Завоеватель. Вильгельм I

Туманным осенним утром 1058 года Ги, правитель графства Понтье в Северной Франции, получил приятное известие. Его рыцари, объезжавшие берег Ла-Манша в поисках пиратов, нашли выброшенную на берег ладью под английским флагом. Среди гревшихся у костра матросов выделялся высокий мужчина лет сорока с горделивой осанкой, в расшитой золотом одежде — эрл Гарольд, шурин короля Англии Эдуарда и фактический правитель королевства. Граф немедля отдал приказ задержать пассажиров ладьи, а самого Гарольда заключить в темницу замка. В те времена еще действовал «морской закон», дававший владельцу побережья право распоряжаться всем, что выбрасывало море. Но граф Ги не собирался продавать знатного пленника в рабство или отбирать у него золотое кольцо с рубином, подарок короля; у него были другие планы. Он знал, как нужен Гарольд его сюзерену, герцогу Нормандии Вильгельму, и немедля отправил гонца в Руан.

Ожидания графа не обманулись. Уже на другой день герцог с небольшим отрядом прискакал в замок и, не притронувшись к приготовленному угощению, прямым ходом направился в темницу. О чем он говорил с Гарольдом, осталось тайной, но в результате эрл дал торжественную клятву защищать интересы Нормандии при английском дворе, а после смерти Эдуарда содействовать избранию королем Вильгельма. Только после этого ему вернули корабль и позволили продолжать путь. Эту историю рассказывают почти все хронисты тех времен, но ученые давно уже сомневаются, случилась ли она на самом деле. Известно, что летом 1058 года Гарольд совершил паломничество в Рим и на обратном пути потерпел крушение у берегов Франции. Все прочее остается на совести хронистов и самого Вильгельма, а он, как показывают факты, хоть и высоко ставил рыцарскую честь, но был не прочь поступиться ею в интересах дела.

Как бы то ни было, когда 5 января 1066 года истомленный постами и молитвами Эдуард Исповедник скончался, на английский трон реально претендовали два человека — эрл Гарольд и герцог Вильгельм. С первым все было ясно: он, а до него его отец эрл Годвин давно уже твердой рукой управляли страной, умудряясь кое-как держать в повиновении и непокорную саксонскую знать, и осевших в Англии викингов. Годвин возвысился благодаря Кнуту Великому, который отнял власть у законной Уэссекской династии. Верой и правдой эрл служил чужеземцам, помогая им расправляться с непокорными. В 1036 году он обманом заманил в свои владения этелинга Альфреда, сына короля Этельреда. Ничего не подозревавший юный принц был схвачен прямо на пиру, которым его угощал Годвин. Его спутников продали в рабство, а его самого доставили к датскому королю Англии Гарольду, который велел ослепить Альфреда. Операцию проделали так неумело и жестоко, что через два дня принц умер.

Но в живых оставался еще один сын Этельреда — 33-летний Эдуард, который обосновался в Нормандии. В 1042 году, воспользовавшись раздорами среди датчан, он высадился в Дувре. В самый ответственный момент эрл Годвин перебежал на сторону претендента, что обеспечило последнему победу. Став королем, Эдуард возвысил Годвина и его многочисленную родню — они получили в управление чуть ли не половину земель королевства, и, кроме того, счастливый победитель женился на дочери Годвина Эдгите. Она вряд ли была довольна браком, поскольку после победы над датчанами благочестивый Эдуард дал Богоматери обет не касаться женщин. Но Годвина и его сыновей такое положение дел вполне устраивало: оно означало, что у короля не будет наследников и трон перейдет к их семейству.

Их планам, однако, мешали норманны. Это были уже не те норманны, которые за сто лет до того опустошали берега Европы. Если в Англии и тем более в Ирландии морские разбойники еще долго сохраняли обычаи старины, то в более развитой Франции их ждала другая участь. Получив на рубеже IX и X столетий несколько чувствительных ударов от французских королей, самые дальновидные предводители викингов решили отказаться от морского разбоя и приобрести себе владения в каких-нибудь плодородных краях. Уже в 911 году один из их ярлов, Роллон, или Рольф, сумел заключить с королем Франции Карлом III Простоватым соглашение в Клэр-сюр-Эпт. По условиям договора Роллон получал богатейшую область Северной Франции, а за это обязался защищать морские берега от других викингов и главное — помогать королю против его соперников из дома Робертинов, будущих Капетингов. Правда, гордому ярлу пришлось принести оммаж королю, и он вознаградил себя чисто скандинавской шуткой. Склонившись перед Карлом в поклоне, дюжий викинг притворился, что потерял равновесие, ухватил короля за ногу и повалил на пол. Но это было только начало. Очень скоро новоявленный герцог перестал помогать Карлу, а его наследники вообще перешли на сторону Робертинов и помогли им в 987 году занять французский престол.

Новое герцогство получило имя Нормандии, но чаще его называли «пиратской страной». Викингам трудно было отказаться от старых привычек, и еще долго путешественники и торговцы обходили нормандские берега далеко стороной. Но уже через два поколения положение изменилось. Норманнская знать кормилась войнами и грабежами, и ей не нужно было драть три шкуры со своих подданных. К тому же скандинавы не утратили еще традиций родовой демократии и охраняли права не только свободных землевладельцев, но и горожан. Что касается феодалов, даже самых мелких, то они ревниво оберегали свои привилегии от герцога и его графов, а уж о короле Франции даже не вспоминали. Отвага викингов соединилась в них с французской живостью, германская воинственность — с латинской горделивостью; так возникла «гремучая смесь» нормандского рыцарства, которое столетиями было первым во всех рискованных предприятиях, будь то завоевание Британских островов или Крестовые походы.

Когда нормандцы закрепились на новой родине и пустились на покорение новых земель, они уже были не скандинавами, а французскими, точнее, северофранцузскими феодалами. Французский язык, в котором «застряло» лишь несколько северных слов, французские моды и кушанья и, наконец, французский социальный строй — вот что несли они во все завоеванные страны, будь то Сицилия, Палестина или Англия. Одерживать победы им помогала новая военная тактика, сочетавшая французские и скандинавские черты. Главной военной силой нормандцев была тяжелая рыцарская конница, которая обычно наступала развернутым строем. Наряду с этим большое значение придавалось легким отрядам лучников и копьеметателей, которые начинали бой, а позже атаковывали противника на флангах. Лучшим в Западной Европе был нормандский флот; в него входили не только обычные ладьи викингов, вмещавшие 40–60 человек, но и большие корабли, позволявшие быстро перебрасывать значительные силы. Что касается рыцарских замков, ставших «визитной карточкой» нормандцев в Англии, то их заимствовали у французов. Сами скандинавы долго жаловались на холод в каменных покоях замков, которые обогревались лишь скудным теплом каминов. Но в условиях постоянных войн замки выручали куда лучше, чем традиционные скандинавские усадьбы с деревянным частоколом.

Войны в то неспокойное время вспыхивали постоянно. Вплоть до XII века нормандским баронам позволялось вести частные войны друг с другом по любому поводу, а то и без оного. Порой эти усобицы захлестывали и герцогский дворец: один из опекунов юного Вильгельма был заколот на его глазах, а ему самому не раз приходилось прятаться от буйных баронских шаек в крестьянских домах. Как и другие правители того времени, герцоги искали поддержки у тех сил, которым была невыгодна феодальная вольница. Прежде всего это были города и церковь. Правда, первые в XI веке еще не имели реальной силы, но ни в Нормандии, ни в завоеванной позже Англии герцоги не упускали случая пожаловать привилегии торговым и ремесленным центрам. Предки Вильгельма быстро поняли значение торговли: ведь через их владения проходили торговые пути, соединявшие Южную Европу не только с Англией, но и с балтийским побережьем. На привозном сырье работали ткачи, оружейники, ювелиры, богатели города, включая герцогскую столицу Руан.

XI век стал в Нормандии временем возрождения церкви, изрядно пострадавшей от скандинавских набегов. Справедливо видя в церкви своего помощника в борьбе с рыцарским своеволием, все герцоги считали своим долгом богато одаривать храмы и монастыри. Аббатства Фекан, Сен-Вандриль, Жюмьеж превратились в крупнейших землевладельцев. Но в обителях не только молились и подсчитывали доходы; там иллюстрировали книги, вели хроники, занимались наукой. В 1042 году в Бекском монастыре юный богослов Ланфранк из Павии основал первую в Нормандии грамматическую школу; позже его ученики вновь зажгли в Англии факел просвещения, почти погашенный веками набегов и распрей.

Таковы были три канала проникновения нормандцев на Британские острова — военная помощь, торговля и церковь. Еще в 1002 году герцог Ричард I, внук старого пирата Ролл она, выдал дочь Эмму за короля Этельреда Непослушного. Вместе с ней в Англию явились нормандские придворные, нормандские торговцы, нормандские священники. Однако позже Этельред умер, и Англия вместе с Эммой досталась Кнуту Датскому. Нормандцев изгнали, но они вернулись при Эдуарде Исповеднике, который прожил при руанском дворе 28 лет и даже начал забывать родной язык. Французские рыцари помогли ему захватить власть, и он доверил им охрану побережья и по некоторым сведениям разрешил построить крепости в Дувре и других местах. Среди знатных англосаксов распространялась тяга к роскоши, и они все чаще приглашали к себе нормандских купцов и ремесленников; особенно большая их колония возникла в Херефорде у племянника Эдуарда, графа Ральфа. Всем этим был недоволен эрл Годвин, который не без оснований видел в заморских пришельцах угрозу своему положению. Бывший слуга датчан сделался отчаянным патриотом, выступавшим за чистоту англосаксонских обычаев.

