Устроитель. Эдуард I

Сын Генриха III Эдуард имел три прозвища. Самым популярным и невыразительным из них было «Лонгшенкс» (Длинное Стремя) — король отличался высоким ростом. В его гробнице, вскрытой в 1774 году, нашли скелет высотой 182 сантиметра. Еще его называли «Цвет рыцарства», поскольку до самой старости никто не мог одолеть его ни на поле боя, ни на турнире. Сила ног его была такова, что он ни разу в жизни не вылетал из седла. Ему не было равных во владении мечом и копьем, в стрельбе из лука и в прочих воинских искусствах. Вся жизнь его прошла в захватнических войнах, о чем говорит третье прозвище Эдуарда — «Молот шотландцев». Завоевание Шотландии было самым славным и самым недолговечным предприятием короля.

С детства Эдуард отличался необычайной удачливостью. В девять лет он как-то беседовал с придворными во дворце и вдруг встал и вышел. Через минуту на то место, где он сидел, упал сверху тяжелый камень. В Париже молния ударила совсем рядом с королем, убив одного из слуг. При осаде Стирлинга шотландцы выстрелили в него из арбалета — тяжелая стрела угодила в седельную луку, не причинив Эдуарду никакого вреда. До самой смерти он ничем серьезно не болел и, участвуя в бесчисленных сражениях, ни разу не получил тяжелой раны. Ему, как и его предкам, были присущи приступы «анжуйского гнева», но он быстро отходил и прощал обидчиков. Не раз он щедрой рукой платил за лечение избитых в гневе придворных. Позже не раз отвешивал пощечины сыну, принцу Уэльскому Эдуарду, которого не без оснований считал неспособным к правлению. Как-то в ярости он швырнул в камин свою корону, и ее пришлось ремонтировать. В милостях Эдуард был так же неудержим, как в гневе. Он первым из английских королей начал наложением рук лечить подданных от золотухи и за тридцать лет излечил, по сомнительным подсчетам хронистов, до 20 тысяч человек.

Король был неприхотлив и в пище, и в одежде. Вместо пышных нарядов он всю жизнь носил простую куртку, отороченную мехом. Когда его спросили, почему он так скромно одевается, Эдуард ответил: «Ни разу не слышал, чтобы одежда сделала кого-нибудь лучше». Он был неплохо образован и отличался красноречием, несмотря на заикание. Уважал ученых, особенно юристов, а вот к представителям свободных искусств относился пренебрежительно. Из литературы любил только баллады о рыцарских подвигах. Не жаловал и церковников, хотя был истово религиозен. Его вера была верой воина, сознающего свою правоту и считающего своих врагов врагами Божьими. Вряд ли он раскаивался в своих многочисленных жестокостях, да и обман в интересах дела не считал большим грехом. Современник говорил о нем: «Когда он в затруднении, то пообещает все, что угодно, но после победы сразу забывает обещания». Власть была для Эдуарда превыше всего. Поразительная целеустремленность и сила воли позволили ему достичь более прочных и значительных результатов, чем Генриху II, с которым его часто сравнивали. Он впервые создал в Англии национальное государство, более прочное, чем лоскутная империя Генриха. Новые законы, завоевание Уэльса и Шотландии, перестройка армии — все это служило звеньями единого плана, в осуществлении которого Эдуард I преуспел больше всех других Плантагенетов.

Он родился 17 июня 1239 года в Вестминстере. Его появление на свет было радостным событием, поскольку королева Элеонора три года не могла произвести на свет наследника. В Лондоне и других городах были устроены праздники, и народу раздали столько подарков, что современники говорили: «Бог подарил нам этого младенца, но наш господин король выкупил его у нас». Через четыре дня после рождения младенец был крещен папским легатом Одо и получил имя в честь Эдуарда Исповедника — любимого персонажа своего рыцарственного и богомольного отца. Это подчеркнуло новые веяния: короли Англии все больше гордились английским прошлым и английской кровью. Окончательно исчезло отчуждение между англосаксами и потомками Завоевателя, и они постепенно слились в единый народ. Вскоре это вылилось во вспышки шовинизма, направленного против шотландцев, французов и всех врагов «доброй старой Англии».

Одним из восприемников Эдуарда стал его будущий враг Симон де Монфор, граф Лестерский, чья жена была теткой новорожденного. Принц воспитывался в Виндзоре под опекой Хью Джильярда, старого воина, который с четырех лет научил его владеть мечом. Наукам его учил капеллан Роберт Барнелл — став королем, Эдуард не раз пытался сделать его главой английской церкви. В пять лет мать, Элеонора Прованская, впервые вывезла сына в Европу, на открытие построенной ей по обету церкви в Болье. После морского путешествия Эдуард занемог и три недели пролежал больной; мать была вынуждена на это время поселиться в соседнем цистерцианском монастыре вместе со своими менестрелями и сокольничими. В Провансе дамы очень любили соколиную охоту, но в Англии это казалось диким. Элеонору вообще не любили в ее королевстве, считая легкомысленной и заносчивой чужестранкой; кстати, говорить по-английски она так и не выучилась. Принц не питал особой любви к матери, да и от отца был достаточно далек. Он рано осознал, что Генрих — слабый король, а сам он хотел быть сильным.

В 1247 году король попытался устроить брак Эдуарда с одной из дочерей брабантского герцога Генриха, но тот тянул время, справедливо указывая на болезненность принца. И в самом деле — в сентябре Эдуард опять слег, и король даже велел всем монахам Лондона и окрестностей молиться о его выздоровлении. После этого пять лет о принце ничего не было слышно. По-видимому, он продолжал постигать науки в Виндзоре и достиг кое-каких успехов. Во всяком случае, в 1252 году, когда Генрих назначил его графом Гаскони, перед новыми подданными предстал совсем не тот Эдуард, что прежде вечно болел и прятался за мамину юбку. Теперь это был настоящий Плантагенет — сильный, уверенный в себе, хорошо владеющий как мечом, там и словом. Воспитатели внушили принцу любовь к настоящим мужским занятиям и неприязнь к трубадурам и разряженным щеголям, которых было так много в свите матери. Эдуард питал почтение к наукам, но изящные искусства всегда были чужды ему — поэтому он после так гневался, обнаружив тягу к ним в своем сыне.

Ему самому было всего тринадцать лет, когда отец назначил его управлять чужой беспокойной страной. Правда, сначала Генрих решил посетить Гасконь сам и добиться клятвы верности сыну от переменчивых местных баронов. Когда его корабль отплывал из Портсмута в августе 1253 года, Эдуард стоял на берегу и горько плакал. Опекать его остались мать и дядя Ричард, граф Корнуолла. Чтобы обезопасить владения Эдуарда от нападений короля Кастилии Альфонса X, Генрих решил женить сына на сестре Альфонса Элеоноре. Он обещал молодым не только Гасконь, но и Ирландию с Уэльсом, однако недоверчивый испанец пожелал лично увидеть будущего свояка. В мае 1254 года Эдуард покинул Англию, посетил Гасконь, где ему устроили торжественную встречу, и прибыл в Бургос. В конце октября он женился на Элеоноре в монастыре Лас-Уэльгас и был торжественно посвящен королем Альфонсом в рыцари. Отец со своей стороны дал ему Гасконь, Ирландию, Уэльс, Бристоль, Стэмфорд и графство Честер и поклялся, что, если доход от всех этих владений не превысит 15 тысяч фунтов, он будет доплачивать сыну остальное.

Однако скоро безмятежные отношения Эдуарда с его отцом ушли в прошлое. В ноябре 1255 года принц вернулся в Англию, где уже находилась его молодая жена, сразу полюбившаяся лондонцам. Череда торжественных приемов и балов прервалась известием, что в Бордо королевские чиновники незаконно конфисковали у гасконских купцов обоз с вином. Эдуард тут же заявил, что не допустит в отношении своих подданных несправедливости, «от кого бы они ни исходили». Король был очень расстроен и даже воскликнул, что вернулись времена Генриха II, когда сын шел против отца. Принц был настроен так решительно, что Генриху пришлось уступить и возместить ущерб обиженным торговцам. К счастью, вскоре боевой дух Эдуарда устремился в иное русло — в июне 1256 года он бился на турнире в Блайте, причем в легких латах, что считалось очень опасным. Однако ничье копье так и не смогло пробить латы принца, поскольку он сам вышибал всех противников из седла своим тяжелым копьем, подаренным Альфонсом Кастильским. В августе того же года он вместе с отцом участвовал в турнире в Лондоне, устроенном в честь короля Шотландии Александра III и его молодой супруги Маргариты — дочери Генриха.

Развлекаясь на турнирах и пирах, принц не особенно заботился об управлении своими многочисленными поместьями. Он слишком доверял слугам и управляющим, которые допускали многочисленные злоупотребления. Еще худшие дела творили привезенные им из-за моря гасконские и испанские дворяне, привыкшие на родине к разбойному образу жизни. Под их влиянием и сам принц вел себя с англичанами как французский сеньор с крепостными, забыв о давних традициях свободы и достоинства, существующих в Англии. Во главе шайки «золотой молодежи», в которую входили его кузен Алмейн и четыре сына Монфора, Эдуард наводил ужас на окрестности. Как-то они даже ограбили аббатство Уоллинг-форд, а монахов избили. Хронист Матвей Парижский сообщает, что однажды Эдуард велел отрезать уши прохожему, который недостаточно быстро снял перед ним шапку. Такие случаи быстро убавили любовь англичан к принцу и заставили их задуматься о том, каким он будет королем. Он настроил против себя и могущественных баронов, открыто говоря, что на месте отца не стал бы уступать их давлению.

