представлениям.

Означает ли этот вывод, будто Элиор принимает гипотезу Голба, что Кумранские рукописи — это библиотека беглецов из Иерусалима? Нет, и по той же причине, по какой гипотезу Голба долгие годы не принимал кумрановедческий истеблишмент: она говорит, что эта гипотеза игнорирует важнейший факт — загадочное, необъяснимое отличие содержания значительной части свитков Мертвого моря от литературы саддукеев и фарисеев. Игнорирует она и второй, не менее важный факт — при всем своем внешнем различии эти странные свитки обнаруживают явное внутреннее единство, которое неопровержимо указывает, что все они, скорее всего, являются творениями одной или нескольких идейно близких религиозных групп. Как-то не укладываются эти два факта в голбовскую схему пестрой, многообразной «Иерусалимской библиотеки». Заметим, однако, что они не укладываются на первый взгляд и в гипотезу самой Элиор. Если не было ессеев, а была литература, отличная и от литературы саддукеев, и от литературы фарисеев, то кто же был ее автором? Но Элиор как раз и вела нас к этому вопросу, потому что у нее давно уже есть на него ответ — своя оригинальная гипотеза, совершенно по-новому объясняющая, кто написал загадочные свитки Мертвого моря.