Гордо поднимается к небу своими заостренными башенками городская ратуша. За высокими колоннами, идущими по всему зданию от основания до самого верха и даже превышающими всю постройку своими башенками, приютился фасад ратуши с каменными узорами и высокими окнами, украшенными богатой резьбой. Как ни велики ворота, устроенные с этой стороны, они совершенно подавляются всей массой здания; через эти ворота можно попасть в обширные помещения, где во время ярмарки выставляются товары, в погреба, кладовые, темницы.

Главный вход помещается в особой пристройке, несколько отступающей от фасада. Но от такого положения вход в ратушу не только ничего не теряет, но даже выигрывает, так как к нему ведет высокая каменная лестница, которая нисколько не нарушает цельности внешнего вида здания. За пристройкой, как бы прижавшейся к главному зданию, возвышается незатейливая башня с остроконечной кровлей. Здесь висит набатный колокол, отсюда башенный сторож надзирает за округой.

Поднявшись по ступеням каменной лестницы, вы вступаете в широкий, освещенный с одной стороны коридор и через величественные двери попадаете из него в главную залу со сводчатым потолком. С потолка свешиваются бронзовые люстры, изображающие подобие больших ветвей с крупными листьями. Дневной свет проходит через разноцветные стекла, вставленные в резные оконные рамы. В глубине зала, на возвышении, за бронзовой перегородкой стоят резные скамьи ратманов: спинки этих скамей украшены фигурами, изображающими древних писателей и философов. Под изображением Платона вырезана надпись, предостерегающая от лицеприятия, от несправедливого снисхождения на суде к друзьям.

На огромном дубовом столе стоит мощехранильница. Каждый, кто клянется на суде, должен прикоснуться к ней рукой. О необходимости судить беспристрастно и добросовестно постоянно напоминают картины на стенах залы. Одна из этих картин изображает Страшный суд: здесь и короли, и папы, и князья, и кардиналы, одним словом — все грешники терпят одну и ту же участь, демоны гонят их в ад, который представляет собою клокочущее огненное озеро, переполненное чудовищами с разинутыми пастями. Рядом картина представляет сюжет аллегорический. На ней изображается суд. Перед судьями стоит подсудимый, а по сторонам его дьявол и ангел: дьявол побуждает его принести ложную клятву, ангел же старается предостеречь его от греха. На других картинах аллегорически изображены всевозможные добродетели и пороки.

Но встречаются картины, представляющие воспроизведение реальной жизни. Вот, например, заседание городского суда. На высоком стуле сидит городской судья в красной мантии, опушенной белым мехом, с такою же меховой шапочкой на голове и с судейским жезлом в руке. Справа и слева от него советники оживленно беседуют друг с другом; их шестеро, по три с каждой стороны. Перед судом стоит человек с мечом на боку, с жезлом в руке — судебный пристав. Он приводит к присяге какую-то женщину, которая клянется, подняв правую руку с поднятыми указательным и средним пальцами. Позади судейских мест — перегородка, за ней видны юноша, принимающий, по-видимому, близкое участие в деле, и судебный сторож, предъявляющий судьям деловую бумагу. На заднем фоне изображено Воскресение Господне, а наверху — Христос, как Судья вселенной; около него — Дева Мария, Иоанн Креститель и апостолы.

Есть в зале и две картины на исторические сюжеты. Одна из них изображает трагическую участь несправедливого судьи, жившего при персидском даре Камбисе, за полтысячи с лишним лет до Рождества Христова. Художник изобразил взятие судьи под стражу по повелению здесь же стоящего Камбиса. На второй картине — наказание, которому подвергается злополучный судья. С него, привязанного к столу, сдирают кожу, чтобы потом обить ею судейское кресло. Всего любопытнее то, что обстановка и костюмы соответствуют не времени Камбиса, а времени художника и у стола, на котором совершается бесчеловечная казнь, стоит сам Камбис со скипетром, увенчанным крестом.

В ту пору, о которой у нас идет речь, городской совет, собиравшийся в здании ратуши, был настоящим правительством города. Феодальные сеньоры, духовные и светские, когда-то державшие города в своей власти, были вынуждены отказаться от притязаний на управление ими. Городское население так богатело, так усиливалось, что даже те города, которые зависели ранее от самого императора, имели именно его своим сеньором и управлялись назначаемыми им фогтами, или наместниками, успешно добивались независимости. Сначала фогты назначались императорами по своему собственному усмотрению, потом императоры стали назначать их с предварительного согласия города, а затем фогтов стало избирать само городское население. После значение власти фогтов упало, и фогты-правители превратились мало-помалу в фогтов-чиновников. Город заключал с таким фогтом особый договор на определенное время. По этому договору фогт обязывается уважать вольности, данные городу или императорами, или их наместниками. За это город давал фогту право на получение доли городских доходов. Само собой разумеется, что такими фогтами избирались люди знатные и богатые, крупные земельные собственники, жившие по соседству с городом.

