Глава 6
Сознанию Черновой, попавшему в тело молодой женщины, повезло меньше. Она, после беготни по лесу, встреч с хищниками, погонь и падений, зверского холода – чуть не умерла от страха, когда гигантский питон золотой расцветки раскрыл на неё свою пасть.
И хорошо, что слабая, ранимая женская психика позволила на несколько самых страшных минут отключиться от действительности. А когда Дарья пришла в себя, то её уже интенсивно растирали резко пахнущим маслом заботливые женские руки. Было на удивление тепло, на досках потолка играли отблески очага, витали запахи хвои, цветов и чего-то страшно вкусного. Где-то совсем рядом слышалось странное кудахтанье.
Вначале Дарье даже показалось, что она всё-таки умерла. Просто успела вложить артефакт в рот, удав её съел, и сознание благополучно перенеслось в иной мир, в иное тело и (ура – три раза!) в более благоприятную обстановку.
Воспоминания о мраморном яйце заставили левую ладонь конвульсивно сжаться. Увы, в ней ничего не оказалось. Чернова тут же задёргалась, попыталась сесть, а потом всё-таки уселась, преодолев легкое, скорей недоумённое сопротивление женщины, привставшей, а потом и распрямившейся возле устеленной шкурами лежанки. Но, рассмотрев испуганный, мечущийся взгляд Дарьи, она с пониманием усмехнулась, что-то спросила и ткнула пальцам в полочку на стене.
Артефакт лежал там, на расстоянии вытянутой руки. Так что землянка не удержалась, схватила его и намертво зажала в ладони.
Хозяйка обители улыбнулась, пожала плечами и заговорила вновь. Похоже, стала интересоваться у потеряшки: кто она такая и как попала в лес. Вот тогда и стало понятно окончательно, что языки разнятся от всех известных Дарье Андреевне и с наскока освоить местный язык будет непросто. Тем не менее, на полчаса она окунулась в общение с помощью жестов, простейших звуков и мимики, попутно рассматривала помещение, обстановку, женщину и себя.
Сама оказалась голой и весьма симпатичной, без явных внешних изъянов. Крови или следов укуса удава не наблюдалось. Прежние одежды были сняты и развешаны над печкой, похожей на буржуйку. В свои годы Чернова уже давно не стеснялась наготы.
Женщина выглядела на тридцать «с хвостиком». Лицо скорей строгое и надменное, чем приветливое. Но зато с правильными чертами, можно сказать, что красивое. Волосы аккуратно заплетены в две косы и уложены в высокую причёску. Из одежды – короткие брюки чуть ниже колена, меховые тапочки на босу ногу, какой-то излишне смелый топик из льна, не закрывающий живот, и меховая безрукавка поверх него.
Обстановка была сходна с убранством охотничьих домиков, заимок или промысловиков пушниной. На полу, на стенах, на лежанке и на нескольких скамьях лежали шикарные шкуры с длинным густым мехом. Видны громоздкие сундуки, два стола, широкая и плоская буржуйка, дверца которой оставалась открыта. Горящие дрова давали освещение всей комнате, со сторонами примерно три на пять метров. Причём одна стена выглядела тонкой и хлипкой, с куском толстого полотна вместо двери. Скорей всего там кухня или кладовая. Потому что вторая дверь на другой стене казалась массивной и прикрывалась шкурами.
Ощущалось, что вся постройка частенько покачивается. За стенами скрипят стволы и шуршат ветки, гудит разбушевавшаяся вьюга. Скорей всего недавняя метель только разгулялась и не собиралась затихать.
«Значит, я в лесу, – рассуждала землянка, не прекращая общения. – Скорей всего, в той избушке, что увидела вверху. От удава меня спасли… Неясно только, кто и как… И как меня втащили наверх?.. Но и это сейчас не важно… Главное начать обучение местному языку и как-то деликатно напроситься на угощение… Иначе умру».