В это время внимание Эдуарда отвлек Уэльс. В числе других даров отца он получил в этой области так называемые «четыре сотни» — земли между реками Конвей и Ди, завоеванные англичанами. Подданные короля в этом районе постоянно подвергались набегам валлийцев, покончить с которыми не было никакой возможности. Южный и Западный Уэльс уже давно находились в руках англичан, но северная часть страны оставалась в руках князей или королей Гвинедда, которые только эпизодически признавали власть Англии. Северный Уэльс с его дикими горами и вольными, непокорными жителями оставался постоянным источником беспокойства для Генриха III и его сына, как и баронства Марча, чьи сеньоры, пользуясь пограничным положением, фактически не подчинялись короне. Эдуард разумно предположил, что для подчинения Уэльса необходимо прежде всего уничтожить древнюю клановую систему. Для этого он приказал своему лейтенанту Джеффри Лэнгли разделить подвластную ему территорию на графства и ввести там английскую систему управления и налоги. В ответ в ноябре 1256 года король Гвинедда Ллевелин ап Гриффид вторгся во владения Эдуарда и жестоко разорил их при полной поддержке местных валлийцев. Принц двинул против него конный отряд, но зима была теплой, и рыцари завязли в грязи. Легкие отряды Ллевелина наносили англичанам тяжелый урон, наемники требовали денег, а Эдуард не мог им заплатить — доходы от имений были растрачены на развлечения или разворованы.

В следующем году набег повторился. Эдуард попросил денег у отца, но получил ответ: «Я дал тебе земли — чего же еще?» Принц был вынужден продать часть своих владений Гийому де Балансу, одному из своих чужеземных приближенных, что еще больше ухудшило его репутацию. Гийом пытался внедрить в новых владениях французские порядки, без разбора вешая и бросая в темницу как вилланов, так и свободных крестьян. Еще одно владение, остров Олерон, Эдуард пытался продать Ги де Лузиньяну, но этот граф так враждебно относился к Англии, что король запретил сделку. В это время мятежные валлийцы объединились с шотландскими баронами и совместно опустошили пограничные графства, что еще более ухудшило положение страны, страдавшей от плохого управления и баронских смут. В апреле 1258 года в Вестминстере собрался парламент, который вынудил Генриха подчиниться власти совета 24 баронов. Эдуард и его дядя Ричард отказались подписать Оксфордские провизии и были осаждены в Винчестерском замке. Голод заставил их сдаться; скрежещущий зубами от бешенства принц должен был передать свои владения под опеку назначенных советом баронов. Как кажется, король лично приезжал в Винчестер, чтобы убедить сына сдаться. В ответ тот публично обвинил его в трусости, и примирились они только осенью, во время совместного паломничества в монастырь Святой Свитгуны.

В следующем году в баронской партии произошел раскол. Граф Лестерский Симон де Монфор выступал за продолжение реформ в интересах широких слоев свободного населения, в то время как другой глава совета, граф Глостер, защищал только интересы феодалов. Обе партии старались заручиться поддержкой власти. 13 октября, во время сессии парламента в Вестминстере, Эдуард получил петицию от «холостяцкого сообщества» — мелких рыцарей, у многих из которых даже не было своей земли. Рыцари указывали, что бароны не выполнили обещаний и «использовали свой успех лишь для собственного обогащения и унижения короля». В ответ Эдуард заявил, что готов отдать жизнь за права сословий, и пригрозил, что, если бароны не будут выполнять свои клятвы, он тоже откажется от своих, данных при подписании Оксфордских провизий. В результате парламент принял новые Вестминстерские провизии, ослабившие зависимость короля от феодалов. В частности, было отменено решение о замене королевских шерифов в каждом графстве комиссией из четырех баронов. Эдуард весьма искусно ссорил своих врагов между собой и исподволь ограничивал баронскую власть с помощью государственных чиновников. Его влияние сильно выросло, тем более что король в то время находился во Франции.

Весной 1260 года Генрих получил донесение о том, что его сын совместно с графом Лестерским готовит заговор для отстранения его от власти. Правда, Ричард Корнуэльский тут же послал брату опровержение, но король спешно вернулся домой и затворился в лондонском Тауэре, не желая встречаться с сыном. При этом он не прекращал любить Эдуарда и говорил слугам: «Не пускайте его ко мне, иначе я не сдержусь и расцелую его». Наконец Элеонора Прованская помирила их, и вскоре принц отправился во Францию на большой турнир. Казалось, он вновь утратил интерес к политике и вернулся к прежней веселой жизни — только теперь вместо французских сеньоров его везде сопровождали граф де Монфор и его сыновья. В 1262 году умер граф Глостер, и Монфор приобрел еще большее могущество; его называли «некоронованным королем». Генриху было уже 55 лет, и он не мог с прежними силами бороться за власть. Что касается Эдуарда, то он залечивал раны, полученные во время очередного турнира в Бургундии.

В феврале 1263 года король вновь вызвал сына на родину для защиты его владений, на которые вновь нападал упорный Ллевелин. Набрав во Франции войско наемников, он высадился в Англии, которая между тем оказалась охвачена мятежом. Произвол королевских чиновников заставил недовольных сплотиться вокруг графа Лестерского и едва не силой поднять его на мятеж. Эдуард обосновался в Бристоле, но скоро обнаружил, что народ враждебно настроен против него и его французов. Тогда он оставил наемников в крепости, а сам при помощи епископа Вустерского Уолтера де Канталупа пробрался сначала в Виндзор, где находилась принцесса Элеонора, а потом в Лондон, в самое логово мятежников. 20 мая он бесстрашно появился на заседании парламента, где его обвинили в лжесвидетельстве и потребовали убираться во Францию вместе с его наемниками. Накануне мать принца, пытавшуюся покинуть столицу на лодке, закидали тухлыми яйцами, обзывая при этом «французской шлюхой». Эдуард, стиснув зубы, смотрел на бесчинства черни, но пока ему оставалось только засесть в Клеркенуэльском поместье рыцарей-госпитальеров и накапливать силы. Наемники требовали денег, и принцу пришлось ограбить сокровищницу отца в Темпле, чтобы выплатить им жалованье. Несмотря на это, когда он повел свою армию на выручку осажденного Монфором Виндзорского замка, наемники разбежались при виде закаленных в бою баронов.

В сентябре Эдуард сдался и вместе с отцом отправился в Булонь, где состоялась встреча с баронами при посредничестве Ричарда Корнуэльского. Стороны так и не смогли помириться, и принц вернулся в Англию; 14 октября в парламенте он потребовал от баронов возвращения его замков, незаконно захваченных ими. Ничего не добившись, он отправился на запад, где сумел привлечь на свою сторону баронов Марча. Эдуард убедил их в том, что Монфор хочет стать королем и ущемить права феодалов в пользу лондонских купцов и прочих «мелких людишек». Возмущенные бароны предоставили принцу свои отряды, и он попытался штурмовать мощную крепость Дувр. Однако и эта попытка оказалась неудачной; король в это время пребывал в Оксфорде, среди милых его сердцу ученых, и не проявлял никакого стремления к активным действиям. Эдуард с трудом вынудил его вновь отправиться во Францию, чтобы добиться поддержки у короля Людовика IX. Плавание состоялось в самом конце 1263 года, и шторм едва не утопил венценосных путешественников. Визит принес разочарование — Людовик отказался помочь королю Англии.

Вернувшись в Англию, неукротимый Эдуард снова затеял войну с баронами, но терпел одни поражения. В марте он разграбил Глостер, был окружен баронской армией, притворно пообещал сдаться, но бежал и направился в незащищенный Нортхэмптон, где находился 22-летний сын Монфора. Он был убит вместе с многими горожанами — если не по приказу принца, то с его молчаливого согласия. Потом он разорил земли одного из главных своих врагов графа Феррерса и направился в Лондон, где его сторонники обещали открыть ему ворота. На полпути, у города Льюис, соединенное войско Эдуарда и его дяди Ричарда встретилось с армией баронов. Утром 14 мая принц сделал вылазку, напав со своими рыцарями на ополчение лондонских горожан, шедшее на подмогу Монфору. Ополченцы тут же бежали, и Эдуард гнал их четыре мили и перебил почти всех, мстя за прошлогоднее оскорбление. Потом он увлекся грабежом вражеского обоза и вернулся к Льюису только к двум часам дня. За это время армия баронов наголову разбила королевское войско и взяла в плен Ричарда Корнуэльского; король успел укрыться в монастыре. Увидев это, наемники Эдуарда разбежались, и ему пришлось сдаться. Его отправили в Дувр, где Генрих де Монфор, сын Симона, содержал его как обычного пленника — в цепях и на скудном пайке.

Позже принца перевели в замок Кенильворт, где он получил статус почетного пленника и даже мог принимать посетителей, хотя комендант не спускал с него глаз. В таком положении он находился целый год; парламент в январе предлагал отпустить его, но Монфор оставался непреклонным. К тому времени король также оказался в руках графа, который провозгласил себя протектором Англии. Эдуарда спасли новые разногласия в баронском лагере. Граф Глостерский Гилберт де Клэр поссорился с Монфором и вступил в союз с феодалами Марча. Он решил опереться на помощь принца, и 28 мая тот бежал из Кенильворта при помощи охранявшего его младшего брата Глостера. Эдуард пошел на хитрость: устроив конные состязания, он загнал всех лошадей в крепости и ускакал на последнем свежем жеребце в Вигмор, где его уже ждал Роджер Мортимер, старший из баронов Марча. В Ладлоу Эдуард вступил в союз с Глостером, пообещав все, что тот хотел, — восстановить «древние, добрые и общепринятые законы», отменить все решения, ущемляющие власть сеньоров, изгнать иностранцев из страны и из королевского совета и не позволять им владеть замками или иной собственностью в Англии.

Это соглашение позволило недавнему изгнаннику без всякой борьбы восстановить королевскую власть, еще недавно жестоко униженную. На его стороне, кроме баронов Марча, оказались теперь граф де Варенн, Гийом де Баланс, Хью Бигод и другие могущественные феодалы. Монфор сумел заставить епископов всей Англии отлучить Эдуарда и его сторонников от церкви, но это мало повлияло на успехи принца. 8 июня он захватил Вустер, а чуть позже осадил Глостер, который храбро оборонялся. Когда город пал, Эдуард проявил великодушие, отпустив всех пленных на условии месяц не воевать против него. Постепенно изживая пороки юности, он становился тем, кем вошел в историю, — суровым и властным монархом, порой жестоким, но всегда справедливым. Разрушив мосты через Северн, он отрезал армию Монфора от подкреплений, которые вел к нему сын, Симон-младший. Граф Лестерский попытался выбраться из окружения на кораблях, которые вызвал из Бристоля, но Эдуард посадил своих воинов на галеры и атаковал вражеский флот. Часть кораблей была потоплена, а Монфор отступил в Ньюпорт, где 8 июля принц нанес ему решительное поражение.