Нельзя при этом умалять ту роль, которую играло при зарождении городов все свободное их население. Постепенно, однако, многие дела, решавшиеся на площадях, перешли в руки городского совета, учреждения со строго ограниченным числом членов. Следующим ослаблением городского веча стало право, данное рату, созывать его по своему усмотрению. Далее последовало запрещение собираться городскому населению без предварительного уведомления о том рата. В противном случае собрание горожан считалось возмущением, а виновники ее — государственными преступниками.

Первое место в городском совете занимали бургомистры. Их обыкновенно было два, и выбирались они из среды ратманов сроком на один год. Бургомистры — председатели рата, они созывали его, руководили прениями и приводили в исполнение его постановления, вели от имени города переговоры с соседними князьями и городами, предводительствовали войском. Бургомистры и ратманы резко выделялись из уличной толпы уже своим одеянием — зимой они одевались в длинные, подбитые и опушенные мехом одежды, с меховыми воротниками и серебряными застежками; на головах — меховые шапки. Обыкновенно бургомистры и ратманы носили одежду такого цвета, который считался цветом их города. В Кельне, например, они одевались в костюмы серого цвета, в других городах — ярко-красного, черного и т.д. Впрочем, скромные цвета преобладали.

Может быть, самым значительным лицом после бургомистров был городской письмоводитель; он еще назывался канцлером или нотариусом. Одной из важнейших обязанностей городского управления было производство суда. Необходимо было поэтому иметь под рукой человека, знающего законы. Такие люди и занимали должности канцлеров. Канцлер должен был знать латинский язык, уметь составлять документы. Он посвящался в тайны городской политики. Ему случалось исполнять разные дипломатические поручения. За исполнение этих нелегких обязанностей платили очень хорошо: канцлер получал пожизненное содержание, хотя бы и задолго до смерти не был способен исправлять свою должность. Нередко канцлер, пользуясь городским архивом, описывал современные ему события и оставлял таким образом в назидание потомству городскую хронику.

Несомненно, большим влиянием пользовались городские казначеи, или камерарии, избиравшиеся из среды ратманов. Их было двое. Они заведовали приемом, хранением и расходованием городских денег, а в иных городах вели особую книгу, куда заносили все имущественные перемены. В Ульме их печатью скреплялись все имущественные договоры и купчие.

Избирались из ратманов и судьи; на них, в случае недовольства принятым решением, можно было жаловаться общему собранию рата. Другие ратманы отправляли полицейские обязанности. С бургомистром во главе они имели право входить в любое время в любой дом и при надобности производить в нем обыск. Особые лица из ратманов заведовали рынком, благотворительными учреждениями, находившимися в ведении ратуши, винной торговлей… Последние назывались винмейстерами. Дело в том, что во многих городах оптовая торговля вином принадлежала только городскому совету, а главный винный погреб помещался в здании ратуши, куда свозилось все попадавшее в город вино. Лучшие сорта винмейстеры оставляли в погребе: это было, так сказать, «городское вино». Остальное передавалось для продажи частным лицам. «Городское вино» расходовалось на подарки знатным лицам, пили его и сами ратманы, которые имели право на даровые порции по воскресным и праздничным дням.

Число ратманов обыкновенно простиралось до двенадцати. Причем было как бы два совета — один заседавший, а другой «старый», называвшийся так по той причине, что в состав его входили обыкновенно бывшие ратманы. Для решения особенно важных вопросов иногда составлялись советы из бургомистров и двух-трех ратманов. Результаты деятельности таких советов доводились обычно до сведения полного собрания рата.

В древнейшее время ратманы не получали содержания, служба их считалась почетной, они получали за нее подарки и известный процент из штрафных денег. Потом было положено всем должностным лицам известное жалованье, которое выдавалось деньгами и разными припасами — солью, дровами, хлебом, сукном, вином…

Дела, подлежащие ведению ратманов, были многочисленны и сложны. В их обязанности входили кроме суда заботы о сохранении общественного спокойствия и безопасности, о чистоте улиц, о призрении бедняков, организация торговли в городе, надзор за нравами населения, попечение о школах. В помощь ратманам при ратуше состояли писцы и служители разного рода: вестники, посыльные, ночные сторожа и т. п.