Что может быть деликатней, чем понятным жестом показать: «Очень хочу пить»? Вот она и показала. Хозяйка сразу спохватилась и вскоре принесла из кухни кувшин с каким-то травяным отваром. Налила его в красивую фаянсовую кружку, и пока гостья утоляла жажду, вполне понятно поинтересовалась:
– А есть хочешь?
Дарья так закивала головой, что чуть питьё не расплескала. Она справедливо подозревала, что доставшееся ей тело не кормлено как минимум сутки. А то и двое.
Как ни странно, обильного угощения ей не досталось. А может, у хозяйки ничего больше и не было? Но подала она гостье на тарелке кусок распаренного овоща, напоминающего репу, ломоть хлеба и жалкий кусочек сыра, который можно было легко спрятать за щёку. Так что ничего больше не оставалось, как продолжать попытки объясниться, познакомиться, выучить первые слова и при этом по крохе поглощать предоставленное угощение. Голод это ни капельки не утолило, но хоть как-то успокоило сжимающийся в спазмах желудок.
Женщину звали Саигава. И она являлась не то хозяйкой зубро-мамонтов, не то их пастушкой. Так же, по её настойчивому утверждению, ей принадлежал и золотой удав, у которого имелось личное имя: Дончи. Причём Саигава довольно доходчиво показала, как именно использует своего монстра для охраны и выпаса стада, для доставки нужных веток для прокорма, и в виде банального… лифта. Ошибиться было нельзя: Дончи попросту хватал гостя или гостью своей устрашающей пастью и легко поднимал на платформу из брёвен.
Мало того! Всё тот же Дончи ещё и охотился для своей хозяйки и занимался сбором овощей, фруктов и даже некоторых трав.
Почему Саигава живет здесь одна, Чернову пока мало интересовало. А вот по поводу имени собственного она изрядно поспорила. Вначале она и не поняла, почему к ней уверенно обращаются словом «Жармин». Предположила, что это может быть что угодно, хоть «девушка», хоть «незнакомка». И несколько раз на все лады попыталась утверждать:
– Дарья! Меня зовут Дарья.
Её спасительница только хмыкнула и приступила к дальнейшим объяснениям. Достала маленькое, потемневшее от старости зеркальце и показала гостье то место на её теле, которое она смогла бы увидеть лишь с огромным трудом. Да и то вскользь. Тыльная сторона бицепса на правой руке. Там была татуировка:
– Жар-мин! – прочитала пастушка по слогам. Затем ткнула пальцем в серое пятно, слегка напоминающее выведенную татуировку: – Тайлама. Тайлама ди Жармин.
Потом стала показывать аналогичное место у себя, по слогам читая своё имя. После чего, тыкая в чистое место без пятна, сумела доказать, что у неё «тайлама» нет. Точнее говоря – никогда и не было. Потому что для неё подобное – запрет, табу… и так далее. А чтобы вообще никаких сомнений не осталось, кто такой тайлама, показала вульгарными жестами, что он делает с женщиной во время секса. И руками обвела весь дом. Потом ткнула рукой в лежанку.
«Понятно, – догадалась Чернова. – Речь идёт о муже. Но тогда почему у меня вместо татуировки пятно?» – И на этот вопрос ей ответили очень доходчиво, изобразив покойника. Мол, когда муж умирает, татуировка с его именем убирается.
Новое имя землянке не понравилось категорически. И она приложила все усилия, чтобы довести до сведения хозяйки своё настоящее имя. Пришлось также выяснять: можно ли так? Пастушка скривилась в сомнениях, пожала плечами и даже руками развела. Получалось, что вроде как не запрещено… Только так никто не делает.
За стенами продолжала бушевать вьюга, а внутри домика оставалось тепло, уютно, мирно… пусть и голодно. Чем ещё гостью угостили, так это травяным отваром. А раз спать укладываться никто не спешил, то Дарья, прополоскавшая горло и хотя бы утолившая жажду, всеми средствами показала, что желает изучить местный язык. И стала тыкать рукой во все окружающие их предметы.