Однако в это время к Кенильворту подошел Симон-младший с 30-тысячной армией. Войско Эдуарда насчитывало только двадцать тысяч человек, и он вскоре обнаружил, что Монфоры зажимают его в клещи. Принц неплохо организовал разведку: его люди под видом крестьян беспрепятственно проникали во вражеский стан. Они-то и донесли, что в лагере Симона-младшего совершенно отсутствует дисциплина. Воспользовавшись этим, Эдуард рано утром 1 июля напал на Кенильворт и взял в плен чуть ли не половину баронского войска, после чего вернулся в Вустер. Узнав об этом, Монфор срочно двинулся к Кенильворту. Эдуард совершил стремительный марш на юго-запад и встретил его у городка Ившем; помня о неудаче при Льюисе, он строго-настрого запретил своим людям покидать поле боя. 4 августа состоялось решающее сражение «баронской войны». У Монфора осталось всего семь тысяч солдат против 20 тысяч воинов принца; однако он с мужеством отчаяния атаковал центр вражеского строя. Невзирая на усталость, закаленные бойцы Эдуарда легко разбили войско графа Лестерского; среди трех тысяч трупов нашли тела самого Симона и его сына Генри.

Оставшихся мятежников принц заочно приговорил к смерти, что вынудило их продолжить сопротивление. Правда, Лондон и другие крупные города сдались сразу; конфисковав имущество их мятежных жителей, Эдуард смог пополнить свою казну. В октябре он взял Дувр и направился в Линкольншир, где Симон-младший с другими лордами укрепился на островке Эксхолм среди болот и разорял округу. Остров был хорошо укреплен, и армия Эдуарда смогла взять его лишь в декабре, когда стал лед. Симона приговорили к изгнанию, но Эдуард помиловал его; однако в феврале следующего года младший Монфор бежал в Уинчелси и поднял на мятеж «Пять портов» — самоуправляющийся союз городов Восточной Англии. Эдуард вновь отправился в поход и 7 марта легко разбил ополчение мятежников. Однако он понимал, что Англия устала от войн, и заключил с «Пятью портами» мир, пообещав простить лидеров восстания.

Однако многие мятежные рыцари разбрелись по стране, организовав разбойничьи шайки, и ради установления мира Эдуарду пришлось еще целый год преследовать их по лесам и болотам. Однажды здоровенный рыцарь Адам Гурдон со своей шайкой подстерег принца во время одной вылазки в Хэмпшире. Эдуард был один, но храбро схватился с разбойником, ранил его и, перебросив через седло, отвез в Виндзор.

Легенда гласит, что он простил верзилу Гурдона, и тот стал его преданнейшим вассалом. Однако это вряд ли было так — в борьбе за порядок принц проявлял изрядную беспощадность и казнил грабителей, невзирая на их титулы. Между тем в октябре 1265 года в Англию вернулась Элеонора Кастильская, которую Эдуард ради ее безопасности отослал за море. Через девять месяцев она родила принцу первенца, которого назвали Джоном.

Последним оплотом восставших баронов оставался Кенильвортский замок. Принц вместе с отцом осаждали его с середины лета, но мощная крепость не сдавалась, и Эдуард был вынужден 20 декабря заключить почетный мир с ее защитниками и отпустить их восвояси. Одновременно новое восстание вспыхнуло на севере. Джон де Вески, один из участников мятежа, захватил конфискованный у него замок Алнвик и прочие свои земли и сплотил вокруг себя соседних баронов. Однако Эдуард с армией стремительно двинулся на север и без боя сломил мятежников, вернув им часть прежних владений. Там же он встретился с сестрой, шотландской королевой Маргаритой, — очевидно, чтобы попрощаться с ней перед путешествием на Восток. Еще в тюрьме он дал обет в случае победы отправиться в Крестовый поход, однако с выполнением этого обещания пришлось подождать. Граф Глостер неожиданно восстал и захватил Лондон, осадив в Тауэре папского легата Оттобуони и заставив короля Генриха бежать из столицы. Его соратники захватили «остров Или» среди болот Норфолка, откуда беспокоили набегами весь запад страны.

Глостер, узнав о приближении армии Эдуарда, помирился с королем, и принц бросил все силы против мятежников в Или. Захватить остров было невозможно без помощи местных жителей, знавших тайные тропы среди болот. Обосновавшись в аббатстве Ромеи, Эдуард богато одаривал крестьян, пока кто-то из них не согласился играть роль проводника. В один прекрасный день перед ничего не подозревающими повстанцами вырос лес копий армии принца. Эдуард выехал вперед и крикнул: «Кто обнажит оружие против моих людей, будет обезглавлен. Всем остальным — прощение». Подумав, мятежники сдались. Так окончилась «баронская война» — главным образом благодаря военным талантам и благоразумию Эдуарда. В свои 28 лет он смог разбить силы численно превосходящих врагов, восстановить во всем объеме роль королевской власти и разумным сочетанием твердости и уступок заставить большую часть противников сдаться. В стране восстановились мир и порядок. Король все больше отдалялся от власти, предаваясь молитвам и беседам с учеными богословами. Под влиянием папы он запретил турниры как «вредное и опасное занятие», однако осенью 1267 года их было в Англии как никогда много. Во многих турнирах с энтузиазмом участвовал принц Эдуард, открыто попирая запрет отца и показывая, кто теперь хозяин в королевстве.

24 июня 1268 года на сессии парламента в Нортхэмптоне Эдуард принял крест вместе с младшим братом Эдмундом и кузеном Генрихом Альмейном. Это решение утвердил папский легат Оттобуони, игравший тогда важную роль в Лондоне. Пользуясь его влиянием, несколько итальянских купцов добились откупа таможенных сборов, что нарушало привилегии лондонцев. Горожане обратились с жалобой к Эдуарду, которого отец недавно назначил стюардом королевства и смотрителем всех портов. В апреле 1269 года он отобрал у итальянцев привилегии (которые сам же им и дал), что вызвало у жителей столицы прилив любви к принцу. Еще больше вырос его авторитет, когда он велел запретить евреям покупать земли и дома христиан, а уже купленное немедленно вернуть. Во время недавней войны многие представители знати попали в кабалу к ростовщикам-евреям, которым уже принадлежала чуть ли не треть лондонского Сити. Конфискованная у них собственность изрядно пополнила казну короля, что дало ему возможность быстро снарядиться в поход. К тому же благодарные лондонцы вручили ему две тысячи марок, и много больше пожертвовали бароны и епископы.

Неугомонный граф Глостерский продолжал мутить воду, выступив против налога, введенного принцем для финансирования похода. Попутно он обвинил Эдуарда в намерении конфисковать его владения и даже в непозволительных отношениях с его женой, с которой Глостер недавно развелся. Тем временем французский король Людовик IX — муж сестры матери Эдуарда — предложил ему отправиться в поход вместе, но тот ответил, что Англия разорена войной и ему нужно время, чтобы накопить средства. Тогда рыцарственный Людовик предложил ссудить принцу 70 тысяч ливров в обмен на доход с его французских владений за время пребывания на Святой земле. Эдуард также пообещал в походе подчиняться Людовику и отослал ему в качестве заложника маленького сына Генриха, которого галантный король тут же вернул обратно. Однако приготовления к походу тянулись еще целый год. 13 октября 1269 года Эдуард возглавлял пышную церемонию перенесения в Вестминстер останков короля Эдуарда Исповедника (о чем просил его отец), а в июле следующего года во главе целого войска арестовал графа Джона де Варенна за убийство и разбой. После этого он посетил в качестве паломника свою любимую церковь Святой Свитгуны и уже собирался отплывать, когда получил известие, что епископы отказываются избрать его друга Роберта Барнелла архиепископом Кентерберийским. Он отправился в Кентербери, но ничего не добился, получив ехидный ответ: «Сэр, вы еще не король». 11 августа он с армией крестоносцев отплыл из Дувра и направился в Гасконь.

Элеонора пожелала отправиться с ним, оставив двух маленьких сыновей на попечение Ричарду Корнуэльскому. Преодолев Пиренеи, крестоносцы прибыли в порт Эг-Морт, где узнали, что Людовик IX не дождался их и отбыл в Тунис. Плавание длилось долго, и на африканском берегу Эдуард вне себя от досады узнал, что король умер от чумы, а его сын Филипп заключил позорный мир с неверными. «Клянусь кровью Божьей, — воскликнул принц, — даже если все мои воины и сородичи оставят меня, я с одним конюхом Фовеном достигну Акры, и только смерть помешает мне сделать это!» Акра к тому времени оставалась единственным оплотом крестоносцев в Палестине, и именно ей на выручку направились бы крестоносцы, если бы не нелепое решение Людовика. Теперь флот Эдуарда отправился в Святую землю; по пути крестоносцев сильно потрепала буря, но 13 английских кораблей остались целы и невредимы. Принц увидел в этом Божью награду за то, что он остался тверд и не повернул назад, как другие участники похода. Зиму он провел на Сицилии, а весной 1271 года высадился в Сирии, отправив назад кузена Генриха, которого назначил сенешалем Гаскони, — на обратном пути он был убит младшим Симоном де Монфором.

В мае маленькое войско Эдуарда, состоящее из нескольких сот человек, достигло Акры, к стенам которой уже подступили мусульмане. Это была армия египетского султана, в которой было много метких тюркских и монгольских лучников. Наблюдая за ними, Эдуард, возможно, пришел к выводам, которым предстояло реформировать всю военную стратегию в Европе. Но это было позже, а пока, как и сто лет назад, конные рыцари рубились с неверными, изнемогая от жары в своих латах. Эдуард отогнал египтян от крепости и смелыми набегами захватил Назарет и Хайфу. Успехи привлекли к нему многих добровольцев из Европы и с Кипра, которым некогда правил его предок Львиное Сердце.

