Восточный Рог

Восточный рог Африки — Сомалийский полуостров — это далеко выдвинутый в Индийский океан выступ африканской платформы. Это та «Великая дуга», к которой через неведомое море плыл египетский мореход Баурджед, герой увлекательной повести И. А. Ефремова. Это окраина страны Пунт, таинственной земли темнокожих, предания о которой хранят каменные книги Египта, это «Царство Благовоний» греческих мореплавателей, это Зендж — страна слоновой кости и душистых смол арабских географов, это земля Бибало летописцев танского и сунского времени.

Великий рог примыкает на западе к высокому нагорью Эфиопии. Северный край этого мощного клина, очертания которого подобны корабельному носу, круто обрывается в воды Аденского залива, а за ним лежат невысокие берега Аравии.

К югу и юго-востоку Эфиопское высокогорье и северные сомалийские гряды понижаются, образуя ряд широких уступов, исполинскую лестницу, нижние ступени которой уходят под мощный покров юных речных отложений.

В этих низменностях прибрежного пояса блуждают реки, у которых нет ни постоянных берегов, ни постоянных русел — сомалийские «туги». В сезон горячих юго-западных муссонов они совершенно пересыхают и возрождаются лишь в «зимнее» время, когда истомленную зноем землю орошают не очень частые дожди. Солнце иссушает здесь не только мелкие туги. Даже самая длинная река Восточного рога — Веби Шебели не доносит своих вод до Индийского океана и теряется в соленых прибрежных болотах.

Климат сомалийской земли жаркий и сухой. На севере, в Бербере, даже в феврале, когда дуют северо-восточные муссоны, средняя температура не опускается ниже 26 градусов, а бывают дни, когда ртутный столбик поднимается до 42–43 градусов. Влага слабых муссонных дождей молниеносно испаряется; поэтому, хотя кое-где осадков выпадает почти столько же, сколько в Москве (около 500 миллиметров, в среднем же 230–300 миллиметров), воздух здесь так же сух, как в пустынях Туркмении.

Ближе к Эфиопскому нагорью там, где больше влаги, простираются бескрайние саванны. Это заросли жестких трав с пятнами «колючего редколесья». Деревья и кустарники-сухолюбы — акации, мимозы, молочаи — расчетливо экономят здесь каждую каплю воды. Они низкорослы, их искривленные стволы и угловатые, усеянные шипами и колючками ветви покрыты корой, подобной засохшим струпьям. Порой эти саванные рощи с приземистыми, широко кронными деревьями напоминают наши яблоневые сады.

Сходство это обманчиво — деревья саванны не дают сладких и сочных плодов, листва их жестка, и над этими «садами» совсем не наше курское' или рязанское небо. В засуху листва опадает, выгорает трава, и саванна, голая и сухая, становится бурой. В долинах больших рек зеленеют полосы галерейных лесов, которые ничуть не похожи на леса влажных тропиков. Как и в саванне, здесь растут те же акации, тамаринды, мимозы, правда, они здесь выше и стволы их толще; попадаются и пальмы и кое-где ветви оплетены лианами; борьба идет не за свет, а за воду, и поэтому долинные леса редкие и щупальца корней тянутся во все стороны и глубоко впиваются в почву, жадно высасывая из нее скудную влагу.

Ближе к морю полосы саванн змеятся лишь вдоль берегов тугов. На севере в этих саванных зарослях растут камедные деревья, источающие благовонную смолу, по которой в древности греки и называли землю Восточного рога Африки «Царством Благовоний». В прибрежных низменностях пустыня царит безраздельно. Всюду, куда хватает глаз, простирается мертвая, сожженная солнцем желтовато-бурая земля с белыми пятнами солончаков.

Северный берег изрезан неглубокими бухтами, восточный, обращенный к Индийскому океану, своими очертаниями напоминает лезвие турецкого ятагана — искривленный клинок без зазубрин и заусениц. Здесь на десятки миль тянется ровная кайма песчаных отмелей; то там, то тут на нее с моря надвигаются блуждающие гряды дюн, и они непрерывно ведут наступление на прибрежные низины.