Однако король Эдуард недолюбливал выскочку-эрла, виновного в гибели его брата Альфреда. В 1051 году под каким-то предлогом Годвин и его сыновья были лишены владений и высланы из Англии. За время их отсутствия нормандцы еще больше укрепили свое влияние. Достаточно сказать, что все главные посты в английской церкви оказались заняты нормандскими епископами, которые были куда грамотнее и красноречивее своих британских коллег. Однако на военных и административных должностях нормандцев было мало, что сослужило им плохую службу. Через год Годвин возвратился, и на его сторону встали все англосаксы, недовольные засильем чужаков. Король и его друзья-нормандцы не могли ничего сделать; под давлением национальной партии Эдуард издал указ о высылке «всех франков, которые подняли бунт, нарушили закон и замышляли зло против королевства». Среди изгнанных был и архиепископ Робер де Шампар; не успевшие бежать были перебиты или брошены в тюрьмы, а их имущество досталось королю, а точнее — эрлу Годвину. Но демократические традиции у англосаксов еще были сильны: на вершине власти временщика противники смогли возобновить против него дело, связанное с убийством этелинга Альфреда. Годвин решил довериться Божьему суду, и это оказалось для него роковым; произошел известный случай, описанный Вильгельмом Малмсберийским и другими хронистами. «Если я виновен, — заявил эрл при свидетелях, — пусть я подавлюсь этим хлебом». Откусив кусок хлеба, он подавился и тут же умер; это случилось 13 апреля 1053 года.

Сыновья покойного унаследовали его влияние и разделили между собой богатейшие провинции королевства. Тостиг получил Нортумбрию, Гирт — Восточную Англию, Леофвин — Кент и Сассекс, но главенствующее положение занял Гарольд, унаследовавший отцовский титул эрла Уэссекса. Король, подавленный изгнанием любимых нормандцев, погрузился в меланхолию и заботился исключительно о спасении души. Других претендентов на трон на горизонте не наблюдалось. Правда, в 1057 году объявился племянник и тезка Эдуарда, сын короля Эдмунда Железнобокого, но он умер, едва ступив на английскую землю, — похоже, не без посторонней помощи. Его сын Эдгар был еще ребенком, и Гарольду открывалась прямая дорога к трону… если бы не злосчастная клятва в Понтье. Сыну Годвина портили настроение и церковные дела. Взамен изгнанного нормандца он поставил архиепископом англосакса Стиганда, но папа, ревниво оберегавший свое право на инвеституру, отказался утвердить это решение. Недолго думая, Гарольд взял благословение у самозванца-антипапы, что поставило Англию на грань отлучения от церкви. Не все благополучно было и в семье Гарольда — братья не очень-то хотели видеть его королем. Хорошо еще, что на сухопутных и морских границах на время воцарился мир — и скандинавы, и шотландцы, и беспокойные валлийские вожди были заняты внутренними проблемами.

Так обстояли дела в Англии накануне смерти короля Эдуарда. А что же происходило в это время на другом берегу Ла-Манша, в Нормандии? Там укреплял свои позиции герцог Вильгельм. Делать это так долго ему пришлось по одной простой причине — он был незаконнорожденным. То время вообще не отличалось высокой нравственностью, а уж нормандские герцоги выделялись даже на общем фоне. Герцог Рикард I помимо одного законного сына имел пятерых незаконных: всех их он сделал графами, а старшего — даже архиепископом Руана. Его наследник Рикард II сменил трех жен и свято соблюдал право первой ночи на свадьбах своих подданных. Не отставали от него и сыновья — Рикард III и Роберт. Последнему было всего 17 лет, когда он проезжал через Фалез и встретил девушку, стиравшую в речке белье. Ее звали Эрлева или Арлетта, и она-то и стала матерью будущего завоевателя Англии. По слухам, она была дочерью дубильщика кож; точно это не известно, поскольку ее неблагородную родню и близко не подпускали ко двору. Что касается самой Эрлевы, то Роберт тут же усадил ее в седло и увез к себе в замок. В ту же ночь она зачала; по легенде ей приснилось дерево, выросшее из ее тела и покрывшее своей тенью Нормандию и Англию.

О реальной личности матери Вильгельма мы почти ничего не знаем. Лакировщики-хронисты писали, что на самом деле она была дочерью барона и вовсе не стирала белье, а танцевала на дороге, чем и пленила юного принца. Она жила с Робертом до конца его жизни и кроме Вильгельма родила от короля дочь Аделизу, позже ставшую графиней Понтье. Несомненно, что Роберт был привязан к Эрлеве, несмотря на явное неравенство их положения. После его смерти полукоролева, как ее называли острые на язык нормандцы, вышла за барона Эрлуина де Контвиля и родила ему еще двоих детей, сыгравших заметную роль в истории Англии. Это были епископ Байё Одо и Роберт, граф Мортена.

В 1028 году Рикард при неясных обстоятельствах погиб, и Роберт в 18 лет сделался герцогом. Двор его был веселым местом: там всегда находили приют труверы, бродячие циркачи, а также изгнанные из своих владений принцы. Среди последних были английские этелинги Эдуард и Альфред и сам французский король Генрих I, которого прогнал с трона могущественный граф Блуа. Роберт помог ему вернуться к власти, за что Генрих потом не раз платил черной неблагодарностью его сыну. Молодой герцог был человеком порывистым и вспыльчивым; как-то в приступе гнева он сместил с должности своего дядю, архиепископа Роберта. За это папа наложил на Нормандию интердикт, а герцог получил кличку Дьявол. Без молитв и отпеваний он продержался полтора года, но под нажимом подданных сдался, вернул архиепископа и даже отдал ему всю административную власть в своих владениях. Сам же целиком отдался честолюбивым мечтам о грандиозных завоеваниях. По довольно сомнительным сведениям, он даже отправился походом на Англию, но его флот был выброшен бурей на остров Джерси. После этого он решил заручиться помощью датчан и сделал предложение Астрид, сестре короля Кнута Великого. Со свадьбой решено было подождать до возвращения герцога из паломничества в Святую землю: перед началом славных дел он хотел покаяться в грехах и наладить отношения с церковью. На совете в Фекане он объявил регентом на время своего отсутствия семилетнего Вильгельма; среди знати этот выбор вызвал ропот, но более явных претендентов не было — герцогская династия давно запуталась в своих внебрачных потомках и в их правах на престол.

Кто знает, как повернулась бы история Англии и всей Европы, если бы Роберт 1 не отправился в то злополучное паломничество? В сентябре 1035 года Нормандии достигла печальная весть — возвращаясь из Палестины, герцог заболел «моровой язвой» и 2 июля умер в малоазиатском городе Никее. Следующие десять лет покрыты мраком неизвестности. В 1037 году скончался архиепископ Роберт, и провинция окончательно погрузилась в пучину феодальной анархии. Опекунами Вильгельма были бретонский герцог Алан, Фиц-Осберн, Жильбер де Брион и Торольд де Нёвмарш. Не прошло и пяти лет, как все они умерли не своей смертью. В кровавой свалке было уже непонятно, кто и за что сражается. Так, вернувшийся с испанской войны рыцарь Рожер де Тени пришел в ярость, когда узнал, что Нормандией правит какой-то бастард. Он тут же бросился разорять земли ни в чем не повинных соседей и сложил голову в бою. Не раз толпа баронов с криками «Смерть ублюдку!» врывалась во дворец, и дядя Вильгельма Мальгер спешно уводил мальчика через потайной ход и прятал в домах у слуг. Конечно, Вильгельму было жалко и Фиц-Осберна, которого убили у него на глазах, и особенно старого вояку Торольда, учившего его обращению с мечом. Но юный герцог сделал из всего пережитого именно те выводы, которые должен был сделать: жизнь полна жестокости; побеждает сильнейший; единственный способ уцелеть — перехитрить врага и ударить первым.

Кончилось тем, что Генрих I забрал мальчика к себе. Видимо, при французском дворе Вильгельм проходил какие-то уроки этикета, но влияния они на него не оказали. До конца жизни он оставался потомком грубых скандинавских завоевателей, лишенным всякой утонченности, — ел и пил много и жадно, спал в палатках, а то и на голой земле, а захваченные украшения предпочитал переливать на монеты. Его единственным в жизни увлечением была война, но не ради самой войны, а ради достижения целей, и прежде всего — власти. Для победы он был всегда готов пойти на хитрость и нарушить рыцарский кодекс чести (который, впрочем, тогда еще не выработался во всех подробностях). При этом отличался громадной физической силой и смелостью и обожал помахать мечом в схватке. Эти его качества проявились с 13 лет — именно тогда французский король взял его в поход на блуаский замок Тильер. О каких-либо подвигах юного Вильгельма ничего не известно, но союзники победили. Замок был взят штурмом и разрушен.

В 1047 году герцогу пришлось воевать уже против своих — восстали виконты Бассена и Котантена в Западной Нормандии. К тому времени Вильгельм вернулся на родину и, несмотря на молодость, успел проявить крутой нрав в обращении с вассалами. Это вызвало недовольство баронов, особенно к западу от реки Див, делившей герцогство пополам. Там, в диких ландах, жили свободолюбивые потомки норманнов и бретонских кельтов; там и созрела идея заменить властного Вильгельма кем-нибудь из его более послушных родственников — например, кузеном Ги, безвольным пьяницей. Заговорщики подстерегли герцога в замке Валон, где он обычно охотился. Его спас верный шут Гайе, заметивший вооруженных людей у входа в покои. В чем был, Вильгельм бежал в Фалез; собирать войско было некогда, и он попросил помощи у Генриха Французского. Через две недели французы и сторонники герцога встретились с войском мятежных баронов у Вальэ-Дюна. Битва была жестокой — самого Вильгельма ранили, а под королем Генрихом убили двух лошадей. Уже в сумерках мятежники обратились в бегство, и множество их утонуло в речке Ольн. Вопреки обычаю Вильгельм не казнил пленных, и даже смутьян-кузен отделался изгнанием. Эта мягкость оказалась выгоднее жестокости: больше при жизни Завоевателя крупных восстаний в Нормандии не было.