О молодом отважном вожде «кафиров» узнали и вожди страшной секты ассасинов, решившие избавиться от опасного врага ислама. 17 июня в палатку Эдуарда явился мусульманин, якобы прибывший с письмом от эмира Яффы. Обнаружив, что принц один и без оружия, гость выхватил отравленный кинжал и попытался заколоть его. Он ранил Эдуарда в руку, которой тот заслонился, но в следующий момент принц схватил его за руку и вывернул с такой силой, что кинжал вонзился в грудь нападавшего. Прибежавшие на шум адъютанты увидели лежащего ассасина и начали избивать его; уже теряя сознание, Эдуард велел им не трогать покойника. Яд уже начал проникать в рану, и через день она почернела. Великий магистр тамплиеров предоставил принца заботам лучших арабских врачей, но те заявили, что не могут ничего сделать. Тогда один лекарь (по преданию, англичанин) сказал, что сможет спасти Эдуарда, если тот согласится вытерпеть сильную боль. Тот доверился врачу, который вырезал из раны все почерневшее мясо и сказал принцу, что через две недели тот сможет ездить верхом; так все и случилось. Позже Элеонора утверждала, что это она высосала яд из раны мужа; на самом деле королеву пришлось удалить из палатки больного, поскольку она своим плачем и причитаниями мешала выздоровлению.

Когда египетский султан Бейбарс узнал о покушении, он прислал к Эдуарду трех послов с богатыми дарами и уверениями, что он тут ни при чем. Слушая их льстивые похвалы, принц изрек: «Хоть они меня и хвалят, но никогда не полюбят». Это была верная догадка, учитывая, что он не брал пленных и вырезал всех жителей в захваченных городах. Скоро Эдуард понял, что его положение безнадежно — из его людей выжило чуть больше половины, да и те страдали от болезней. К тому же он получил известие об ухудшении здоровья короля Генриха. Он заключил с Бейбарсом мир на десять лет и 15 августа 1272 года отплыл на Сицилию. Там он узнал о смерти короля, которая случилась 16 ноября. Незадолго до этого скончались дядя Ричард и первенец Эдуарда Джон. 20 ноября лорды королевства во главе с графом Глостером, епископы и бароны провозгласили Эдуарда королем. Впервые в истории английской монархии правление короля началось не после коронации, а сразу после смерти предшественника, хотя сам принцип «король не умирает» был сформулирован лишь в XIV веке.

За время своего отсутствия принц заставил многих позабыть старые обиды и увидеть в нем единственного человека, способного навести в Англии порядок. И это был не просто старый порядок — по своей природе Эдуард был законодателем и теперь готовился воплотить в жизнь давно задуманные реформы. Ему было 33 года — возраст расцвета; к храбрости юных лет теперь добавились осмотрительность, умение слушать советы, выжидать и быстро действовать, когда приспело время. Он не был красавцем — высокий лоб уже покрылся морщинами, левое веко временами дергалось, а небольшие серые глаза наливались кровью в приступах ярости. Его волосы, в детстве светлые, в зрелости стали темными, а в старости — снежно-белыми. Он немного шепелявил, но умел говорить кратко и весомо, подчеркивая каждое слово. «Верен слову» (pactum servo) — таким был его девиз, начертанный и на надгробии. При этом письменному слову он следовал не так аккуратно, как устному, и порой нарушал обещания, данные в письмах.

На Сицилии он привлек к себе на службу Франческо Аккурси, сына знаменитого юриста из Болоньи. С его помощью он позже создавал свои законы, но прежде всего они были основаны на английских реалиях и тщательно обдумывались вплоть до мелочей. Во всей своей деятельности он старался воплотить дух прерванных реформ Генриха II — унифицировать систему управления и поставить ее под жесткий контроль королевской власти. Он начал работу по превращению государства из аморфной системы феодальных связей в четкий, эффективно работающий механизм. Феодалы становились теперь не полновластными собственниками своих владений, а наследственными чиновниками короля; то же стало с епископами и аббатами. Парламент из центра оппозиции на века превратился в орудие власти; права и обязанности всех сословий были четко изложены и доведены до их сведения. Эдуард укрепил существующую систему самоуправления, хотя она не раз оборачивалась против него и его потомков.

Но все эти изменения совершались исподволь, незаметно для современников. Пока же новый король не спешил в свое королевство. Он посетил Неаполь, потом Рим, где папа Григорий X — бывший соратник по Крестовому походу — даровал ему право три года собирать церковную десятину, чтобы покрыть расходы. В городах Ломбардии, через которые он проезжал, его встречали криками: «Да здравствует император Эдуард!» В июне 1273 года он очутился во Франции, где затеял стычку с графом Шалона. Тот еще в Италии прислал ему вызов на дуэль; узнав об этом, из Англии отправились на помощь Эдуарду около тысячи рыцарей. Поединок превратился в настоящую войну, в которой французы были разбиты, а самого графа Эдуард сшиб с коня и взял в плен. 26 июня он достиг Парижа, где принес новому королю Филиппу III оммаж за Гасконь. В самой Гаскони между тем поднял восстание виконт Беарна, и Эдуарду пришлось отправиться туда и целый год сражаться среди диких скал. В июле 1274 года он поссорился в Монтрее с графом Фландрии, результатом чего стало далеко идущее решение. Фламандцы перестали поставлять в Англию ткани, и подданным Эдуарда пришлось организовывать у себя изготовление знаменитой впоследствии английской шерсти.

Наконец 2 августа 1274 года король высадился в Дувре и был радушно принят в замках двух сильнейших лордов — Гилберта Глостерского и Джона де Варенна. 18-го он достиг Лондона и на следующий день был коронован вместе с Элеонорой архиепископом Робертом Килуордби. Во время коронации он принял оммаж короля Шотландии Александра, а вот его старый враг Ллевелин отказался прибыть в Лондон и продолжал разорять английские земли, хотя в 1267 году заключил в Шрусбери «вечный мир» с Генрихом. Первым делом Эдуард занялся разбором жалоб, накопившихся за время его отсутствия. Он назначил своего старого наставника Роберта Барнелла канцлером и поручил ему организовать перепись королевских имений — первую после «Книги Страшного суда». 22 апреля 1275 года на большом парламенте в Вестминстере король «с согласия всех лордов и всех общин королевства» представил Первый Вестминстерский статут из 51 статьи. Многие из статей были взяты из Великой хартии; статут стал первой попыткой создания единой системы законов для всего королевства. Для возмещения расходов Эдуард попросил парламент ввести налог в размере одной пятнадцатой от всех доходов и отдать короне таможенный сбор с ввозимых тканей и кож. Заодно он опять обрушился на евреев, запретив им ростовщичество и позволив заниматься только торговлей.

С наступлением лета у короля, как и в последующие годы, начала болеть рана от кинжала ассасина. Лишь в июле он смог передвигаться и отправился в Честер, где ожидалась встреча с Ллевелином; однако старый хитрец опять не явился. Более того — он собрался жениться на Элеоноре де Монфор, дочери бывшего протектора, претендуя уже и на английские земли. Однако корабль с невестой налетел на скалы и попал в руки английской береговой стражи. Ллевелин пообещал за невесту большой выкуп, но Эдуард потребовал от него сначала вернуть захваченные земли и восстановить разрушенные валлийцами замки. В ответ воины Ллевелина летом 1276 года совершили большой набег на Марч. 12 ноября Эдуард обратился ко всем епископам и баронам королевства с уведомлением о начале следующим летом большой войны против Уэльса. Он собирался лично вести армию и летом перевез двор в Шрусбери вместе с казначейством и «королевской скамьей», на которой выносились приговоры по особо важным делам.

Еще за два поколения до Эдуарда политический деятель и историк Гиральд Камбрийский, сам наполовину валлиец, подал совет, как одолеть Уэльс. Он хорошо знал военную тактику валлийских воинов, которые «то яростно нападают, то быстро и проворно скрываются в непроходимых лесах и горах». Поэтому он советовал набрать вспомогательные отряды в покоренных областях Уэльса, обязательно сочетая в них рыцарей с лучниками. Длинный охотничий лук был незаменимым оружием в валлийских горах, хотя в европейских войнах того времени его применяли лишь периодически. Эдуард в Уэльсе впервые в широких масштабах использовал лучников, что предвосхитило одержанные с их помощью блестящие победы англичан в Столетней войне. Одновременно он окончательно заменил феодальное ополчение наемной армией. Васалы по обычаям того времени обязаны были служить сеньору только сорок дней; по истечении этого срока им предлагалось вступить в ряды королевских наемников. Армия включала не только англичан, но и опытных наемников из Гаскони и Фландрии. Большое внимание Эдуард уделял снабжению; для перевозки припасов он мобилизовал моряков, а дровосеки по его приказу прорубали дорогу войску в валлийских лесах.

31 июля 1277 года король выступил из Честера с двадцатитысячной армией. По пути он заложил замки Руддлан и Флинт — первые в том ожерелье королевских замков, что до сих пор привлекает в Уэльс туристов. В это время английский флот захватил остров Англси (Мона) — житницу Гвинедда. Узнав об этом, Эдуард удовлетворенно заметил: «Наш друг Ллевелин лишился первого пера из своего хвоста». Многие валлийские князья сразу перешли на сторону англичан; Ллевелин еще рассчитывал, как и прежде, отсидеться в горах Сноудона, но настала зима, а враги все не уходили. 11 ноября валлийский правитель спустился с гор и заключил с Эдуардом мир в Руддланском замке. Он отдавал захваченные земли и обязывался заплатить 50 тысяч марок и принести оммаж королю Англии. Его брат Давид, воевавший на стороне англичан, получил богатые дары, звание рыцаря и дочь графа Дерби в жены. Сам Ллевелин тоже был обласкан: он смог жениться на Элеоноре де Монфор и провел зиму в Лондоне, в королевском дворце.

Казалось, война окончена, но Эдуард все же велел выстроить в Уэльсе новые замки. Они воздвигались по небывалому в Англии плану; башни по углам прямоугольной стены и мощный центральный донжон формировали три линии обороны, составлявшие единую систему. Победа вновь оживила в короле честолюбивые мечтания и память о героях прошлого.

В апреле 1278 года Эдуард и Элеонора посетили Гластонбери и перенесли останки загадочного короля Артура в специально выстроенную часовню. По описанию хронистов, в гробу Артура лежал скелет почти двухметрового роста; король сам нес его к новому месту захоронения, а его жена несла останки королевы Гвиневеры. В июне Эдуард приказал всем владельцам крупных имений пройти посвящение в рыцари или заплатить штраф; это делалось для консолидации феодального сословия. В августе король издал знаменитую грамоту «Quo warranto», по которой каждый лорд обязан был предъявить документы, на основании которых он владеет землями. В ответ на это старый граф де Варенн бросил на стол королю ржавый меч, которым его прапрадед сражался при Завоевателе. «Вот мой документ, — сказал он, — и с его помощью стали королем и ты, и твои предки». Несмотря на подобные патетические сцены, феодальная знать понемногу подчинилась грамоте, как и другим указам грозного короля.