Но Саигава и к этому отнеслась скептически. Вначале сумела показать, что время всё-таки позднее и надо будет вскоре ложиться спать, и убедила, что предметы – ничто, а вот тело и его части – многократно важнее. Она довольно охотно приступила к обучению:
– Голова… Волосы… Глаза… Рот… Язык… Уши… Нос…
Чего уж там, Дарья со всем присущим ей рвением и неуёмным желанием приступила к учёбе. Тем более что новые слова давались вроде как легко, выговаривались просто и запоминались довольно быстро. К тому же добрая треть из них оказалась чуточку похожими на итальянские, частично – на греческие. Только и следовало, что старательно выговаривать, да ещё и визуально смотреть на запоминаемые части, а потом и касаться их. При касаниях стало ещё проще запоминать.
– Рука… Плечо… – Тем более что Саигава почти всё с себя сбросила, села рядом и уже рукой Дарьи касалась нужного места. – Локоть… Кисть… Палец…
Пройдя десяток слов и понятий, возвращались к первому уроку, ко второму. Повторяли. Вновь переходили к новым словам:
– Гладить… Касаться… Пощипывать…
Несмотря на скучность учебного процесса как такового, Дарья вдруг осознала себя странно разгорячённой. Сна или усталости – ни в одном глазу. Голода – как ни бывало. И даже возникло ощущение, что за ночь если не научится говорить, то уж точно всю анатомию человека на местном языке изучит. Наверное, нечто горячительное оказалось в напитке, раз организм завёлся словно после нескольких чашек крепкого кофе.
– Грудь… Живот… Нога… Бедро…
А вот когда её пальцы стали касаться внутренних сторон бедра, а потом и пальцы Саигавы прошлись в ответном поглаживании, Дарью вдруг накрыло острое желание сексуальной близости. Жаром наполнился низ живота, дыхание стало сдавленным и порывистым. Да и сознание начало заволакивать туманной поволокой подступающей страсти.
Конечно, паника пыталась разрастись и достучаться до трезвой рассудительности:
«Что-то со мной странное происходит. Не иначе как в этих травяных настоях не только горячительное, но и что-то возбуждающее… Или вытяжка мухоморная… Что это мы творим?.. И к чему это всё идёт?.. Или всему виной моё новое тело?..»
– Сосок… Лизать… – звучали тем временем новые слова, и язык пастушки уже нежными касаниями показывал глубинную суть очередных понятий.
Уж чем, а своей любвеобильностью Дарья всегда могла похвастаться. И мужья у неё за пятьдесят три года были, и многочисленные любовники. Опыт пребывания с двумя мужчинами у неё тоже имелся. Да и в трио, где две женщины и один мужчина, она не раз участвовала. А вот чтобы наедине с подругой – до такого никогда не доходило. Всегда превалировало жесткое убеждение, что без мужчины секс невозможен. Только самец должен нести (и несёт!) основную нагрузку при подаче чувственных удовольствий. Вместе с ним побаловаться, целуя партнёршу, – можно, а вот без него – никак. Иначе получаются извращения, недостойные нормальной, цивилизованной женщины.
И сейчас казалось подобное зазорным. И постыдным. И неуместным. Только вот попытки себя остановить оказались безуспешными. Желание всё росло и росло. Ум и трезвый расчёт затихли, а вот инстинкты выживания, наоборот, ещё и потворствовали неожиданному, всё больше усиливающемуся возбуждению:
«Я в новом, незнакомом для меня мире… Скорей всего подобное здесь в порядке вещей… Так зачем идти против течения?.. Как говорится, в чужой монастырь со своими амбициями и принципами не суйся. К тому же я просто обязана как-то отблагодарить свою спасительницу. Если бы не она… И не зубро-мамонт… И не этот золотой удав с таким странным именем Дончи…»
В общем, моральные оправдания для предстоящего действа отыскались быстро. А там и поздно было что-либо изменять. Потому что Саигава уже безраздельно властвовала во всех действиях и движениях. Только и оставалось, что подчиняться своей учительнице, делать как она и… Учиться новым словам. Как же без этого?