Внутренние войны скоро сменились внешними. Вильгельм умудрился рассориться со всеми соседями — герцогом Бретани, графами Анжу и Блуа, а в конце концов и с королем Генрихом. В 1048 году, еще в союзе с Францией, он схватился с самим Джефре Мартелем, графом Анжу — сильнейшим феодалом того времени. Союзники осадили пограничную крепость Домфрон; Джефре со всем войском бросился на ее выручку, и тогда Вильгельм обрушился на незащищенный Алансон. Жители богатого города вывесили на стенах коровьи шкуры, крича: «Вот кожи для дубильщика!» Насмешек Вильгельм не терпел, и вскоре в город полетели страшные метательные снаряды — головы 32 уважаемых граждан, захваченных нормандцами. Охваченные ужасом алансонцы сдались, потом пал и Домфрон, но король Франции заключил мир с Анжу за спиной Вильгельма, и тому пришлось освободить захваченные города. Очевидно, это и стало причиной охлаждения между былыми друзьями. На первых порах Генрих только устраивал заговоры против своего воспитанника, но Вильгельм разоблачал их один за другим, твердой рукой обуздывая своеволие баронов. В 1052 году был лишен владений и изгнан граф Мортена Вильгельм, дядя герцога, — за то, что вслух высказывал намерение уехать в Сицилию, где он станет богаче «этого ублюдка». За ним последовал другой родич, Вильгельм де Буссак, сын графа О.

Среди государственных забот Вильгельм нашел время и для устройства личных дел. Еще в 1049 году он отправил послов к графу Фландрии Балдуину, прося руки его дочери Матильды. Это была миниатюрная девушка — судя по вскрытой в XVII веке гробнице, ее рост не превышал 155 сантиметров. Для своего времени она получила неплохое образование и вовсе не горела желанием выходить замуж за нормандского солдафона. Некоторые хроники передают шокирующую деталь — получив отказ, Вильгельм пришел в ярость, помчался во Фландрию и, ворвавшись в покои невесты, избил ее до синяков. Якобы после этого впечатленная таким обращением Матильда дала согласие на брак. Вряд ли эта история правдива — даже для буйного Вильгельма это было слишком, да и согласия невесты не требовалось; все решило полюбовное соглашение с ее отцом. Не вызывает доверия и другая легенда — что к тому времени 18-летняя Матильда уже была замужем и имела дочь Гундраду.

По непонятным причинам церковь специальным решением запретила брак Вильгельма и Матильды — из-за того, что они были дальними родственниками, или же по вине неблагочестивого Роберта Дьявола. Тем не менее в 1052 или 1053 году молодые обвенчались. Папа опять наложил на Нормандию интердикт, но справиться с Вильгельмом оказалось труднее, чем с его отцом. Без колебаний герцог выслал из своих владений тех прелатов, что поддержали решение Рима, не пощадив и ученого Ланфранка. Большая часть церковников предпочла сохранить земли и богатства и не послушалась папского приказа. В 1059 году Вильгельм был «прощен»; чтобы подсластить для Римской курии поражение, он дал обет выстроить два монастыря. Матильда стала хорошей женой, в государственные дела не лезла и прилежно рожала детей — четырех сыновей и пять дочек. Единственный из герцогов Нормандии, Вильгельм не имел внебрачных отпрысков, что говорит не только о его постоянной занятости, но и об определенной привязанности этого грозного воина к тихой и богомольной супруге. Виделись они редко, особенно после отъезда Вильгельма в Англию, но потомки от этого только выиграли — памятью об одиноких днях и бессонных ночах герцогини остался многометровый гобелен из Байе, на котором во всех подробностях изображена история покорения Англии.

В том же 1051 году, когда Вильгельм ездил за невестой, случилось еще одно важное событие. На обратном пути он посетил Англию, где был с почетом принят королем Эдуардом. Возможно, именно тогда больной, лишенный наследников король и назначил герцога своим преемником. Тогда, после изгнания Годвина, это казалось вполне уместным. Победа национальной партии в следующем году сделала права Вильгельма на трон довольно призрачными, но он не собирался от них отступаться. Однако пока что его интересы были сосредоточены на континенте, где ему непосредственно угрожал король Франции. В 1053 году Генрих открыто поддержал новый феодальный мятеж — против Вильгельма восстали граф Арка Гийом и граф Понтье Ангерран. Мчавшееся на Руан войско мятежников было разбито атакой рыцарской конницы из засады — излюбленный прием Вильгельма. Погибли граф Понтье и командир французского отряда.

На следующий год Генрих сам пошел на Нормандию с пятитысячной армией. Разделив свои силы пополам, Вильгельм ударил по французам с флангов. Отряд графа О напал на войско брата короля Эда во время переправы через Сену и заставил его отступить; при этом сотни солдат утонули. Успевшие переправиться были осаждены нормандцами в городе Мортемар. Чтобы не тянуть с осадой, Вильгельм велел поджечь город, и все французы погибли в огне. Позорное поражение заставило Генриха заключить мир. Чтобы предотвратить новые вторжения, Вильгельм укрепил границы. Напротив французского Тильера была воздвигнута крепость Бретей. Основанному при ней купеческому поселению (бургу) была дарована хартия о правах — первая из множества городских хартий, благодаря которым позже расцвели города Англии и Франции. Не смирившись с поражением, Генрих в 1058 году снова, в третий раз, напал на Нормандию. И снова потерпел неудачу: по испытанной уже тактике нормандцы напали на французское войско во время переправы через реку Див и изрубили почти всех. После этого королю пришлось отдать Вильгельму Тильер и другие пограничные земли.

Не выдержав позора, Генрих в 1060 году умер; его вдова, киевская княжна Анна Ярославна, и юный сын Филипп оказались беспомощными игрушками в руках могущественных феодалов. Тогда же скончался давний враг Вильгельма Джефре Мартель. Герцог Нормандии стал бесспорным хозяином на западе Франции и не замедлил воспользоваться этим. При дележе анжуйского наследства он нацелился на богатое графство Мен. Подступив к столице графства Лe-Ману, он не стал брать его приступом, а опустошал окрестности, пока город не сдался. Такой и впредь была осадная тактика Вильгельма, который не любил без нужды посылать своих солдат на гибель. Захватив в 1063 году Мен, он подумывал уже идти в Анжу, но тут его сразила тяжелая болезнь. Едва поправившись, он двинулся на запад, в Бретань. Граф Ренна Конан был осажден в Динане и отдал Нормандии ряд областей. Скоро он умер, и править в Бретани стал его шурин Хоэл, верный союзник Вильгельма. Обеспечив себе поддержку соседей, герцог мог приступить к решению гораздо более трудной задачи — покорению Англии.

К тому времени за Ла-Маншем произошли важные события. 5 января 1066 года умер король Эдуард. На «совете мудрых» вопрос о кандидатуре Вильгельма даже не вставал. Большинство присутствовавших высказались за избрание королем Гарольда Годвинсона, и 6 января он был коронован в Лондоне. Тут же Вильгельм открыто заявил о своих правах на трон, о которых раньше помалкивал. Со свойственной ему предусмотрительностью он разослал письма европейским монархам с обоснованием своих притязаний и добился их поддержки. В пользу Вильгельма высказались короли Франции и Дании, а также император Генрих IV. Письмо герцога к папе, приведенное историком Вильгельмом Малмсберийским, убедило и Римскую курию. Теперь можно было приниматься за военные приготовления, и в устье реки Див начался сбор кораблей и воинов.

Планы Вильгельма облегчались раздорами среди потомков Годвина. Еще в 1064 году брат Гарольда Тостиг был лишен должности эрла Нортумбрии и заменен представителем мерсийской знати Моркаром. Последний вел себя весьма независимо и сначала вообще отказался признать Гарольда королем. Смягчился он только тогда, когда Годвинсон увеличил его владения и взял в жены сестру Моркара Эльдгиту, оставив свою давнюю возлюбленную Эдит Лебяжью Шею. Не менее строптивым оказался и молодой эрл Мерсии Эдвин, брат Моркара и внук престарелого Леофрика. А обиженный Тостиг собрал своих сторонников на корабли и каждый год грабил побережье Англии. Сначала он укрывался у графа Фландрии, а после отправился к королю Норвегии Харальду Суровому, соблазняя того планами восстановления великой державы Кнута. Воинственный Харальд не мог упустить случая лишний раз проявить свою доблесть, и к исходу лета в устье Согне-фьорда начал собираться скандинавский флот.

Не исключено, что Тостиг действовал как агент герцога Нормандии — уж слишком синхронно его действия совпадали с приготовлениями Вильгельма. Готовилось одновременное нападение на Англию с двух сторон, но на юге мероприятия были куда масштабнее. 15 июня собрался совет нормандской знати в Бонвилле. Было решено на время отсутствия герцога оставить у власти Матильду и совет во главе с Рожером де Бомоном. Остальных феодалов и всех своих родичей Вильгельм забирал с собой, чтобы избежать новых восстаний. В продолжение опоры на церковь прощенный Ланфранк был сделан аббатом нового монастыря в Кане; тогда же старшая дочь Вильгельма Сесилия сделалась аббатисой основанной ее матерью обители Святой Троицы. В августе флот собрался в устье Дива. Шесть недель чего-то ждали — по уверениям герцога, попутного ветра, но, скорее всего, удара норвежцев с севера.