В августе король вновь отправился в Уэльс, чтобы принять оммаж у Ллевелина, а 13 октября в Вестминстере пышно отпраздновали свадьбу старого вождя с Элеонорой де Монфор. Накануне король Александр и все лорды Шотландии также принесли оммаж. А в ноябре наступил последний акт драмы английских евреев — Эдуард велел арестовать всех иудеев в королевстве по обвинению в подделке монет и занятиях ростовщичеством в нарушение указа. В апреле следующего года 279 евреев были повешены. В обстановке нетерпимости периодически всплывали обвинения евреев в ритуальных убийствах — особенно после событий в Линкольне, где маленький мальчик был распят неизвестными на кресте. Периодически устраивались погромы; евреев изгоняли, одевали в шутовские костюмы или заставляли насильно посещать церкви. Наконец 18 июля 1290 года король издал указ об изгнании всех евреев из Англии, куда они смогли вернуться только через четыреста лет.

В 1278 году умерла мать королевы, которой принадлежало графство Понтье. Король отправился в Париж, чтобы принести Филиппу III оммаж за это графство; на обратном пути он встретился с Джоном Пекемом, которого папа вопреки желанию Эдуарда утвердил архиепископом Кентерберийским. Скоро Пекем начал сердить короля, объявив о проклятии для всех чиновников государства, нарушающих права церкви. Он также велел всем священникам вывесить на дверях своих церквей текст Великой хартии. Ответ короля был скорым и решительны: по его просьбе парламент заставил архиепископа отменить принятые решения. Вдобавок с духовенства стали взимать одну пятнадцатую и другие новые налоги. Это не вызвало никаких проявлений недовольства — со времен Томаса Бекета английская церковь давно уже привыкла подчиняться королевской воле. Правда, сам архиепископ в этот раз не пострадал и даже продолжал вести службы в королевской капелле.

На Пасху 1282 года до короля дошли новости, что Ллевелин и его брат Давид опять восстали, разрушили несколько замков и убили английских наместников. Сначала он даже не мог поверить в такое предательство, но вскоре убедился, что новости правдивы. Тогда он назначил на 6 апреля общий сбор войск и послал в Гасконь за наемниками. Архиепископ Пекем отлучил Ллевелина от церкви. Летом валлийский поход повторился: флот опять захватил Англси, а войска начали прорубать дороги через леса. Англичане встретили ожесточенное сопротивление; 6 ноября валлийцы напали на них при переправе через реку Менаи и нанесли большой урон. Ободренный Ллевелин спустился с гор и 10 декабря был убит в случайной стычке. Так погиб первый принц Уэльский и последний король династии, восходящей к Кунедде Великому. Его голову отослали Эдуарду, который велел выставить ее на воротах Тауэра, увенчав плющом — символом измены. Война требовала больших расходов, и король велел конфисковать средства, которые собирались у народа на Крестовый поход и хранились в церквах. Правда, потом он обещал их вернуть, но подоспела новая война — с Шотландией, — и поход был забыт.

Пасху 1283 года Эдуард встретил в новом замке в Аберконви, куда ему доставили священные реликвии Уэльса — корону Артура и обломок Господня Креста. 22 июня валлийцы выдали своего последнего предводителя Давида; король отказался видеть его и велел отослать на суд парламента. В июле парламент в Шрусбери вынес неслыханное решение: казнить Давида ап Гриффида «повешением, обезглавливанием, извлечением внутренностей и четвертованием», а его голову выставить в Тауэре рядом с головой брата. Валлийскими делами Эдуард занимался до лета. В Руддлане он издал статут об управлении Уэльсом и осуществил свою мечту: ввел в этой непокорной области английские законы и систему управления, хотя бароны Марча пока сохранили свои привилегии. В ознаменование победы был устроен грандиозный «круглый стол» на берегу моря с турнирами, пирами и пением менестрелей. Именно там Эдуард пообещал валлийцам принца, который родится на их земле и не будет знать ни слова по-английски. Они с восторгом согласились, и тогда король велел вынести к ним своего только что рожденного сына Эдуарда — первого английского принца Уэльса.

Зимой 1285 года король вернулся в Лондон, где не был целых три года. Этот год стал кульминационным в его законотворческой деятельности; летом парламент принял Второй Вестминстерский статут, который, хоть и уступал по важности первому, завершил складывание единой юридической системы. Его первая статья была, очевидно, принята по настоянию баронов и ограничивала право короны конфисковать земли и другое имущество феодалов. На том же парламенте король окончательно подавил поползновения архиепископа Пекема, жестко ограничив компетенцию духовных судов вопросами веры и бракоразводными делами. В октябре появился Винчестерский статут, положивший начало организации полиции — по нему графства обязаны были следить за порядком на своей территории и выделять для этого специальных людей. За преступления, происшедшие из-за несоблюдения норм статута, отвечали теперь не только преступники, но и местное начальство.

Между тем Филипп III Французский потребовал у Эдуарда, как у своего вассала, помочь ему в войне с королем Арагона из-за Сицилии. Король Англии давно уже пытался помирить Педро Арагонского и Карла Анжуйского, короля Неаполя. Еще в 1283 году они собирались решить спор поединком и выбрали Эдуарда арбитром, но папа Мартин запретил это мероприятие. Позже за Карла вступился король Франции; Эдуард был обязан воевать на его стороне, но не желал усиления французов в непосредственной близости от Гаскони. Тут одновременно умерли Педро и Филипп III, и их наследники опять воззвали к посредничеству английского короля. В мае 1286 года Эдуард высадился во Франции, принес оммаж новому королю Филиппу IV Красивому и отправился в Бордо, где жестко подавил беспорядки среди горожан. Последующие два года он провел в Гаскони и был посредником при заключении мира Франции с Арагоном. Однако каждая сторона решила, что он отдал предпочтение другой, и осталась недовольна. Поссорился Эдуард и с папой Николаем IV, которому попенял в письме за разжигание войн между христианскими монархами, «в то время как неверные торжествуют над делом Христа». Король даже вновь принял крест и попросил денег на новый поход у парламента, но тот — неслыханное дело — не дал. Граф Глостер заявил, что никаких денег не будет, «пока король не покажется в Англии».

Узнав об этом, Эдуард поспешил домой. Там его ждали груды жалоб на злоупотребления королевских судов. Один из главных судей Вейланд был навечно изгнан, а прочие лишились постов. После этого король навестил мать, которая в его отсутствие ушла в монастырь, и до конца года совершал паломничество по святым местам. Он всегда в трудные моменты давал обеты различным святым и после посещал их реликвии. Во время Великого поста он обычно отправлялся в какой-либо крупный монастырь и там молился вместе с братией. При этом вечная нехватка денег не позволяла ему, как его отцу, воздвигать и перестраивать храмы. В архитектуре правление Эдуарда I было эпохой замков, а не церквей. Не был он подвержен и обычным суевериям своего времени. Так, в один из визитов к матери он застал ее в восторженном состоянии — она встретила человека, который якобы прозрел на могиле ее покойного мужа. Когда король заявил, что этот человек лжет, мать в гневе прогнала его с глаз долой; тогда он заявил одному священнику: «Я знаю своего отца — он бы скорее вырвал глаза этому прохвосту, чем вернул бы ему зрение».

Летом 1290 года король выдал замуж двух дочерей: Джоанну — за графа Гилберта Глостерского, а Маргариту — за герцога Брабанта. 28 ноября в Харби во время паломничества умерла Элеонора Кастильская. Эдуард глубоко переживал ее смерть и до конца жизни не переставал горевать. В память о ней он приказал установить на всем пути похоронной процессии каменные кресты с портретами покойной королевы. Зиму он провел в обычном сельском доме в Бэкингемшире, предаваясь размышлениям и готовясь к решительной борьбе за корону Шотландии; отныне этой борьбе предстояло стать смыслом его жизни.

В 1286 году трагически погиб шотландский король Александр III — он спешил поздно вечером к молодой жене и свалился на коне с обрыва. У него осталась только внучка Маргарита (Норвежская Дева), дочь норвежского короля Эрика. Она была формально объявлена королевой, но в Шотландию так и не попала. Эдуард сразу начал переговоры с Эриком о браке его дочери и принца Эдуарда. В ноябре 1289 года представители трех королевств договорились в Солсбери о заключении брака; тогда король назначил епископа Дарэмского наместником Шотландии и потребовал передать ему все шотландские замки. В это время Маргарита морем отправилась в Шотландию, но умерла возле Оркнейских островов. Тут же объявились не менее дюжины претендентов на шотландскую корону, начавшие рвать страну на части. Епископ Сент-Эндрюса и другие члены Регентского совета попросили Эдуарда вмешаться, что он с удовольствием и сделал — якобы неохотно, уступая давлению. Однако лордам Англии он заявил, что постарается как можно скорее полностью подчинить Шотландию и привести ее к тому же состоянию, что и Уэльс.

Правда, вначале Эдуард играл в демократию. В мае 1291 года он созвал в Норхэме совет шотландской знати и предложил им выбор: избрать королем его или кого-либо из местных лордов. Бароны в один голос заявили, что умрут за независимость своего королевства. Он назначил выборы короля на 2 августа, а тем временем взял под контроль замки и укрепленные города, назначил регентов из числа своих сторонников и начал уже принимать присягу в разных местах Шотландии. Выгоды присоединения этой бедной страны выглядели сомнительными, тем более что папа не так давно дал Эдуарду право сбора десятины сроком на шесть лет. Дело в том, что в этом году наконец пала Акра и деморализованные христианские монархи видели в английском короле главного защитника своего дела. Он же начисто забыл о Крестовом походе и даже опоздал на похороны матери, умершей 8 сентября. Все его мысли занимала Шотландия — а точнее, возможность покончить с давним врагом Англии, сплотить Британские острова, создать прочную базу для новых завоеваний.

