Глава 10
Конь Фицроя в азарте несется за скачущими, меч в руке его хозяина взлетает над головой, и едва нагоняют заднего, удар обрушивается уже смертельный, наши кони только успевают перепрыгивать через трупы.
Рундельштотт на скаку шепчет какие-то заклятия, но пока эффекта не вижу, наше счастье в том, что большой отряд по узкой дороге через лес мчится медленнее, чем мы, одиночники, я приблизился на прицельную дистанцию и открыл стрельбу.
Понсоменер догнал на одном из поворотов, выстрелил дважды, но потом решил поберечь стрелы, а я сбросил на землю еще несколько человек, как вдруг весь отряд разделился, только трое понеслись по дороге, остальные ринулись в лес, замелькали за деревьями.
– Принцесса! – закричал я. – Кто ее видит?
Рядом со мной, потихоньку выдвигаясь вперед, идет на бешено скачущем коне Понсоменер, непривычно собранный и настороженный, всматривается, щуря глаза. Фицрой все еще со мстительными криками рубит отстающих, вдруг заорал:
– Там!.. Мелькнуло!
Рундельштотт крикнул:
– Да, я тоже что-то заметил…
Я промолчал, хотя и мне показалось, что на мгновение среди деревьев мелькнул голубой плащ принцессы, но так далеко, что мог и обознаться.
Понсоменер на скаку оглянулся, мне показалось, что на его безучастном лице появилось странное удовлетворение.
– Их всего шестеро, – сказал он, – и связанная женщина…
Фицрой вскрикнул:
– Ты увидел? Веревку?
– Нет, – ответил Понсоменер, – но так сидеть может только связанная… И привязанная.
Фицрой заорал:
– Умру, но на этот раз я их не упущу!
Кони, словно чувствуя нашу страсть, неслись изо всех сил, хрипя и роняя желтую пену. У похитителей кони выдохлись еще больше, я видел, как их шатает, наконец одна из нещадно погоняемых лошадей грохнулась, всадник вылетел через голову, перекатился по земле, попытался встать и ухватиться за стремя скачущего мимо, однако тот промчался…
Теперь отчетливо видно тоненькую женскую фигурку в голубом плаще, капюшон надвинут ей на лицо так, что вряд ли видит что-то кроме луки седла, руки связаны впереди, а ноги, я только сейчас рассмотрел, связаны одна с другой пропущенной под конским брюхом веревкой.
Понсоменер на полном скаку снял с плеча лук, а я не поверил глазам, когда все пятеро похитителей остановились, один поспешно вернулся за упавшим соратником, тот уцепился одной рукой за стремя и пытался бежать, сильно прихрамывая, но всадник ухватил его за шиворот и, втащив к себе, развернул коня и погнал к своим.
Оставшиеся пятеро выставили копья и приготовились к смертельной схватке.
Мы придержали коней, переводя на рысь, а потом на шаг. Пленницу оставили за спинами, но, к моему облегчению, никто не попытался взять ее в заложники, угрожая убить, если мы не оставим их в покое. Видимо, здесь только воины, а они до таких подлых трюков даже не додумаются.
Фицрой спросил неверяще:
– Неужели воинскую помощь поставили выше такой добычи?
– Им все равно не уйти, – ответил я хищно. – Они это поняли.
Рундельштотт не отрывал взгляд от пленницы.
– Вы разбирайтесь с мужчинами, – сказал он, – а я позабочусь, чтобы ее никто не тронул.
Мы приблизились на расстояние в два десятка шагов, шестеро на конях выставили в нашу сторону копья, а пеший вытащил меч и встал с правого краю.
Я крикнул грозно:
– Бросайте оружие!
Тот, кто с копьем в середине, сказал гордо и надменно:
– Приди и возьми!
Я повернулся к Фицрою и Понсоменеру.
– Этого брать живым. Остальные… думаю, король Антриас их уже списал.
Я изготовил руки для стрельбы, но на секунду раньше с тетивы Понсоменера сорвалась стрела, за ней вторая и третья. Четвертую он удержал в руке, видя, как одному выстрелом из моего магического арбалета снесло верх черепа, у другого вместо носа появилась кровавая яма, а третий ухватился за горло, откуда ударила тугая струя крови, к тому же в левой стороне груди уже торчит древко наполовину погрузившейся стрелы как раз в том месте, где совсем неглубоко сердце.
Фицрой перерубил копье, а потом и меч предводителя отряда, тот не успел изумиться такой легкости, как Фицрой ударил его по голове плашмя, и несчастный рухнул под ноги своему коню.
Рундельштотт первым оказался у пленницы, рывком поднял ей капюшон. Я видел, как он вздрогнул и застыл в горестном оцепенении.
Я ринулся к ним, но уже видел, что небо падает всем нам на головы. Связанная девушка в плаще принцессы Адрианны… не принцесса. Фигуркой похожа, только волосы темные, лицо бледное, в глазах ужас.
– Меня похитили, – прокричала она жалобным голосом, – спасите!..
Понсоменер перерезал ножом веревку на ее руках, освободил ноги и снял с седла. На земле она едва достигает ему до плеча, а мы, слишком оглушенные несчастьем, чтобы говорить, только стискивали кулаки и зубы.
Наконец Фицрой застонал, взвыл в бешенстве:
– Да что же это… Значит, нас обманули?
– Хуже, – ответил Рундельштотт мрачно.
– Что может быть хуже?
– Это значит, принцессу уже привезли, – пояснил он сухо, – куда хотели. Короткой дорогой. А из столицы, или где ее заточили, достать будет непросто. Может быть, невозможно.