Наконец флот перевели в Сен-Валери, поближе к Англии, куда стекались все новые и новые отряды. Трувер Вас, воспевший вторжение в Англию, насчитал 696 больших и малых кораблей. Он же приводит поистине гомеровский список кораблей, снаряженных отдельными представителями знати. Флагманский корабль «Мора», на котором плыл сам Вильгельм, снарядила герцогиня Матильда. Сводные братья герцога — Робер де Мортен и епископ Одо — выставили соответственно 120 и 100 кораблей. По 60 кораблей снарядили графы Эвре и О, Вильгельм фиц Осберн, Рожер де Бомонт и Рожер де Монтгомери, 50 кораблей — Хьюг де Монфор. На поиски славы и богатства отправлялись все, от владетельных графов Булони и Понтье до бродячих рыцарей и младших сыновей феодалов, оставленных без наследства по законам майората, — именно они составляли костяк нормандского войска. К Вильгельму стекались искатели приключений не только из Франции, но и из других стран — бретонцы, фламандцы, сицилийские норманны. Сами нормандцы составляли явное меньшинство в этой разноязыкой массе, и только твердость Вильгельма помогала поддерживать хоть какой-то порядок. Точная численность армии вторжения не известна: называются цифры от 6 до 60 тысяч. Вероятно, нижняя граница ближе к истине, и у Гастингса силы Вильгельма насчитывали 10–15 тысяч человек, из них 6–7 тысяч тяжеловооруженных рыцарей.

У англосаксов не было большого постоянного войска. Основу армии составляли дружинники короля — хускерлы, которым в подмогу в случае войны выступало ополчение — фирд. Сначала по приказу короля в поход были обязаны отправляться все здоровые мужчины за исключением монахов, но к XI веку утвердился порядок, по которому от нескольких дворов выделялся один вооруженный ополченец. Фирд со всей страны ни разу не собирался полностью; если бы это случилось, его численность могла достичь 50 тысяч человек. Что касается хускерлов, то их было 4–5 тысяч. Превосходя нормандцев численностью, англосаксы уступали им в вооружении и организации. В основном они сражались пешими, с короткими мечами и боевыми топорами, и не могли противостоять рыцарской коннице. Не было у них и боевых луков, которые активно использовались на континенте.

Но главным фактором, ослаблявшим англосаксов, была борьба на два фронта. В середине сентября 1066 года большой норвежский флот с королем Харальдом и изменником Тостигом высадился в Северной Англии. 20 сентября объединенные ополчения эрлов Эдвина и Моркара были разбиты при Фулфорде, и норвежцы без боя вошли в Йорк — крупнейший город севера. С неожиданной скоростью Гарольд собрал хускерлов и часть ополчения и выступил из Лондона навстречу врагам. Уже 21 сентября Йорк открыл ворота королю Англии, а 25 сентября англосаксы застали врасплох норвежскую армию у Стамфордского моста (Стамфорд-Бридж). Кровавая битва длилась несколько часов; два часа дюжий норвежец в одиночку защищал мост, но в конце концов его сразила стрела, и англосаксы перешли реку, отрезав противника от кораблей. В начавшейся резне погибли большинство пришельцев, в том числе король Харальд и Тостиг. Тяжелые потери понесли и хускерлы Гарольда, а также ополчения Нортумбрии и Мерсии.

В ту же ночь на юге пришла в движение армада Вильгельма. Подул попутный южный ветер — как утверждали, после крестного хода с мощами святого Валерия. 27 сентября флотилия покинула французский берег. Для большей секретности решено было плыть ночью; на каждом корабле имелся носовой фонарь. Плавание прошло без приключений, и в 9 часов утра 28 сентября войско высадилось у селения Певенси в Восточном Сассексе. Охрана побережья ушла с армией на север или разошлась из-за долгого отсутствия платы. Сообщить о высадке нормандцев оказалось некому, кроме одного крестьянина, который на своей лошади поспешил на север и через три дня добрался до Йорка. Тем временем Вильгельм занял близлежащий город Гастингс и велел выстроить рядом с ним мощную бревенчатую крепость. В поисках припасов его воины разорили все окрестные деревни — через 20 лет по «Книге Страшного суда» они все еще значились «покинутыми». Тут герцогу пришло письмо от бретонского рыцаря, служившего Гарольду. В нем сообщалось, что король разбил норвежцев и движется на юг. Вильгельм во всеуслышание ответил, что был бы рад сразиться с таким славным противником, будь у него не 60, а даже 10 тысяч воинов. Столько у него реально и имелось, а громкие заявления были призваны ввести в заблуждение противника.

Гарольд и в самом деле вышел с армией из Йорка 2 октября, едва получив весть о высадке Вильгельма. Его поредевшее войско двигалось чуть ли не бегом. Уже 6 октября он преодолел 320-километровое расстояние между Йорком и Лондоном, но в Лондоне задержался на пять дней, чтобы дать отдохнуть хускерлам и заодно дождаться подхода ополчений. Однако к нему явились лишь немногочисленные отряды с юга во главе с братьями Леофвином и Гиртом. Вильгельм чрезвычайно удачно выбрал время — шла уборка урожая, и крестьяне не горели желанием бросать свои поля, чтобы после страдать от голода. Эрлы Мерсии и Нортумбрии вообще не послали свои ополчения, ссылаясь на потери от норвежского вторжения. В итоге 11 октября Гарольд выступил из Лондона примерно с 10 тысячами воинов, среди которых было не более 3 тысяч хускерлов.

13 октября Гарольд достиг Гастингса и занял оборонительную позицию в 13 километрах к северо-западу от города. Будучи уверенным в скором нападении Вильгельма, король укрепился на высоком Сенлакском холме среди полей, изрезанных ручьями и оврагами, что создавало препятствия для нормандской конницы. На вершине холма был установлен штандарт короля с красным крестом на белом поле; там Гарольд оставался все время битвы, и там же он пал спустя семь часов. Теперь на этом месте находится алтарь церкви в Бэттле, воздвигнутой в память о сражении. В средней части холма выстроилась оборонительная линия хускерлов, а по обе стороны от них несколькими рядами стояли ополченцы из фирда. По некоторым данным, перед позициями англосаксов был сооружен частокол или вал, чтобы задержать конницу, но на ходе битвы это никак не сказалось.

Картина битвы восстанавливается по сообщениям Вильгельма Малмсберийского и других хронистов. Сразу после рассвета 14 октября нормандцы быстро преодолели семь миль и тремя линиями подошли к холму. Впереди двигались лучники и арбалетчики — это было первое в средневековой Европе документированное применение арбалетов. Вторую линию составляли пешие копейщики, а третью — рыцари. Центр занимали нормандцы, левый фланг — бретонцы во главе с сыном графа Пентьевра, а правый — французы и фламандцы. Начали сражение лучники, которые открыли огонь с расстояния не более 100 метров, но стрелы летели снизу вверх и не нанесли ощутимого вреда. По обычаю, противники, выходя из строя, осыпали друг друга насмешками. Нормандский жонглер (скоморох) с шутками и прибаутками подобрался к рядам англосаксов и успел сразить их знаменосца, прежде чем ему раскроили голову топором. Так началась битва; лучники расступились, и в бой вступили копейщики; англосаксы быстро отбросили их, кидая камни и дротики и орудуя своими громадными двуручными топорами. Захлебнулась и первая атака рыцарской кавалерии. Ее левый фланг был смят, и разнесся слух, что сам Вильгельм погиб. Чтобы сдержать начавшуюся панику, герцог сбросил шлем и галопом промчался перед строем отступавших всадников.

Бросившись преследовать врагов и рассеявшись по склону холма, англосаксы допустили роковую ошибку. Повернувшие рыцари обрушились на них и многих убили; однако остальные быстро перестроились и вернулись к вершине холма. Вильгельм второй раз повел рыцарей в атаку и снова был отбит. Повторился маневр с притворным бегством, и еще часть обманутых англосаксов, несмотря на строгий приказ Гарольда, пустилась в погоню и была перебита у подножия Сенлака; среди них оказались и братья Гарольда Леофвин и Гирт, причем одного из них, по преданию, убил сам Вильгельм. Бой перешел в позиционную стадию: несколько часов нормандцы чередовали конные и пешие атаки с обстрелами вражеских позиций. Вильгельм велел своим лучникам вести навесной огонь прямо вверх, что вело к большим потерям среди оборонявшихся. Скученность сражавшихся вела к тому, что на поле битвы громоздились буквально холмы из трупов, сквозь которые скоро стало почти невозможно перебраться. Англосаксы сражались без передышки, без пищи и воды почти целый день, и к его исходу едва не падали от усталости. Однако хускерлы стойко удерживали позиции, и к сумеркам обе стороны оставались на тех же местах. Продержись англосаксы до темноты, и все могло обернуться иначе. На помощь Гарольду собирались новые отряды, приход которых сделал бы положение Вильгельма незавидным.

Но тут случилось нечто коренным образом изменившее ход битвы. По одной из версий, Гарольд был сражен случайной стрелой, попавшей ему в глаз. Однако на гобелене из Байе в глаз поражен другой воин, а Гарольда рубят налетевшие конники. Возможно, в последней отчаянной атаке нормандские рыцари смогли ворваться на холм и убить короля. Однако после хускерлы отбили их и снова заняли оборону вокруг тела уже мертвого Гарольда. Фирд разбежался и был изрублен нормандцами. Преследуя бегущих, немало рыцарей свалилось в овраг, прозванный Мальфосс (Злая расщелина). Окружив хускерлов со всех сторон, нормандцы перебили их до единого человека. Уже в сумерках Вильгельм углубился в лес, чтобы добить остатки англосаксов, и едва не погиб, когда те попытались перейти в контратаку. Однако скоро всякое сопротивление было подавлено, и битва при Гастингсе закончилась. В ходе нее погибло до 10 тысяч человек — почти половина участников. Сравнительно скромная по своим масштабам, эта битва привела к глобальным историческим последствиям.