Из-за разногласий выборы короля Шотландии состоялись только в ноябре. Им стал представитель одного из знатных англо-шотландских родов Джон Балиол; 26 декабря он принес оммаж Эдуарду в Ньюкасле. А в это время обычная ссора между английскими и французскими моряками медленно, но верно перерастала в войну. Занятый шотландскими делами, король всячески пытался избежать этого; несмотря на скорбь по жене, он попросил у Филиппа IV руку его сестры Бланки, в которую, по слухам, давно был влюблен. За нее он даже обещал отдать французам в управление Гасконь. Но Филиппу нужна была именно война. Он и так владел Гасконью со времени последнего визита Эдуарда и попытался еще раз заманить английского монарха к себе, чтобы захватить его в плен. В сентябре 1293 года во Францию отправились английские войска, но военные действия шли вяло. Сам Эдуард в это время воевал в Уэльсе, где подняли восстание сын Ллевелина Мадог и другие местные вожди. Одновременно он пытался заручиться поддержкой императора Адольфа Нассауского и влиятельных французских феодалов.

Власть попала в заколдованный круг: войны и восстания требовали новых налогов, а их введение вызывало новые войны и восстания. Или, по крайней мере, глухое недовольство. В сентябре король снова потребовал денег у духовенства, но ему пообещали лишь двойную десятину. В ответ он потребовал половину всех церковных доходов, а тем, кто откажется, пригрозил опалой. «Кто не согласен, — добавил посланец короля, — пусть встанет, чтобы все его видели». Декан собора Святого Павла пытался успокоить короля, но умер от страха, представ перед ним. Духовенство не имело главы, поскольку недавно назначенный архиепископ Кентерберийский Роберт Уинчелси еще не вернулся из Рима. Король добился денег у церкви, а в октябре получил их у баронов на парламенте, где не присутствовали представители городов. В ноябре Эдуард с армией явился в Уэльс и велел окружить район восстания заставами, чтобы голодом выманить Мадога из неприступных гор. План удался — к весне в кольце окружения не осталось ни одного живого человека. Все это время король находился в замке Аберконвей, а в мае 1295 года отправился в Лондон, где его ждали папские легаты, предложившие заключить мир с Филиппом. Однако в это время выяснилось, что французский король подкупил некоего рыцаря Турбервилля, который должен был сдать ему укрепления «Пяти портов». Заговор был раскрыт, однако французы все же напали на Дувр и сожгли часть города.

Король снова остро нуждался в деньгах. Война в Уэльсе затягивалась, возникли новые проблемы в Шотландии, а французский флот кружил у побережья и едва не сорвал посвящение нового архиепископа в Кентербери. В ноябре был созван расширенный парламент — все представители епископата, по два рыцаря от каждого графства и по два представителя каждого города. С тех пор все парламенты Англии до XIX века созывались по такой же схеме. У каждого сословия отдельно Эдуард добился обещания выделить деньги на войну с Францией. Однако он не смог лично возглавить поход, так как вновь отвлекся на шотландские дела. Как сюзерен, он имел право рассматривать жалобы своих шотландских вассалов друг на друга. Сначала жалобу на Джона Балиола подали горожане Бервика, потом — граф Файфский. Пытаясь склонить короля на свою сторону, все они предлагали ему деньги на французскую войну. В ответ сторонники Балиола завязали тайные переговоры с Францией; узнав об этом, Эдуард вновь потребовал передачи ему шотландских крепостей. Вместо ответа шотландцы напали на пограничные графства и разорили их. Чаша терпения короля переполнилась, и в марте 1296 года он пересек границу с отборным войском, созванным для похода во Францию, — пять тысяч рыцарей и тридцать тысяч пеших солдат.

Первой на пути англичан оказалась крепость Бервик. После недолгой осады она пала, и все ее защитники — восемь тысяч человек — были преданы мечу. Однако сдавшихся солдат гарнизона, женщин и детей Эдуард отпустил. Пока он строил дальнейшие планы, явился посол от Балиола с известием, что король отказывается от присяги Англии. «Лживый дуралей! — воскликнул Эдуард. — Чего он добивается? Если он не придет к нам, мы сами к нему придем». В апреле — мае были взяты штурмом почти все шотландские крепости — пораженные ужасом защитники просто разбегались. Эдинбург пал на восьмой день осады. 10 июля в Монтрозе Эдуард принял отречение Балиола; неудачливого короля постригли в монахи. 22 августа он вернулся в Бервик, увозя с собой Сконский камень — древнюю реликвию шотландских монархов. Там же он принял присягу всех лордов и прелатов Шотландии, чьи подписи заняли тридцать пять больших листов пергамента. Он старался быть милостив: никого не казнил, а некоторым даже пожаловал земли и титулы. После этого он вернулся в Англию и вновь потребовал денег у церкви.

Архиепископ Уинчелси сослался на буллу, в которой папа под страхом отлучения запретил светским властям взимать налоги с дохода церкви или с имущества церковников. Но на Эдуарда это не подействовало: он дал епископам некоторое время на размышление, а после повторного отказа пожал плечами и сказал: «Что ж, если они не хотят выполнять своих вассальных обязанностей, и я не буду выполнять своих». 30 января 1297 года он объявил о конфискации всей церковной собственности в Англии. Духовенство было так запугано, что некоторые епископы тут же согласились заплатить требуемую королем сумму. Однако архиепископ Уинчелси заявил, что подвергнет отлучению каждого, кто нарушит папскую буллу. Казалось, что возвращаются драматические времена Томаса Бекета. Однако среди тогдашних прелатов Бекетов не нашлось: после встречи с королем в марте Уинчелси позволил епископам поступать «по своему разумению», и почти все предпочли смириться и уплатить пятую часть доходов.

Теперь пришла пора уламывать лордов. Английские войска в Гаскони терпели поражение, и Эдуард решил лично возглавить поход. 25 февраля на парламенте в Солсбери он одного за другим стал побуждать баронов отправиться в поход, однако все они отказались. Тогда он заявил, что земли остающихся перейдут к тем, кто поедет, но это мало помогло. Даже коннетабль Херефорд и маршал Бигод не собирались следовать за своим монархом, и Эдуард вспылил. «Клянусь Богом, — воскликнул он, — вы пойдете или будете повешены!» — «И я клянусь, — ответил Хью Бигод, — что не пойду и не буду повешен». Тут же непослушные бароны отправились в собственные замки и начали собирать войска. Король пошел на чрезвычайный шаг — объявил созыв всеобщего ополчения, хотя по закону оно не могло воевать за пределами страны. Тогда коннетабль с маршалом явились к Эдуарду и стали просить не набирать в войско «мужичье»; он отослал их и назначил новых командиров. 14 июля король обратился прямо к народу в Вестминстер-холле, вместе с архиепископом и сыном Эдуардом. Он плакал; он каялся в своих ошибках; он говорил, что был обманут плохими советниками, но все его действия служили благу королевства. «Теперь, — закончил он, — я ухожу, чтобы сражаться за вас, и прошу вас потерпеть до моего возвращения. Тогда я верну все, что было у вас отнято. Если же я не вернусь, коронуйте моего сына». При этих словах Уинчелси и весь народ заплакали и поклялись королю в верности.

Но бароны и прелаты были не так впечатлительны. Они знали, что в Шотландии вспыхнуло новое восстание. Что страна истощена и новых налогов взять неоткуда. Но король уже не мог отступать. 7 августа он разослал через шерифов обращение ко всем подданным с той же просьбой: потерпеть еще немного. Англичан призывали вести списки претензий к власти, и такие списки сразу же начали поступать: избыточные налоги, конфискация товаров, нарушение прав, записанных в Великой хартии. Король заявил, что разберется со всем этим после войны, и срочно отбыл в Винчестер. Там он едва не погиб, когда его конь, испугавшись чего-то, спрыгнул с обрыва. Но Эдуарду опять повезло: каким-то чудом конь приземлился на все четыре ноги. 23 августа король уже был во Фландрии, с графом которой вступил в союз против Франции. Однако сперва его войскам пришлось сражаться с мирными фламандцами, которым не нравилось, что у них бесплатно отбирают припасы. А в Англии оставленный за короля принц Эдуард поддался давлению баронов и подписал обновленную хартию с добавочными статьями, запрещавшими повышение налогов. Особенно смутила короля статья, по которой он не мог вводить налоги без санкции парламента. Однако спорить он не стал и подписал предложенный ему пергамент. Тем более что лорды и епископы сразу стали уступчивей в отношении налогов, как только на границе показались шотландские рыцари.

Восстание в Шотландии возглавил небогатый дворянин Уильям Уоллес — по иронии судьбы предки его были нормандцами. Он был равнодушен к политике, но, как и все шотландцы, терпеть не мог покушений на свою собственность. А англичане не проявляли особой щепетильности в этом отношении. Когда Уоллес был еще мальчишкой, английские солдаты захотели отнять у него наловленную рыбу. Защищаясь, он, как гласит легенда, удочкой убил одного из обидчиков. Позже он женился и поселился в Ланаркшире, где его никто не знал. Но горячий нрав подвел его и там; когда какой-то англичанин стал издеваться над его одеждой, Уоллес убил и его. После этого он бежал, но англичане сожгли его дом вместе с женой и детьми. Тогда озлобленный патриот собрал отряд таких же смельчаков и стал нападать на английские отряды. Постепенно вокруг него собралась целая армия, с которой он 11 сентября 1297 года разбил англичан у Стирлингского моста. Наместник граф Суррей едва сумел спастись, но королевский казначей Крессингем погиб, причем шотландцы содрали с него кожу и сделали из нее подпруги для лошадей.

А Эдуард томился бездействием во Фландрии. Вдобавок он в дым рассорился с графом Ги, которому его подданные то и дело жаловались на бесчинства англичан. К счастью, у Филиппа Красивого появились свои проблемы, и он при посредничестве папских легатов предложил заключить мир. В августе 1298 года было подписано перемирие, скрепленное женитьбой 59-летнего Эдуарда на 26-летней Маргарите, сестре Филиппа. Тогда же принц Эдуард согласился жениться на шестилетней дочери короля Франции Изабелле — будущей «Французской волчице», доставившей Англии столько неприятностей. Свадьба короля состоялась в Кентербери 10 сентября 1299 года, а в 1303 году был подписан окончательный мирный договор.