Я повернулся, пошел к единственному уцелевшему. Он уже с трудом поднялся и сел, щупает одной рукой голову, морщится, видя кровь.
– Имя, – потребовал я, – должность, номер части…
Он посмотрел на меня. Исподлобья.
– Лорд Ярцер, командир поискового отряда… Что такое номер части… не знаю.
Я сказал резко:
– Какой был приказ?
– Подготовить молодую женщину низкого роста, – ответил он послушно, – одеть в голубой плащ и ждать ваш отряд две недели. Если не появитесь, женщину отпустить, а самим возвращаться в Ииссор.
– Много таких отрядов?
Он покачал головой:
– Не знаю. Догадывался, наш не единственный.
Подбежал взбешенный Фицрой, от него жар, как от раскаленного куска железа, почти ткнул в кадык поверженного кончиком меча, там кожа натянулась, тут же прорвалась, выступили тяжелые капли густой темно-красной крови и потекли во впадинку над грудью.
– Куда ее повезли? – потребовал он. – В столицу?
Он прошептал, страшась двигать даже губами:
– Мы простые исполнители… Нам говорили только то, что не могли не сказать…
– Значит, подготовить обманку и ждать?
Он сказал слабо:
– А когда обнаружим вас, то увозить приманку так, чтобы вы увидели и погнались. Указано, по какой дороге везти… У нас приказ, мы не могли ослушаться! Принцессу, насколько я слыхал, повезут в повозке, потому ложным отрядам важно было задержать вас подольше и увести в другую сторону… Очень важно выиграть хотя бы сутки! Но мы уводили вас почти двое суток…
Фицрой повернулся ко мне:
– Слышал?.. Мы потеряли двое суток только на погоне в эту сторону. Значит, принцесса уже в Ииссоре. До которого нам тоже двое суток, если не трое.
Рундельштотт подошел со стороны, на распростертого на земле пленного даже не взглянул.
– Женщине, – сказал он буднично, – я дал коня. Пусть возвращается в свое село. Плащ тоже может забрать, я на него смотреть не могу. Так нас провести!
Понсоменер пояснил ровным голосом:
– Такие продавались даже на той ярмарке. Дешево.
– Издали обмануться нетрудно, – сказал я. – Мы все и обманулись. Теперь надо решить, что делать… Можем ехать по ее давно остывшим следам, можем вернуться в Санпринг и сообщить королеве, что догнать не успели. Честно говоря, мне этот вариант нравится больше. В конце концов у всех нас свои дела, и намного важнее, чем гоняться за женщиной… Не смотрите так!.. Я не сказал, что поступим правильно и разумно. Мы такие, обычно жертвуем своими интересами, если нужно спасать женщину. А если еще и молодую блондинку…
Фицрой перевел дыхание.
– Я уж думал… Больно лицо у тебя было… правильное. Да, живем неправильно, зато красиво, благородно и с честью! Потому двинемся дальше. Этот след был ложным, но теперь мы знаем точно, в какую сторону ее повезли.
– Дальше, – поинтересовался я едко, – это куда?
Он на миг смутился.
– Не знаю. Наверное, к Ииссору. Там должны что-то знать. Так что… ах да, что с этими? Там еще один жив, сейчас очнулся, стонет…
Я ответил холодным протокольным голосом дипломата:
– Они нарушили конвенцию и правила войны, а таких в плен не берут и военнопленными не считают.
– Понял, – ответил он, лицо просветлело, – а то знаешь, убивать как-то неловко тех, кто сдался. Но если военные преступники, то все правильно, все по справедливости.
– Есть еще более важный аксепт, – сказал я глубокомысленно, – основополагающий, цивилизационно-биологический…
Он спросил настороженно:
– А это чё такое?
Я ответил с сожалением цивилизованного человека, который в силу обстоятельств вынужден действовать нецивилизованно и против своей совести:
– Если бы мы спасали похищенного мужчину, то какие-то смягчения для этих мерзавцев нашлись бы… Дескать, долг есть долг, они на службе, похищали не по своему желанию, им так приказали, а приказы не обсуждаются… Но они похитили женщину, а это тягчайшее из преступлений, ибо мужчин много, они заменимы в самом главном деле, а вот женщины нет, их не заменить ничем, женщин никогда не бывает много.
Он не понял, переспросил торопливо:
– И что?
– Если на сто женщин один мужчина, – пояснил я, – то через год там будет сто детей! А если сто мужчин и одна женщина, то, как ни исхитряйся, все равно через год только один ребенок… Нарушена будет самая главная заповедь Творца: плодитесь и размножайтесь! Потому никакой жалости к похитителям или убивателям женщин. Их не зря первыми спасают с тонущих кораблей, потому что не женщину спасаем, а всех ее будущих детей, внуков и все миллионное потомство, которое, возможно, в будущем спасет мир!..
– Понял, – сказал он угрюмо. – Сам так думал… ну, смутно, я же не такая зануда. Но зануды обычно такие правильные…
Он вытащил из ножен кинжал с бритвенным лезвием и пошел совершать правильное действие, мы с Понсоменером и Рундельштоттом не смотрели, как он их режет, только донеслась пара всхлипов да бульканье вытекающей жидкости.
Потом Понсоменер ушел осматривать захваченных коней, Рундельштотт в растерянности и предельной усталости сел прямо на месте кровавой схватки под деревом, подперши его спиной, а я в злобном разочаровании смотрел на север.
Там, примерно в двух-трех сутках пути высится неприступный Ииссор. Его не взять никакой из армий королевств-соседей, а диверсионная группа уж и не знаю какие финты должна использовать только для того, чтобы определить, где ее держат.