Но пока Вильгельму только предстояло воспользоваться плодами одержанной победы. Утром 15 октября погибшие нормандцы были похоронены близ поля битвы. Жителям соседних деревень и родственникам позволили забрать и похоронить трупы англосаксов. За одним исключением — короля Гарольда победитель велел закопать отдельно, в неосвященной земле как узурпатора и клятвопреступника. Мать короля Гита предлагала Вильгельму выкупить тело сына за количество золота, равное его весу, но он отказался. По другим данным, победитель в конце концов сжалился и позволил монахам Уолтэмской обители похоронить Гарольда у себя. Найти его среди изрубленных тел хускерлов оказалось не так просто. По старинной легенде для опознания пришлось привлечь возлюбленную короля Эдит Лебяжью Шею, которая узнала его по шраму на плече. Еще долго по Англии ходили слухи о том, что Гарольд Злосчастный выжил и скитается по своим былым владениям, став нищим; этот сюжет использован Киплингом в «Сказках старой Англии».

Вильгельм еще пять дней оставался в Гастингсе. По его представлениям после смены власти подданные должны были немедленно принести клятву верности новому сюзерену. За все пять дней ни один вассал так и не появился, и герцог начал понимать, что Англия отличается от привычной ему Франции и здесь придется править по-другому. Понял он и то, что завоевание страны не закончилось с гибелью ее короля. Однако организовывать сопротивление было некому. Единственный оставшийся брат Гарольда Вулфнот находился в нормандском плену. 17 октября собравшиеся в Лондоне эрлы избрали королем этелинга Эдгара, внука Эдмунда Железнобокого. Но у нового монарха не было ни войска, ни придворных, ни поддержки церкви. Архиепископ Стиганд медлил с коронацией, а без нее Эдгар не мог считаться законным королем. Сам он был хилым, нерешительным юношей, который почти всю жизнь провел в изгнании и не знал Англии и ее жителей.

20 октября началось продвижение Вильгельма вперед. Начал он с карательной экспедиции в Ромни, где жители убили нескольких заблудившихся нормандцев. Оставив за собой ряды виселиц, завоеватели двинулись к мощной крепости Дувр, гарнизон которой тут же сдался. В каменных стенах Дувра, построенных нормандскими мастерами, Вильгельм чувствовал себя увереннее, чем в саксонских усадьбах, защищенных одним частоколом. В этом городе он пробыл неделю, и там у него появились первые англосаксонские вассалы. Потом он отправился в Кентербери — центр английской церкви. Там его уже ждали представители местной знати, толпившиеся, по словам хрониста Ги Амьенского, «как мухи на свежей ране». До темноты Вильгельм принимал клятвы верности и уже собирался двигаться дальше, но тут его свалила лихорадка, и целый месяц он пролежал в шатре у стен Кентербери. Все это время он приказывал своим воинам разорять деревни вокруг Лондона, чтобы взять столицу измором. Любимая тактика Завоевателя принесла свои плоды; когда он, оправившись от болезни, двинулся дальше, Лондон сам склонился к его ногам. Столичные купцы, которые еще недавно клялись сражаться против захватчиков до последней капли крови, испугались убытков и потребовали от Эдгара сдаться. Это он и сделал, явившись в середине декабря к Вильгельму вместе с архиепископом Стигандом и эрлами Эдвином и Моркаром. Незадолго до этого вдова Эдуарда Эдгита сдала нормандцам Винчестер — древнюю столицу Уэссекса, где хранились регалии английских королей.

Несколько дней Вильгельм спокойно охотился в богатых дичью английских лесах, а 25 декабря в Вестминстерском соборе состоялась официальная коронация нового монарха. Осторожный Стиганд сказался больным, и церемонию проводил архиепископ Йорка Элдред. В разгар коронации собравшихся на двух языках спросили, желают ли они видеть Вильгельма своим королем. В ответ раздался нестройный гомон, который ждущая снаружи стража (ей запретили входить в собор с оружием) приняла за шум мятежа. Чтобы защитить своего герцога, воины подожгли соседние дома. Присутствовавшие лондонцы разбежались спасать свое имущество, и церемония завершилась в пустом соборе, под треск пламени и при багровых отблесках пожара. Вильгельм скоро понял, что тревога была ложной, но настоящий мятеж в большом городе с его узкими улицами мог застать нормандцев врасплох. Поэтому он уехал из Лондона в близлежащий Баркинг и оставался там до постройки первого в столице замка — знаменитой «Белой башни» (Уайт-Тауэр). Замки, вначале деревянные, а затем и каменные, воздвигались нормандцами чуть ли не в каждом завоеванном ими городе и селении и служили одним из главных средств поддержания контроля над покоренным населением.

Закрепившись в столице, Вильгельм начал управлять своим новым королевством. Для начала он конфисковал земли семейства Годвина, а они составляли ни много ни мало треть Англии. Эти земли были розданы в ленное владение баронам, прибывшим с Вильгельмом, но баронов оказалось больше, чем земель, к тому же сразу появились недовольные количеством или качеством новых имений. Спасла положение оригинальная теория Вильгельма, по которой все англосаксы объявлялись виновными в поддержке «узурпатора» Гарольда, лишались своих земель и должны были их выкупать — за деньги или службу. Как проходил этот процесс, в деталях не известно, однако «Книга Страшного суда» неопровержимо доказывает, что за 20 лет тысячи англосаксов уступили свои земли нормандцам. Иногда это делалось с помощью обычной грубой силы — французский барон с отрядом приезжал в усадьбу, убивал или прогонял ее хозяина и строил замок на месте его дома. Чаще король раздавал нормандцам земли, конфискованные у участников многочисленных восстаний. Гораздо реже нормандские рыцари женились на вдовах или дочерях англосаксов и наследовали их имущество.

Уже в X веке процесс феодализации в Англии зашел довольно далеко. Бывшие землевладельцы-таны во множестве разорялись и фактически уравнивались по своему положению со свободными крестьянами — керлами. Порой пять танов вместе владели землей, приносившей доход всего пять шиллингов в год. Положение усугублялось отсутствием майората и бесконечными разделами земли между наследниками. Единственным, что еще отличало танов от зависимого населения, был их высокий вергельд — плата за нанесенное увечье или оскорбление. С приходом нормандцев старинное англосаксонское право сменилось феодальными законами, и постепенно разоренные землевладельцы влились в категорию зависимых крестьян, которых все чаще по французской привычке называли вилланами или сервами, то есть рабами. Что касается верхушки англосаксонского общества — эрлов и элдорменов, — то их владения постепенно также перешли к нормандским феодалам. Последний эрл, Вальтеоф, был казнен в 1076 году, и вскоре в Англии утвердилась характерная для Западной Европы система наследственных феодальных владений, хозяева которых — графы и герцоги — несли вассальные обязанности по отношению к королю и имели собственных вассалов в лице баронов и мелких землевладельцев или сквайров. Еще с саксонских времен каждый, кто «оказывал покровительство» мелким хозяевам, именовался лордом (глафордом). Следует заметить, что в Англии в силу позднего утверждения феодальных отношений власть крупных феодалов была меньше, а их зависимость от королевской власти — больше.

Изменилась при нормандцах и система местного управления. Получил широкое распространение возникший еще в X веке институт шерифов. Если при англосаксонских королях этот чиновник занимался лишь сбором налогов, то теперь шериф стал полномочным представителем короля в каждом графстве, ведавшим широким кругом вопросов. На должности шерифов и других королевских служащих часто назначались англосаксы, которые служили новой власти не менее верно, чем нормандцы. Вильгельм всячески подчеркивал, что все жители Англии независимо от национальности равны и должны жить по единым законам. В первый раз он заявил об этом на рождественском приеме в Вестминстере в декабре 1067 года, но до этого и в Англии, и на континенте произошло немало событий.

1 марта 1067 года Вильгельм отбыл в Нормандию. Регентами в Лондоне он оставил Вильгельма фиц Осберна и Одо из Байе, а с собой увез главных представителей англосаксонской знати, чтобы они не подняли восстания. Он также вез с собой богатые трофеи, награбленные в английских усадьбах, а по слухам и в церквях. Во искупление грехов он даровал большую часть захваченного монастырям Нормандии, а часть велел раздать бедным. Не успел Вильгельм разобраться с делами, накопившимися за время его отсутствия, как до него дошли вести о целых трех восстаниях в Англии. В Нортумбрии сын прежнего эрла Освулф сжег в церкви некоего Копсига, которому нормандцы вручили наследственные земли Освулфа. В Херефорде восстал другой эрл, Эдрик Дикий, — в союзе с валлийскими вождями он вырезал нормандский гарнизон и укрылся в Уэльсе. Но опаснее всего оказались не англосаксы, а граф Булони Эсташ, которого обделили при разделе владений. Его солдаты осадили крепость в Дувре, но были разбиты и почти все погибли при попытке добраться до кораблей. Сам граф еле успел бежать на лодке и спастись. Особую активность в подавлении мятежа проявили англосаксы из кентского ополчения, которые с явным удовольствием расправлялись с недавними завоевателями.

Когда 7 декабря Вильгельм вернулся, ему показалось, что спокойствие восстановлено. Но главные испытания были еще впереди. В январе 1068 года восстал богатый торговый порт Эксетер в Девоншире, где жила мать Гарольда Гита. Вильгельм осаждал город 11 дней, на приступ не шел и только периодически казнил перед стенами заложников. Эти меры не возымели действия, и впервые король заключил мир на условиях осажденных. Жители Эксетера получили прощение и подтверждение прежних привилегий. Кстати, такие же привилегии получили и другие города, в первую очередь Лондон. Как и в Нормандии, Вильгельм хотел заручиться поддержкой горожан в борьбе со своеволием крупных феодалов. Милость короля принесла свои плоды — когда через месяц в Девоншире высадились три незаконных сына Гарольда с флотилией ирландских пиратов, сами жители во главе с командиром ополчения Эднотом выступили против них и заставили вернуться в Ирландию. Что касается Гиты, которая, по всей видимости, вдохновляла восставших, то ей пришлось покинуть остров вместе с малолетней дочерью Гарольда, тоже Гитой. Безутешная вдова эрл а Годвина окончила свои дни в Германии, а ее внучка добралась до далекого Киева, где стала женой Владимира Мономаха.