25 мая 1298 года в Йорке состоялся очередной парламент, а на 23 июня было намечено начало шотландского похода. Однако графы Норфолк и Херефорд сразу заявили, что не пойдут воевать, пока король не подтвердит подписанные им хартии. В ответ несколько лордов поклялись от имени короля, что в случае победы он выполнит все, что пожелают сословия. После очередного паломничества к раке святого Иоанна в Беверли король возглавил свое воинство в Роксборо — там собрались семь тысяч рыцарей и 80 тысяч пеших, среди которых большинство составляли наемники из Ирландии, Уэльса и Гаскони. Армия начала продвигаться в глубь страны; шотландцы по своей привычке отступали, уничтожая все припасы в своем и без того негостеприимном краю. Солдаты уже начали роптать, когда предатели-шотландцы донесли, что армия Уоллеса стоит около Фолкирка. Накануне боя лошадь короля понесла, он упал — впервые в жизни — и сломал два ребра. Несмотря на это, он велел туго затянуть себя бинтами и весь следующий день провел на коне. Этот день, 22 июля 1298 года, был трагическим для шотландцев. Зависть или предательство решили их судьбу: рыцарская конница покинула поле без боя, оставив пеших горцев погибать под ударами английских копий. Они выдержали четыре атаки, но потом пустились бежать и были перебиты почти полностью.

Уоллес спасся с немногими людьми. На пепелище Стирлинга, сожженного шотландцами, Эдуард провел две недели, залечивая травму и рассылая во все стороны отряды, которым было приказано сжигать и истреблять все на своем пути. Поправившись, король повернул назад и в сентябре был в Карлайле. Его армия настрадалась от голода и представляла собой жалкое зрелище; чтобы утешить военачальников, он раздал им земли шотландских лордов. Моральный эффект победы при Фолкирке был велик, но Шотландия оставалась враждебной и непокоренной, и король не мог этого не понимать. А в Англии ему предстояло выполнять обещания своим подданным. 8 марта 1299 года в Лондоне состоялся совет, где королю опять было предложено подтвердить хартию. Он сделал это с одним маленьким добавлением: «кроме того, что ущемляет права короны». Услышав эту поправку, лондонцы, собравшиеся в соборе Святого Павла, разразились проклятиями в адрес монарха.

Скоро пришлось предпринимать новую экспедицию в Шотландию, где Уоллес вновь собрал отряд и продолжал тревожить захватчиков набегами. Выбранные лордами регенты вступили в сговор с Филиппом Красивым и на французские деньги начали собирать войско. В ноябре 1299 года Эдуард был в Бервике, но бароны заметили, что уже зима и они не пойдут воевать, если король не подтвердит хартию без всяких поправок. Эдуарду пришлось вернуться в Лондон и следующей весной выполнить это требование. Только тогда он смог отправиться в Шотландию с тремя тысячами солдат. На его походном знамени были изображены «три свирепых настороженных леопарда из чистого золота на красном фоне»; так впервые появился нынешний герб Англии. Какое-то время его задерживала крепость Карлаверок, которую обороняли всего шестьдесят человек. В награду за доблесть Эдуард отпустил их и даже велел выдать всем по новому мундиру. Потом он направился в Голуэй, где его нагнал архиепископ Уинчелси с папской буллой. Эдуарду предлагалось прекратить войну и передать Шотландию… папскому престолу. В ответ король воскликнул, что «до последних сил будет защищать права, принадлежащие ему в глазах всего мира». Папе направили отписку, где говорилось, что король должен посоветоваться с лордами.

Однако с лордами король советовался совсем о другом. Как известно, Вильгельм Завоеватель объявил все леса собственностью короны. Позже, во времена смут, многие леса были захвачены светскими и духовными феодалами, и Эдуард, верный своим принципам, потребовал их назад. Однако теперь знать, пользуясь финансовой зависимостью короля от нее, добилась сохранения лесов за собой. Более того — на парламенте в Линкольне прелаты и бароны объединились против короля, требуя снижения налогов и других льгот. Но Эдуард оставался Эдуардом: ловко играя на патриотических чувствах, он вызвал возмущение баронов намерениями папы в отношении Шотландии. К тому же старый оппонент короля граф Херефорд умер, а его сына Эдуард женил на своей дочери Елизавете. Бездетный граф Норфолк вообще завещал короне все свои владения.

Летом 1301 года состоялся новый поход в Шотландию, и повторилось то же самое: выжженная земля, голодные люди и лошади, тщетные поиски неуловимого врага. Рождество король встретил в голых каменных стенах аббатства Линлитгоу и весной ни с чем вернулся в Англию. Дела на континенте шли неплохо: папа Бонифаций поссорился с королем Филиппом и оба наперебой искали поддержки Эдуарда. В этих условиях он мог сосредоточиться на Шотландии и в 1303 году прошел всю страну с юга на север, почти не встретив сопротивления. В следующем году он созвал шотландских баронов в Сент-Эндрюс и получил присягу от всех, кроме Уоллеса. Этот неукротимый патриот все еще сражался против королевских войск, пока не был схвачен. Выдал его шотландский дворянин Джон Мэнкен, польстившийся на объявленную англичанами награду. 23 августа 1305 года Уоллес был четвертован в Лондоне.

В этом году папой под именем Климента V был избран подданный Эдуарда — гасконец Бертран де Го. Он пригласил короля в гости; тот не приехал, но попросил папу о маленькой услуге — позволить ему отказаться от хартии, принятой в 1297 году «под давлением обстоятельств». Вдобавок папа запретил английским епископам отлучать короля или его чиновников, выбив тем самым оружие из рук Уинчелси. Узнав об этом, архиепископ явился к королю и едва не на коленях просил его о прощении. Эдуард напомнил ему обо всех враждебных выступлениях против королевской воли и сказал: «Вряд ли мы станем друзьями, сэр. Пожалуй, вам лучше покинуть Англию». Архиепископ так и сделал и не возвращался до смерти короля.

В сентябре 1305 года на совете в Лондоне Эдуард поднял вопрос о введении в Шотландии английской системы управления. Если бы эта схема была осуществлена, Шотландию могла бы постигнуть судьба Уэльса. Но тут давний претендент на шотландский престол Роберт Брюс убил другого претендента Джона Комина и поднял новое восстание против англичан. Король спешно отправил в Шотландию графа Пемброка с войском, а сам 22 мая 1306 года устроил грандиозный праздник посвящения в рыцари. Был посвящен принц Эдуард, назначенный наместником Аквитании, и еще 300 человек. Церемония происходила в Вестминстерском аббатстве; давка была такая, что два новоиспеченных рыцаря задохнулись. На этом «празднике лебедей» королю поднесли живого лебедя, и он поклялся им, что уничтожит Брюса и никогда больше не поднимет оружия на христиан, а умрет в Святой земле, сражаясь с неверными.

Осенью 1306 года король и принц Эдуард отправились в Шотландию. Принц медленно продвигался вдоль границы, беспощадно опустошая окрестности, пока его не свалила с ног дизентерия. Старый король продолжал наступать; маленькое войско Брюса было разбито, а сам он бежал в Ирландию. Увидев, что мягкость в отношении шотландских лордов не приносит результатов, Эдуард казнил многих из них, а прочих приказал заточить в тюрьму, включая сестру Брюса и престарелую графиню Бьюкен. Без сомнения, он не испытывал при этом угрызений совести: в его глазах все эти люди были предателями, изменившими вассальной клятве. Король все сильнее страдал от болезни; летом войско вернулось в Карлайл, и Брюс тут же появился вновь и вернул утраченные позиции. Король опять сел на коня, надеясь, что в походе его здоровье восстановится, как это бывало раньше. В начале июля он слег окончательно, так и не перейдя в этот раз шотландскую границу. Его хотели отвезти в город, но он предпочел остаться в палатке, как привык в походах. Он умер 7 июля 1307 года, перед смертью попросив сына похоронить его сердце на Святой земле. Но Эдуард II не исполнил и эту волю отца — 27 октября тело короля опустили в гробницу в Вестминстере.

Смерть Эдуарда стала несчастьем для всей Англии и особенно для его сына; он получил власть, которой не желал и боялся. Он был коронован в феврале 1308 года, но продолжал вести привычный образ жизни — ученые занятия, состязания и пиры в обществе молодых красавцев. Любимцем его был молодой гасконец Пирс де Гавестон, мать которого была сожжена за колдовство. Узнав о слишком тесной «дружбе» своего сына с Гавестоном, король отправил последнего в ссылку, но после его смерти Эдуард II освободил фаворита и предоставил ему чрезвычайно большую власть. У Гавестона были пергаменты с королевской подписью, куда он мог вписать любой указ. Многие представители знати не любили гасконского выскочку, тем более что он был чрезвычайно заносчив и резок на язык. В 1312 году графы Уорик и Ланкастер захватили Гавестона в плен и убили. Король был потрясен и поклялся наказать убийц; однако он не смог сделать этого, и в довершение унижения церковь отказалась хоронить убитого в освященной земле, считая его колдуном.

Вскоре Эдуард обзавелся новыми любимцами — отцом и сыном Диспенсерами. Они также приобрели большое влияние на дела государства и к тому же вмешивались в семейную жизнь короля. Изабелла, молодая и красивая женщина, очень страдала от равнодушия мужа, хоть и родила ему сына Эдуарда и четырех дочерей. Диспенсеры не только заменили ее в сердце супруга; по их наущению король лишил Изабеллу владений и фактически посадил под домашний арест. В конце концов она бежала к отцу во Францию, и уже никто не мешал Эдуарду вести привычный образ жизни. Он обожал стихи, музыку, книги, был хорошим каменщиком и кузнецом, прекрасно плавал и ездил верхом. Умел он и владеть оружием, но отличался равнодушием к войне, был плохим дипломатом и еще худшим полководцем. Это особенно ярко проявилось в его неудачных шотландских войнах.