Южнее Сомалийского полуострова море вдается в африканский берег, на участке между рекой Тана и устьем Замбези образующий неглубокую излучину. Море здесь приближается к Восточноафриканскому плато — высокому нагорью, рассеченному исполинскими расколами, вдоль которых тянется цепь великих африканских озер.

Здесь саванны не такие сухие, как на сомалийском полуострове, — это травянистая степь с рощами колючих акаций, мимозами, тамариндом, сикиморой и огромными баобабами.

Саванны Восточной Африки — истинный звериный рай. Особенно хорошо чувствуют себя здесь антилопы, их в саваннах множество и при этом самых разнообразных видов: карликовые антилопы чуть побольше зайцев; антилопы-прыгуны с копытцами, подобными пуантам балерин; пряморогие бейзы; массивные большеголовые канны; бородатые гну — звери-кентавры с головой быка и корпусом лошади; стройные газели с глазами красавиц из «Тысячи и одной ночи». Саванны — край зебр и жираф. Для саванн создала природа это животное с журавлиной шеей, несущей голову, способную дотянуться до «надножного корма» — жесткой листвы древесных крон. Саванна — обетованная земля для львов, леопардов, гепардов, гиен и прочих хищников и для охотников за слоновой костью.

В Восточной Африке между Таной и Замбези нет пустынь. Низменная прибрежная полоса прорезана долинами больших и малых рек. Берег окаймлен барьером коралловых рифов, разорван речными дельтами, почти повсеместно оброс непроходимой каймой мангровых зарослей. Рифы образуют гавани с тихими водами, но очень затрудняют подступы к берегу, бедному глубокими бухтами. Только на островах близ побережья — Пембе, Занзибаре, Мафии — много удобных и надежных гаваней.

Испокон веков в степях Восточного рога кочевали сомали — племена эфиопской расы, которые говорили на языке, родственном языку древнего Египта.

Эти высокие, крепкие, узконосые люди с кожей кофейного и красновато-бурого цвета странствовали от туга к тугу, от колодца к колодцу и в месяцы сухих ветров откочевывали на запад и на север ближе к горам.

«Они постоянно перегоняют свои стада, — говорит французский географ Моретт, — по скудным пастбищам от одного водоема до другого; хотя вода бывает солоноватой, но животные все же ее пьют.

Нередко один почти высохший водоем отстоит от другого на расстоянии двух дней пути. Истомленная жаждой группа кочевников — мужчины, женщины, дети и скот — с трудом бредет по степи. Стада кочевников почти всегда бывают смешанными; они обычно сострят из нескольких голов горбатого длиннорогого скота… мяса этот скот дает мало, молока так же — не больше одного литра от коровы. Кроме того, в стадо входит несколько темно-рыжих овец, шерсть которых идет на изготовление бурнусов, значительно большее количество коз и, наконец, верблюды, единственные животные, способные ходить по степям и пустыням в упряжи и с вьюком».

Сомали жили в легких шатрах, которые разбирались и ставились вновь в одно мгновение. Решетчатый каркас этих странствующих жилищ покрыт был слоем сухих трав и настилом из верблюжьих шкур. Так же, как и их западные соседи — данакиль, галла, тиграи, сомали были искусными гончарами, резчиками по рогу и корзинщиками. Славились их плетеные изделия — корзины из тонкой соломы, окрашенной в золотисто-желтые и лилово-красные тона, и поделки из слоновой кости и носорожьего рога.

Пять сомалийских племен мирно соседствовали на землях Восточного рога, и каждое племя владело территорией, куда большей по площади, чем Бельгия, Голландия и Дания, взятые вместе.

Сомали, хотя и были коренными африканцами, ничего общего не имели ни в облике, ни в языке, ни в хозяйственном укладе с обитателями более южных областей.

Черная Африка начиналась на юго-западе за рекой Джума. Она захватывала всю экваториальную Африку от моря до моря и между Джумой и Замбези выходила к Индийскому океану.

Здесь в полосе между великими озерами и Индийским океаном обитали племена, которые говорили на языках банту и получили у арабов прозвище суахили (прибрежные жители) . Эти племена в незапамятные времена подняли саванную целину, распахали земли в долинах и в устьях рек, засеяли ее неприхотливыми восточноафриканскими культурами: местным просом — дуррой, сорго, бобами, земляным орехом. В ту эпоху, ко. гда греческие, индийские, малайские мореплаватели освоили морской путь из Красного моря к Красной реке Вьетнама, в полосе побережья между Восточным рогом и Мозамбиком уже были цветущие селения.