В мае в Англию прибыла Матильда, которую 11 мая торжественно объявили королевой Англии. Визит супруги Вильгельма преследовал далеко идущие политические цели — она осталась в Англии и в следующем году родила сына Генриха. Таким образом закреплялась власть Нормандской династии, поскольку по местному поверью править Англией мог лишь рожденный на ее земле. К тому времени у короля было уже три сына — Роберт, Ричард и Вильгельм, — но именно Генрих, получивший позже прозвище «Ученый» (Боклерк), стал любимцем отца, да и многих англичан. Летом 1068 года Вильгельм получил весть о новом восстании на севере. Он тут же снарядил войско, и мятежники — все те же Эдвин и Моркар — предпочли сдаться. Король оставил им жизнь, но лишил владений. По пути он заложил замки в Уорике, Ноттингеме и Клиффорде и назначил там шерифов. Узнав о приближении Вильгельма, эрл Берниции (Северной Нортумбрии) Госпатрик бежал в Шотландию, открыв тем самым долгую эпоху столкновений двух государств. Король шотландцев Малькольм Кенмор, или Большая Голова, был обязан властью Эдуарду Исповеднику, который когда-то поддержал его против узурпатора Макбета. Теперь к Малькольму бежал племянник Эдуарда, этелинг Эдгар, отдавший шотландцу в жены свою сестру.

Союзники ждали момента для нападения на Англию, и этот момент скоро настал. Назначенный вместо Госпатрика нормандский граф Роберт де Комин разместился в Дарэмском замке и начал жестоко угнетать местное население. Жители восстали и подожгли замок, в котором сгорели сам граф и гарнизон из 500 нормандцев. Восставшие пошли на Йорк и убили там наместника Роберта фиц Ричарда, но тут же разбежались, когда появился Вильгельм с армией. Гипноз Гастингса действовал еще долго, и самые многочисленные армии англосаксов обращались в бегство, завидев стяг короля и блестящие латы его рыцарей. К тому же их предводители были разобщены и заботились только о собственных интересах. Выстроив в Нортумбрии еще два замка, Вильгельм ринулся на юг, где опять высадились сыновья Гарольда.

Тут на английской шахматной доске появился новый игрок: король Дании Свен Эстридсен решил восстановить державу Кнута и направил в Нортумбрию большой флот под командованием своего брата Асбьорна и сыновей Харальда и Кнута. В разношерстное войско датчан входили скандинавы, славянские наемники и даже язычники из далекой Литвы. Когда 28 августа их армия высадились в Ипсвиче, король по своему обыкновению охотился в Динском лесу на границе с Уэльсом. Страстный охотник, Вильгельм полюбил богатые дичью английские леса и большую часть их объявил собственностью короны; более того, он изгнал жителей нескольких деревень в Хэмпшире и разбил там так называемый Новый лес. За охоту в королевских лесах любой незнатный человек мог поплатиться глазами, правой рукой, а то и головой. Этот «Лесной закон» вызвал естественное недовольство англосаксов, привыкших вольно охотиться в своих лесных угодьях. Вспомним, что именно из-за незаконной охоты рассорились с законом легендарный Робин Гуд и другие герои английского фольклора. Хронист Генрих Хантингдонский писал: «Кто убивал оленя или кабана, тому без жалости выкалывали глаза. Зверей он лелеял так, будто были они его детьми; так, ради основания мест для охоты в Новом лесу он велел разрушить церкви и селения и, изгнав жителей, сделать те места обиталищем оленей».

Высадка датчан стала сигналом для общего восстания на севере. Из Шотландии вновь явились Эдгар с Госпатриком, а из Уэльса напал гвинеддский король Бледдин. К восставшим присоединился хантингдонский эрл Вальтеоф, и 21 сентября они взяли Йорк. Накануне в осажденном городе умер или был убит лояльный завоевателям архиепископ Элдред. При взятии замка Вальтеоф сам стоял у ворот с громадным топором и рубил пытавшихся спастись нормандцев; по легенде так погибло сто человек. Известие о мятеже повергло короля в такой гнев, что он велел отрубить руки и ноги тем, кто принес это известие, — это были простые крестьяне-англосаксы, пострадавшие за свою верность чужеземцу. Собрав всех надежных воинов, даже инвалидов, Вильгельм двинулся на север. На этот раз он был выведен из себя, и восставшие не могли ожидать пощады. Три недели армия простояла у разрушенного Стэмфордского моста; потом нормандцы отыскали брод и вторглись в Йоркшир. Все графство было разорено — воины Вильгельма жгли дома и амбары с хлебом, рубили сады и убивали домашних животных. Скоро вся обширная равнина Южной Нортумбрии превратилась в пустыню, покрытую черным слоем пепла. Те, кто избежал мечей карателей, массами погибали от голода. Многие продавались в рабство за корку хлеба, другие бежали на юг. В одном только маленьком аббатстве Ившем каждый день умирали 5–6 беженцев.

Предводители восставших в страхе сдались, и король проявил к ним милосердие. Госпатрик и даже убийца нормандцев Вальтеоф получили прощение и свои прежние владения, однако злопамятный Вильгельм ничего не забыл и отомстил им позже. Командиры датской армии так и не отважились на решительное сражение и бесславно скитались возле английских берегов. Зимой нормандское войско двинулось на Честер — последний еще не взятый город на севере Англии. Дожди, холод и отсутствие припасов заставили французских наемников поднять бунт, который король жестоко подавил, повесив зачинщиков. Для него и в самом деле все подданные были равны.

Честер пал, и Пасху 1069 года Завоеватель встретил в Винчестере. В этом году ему пришлось столкнуться с последним крупным восстанием, которое вспыхнуло в Болотном краю — своеобразном «острове» на стыке графств Кембриджшир и Норфолк, со всех сторон окруженном неприступной трясиной. Издавна власть там принадлежала богатым монастырям Или и Питерборо. В декабре 1069 года новый аббат Питерборо Торольд отобрал земли у своего вассала Хереварда. Тот обиделся и напустил на обитель датчан. Питерборо был сожжен, его богатства разграблены, а монахи проданы в рабство. Болотный край стал ареной партизанских подвигов Хереварда, который разбивал все посланные против него нормандские отряды. К нему бежали смещенные эрлы Эдвин и Моркар, которые до этого жили при дворе Вильгельма, получая все подобающие почести. Они уже мечтали о восстановлении англосаксонской монархии, но не могли решить, кому из них стать королем. С этими планами покончил мир Вильгельма с датчанами, которым надоело бесплодное пребывание в Англии. Осенью 1070 года нормандцы явились на болота. Херевард укрылся в Или, был предан монахами и бежал, но потом сдался и получил прощение. По одной версии этот отважный авантюрист мирно почил, дожив до глубокой старости, по другой — вернулся к прежней разбойничьей жизни и погиб в схватке. Моркара взяли в плен и заключили в нормандскую темницу, а молодой Эдвин бежал в Шотландию, но на самой границе его коварно убили три брата-крестьянина, доставившие его голову Вильгельму в надежде на награду. Он велел казнить доброхотов, а сам плакал над головой благородного эрла — неожиданный штрих к характеру грозного Завоевателя. Как многие представители англосаксонской знати, Эдвин пал жертвой затеянных не им интриг, и с ним закончился некогда могучий род Леофрика.

В 1069 году Вильгельм потерпел два поражения на континенте. Его шурин Балдуин Фландрский по неясным причинам разорвал союз с Нормандией и стал нападать на ее порты, существенно затрудняя сношения с Англией. В то же время окрепшие анжуйцы вновь захватили Мен. В 1070 году Вильгельм переправился через Ла-Манш с войском, причем среди его солдат были и англосаксы — впервые они сражались на континенте за дело Нормандской династии. После короткой войны Мен остался за Вильгельмом, но ему пришлось принести графу Анжу оммаж. В Англии в это время все было спокойно, если не считать короткого набега Малькольма Шотландского. На этот раз англосаксы не поддержали своего былого союзника, и даже эрл Госпатрик выступил против него.

К тому времени Вильгельм уже начал предъявлять претензии на английские земли — Лотиан и Камберленд, — захваченные шотландцами еще в 1018 году. В 1072 году Вильгельм собрал большое войско и пересек шотландскую границу. Малькольм не стал воевать: он принял короля как друга, принес ему оммаж за Лотиан и дал в заложники своего сына Дональда. После этого из Шотландии был выслан злосчастный этелинг Эдгар. Он отправился было во Францию, король которой обещал ему феод, но был выброшен бурей на английский беper. Вильгельм простил его и даже даровал тысячу акров земли в Хантингдоне. А вот верного Госпатрика, напротив, лишили владений и выслали — король не простил былой измены. В августе 1070 года умер архиепископ Стиганд, и на его место был избран Ланфранк, который сразу предпринял меры для восстановления былой славы английской церкви.

В 1075 году, когда Вильгельм опять находился на континенте, в Англии вспыхнуло новое восстание. На этот раз его подняли нормандские феодалы — граф Херефорда Рожер фиц Осберн и граф Восточной Англии Ральф де Вадер. Вильгельм старался не допустить объединения крупных владений и поэтому запретил Ральфу жениться на сестре Рожера Эмме. Возмущенные друзья подняли мятеж, но в короткой битве при Фагадуне были разбиты. Рожер попал в плен, а Ральф бежал в Данию и сумел убедить короля Свена вновь отправиться в поход. В это время невеста Ральфа обороняла от королевских войск крепость Норич, продержалась три месяца, но сдалась буквально за неделю до возвращения жениха с датским флотом. На этот раз военные действия были столь же вялыми — скандинавы явно утратили воинственный пыл викингов. Через два месяца Свен умер, а его сын Харальд поспешил заключить мир с Англией.

