В Средние века женились и выходили замуж довольно рано. Неженатый человек в некоторых городах не мог рассчитывать на повышение по службе. Так, например, в последней четверти XV столетия был издан в Аугсбурге закон, по которому холостяк не мог сделаться ратманом. В цехах постепенно установился обычай, в силу которого неженатый человек не мог получить звание мастера.

Вдовцы и вдовы также большей частью женились и выходили замуж. Вдовцы обычно вступали в новый брак спустя шесть — восемь месяцев по смерти жены. Вдовам полагалось оставаться таковыми в продолжение целого года, который и назывался «годом плача и скорби», но они часто выходили замуж ранее этого срока.

Девушек выдавали замуж с четырнадцати лет. Обручали же восьмилетних. Обручение считалось в то время главным актом, бракосочетание только скрепляло его. Сватовство и обручение состояли из трех важнейших моментов. Прежде всего, уговаривались относительно подарка, который будет сделан невесте женихом, и о приданом, которое будет дано за невестой. После этого отец давал свое согласие на выдачу дочери замуж, а жених — на женитьбу. Наконец, отец невесты и жених ударяли по рукам, и обручение считалось совершившимся. С течением времени, обязательства стали записываться; контракт составлялся в присутствии свидетелей. За обручением происходила обыкновенно пирушка в невестином доме, в ратуше или даже, что особенно странно на наш взгляд, в монастыре. Эти пирушки сопровождались танцами и попойкой, и, возможно, поэтому в Нюрнберге в 1485 году были запрещены какие бы то ни было празднества в монастырях.

Но приближалось «высокое время», как называли тогда день свадьбы. Обыкновенно его назначали на позднюю осень, после завершения сбора урожая. Гостей на свадьбу приглашали жених и невеста, иногда этим занимались лица, специально для этого дела избираемые. Они разъезжали верхами, причем посольство это имело нарочито веселый характер. Случалось, что его участники наряжались и устраивалось таким образом нечто в роде маскарада. Была традиция созывать гостей как можно больше. Поэтому, чтобы ограничить размер празднества и расходы на него, городские советы устанавливали число гостей, сверх которого приглашать запрещалось.

За несколько дней до свадьбы или даже в самый канун ее происходило торжественное шествие невесты в баню, где танцевали и пировали. Этот обычай схоже русским «девичником».

Наконец наступал назначенный день. В одних местах это был четверг, в других пятница. Бракосочетание совершалось обыкновенно днем и даже утром, вскоре после обедни. Свадебное торжество открывалось процессиями, сопровождавшими жениха и невесту в церковь. Отправлялись они в церковь не вместе. Невеста ехала с подругами, а иногда также и с шаферами в экипаже, запряженном четверкой. Представим такую картину. На невесте — красное атласное платье, кисейный воротник, богато отделанный серебром пояс. На голове легкий венец, осыпанный жемчугом. Жемчуг и великолепное золотое шитье покрывают ее башмаки. Жених со своими провожатыми ехал верхом. И перед невестой, и перед женихом двигались музыканты с флейтами, скрипками, трубами и барабанами. В тех случаях, когда церковь была близко, процессии эти совершались пешком. Когда жених и невеста приближались к собору, последний как бы приветствовал их колокольным звоном. Чтобы пономарь не ленился и не скупился, его угощали вином.

И вот мы вслед за женихом и невестой входим в собор… Чудное зрелище представляет внутренность готического собора. Простор, высота, группы соединенных друг с другом высоких колонн, поддерживающих собою стрельчатые арки, — все это поражает человека, как бы поднимает его все выше и выше. Только спустя некоторое время начинаете вы осматриваться, осваиваться с отдельными частями грандиозного целого. Только тут вы останавливаете взоры и на высоком алтаре в углублении апсиды, и на роскошной проповеднической кафедре, украшенной скульптурными изображениями и высоким навесом, только тут вы замечаете изваяния под верхними громадными окнами, окаймляющими дивным кружевом весь средний неф, только тут вы начинаете разглядывать разноцветные изображения на стеклах. Колоссальная роза над входом, вся составленная из разноцветных стекол, надолго приковывает к себе ваше внимание.