Хотя слов стало намного, намного меньше:
– Сильней… Нежней… Обнять… Прижаться…
Минуты превратились в мгновения. Часы пролетали как минуты.
Когда Дарья уснула, даже не поняла толком. Наверное, где-то в конце третьего часа страстной учебной сессии. А проснулась от того, что замёрзло лицо. Пространство вокруг заметно выхолодилось. Зато в комнате стало значительно светлей.
Приподняла голову, осмотрелась. Оказалось, что здесь есть три вполне больших окна. Только раньше они прикрывались шкурами, а теперь сквозь довольно крупные квадратики двойных зеленоватых стёкол просачивается не только дневной свет, но и слабые отблески солнечных лучиков. Сама Дарья оказалась накрыта несколькими шкурами. Буржуйка опять была раскрыта, и в ней разгоралась новая порция аккуратно отпиленных палочек.
Полог, ведущий на кухню, колыхался. Там что-то постукивало, такое впечатление, что нож по разделочной доске.
«Может, на завтрак меня угостят несколькими кусочками сыра? – улыбнулась Чернова, вспоминая перипетии прошедшей ночи. – Вроде как я заслужила… Хм! Чего себе-то врать: Саигава вполне на тройную порцию заработала. Если со мной сравнивать… А может, ей надо помочь?.. И вообще… очень хочется в одно место…»
Ну да, физиология, несмотря на новый мир, осталась прежней.
Поэтому Дарья выскользнула из-под обалденно тёплых, уютных шкур, подхватила свою одежду и быстренько бесшумно оделась. Благо, что всё оказалось сухое и на удивление чистое:
«Неужели, пока я была без сознания, мою одежку постирали?..»
Чтобы как-то вначале привлечь внимание, Дарья громко кашлянула. Стук на кухне тут же прекратился, полог отошёл в сторону, и выглянула Саигава:
– О! Ты уже проснулась? – Слова вроде незнакомые, но смысл вполне понятен.
– Ага! Уж больно хочется… Куда здесь?..
Пританцовывающая на месте гостья могла и не спрашивать, хозяйка уже увлекала жестом за собой. За пологом, сразу налево, находился небольшой туалет невиданного для лесной глуши комфорта и роскоши. Землянка ожидала увидеть в лучшем случае ведро, а то и банальную дырку в полу. А там был самый настоящий… унитаз. Не белый, конечно, и не фаянсовый, а из красной обожжённой глины. Зато с правильной системой типа сифон. Сливного бачка правда не было, вместо него рядом стояло ведро с чистой водой и висел на стенке деревянный черпак. Куда уходила труба канализации и имелась ли она, Чернова не стала присматриваться.
Когда Дарья вышла на кухню, то сразу поняла, что её подспудные ожидания более обильного завтрака оправдались на триста процентов. Заготовленной и нарезанной пищи хватило бы для кормёжки нескольких голодных мужчин.
– О-о-о! – затянула землянка в восторге. – И это всё для нас?
– Конечно! – Удовлетворённая реакцией своей гостьи Саигава подхватила поднос, указывая на второй: – Бери! И пошли в комнату! Мы с тобой заслужили.
И уже через несколько минут обе женщины вовсю уплетали обильный завтрак, продолжая при этом не только обучаться, но и хихикать над совсем, казалось бы, несмешными вещами. Праздник живота и всего остального начался!
Только вот, как всегда, отыщутся те, кто готов этому помешать. Потому что откуда-то снизу вдруг раздался рёв сразу из нескольких мужских глоток:
– Саигава! Покажись немедленно! Саигава!
Новый мир готовил для Дарьи Андреевны новые испытания.