Ободренный смертью своего могучего врага, Роберт Брюс вновь перешел в наступление. Уже в 1308 году он отвоевал занятые англичанами крепости, а вскоре шотландские отряды начали вторгаться в Северную Англию, сея смерть и разрушение. В конце концов под давлением советников Эдуард был вынужден собрать армию и отправиться в поход. По излюбленной шотландской тактике Брюс отступал, заманивая врага в глубь страны. 24 июня 1314 года в местечке Баннокберн близ Стирлинга состоялось генеральное сражение. Англичане сбились в кучу на болотистой равнине, позволив шотландцам занять позиции на окружающих холмах. Вначале воины Брюса расстреливали врагов из луков, вызвав среди них смятение, а атака пехоты довершила дело. Во время бегства многие воины Эдуарда утонули в реке Форт или свалились в глубокий овраг, который был доверху завален трупами. Погибло пятнадцать тысяч англичан, включая 27 баронов, а граф Херефорд, коннетабль, попал в плен. Сам король едва успел бежать с поля битвы и в панике направился в Англию, без боя сдав шотландцам Стирлинг и другие крепости.

После этого Эдуард II потерял в народе всякую популярность. Правление фаворитов привело к упадку государственного управления и усугубило последствия неурожая и нескольких эпидемий. Недовольные бароны бежали во Францию к королеве Изабелле; один из них, Роджер Мортимер, стал ее любовником. Вместе с ним она навербовала во Фландрии войска и в 1326 году высадилась в Англии. Армия Эдуарда разбежалась, и он был вынужден сдаться. Королева тут же возвела на трон своего 15-летнего сына Эдуарда, а свергнутый монарх был заточен в замок Беркли. Насильственное отречение короля создало печальный прецедент; другим прецедентом стало его убийство. По тайному приказу королевы и Мортимера 21 сентября 1327 года четверо тюремщиков тайно убили Эдуарда, введя ему в задний проход раскаленный железный прут — чтобы не оставлять следов на теле. Погибли страшной смертью и близкие друзья короля; Диспенсеров жгли каленым железом, отрезали «члены, коими они творили грех», а потом четвертовали. Англичане, ожидавшие от королевы милостей, были настолько поражены такой жестокостью, что прозвали ее «Французской волчицей». Не меньшую неприязнь вызывал и Мортимер, который не скрывал своих притязаний на корону. В конце концов бароны с санкции молодого короля совершили переворот. Мортимер был схвачен и казнен, а королеву до конца жизни заточили в замок Райсинг недалеко от Кингс-Линна.

Эдуард III был выдающимся воином и администратором и гораздо больше напоминал деда, чем отца. В начале его правления был заключен Нортхэмптонский мир с Шотландией, по которому Роберт Брюс становился независимым монархом, но приносил оммаж королю Англии. В 1329 году старый воин умер от проказы, а слабость его наследника свела шотландскую угрозу к минимуму. Эдуард, одержимый мечтами о рыцарской славе и завоеваниях, смог обратить свои взоры за море. В 1328 году во Франции прекратилась династия Капетингов, и трон перешел к их побочной ветви, графам Валуа. Тут же король Англии предъявил свои права — ведь его мать Изабелла была родной сестрой последних Капетингов. В ответ французские пэры ссылались на Салический закон, по которому женщины и их потомки не имели прав на престол. Однако это не убедило Эдуарда, который стал готовиться к войне. К тому времени потомки нормандских баронов изрядно размножились и обеднели, а суровое королевское правосудие и запрет частных войн лишили их любимых занятий. Они горели желанием повоевать где-нибудь, добыть славу и заодно пограбить. В этом с ними были вполне едины еще более бедные валлийские и шотландские дворяне.

В борьбе с Францией Эдуард мог рассчитывать на помощь горожан Аквитании и Фландрии, которых притесняли французские феодалы. Для укрепления союза с Нидерландами юный король в 1328 году женился на 14-летней Филиппе, дочери графа Эно. Красивая и добрая королева пользовалась огромной популярностью в Британии — она постоянно заботилась о бедных и не раз склоняла своего воинственного супруга к милосердию. Филиппа была довольно образованна для своего времени и покровительствовала людям искусства, в том числе писателю Чосеру и историку Фруассару. Она родила Эдуарду восьмерых сыновей и пятерых дочерей, но судьба большинства из них была печальной. Иного и трудно было ожидать в тот кровавый век. В 1337-м началась Столетняя война с Францией. Английские войска, в которых была велика роль легкой пехоты и лучников, быстро проявили превосходство над неповоротливой рыцарской конницей французов.

В 1346 году англичане одержали победу при Креси и заняли важный порт Кале, но их дальнейшим успехам помешала эпидемия чумы — знаменитая «Черная смерть» 1348 года, унесшая почти половину населения Англии. Однако Франция пострадала от чумы не меньше и в возобновившейся войне продолжала проигрывать. 19 сентября 1356 года при Пуатье французская армия потерпела новое сокрушительное поражение. Погибли две с половиной тысячи рыцарей; столько же попали в плен вместе с самим королем Жаном II Добрым. Этот недалекий монарх был так очарован рыцарским обхождением с ним победителей, что подписал договор, отдающий англичанам в качестве выкупа половину Франции и еще четыре миллиона золотых экю.

Однако условия договора выполнять никто не собирался, и война вспыхнула с новой силой. Сам Эдуард наступал на французов с севера, а на юге англичан возглавлял его сын — тоже Эдуард, прозванный Черным принцем из-за цвета лат. Его храбрые и жестокие наемные войска прошли от Бордо до Кале, занимая крепость за крепостью, и вынудили французов подписать в 1360 году мир в Бретиньи, по которому после смерти Жана французская корона должна была достаться Эдуарду. Тот еще в 1340 году принял титул короля Франции, который его потомки продолжали носить до самого 1801 года.

Однако французский дофин Карл после смерти отца сам сделался королем и с помощью разумной политики изрядно потеснил англичан. После всех войн и побед Эдуарда в его руках осталась только небольшая часть Аквитании и некоторые порты, включая Кале. Любимый сын и наследник Черный принц умер в 1376 году от дизентерии — «солдатской болезни». Любовь народа к нему была столь велика, что король назначил наследником сына покойного Ричарда в обход собственных сыновей, что заложило основы многих будущих конфликтов. Сыновья короля Джон Гонт и Эдмунд Лэнгли стали родоначальниками двух могущественных феодальных родов — соответственно Ланкастеров и Йорков, — которым следующие сто лет предстояло сражаться за корону Англии.

Король проявил себя как талантливый администратор. Он впервые разделил парламент на две независимых палаты — лордов и общин. Он же позволил парламентариям проводить процедуру «импичмента» — выражения недоверия недобросовестным чиновникам. Он увеличил независимость судов от местной и центральной власти, а также совершил еще одно полезное дело — выкупил из французского плена будущего великого писателя Джеффри Чосера. Однако куда большую известность получило другое деяние Эдуарда III — учреждение ордена Подвязки (Order of the Garter). Как-то на балу графиня Солсбери так расплясалась, что обронила подвязку. Чтобы отвлечь внимание от оплошности дамы, благородный король подобрал подвязку и надел ее на свою ногу, внушительно заявив: «Позор тому, кто подумает об этом плохо». Хотя именно со времен Эдуарда официальным языком двора стал английский, эти слова были сказаны по-французски и стали девизом нового рыцарского ордена, число членов которого не могло превышать 24 человек.

Еще до этого графиня Солсбери прославилась храброй защитой своего замка от войск шотландского короля. По слухам, она была любовницей короля, но вообще-то Эдуард любил Филиппу и старался хранить ей верность. Только после ее смерти в 1369 году он начал заводить фавориток, которых народ ненавидел и распускал про них разнообразные слухи. Самую известную, Алису Перрерс, считали еврейкой и говорили, что она делила постель короля со своей дочерью и, кроме того, заразила его гонореей. От этого или от чего-то другого рыцарственный Эдуард III умер 21 июня 1377 года.

Казалось, повторяется история с Эдуардом I. Наследник покойного, семилетний Ричард II, не очень подходил для королевской должности. Управление страной он предоставил своим дядям, в особенности герцогу Ланкастерскому Джону Гонту, а сам целиком отдался утонченным забавам в кругу придворных. Король весьма увлекался литературой, модами и кулинарным искусством; он прослыл изобретателем носового платка и автором первой в Англии поваренной книги, среди рецептов которой были устрицы в греческом вине и другие деликатесы. При этом война во Франции заглохла, и баронам пришлось направить освободившуюся энергию на стычки друг с другом и угнетение крепостных.

В 1381 году вспыхнуло мощное восстание крестьян под руководством Уота Тайлера, с которым королевской власти едва удалось справиться. Юный король сам отправился в лагерь восставших и вообще проявил неожиданную храбрость. Его гомосексуальные наклонности ослабли после женитьбы в 1382 году на Анне Богемской, дочери императора Карла IV. Ричард нежно любил ее, хотя она так и не смогла — вероятно, по его вине — родить наследника. Когда она умерла в 1395 году в Шинском дворце, король был настолько убит горем, что приказал снести ни в чем не повинное здание. Однако вскоре он по настоянию придворных женился на семилетней Изабелле, дочери французского короля Карла VI Безумного.

В 1399 году умер Джон Гонт, и король, вечно нуждавшийся в деньгах, конфисковал земли Ланкастеров. Этот шаг оказался роковым — сын покойного Генри Болингброк сплотил вокруг себя недовольных баронов и 30 сентября 1399 года сверг Ричарда, который в то время подавлял очередной мятеж в Ирландии. Бывший король был заключен в замке Понтефракт, где через пол года то ли уморил себя голодом, то ли был убит. С его свержением Плантагенетов сменила новая Ланкастерская династия.

С самого начала Генри, теперь королю Генриху IV, пришлось столкнуться с оппозицией могущественных феодальных родов — прежде всего Йорков, а также Перси из Нортумберленда и Моубри из Норфолка. В 1408 году король едва не был свергнут объединенной коалицией Перси и потомка валлийских королей Оуэна Глендаура. Однако незаурядный дипломатический талант позволил ему разбить врагов поодиночке и оставить наследнику сплоченное и хорошо управляемое королевство. В последние годы Генрих страдал кожным заболеванием вроде экземы, которое современники считали проказой и видели в нем кару Божью за свержение доброго и богобоязненного Ричарда. «Божьей карой» называли и наследника, принца Генри, который славился своим беспутством; англичане с трепетом ожидали увидеть в его лице наихудшего короля, но вместо этого получили одного из лучших в своей истории.