Из этой страны, которую греки называли «землей сшитых лодок» (Рапта), и с берегов острова Менутиас (Занзибара) в гавани Красного моря везли слоновую кость, амбру и черепашьи панцири.

В те времена северные сомалийские земли входили в Аксумское царство, которое занимало большую часть Эфиопии и эритрейское побережье Красного моря и тесно было связано с Южной Аравией. В первых веках нашей эры на берегах Аденского залива уже были арабские колонии, а начиная с VII века арабы из Йемена, Хадрамаута, Омана непрерывно оседают на берегах Восточного рога и в землях, лежащих к югу от него. Вероятно, в VII или в VIII веке арабы стали называть все восточноафриканское побережье от Аденского залива до Замбези страной Зендж, или Зиндж.

Особенно усилилась арабская колонизация Зенджа в X веке. Около 908 года арабы основали Могадишо, в 920 году Браву, около 975 года арабы и иранцы из Шираза заложили свои фактории в Момбасе, на островах Пемба и Занзибар и в Килве, близ устья реки Руфиджи. В конце X века арабы и иранцы в поисках золота дошли до Замбези и основали к югу от нее город Софалу. Из приморских городов они посылали экспедиции в глубь страны, к великим озерам, используя старые караванные пути и прокладывая новые дороги в сердце Черного материка.

Зенджские города стояли у самого моря за мощным обводом каменных стен. Эти города находились на африканском ответвлении великого муссонного пути, главной торговой дороги южных морей. Они жили торговлей, а самым прибыльным промыслом был невольничий торг, который в IX–XI веках достиг огромных масштабов. В эту эпоху черные рабы появлялись во всех странах, лежащих на магистральных и боковых муссонных путях. Люди с побережья, говорящие на языке суахили, масаи, акамба и кикуйо из страны к востоку от озера Виктория, строили Боробудур и Ангкор-Том, работали на полях Тьямпы, охраняли покои царя Шривиджаи и танских и сунских императоров, добывали олово на Малаккском полуострове и грузили корабли в гаванях Сирафа, Куилона и Цюаньчжоу .

Люди из южных областей Зенджа — с берегов Руфиджи и Рувумы и с «суахильского» побережья вывозились и в города Восточного рога — Зейлу, Берберу, Могадишо, Джумбу, Малинди и Момбасу. Рабы кое-где распахали сомалийскую почву и на жалких клочках отмытой от соли земли вырастили сады и насадили стойкие восточноафриканские культуры — дурру, бобы, маниок. Однако прокормиться тем, что так неохотно и в таком малом количестве давала здешняя земля, зенджские города не могли, и почти все припасы привозились из соседних; областей.

Пришельцы смешивались с местным населением, и за шесть-семь веков в Зендже мулатов самых различных цветов и оттенков стало гораздо больше, чем чистокровных арабов или сомалийцев. Даже португальцы, цвет кожи которых отражал самые различные степени лузитано-мавританских связей, были поражены пестротой зенджского населения. Они писали о «дубленокожих», «краснокожих» и «красновато-бурых» жителях Килвы, Момбасы, Малинди и Могадишо и говорили при этом, что язык суахили везде на побережье столь же распространен, как и арабский.

Обычно каждый из городов заселялся выходцами из какой-либо определенной местности Йемена, Хадрамаута, Омана или Фарса. Так, в Могадишо оседали главным образом арабы из племени мукри, в Килве — ширазцы, в Бербере — йеменцы, в Зейле — переселенцы из Адена.

Та племенная рознь, которая существовала в аравийской или иранской метрополии, переносилась и в африканские колонии. «В Зендже, — говорили арабы, — что ни город, то свой султан», и таких султанатов было около десятка, причем все они яростно враждовали друг с другом .

Ислам господствовал в Зендже безраздельно, что, несомненно, весьма облегчало местным купцам сношения с мусульманским торговым миром в странах южных и восточных морей.