Той же осенью Вильгельм вернулся в свое королевство и конфисковал земли восставших. Рожер был освобожден по ходатайству Ланфранка, но не сделал никаких выводов. На Пасху он швырнул в камин дары, посланные ему королем, при этом нелестно высказавшись в адрес «ублюдка». Об этом тут же донесли, и граф закончил жизнь в темнице. Ральф де Вадер бежал к родственникам в Бретань и еще три года совершал набеги на Нормандию, пока не был прощен. Король воспользовался восстанием, чтобы покончить с последним представителем англосаксонской знати — эрлом Вальтеофом. Его безосновательно обвинили в поддержке мятежников и бросили в тюрьму. 31 мая 1076 года Вальтеоф был обезглавлен; многих современников возмутила эта расправа, а английский историк Ордерик Виталий даже считал все последующие неудачи Вильгельма Божьей карой за смерть эрла.

И действительно, с тех пор непобедимый прежде Завоеватель потерпел ряд чувствительных поражений. Его 24-летний сын Роберт, назначенный графом Мена, в 1078 году восстал против отца, был разбит и бежал. После этого произошла единственная известная размолвка короля с кроткой Матильдой. Решив, что сын на чужбине испытывает нужду, она посылала ему деньги и припасы. Вильгельм изловил одного из посланцев королевы, бретонца по имени Самсон, и велел его ослепить, но Матильда ослушалась супруга и освободила верного слугу. Король Франции Филипп дал Роберту пограничный замок Жерберуа. В конце года Вильгельм осадил замок, схватился на поле боя с собственным сыном и был им ранен. После этих шекспировских коллизий произошло примирение, но уже весной Роберт узнал, что его собираются арестовать, бежал и не возвращался до смерти отца. Второй сын короля Ричард погиб на охоте в 1075 году, а другой отпрыск, Вильгельм, занимался охотой и пирами и на власть не претендовал. Можно сказать, что трое сыновей короля воплощали в себе разные стороны его характера: Роберт — воинственность и тягу к завоеваниям, Генрих — государственный ум, а жестокий и сластолюбивый Вильгельм — те темные качества, которые не слишком явно проявлялись у Вильгельма, но так часто давали о себе знать в его коронованных потомках.

В 1079 году Малькольм Шотландский нарушил мир и разорил Нортумбрию. В ответ военачальники короля вторглись в Шотландию и заложили на границе мощную крепость Ньюкасл, которая вместе с Карлайлом стала цитаделью обороны от набегов с севера. В следующем году восставшие нортумбрийцы убили епископа Дарэмского Вальхера. Одо из Байе, как обычно управлявший Англией в отсутствие короля, жестоко отомстил мятежникам, опустошив Берницию так же, как его брат за 12 лет до того Дейру. Этот воинственный прелат и по совместительству граф Кента был по-своему таким же типичным представителем тогдашней церкви, как его антипод Ланфранк. Ученостью он не отличался, зато обожал сражения, охоту и пиры с непристойными шутками и песнями жонглеров. Одо был чрезвычайно горд и властолюбив; постепенно эти качества перешли всякие границы. В 1081 году до Вильгельма дошли слухи, что Одо хочет захватить папский престол и для этого увести из Англии нормандских рыцарей, которым он обещал новые владения в Италии. Вильгельм вызвал брата для разбирательства, но тот отказался явиться. Король для вида смирился, но наступило Рождество 1082 года, и епископ Одо явился в Вестминстер. Закон не разрешал представителям светской власти арестовывать епископов, поэтому Вильгельм сам схватил брата и отвел его в темницу. Одо отбивался и кричал: «Я епископ и слуга Господа, меня нельзя судить без согласия папы!» Король возразил, что арестовал Одо не как епископа, но как графа Кентского и своего вассала. До смерти Вильгельма гордый епископ находился в тюрьме, получая в отличие от прочих узников яства с герцогского стола. Не были отняты и его громадные владения — вторые по величине после королевских.

В 1081 году Вильгельм совершил поход в Уэльс под видом паломничества в знаменитый монастырь Святого Давида. Попутно рыцари-«паломники» захватывали земли валлийцев, основав там свои баронства, известные под общим названием Марч, или «граница». Их владетели стали самыми непокорными и буйными феодалами Англии, долго еще сохранявшими воинственный дух своих нормандских предков. Во время похода король основал несколько замков, в том числе нынешнюю столицу Уэльса Кардифф. Ему все труднее становилось садиться на коня, да и редкий конь выдерживал сильно растолстевшего монарха. По легенде именно для него впервые вывели породу знаменитых нормандских тяжеловозов. Вильгельму исполнилось 54 года; в тогдашней Европе человек этих лет считался стариком. Постоянные войны, ранения, тяготы походной жизни, обильная жирная пища, сырой английский климат не способствовали хорошему здоровью. С начала 80-х годов Вильгельм часто и подолгу болел. Один за другим уходили родичи и соратники по былым сражениям. 3 ноября 1083 года отошла в лучший мир королева Матильда, незримо стоявшая рядом с супругом во всех его начинаниях. Она неизменно просила его быть милостивее с побежденными, помогать беднякам и не забывать одаривать церковь во отпущение грехов.

В 1083 году против Вильгельма восстал Губерт, виконт Мена, попросивший помощи у анжуйцев. Фактически богатое графство было потеряно нормандцами. На севере продолжали плести интриги графы Фландрии; в 1081 году граф Роберт выдал дочь за короля Дании Кнута Святого и вместе с ним разработал план вторжения в Англию. Однако в июле 1086 года король Кнут был убит, и план сорвался. Для защиты границ и строительства все новых замков требовались большие средства, и Вильгельм неустанно повышал налоги. На рождественском съезде знати в Глостере он огласил решение о небывалой переписи всех земельных владений страны, которая должна была на долгие годы вперед установить число налогоплательщиков и примерную общую сумму налогов; это был фактически прообраз государственного бюджета. Для проведения переписи во все графства были направлены комиссии из церковных и светских феодалов, снабженные едиными образцами анкет. В анкетах учитывались размеры каждой вотчины — не только пахотных угодий, но и лесов, лугов, пастбищ и т. д., — имя ее владельца, число ее свободных и зависимых жителей и размер собираемых с нее налогов. Это не увеличило любви завоеванных подданных к Завоевателю. «Англосаксонская хроника» с осуждением говорит: «…так тщательно он сделал это, что не оказалось ни одной гайды, ни одной виргаты и даже — стыдно писать об этом, но не стыдно было ему это делать — ни одного быка, коровы или свиньи, не включенных в эту перепись».

По легенде Вильгельм заявил, что от глаз переписчиков не должно укрыться ничего, как на Страшном суде. Отсюда и пошло название, под которым с XI века известен этот уникальный памятник английской истории, занимающий два огромных тома. «Книга Страшного суда» стала лучшим доказательством власти Завоевателя над Англией — ни один король прежде не смог составить столь полный перечень всех земель и их владельцев, а тем более собрать с них налоги. А уж налоги-то при Вильгельме собирались исправно. Если за все годы Уэссекской династии налог со всей страны пытались собрать только дважды (оба раза это было связано с нашествиями скандинавов), то при Вильгельме это происходило целых четыре раза. Обычно поземельный налог составлял два шиллинга с гайды, но в 1083 году он повысился до четырех шиллингов, а при следующем короле Вильгельме — до шести. Это ускорило процесс разорения мелких землевладельцев, которые или вовсе бросали свои земли, или записывались в кабалу к феодалам, чьи подати оказывались легче королевских. Точность и полнота «Книги Страшного суда» были таковы, что еще через триста лет ее данными пользовались при разрешении земельных споров.

В августе 1086 года состоялся очередной съезд английской знати в Солсбери. Королю показали готовый экземпляр «Книги Страшного суда», он одобрил ее и велел переписать и хранить в каждом графстве. После этого он потребовал от собравшихся — а это были, по сообщению «Хроники Питерборо», все землевладельцы Англии, нормандцы и саксы, — клятвы верности своему роду. Присягавших было так много, что процедура заняла целый день. Тогда же некоторые бароны попросили Вильгельма снизить налоги ввиду неурожая и начавшейся эпидемии чумы. Он повторил то, что говорил всю жизнь: «Закон установлен для всех и не знает исключений». Вскоре после этого он в последний раз пересек Ла-Манш — небольшое графство Вексен подняло восстание и перешло под власть Франции. То ли во время марша, то ли на охоте с монархом произошел несчастный случай — лошадь взбрыкнула, и высокая лука седла сильно ударила Вильгельма в живот. Его перевезли в Руан, но король с трудом переносил шум большого торгового города. Тогда его с великой предосторожностью усадили на коня и препроводили в тихий приорат Сен-Жервез недалеко от столицы. Там он находился почти неделю и успел рассказать историю своей жизни сыновьям — Вильгельму и Генриху, — аббату Жюмьежа Гунтарду и своему другу и личному врачу Гильберту Мамино, которого он сделал епископом Лизье. Свой рассказ он велел записать; до наших дней дошло два сомнительных варианта этой так называемой «апологии». В ней Вильгельм каялся в грехах, совершенных во время своего правления, особенно сожалея о погибших при Гастингсе и о разорении Нортумбрии. Однако все свои деяния он оправдывал тем, что они совершались «во имя Господа и святой церкви» и «во славу нормандского племени». Король подчеркивал, что старался поступать справедливо и первым установил в Англии равный для всех закон. Это, пожалуй, было справедливо с одним важным исключением — законы были равны только для свободных и то в теории, а на практике часто торжествовало «кулачное право».