Городские советы для предупреждения кровавых расправ запрещали горожанам носить кинжалы и слишком большие ножи. В Регенсбурге, например, во избежание всяких недоразумений был вывешен у здания ратуши в качестве образца нож допускаемого размера. Путешественники, приезжавшие в этот город, должны были немедленно снимать с себя в гостинице все оружие; если же в гостиницу приезжали одновременно более четырех человек, ее хозяин должен был оповещать об этом бургомистров. Совет Регенсбурга, чтобы гарантировать собственную безопасность, издал постановление, которым запрещалось истцу приводить с собою в ратушу более двух товарищей. В других городах раты часто запрещали слишком быструю езду, которая при узости средневековых улиц приносила много бед.

После третьего удара вечернего колокола можно было выходить на улицу лишь с фонарем. Тогда же прекращалась торговля в винных погребах. С ночными гуляками и нарушителями спокойствия поступали в некоторых городах очень решительно, заключая в тюрьму, называвшуюся «дурацким домиком». Случалось, что такие гуляки, особенно из знатной молодежи, не ограничивались шумом, а составляли шайки и совершали нападения на жилища мирных горожан. Вздумает какой-нибудь отчаянный дворянин овладеть красивой дочкой горожанина, высмотрит окно ее горницы, выберет темную ноченьку, позовет товарищей, которые принесут с собою большую лестницу… Но не всегда такие затеи сходили безнаказанно. Проснется горожанин, кликнет своих рабочих, и пойдет потеха, которая грозит смертоубийством. Хорошо изображен подобный эпизод в «Фаусте» Гете. Фауст убивает под окнами Маргариты ее брата Валентина, и Мефистофель увлекает его в бегство следующими словами:

Ратманы должны были заботиться о здоровье городского населения. По постановлению многих ратов продажа ядовитых веществ могла производиться в их городах только при уважаемых свидетелях. К делам о ядах примыкали дела о подделке или разбавлении вин, что было весьма распространено и в то время.

Большое число бедняков заставляло городские правительства устраивать особые заведения общественного призрения, которые содержались на деньги, собираемые для этой цели с населения. Случалось, что какой-нибудь богатый горожанин содержал такое заведение на собственные средства.

Особенно зорко наблюдали раты за торговлей. Они заботились о том, чтобы город имел в достаточном количестве все необходимое, следили за тем, чтобы торговцы пользовались правильными мерами и весами, образцы которых выставлялись у самой ратуши, за качеством товаров и за ценами. Продажа мяса, рыбы, хлеба подлежала бдительному и строгому надзору. Уже говорилось, что пекаря, уличенного в обмане, кидали в воду; в некоторых городах действовали изощреннее: сажали пекаря в большую корзину, которую опускали с помощью длинной жерди в глубокую и грязную лужу. Строго надзирали за продажей шафрана, индиго и других красильных веществ, вместо которых недобросовестные торговцы иной раз пытались всучить покупателю что-либо иное. Золотых дел мастера, суконщики, меховщики, портные, изготовители кирпичей также находились под наблюдением рата. Так, на кирпичи, например, устанавливался общегородской стандарт по длине, ширине и толщине. Не упускал рат из вида и заработную плату городских ремесленников и даже, если считал нужным, сам устанавливал ее.

Заботясь об улучшении общественных нравов, раты вели войну против мотовства, брани, азартных игр и т.п. Из игр допускались только такие, в которых выигрыш зависел не от одной удачи, а также от навыков и соображения; при этом сверх определенной суммы в продолжение одного дня проиграть было нельзя.

В отношении просвещения городского населения раты часто наталкивались на сопротивление местного духовенства, которое обыкновенно бывало недовольно, если без его ведома основывалась школа и туда назначались преподаватели из лиц светского звания. Ратам в таких случаях приходилось искать понимание у епископа, а то и у самого папы.

В общем, в ратушах сосредотачивалась вся чиновничья жизнь средневекового города. Но кроме того, в обширных залах ратуш совершались различные празднества, здесь справляли свадьбы знатные горожане, сюда собирались потанцевать и вообще повеселиться. Можно сказать, что ратуша была открытым для многих домом, который принадлежал всем горожанам.