«Когда вы, — говорит один иностранный исследователь, — вступаете под эти смелые своды, вам чудится, что вас охватывает, завладевает вами новая родина. Она распространяет вокруг вас атмосферу меланхолической мечтательности. Вы чувствуете свое освобождение от жалкого рабства, создаваемого мирскими привязанностями, но в то же время вы ощущаете более крепкие, более обширные связи. Кажется, что Бог, Которого пытается представить себе наша ограниченная природа, обитает на самом деле под этими сводами и нисходит здесь до непосредственного общения со смиренными христианами, преклоняющимися перед Ним. Здесь ничто не напоминает человеческого жилища, здесь забыто все, что окружает наше жалкое существование. Тот, Кому воздвигнут этот дом, — силен, велик, дивен; как Отец милосердый, принимает Он в Свое обиталище нас, слабых, малых, бедных… Средневековое христианство отыскало в готическом стиле гибкий и выразительный, наивный и глубокомысленный язык, который говорил душе, исполненной святого упоения, переливал в нее свою невыразимую поэзию».

Жених с невестой направляются к главному алтарю. Звуки органа гремят над ними, наполняют собою весь собор. Начается священнодействие, и скоро проносятся над присутствующими слова священника: «Я соединяю вас в супружество во имя Отца, и Сына, и Святого Духа»…

Из собора молодые отправлялись в дом отца невесты; у входа их встречал слуга с подносом, на котором стояли фляга с вином и кубок. Кубок обходил всех присутствующих гостей, затем пил жених, и последней — невеста. Выпив вино, она перебрасывала кубок через голову. После этого один из шаферов снимал с новобрачного шляпу и покрывал ею голову его молодой жены. Этот обряд как бы облекал ее властью. Новобрачная первая входила в дом, а за ней все остальные. Разумеется, прежде всего молодые принимали поздравления. Дамы и девушки подходили к невесте, мужчины к жениху. Тогда же подносились и свадебные подарки. На одной свадьбе, праздновавшейся в половине XV века, было поднесено новобрачным 30 серебряных чаш и кубков, ожерелье, золотой пояс и более тридцати золотых колец. Во время поздравлений и подношений играла музыка, пелись песни, и так проходило время до обеда, начало которого возвещалось барабанным боем.

После обеда пускались танцевать, и так продолжалось до полуночи. Между танцами разносились конфеты, вино, пиво и другие угощения. С наступлением полуночи составлялась новая процессия. Невесту отводили в назначенный для новобрачных покой. Большей частью ее сопровождали родные и шаферы, но случалось, что провожатыми делались все присутствующие. Впереди несли свечи, играла музыка, одним словом, получалось впечатление большого торжества. Когда процессия оказывалась в опочивальне, шафер усаживал молодую и снимал с ее левой ноги башмачок. Этот башмачок передавался потом кому-либо из холостяков, бывших на свадьбе. Надо полагать, этим подарком высказывалось пожелание, чтобы получивший его поскорее оставил холостую жизнь.

Следующий за свадьбой день начинался с обмена подарками между молодыми. Подарки вообще составляли неотъемлемую принадлежность свадьбы: одаривали друг друга новобрачные, подносили подарки новобрачным съехавшиеся на свадьбу гости, родители невесты — в свою очередь — дарили различные вещи гостям и слугам, посылали деньги и пищу беднякам, странствующим школярам, сторожу главной городской башни, слугам при ратуше, слуге погреба, посещавшегося женихом, его учителю, банщику; не забывали при этом даже городского палача и могильщика.

Городские советы — опять-таки в стремлении уменьшить расходы — часто ограничивали свадебное торжество одним только днем. Так было, например, в Нюрнберге. Правда, тамошний рат, разрешив пригласить на свадьбу определенное число гостей, дозволял сверх того приглашать — преимущественно подруг невесты и ее знакомых дам — на другой день после свадьбы. Для этого устраивался завтрак, главным блюдом которого была яичница; тут подавались различные печенья, овощи, сыр, вино, но яичница первенствовала и украшалась искусственными цветами. Гости, которые все-таки являлись вопреки постановлениям городских властей, на второй день маскировались под зрителей. Вечер второго дня заканчивался весьма оригинальным «кухонным танцем». Танцевала прислуга, причем каждый из слуг имел при себе какой-нибудь предмет, свидетельствующий о его специальности: повар — ложку, заведовавший вином — кружку и т. п. Если свадьба происходила летом, то на третий день после нее совершалась веселая прогулка на природу.

Свадебные торжества заканчивались тем, что новобрачных отводили в их собственный дом. Но бывали случаи, когда молодая долгое время вместе с мужем проживала в доме своих родителей. Нередко подобное проживание предусматривалось контрактом. Сохранился, например, такой документ: бюргер из Франкфурта Зигфрид Фолькер при помолвке своей дочери с неким Адольфом Кноблаухом обещался содержать молодых в своем доме, на своем иждивении целых четыре года после свадьбы или в противном случае уплачивать им по 50 гульденов в год в продолжение того же периода времени.