На смертном одре Вильгельм разделил власть между сыновьями. Вильгельм получил Англию, а опальный Роберт — Нормандию. Младшему и любимому сыну Генриху из-за сопротивления старших достались только пять тысяч фунтов серебра из королевской казны с назначением наследником обоих владений. Зная нравы своих детей, король говорил с Вильгельмом наедине. Он вручил ему корону Англии, изготовленную византийским мастером по образцу императорской, поцеловал его и напутствовал: «Поспеши в свое королевство!» Еще он приказал освободить всех узников, в том числе эрла Моркара и брата Гарольда Вулфнота. Освободили и епископа Одо; принимая такое решение, король тяжело вздохнул и заметил: «Многих еще погубит этот человек». Многим были возвращены конфискованные владения, но среди них почти не было англосаксов — Вильгельм заботился о том, чтобы его сыновья не столкнулись с восстаниями, которые пришлось подавлять ему.

Утром 9 сентября Вильгельм услышал колокола Руанского собора, звонившие к заутрене. С трудом подняв руку, он прошептал: «Вручаю себя Марии, святой Матери Божьей». После этого он закрыл глаза и уже не открывал их. При кончине присутствовали несколько церковников и сын Роберт. Хоронили Завоевателя в обители Святого Стефана в Кане рядом с Матильдой. Как рассказывает не любивший покойного Ордерик Виталий, когда тело короля перевозили в церковь для отпевания, его толстое брюхо быстро раздулось и лопнуло. Никакие благовония не могли заглушить нестерпимой вони, поэтому тело пришлось предавать погребению в большой спешке. Завершая рассказ об этом, историк назидательно замечает: «Так по воле Господа сильные в жизни становятся ничтожными в смерти, а творившие жестокости умирают в грязи». Мало того — на похоронах устроил скандал некий рыцарь Аццелин, утверждавший, что Вильгельма хоронят на незаконно отнятой у него земле. Чтобы отделаться от жалобщика, ему срочно уплатили 60 шиллингов.

Завоеватель родился в позоре внебрачного сожительства и в позоре умер. Однако жизнь его была полна славных дел, хоть и совершаемых в корыстных целях и с чрезмерной жестокостью. Интересно, что основатель английской монархии, создатель английской армии и военного флота, автор законов и мероприятий, на столетия вперед определивших жизнь королевства, так и не стал национальным героем. Англичане не смогли простить ему гибель Гарольда и выжженный Йоркшир, конфискации и налоги, Лесной закон и другое правило, по которому все жители должны были в восемь вечера гасить свет в домах. Но не полюбили Вильгельма и французы, для которых он завоевал Англию, — они помнили, что очень скоро после смерти Завоевателя его потомки, хоть и говорившие по-французски, стали национальными британскими монархами. А через триста лет после Гастингса случился исторический реванш — английские лучники и пехотинцы наголову разбили французских рыцарей при Креси и Пуатье. Не жаловали своего родича Вильгельма и скандинавы; при этом потомке норманнов Англия навсегда покончила с нашествиями с севера, а обосновавшимся на берегах Альбиона викингам пришлось забыть былую вольницу и подчиниться строгим нормандским законам. Кельтам и вовсе не за что было благодарить Вильгельма — он хоть и покорил ненавистных саксов, но не мягче обошелся с шотландцами и валлийцами, а его наследники огнем и мечом прошлись по Уэльсу и Ирландии.

В общем и целом признавая заслуги Завоевателя, ни современники, ни потомки не платили ему искренней привязанностью. Это сказалось и на посмертной судьбе короля. В 1522 году гробница Вильгельма в Кане была вскрыта и изучена; в ней нашли громадного роста скелет и портрет на дереве, с которого была сделана копия сомнительной точности. Дело в том, что живописец XVI столетия изобразил короля с окладистой бородой по тогдашней моде. Однако, скорее всего, Вильгельм по нормандскому обычаю брил бороду и стриг волосы «в скобку». В скором времени гробницы Вильгельма и Матильды были уничтожены гугенотами как «идолы»; уцелевшие жалкие останки сложили в гроб и перезахоронили в другом месте. Еще раз их осквернили во время Французской революции, а в 1961 году смогли, наконец, исследовать с помощью современных методов, но от костей уже почти ничего не осталось. В Англии не уцелели ни корона Вильгельма, ни построенные им сооружения. Остались только письменные свидетельства, из которых лучше всех говорит об отношении англичан к своему монарху мемориальная запись в «Англосаксонской хронике». В ней о Вильгельме говорится, что он «повсюду строил замки и угнетал простых людей», зато «берег оленей и бобров, будто был им родным отцом». Неизвестный хронист в корявых англосаксонских стихах порицал жадность короля: «Стяжательство обуяло его, и деньги возлюбил он превыше всего».

После смерти Вильгельма Англия долгие годы не знала мира. Ставший королем Вильгельм II Рыжий в полной мере унаследовал жестокость и корыстолюбие отца, но не обладал его волей и государственным умом. Он снова бросил в тюрьмы всех освобожденных Вильгельмом и заключил еще многих — часто лишь затем, чтобы конфисковать их земли и округлить таким образом королевские владения. Он годами не назначал епископов, а сам тем временем распоряжался церковными доходами. Четыре года после смерти Ланфранка пустовала и кафедра архиепископа, а когда назначенный в 1093 году на эту должность выдающийся философ Ансельм стал обличать грехи короля, Вильгельм, недолго думая, отправил его в изгнание. Решил он завладеть и богатой Нормандией. Сначала вместе с Робертом он отказался выдать Генриху положенные по завещанию деньги; тот со своей дружиной обосновался на неприступном утесе Мон-Сен-Мишель и оттуда совершал набеги на Англию и Нормандию, пока братья не осадили его укрытие и голодом не вынудили сдаться. Потом братья схлестнулись между собой по вине все того же Одо из Байе — он поссорился с Вильгельмом и вместе с людьми Роберта жестоко разорил Кент. Наконец братья помирились, а честолюбец-епископ навсегда покинул Англию. Вскоре воинственный и склонный к авантюрам Роберт отправился в Крестовый поход, и Вильгельму удалось добиться от него права управлять Нормандией в его отсутствие.

Единственным успехом Вильгельма была победа над Шотландией. В 1093 году он убил в сражении старого Малькольма Кенмора и добился от его сына Дункана принесения ом-мажа. Но успех оказался относительным: вскоре Дункан был убит и его сменил старый Дональбан, который не только отказался от оммажа, но и изгнал из страны всех англичан. Шотландский поход был единственным — Вильгельм предпочитал проводить время на пирах в окружении красивых юношей, которые, по словам Вильгельма Малмсберийского, «превосходили изяществом дам». К женскому полу король не проявлял абсолютно никакого интереса, поэтому потомства у него не было, и братья с нетерпением ожидали его смерти. Ждать пришлось недолго: 2 августа 1100 года, охотясь в устроенном его отцом Новом лесу, Вильгельм был сражен стрелой лесничего Уолтера Тиррела. Тот утверждал, что это произошло случайно, а других свидетелей инцидента не было. Многие знали, что Тиррел близок к принцу Генриху, но долго разбирать дело не стали. Вильгельма не любили так сильно, что во многих церквях отказались служить по нем заупокойные мессы.

Королем стал Генрих I Боклерк, разумный и осторожный правитель. Он владел как Англией, так и Нормандией; правда, вернувшийся из Крестового похода Роберт попытался предъявить права на свои владения, но в 1106 году Генрих разбил его и заключил в темницу, где тот просидел 28 лет до самой смерти. Как младший сын, которого готовили к возможной духовной карьере, Генрих получил хорошее образование — то есть умел читать и писать, что для короля того времени было не таким уж обычным явлением. Он устроил у себя первую светскую библиотеку со времен короля Альфреда Уэссекского, а также завел в Тауэре первый в Англии зоологический сад. Он также снизил тяжелые налоги, введенные обоими Вильгельмами, и принял закон, который закрепил равенство нормандцев и англосаксов перед законом и судом. Более того — он женился на Эдгите, или Эдит, дочери Малькольма Шотландского и Маргариты, сестры этелинга Эдгара. Этот брак укрепил связи Нормандской династии как с шотландской монархией, так и с покоренным англосаксонским населением.

И в Британии, и на континенте Генрих вел активную политику, действуя как военными, так и дипломатическими средствами. В войне с французским королем Людовиком VI он смог отстоять Нормандию и Мен, а в 1128 году выдал дочь Матильду за графа Анжуйского, явно претендуя в будущем на его обширные владения. Другую дочь он отдал королю Шотландии Александру. В отличие от брата, Генрих был неравнодушен к прекрасному полу и имел нескольких незаконных сыновей, которых сделал графами. Его единственным законным отпрыском был Вильгельм, который унаследовал все плохие качества своего дяди. Уже в семнадцать лет он стал законченным пьяницей; в 1120 году, во время плавания через Ла-Манш на так называемом «Белом корабле», принц и его спутники так перепились, что корабль налетел на скалы и затонул со всеми, кто на нем находился.

Потерю сына Генрих переживал очень тяжело и, по сообщениям хронистов, с тех пор ни разу не улыбался. Он женился вторично на Адели, юной дочери графа Лувена, но так и не смог родить наследника. Пришлось завещать престол дочери Матильде, что противоречило принятому у французских королей Салическому закону. В Англии его формально никто не вводил, но нормандские бароны явно не собирались подчиняться женщине. Генриху пришлось взять с них торжественную клятву, что не избавило английскую монархию от грядущих испытаний. Король умер внезапно 2 декабря 1135 года, объевшись накануне тушеными миногами. На трон сразу же предъявил права молодой Стефан, сын дочери Завоевателя Адели и графа Блуа. Его поддержали недовольные «женским царством» бароны запада Англии; за Матильду вступились жители торговых городов юга и востока. Так началась затяжная гражданская война, которая длилась почти 20 лет и закончилась утверждением в Англии анжуйской династии Плантагенетов.