Ночь на 3 июня 2018 года
Грузия
Несмотря на нелегальный характер работы «инсталляций» ЦРУ в горных регионах Грузии и проблемы со связью, информацию о нападении на военный конвой с американскими военными советниками оперативный центр в Тбилиси получил почти сразу. Все машины были оснащены маяками и тревожными кнопками – это было необходимо по стандартам оснащения машин Госдепа США в кризисных регионах. И первое, что сделал Карлайл, когда понял, что идет нападение, – это нажал тревожную кнопку…
Уже через тридцать минут – отличное время реагирования даже для стран – членов НАТО – по тревоге был поднят сто одиннадцатый, телавский батальон горной пехоты, наряду со сто тринадцатым, «Шавнабад» – это были лучшие части Грузии для ведения боев в горной местности…
– Внимание, две минуты до цели! На экране – чисто, движения нет!
Первый лейтенант грузинской армии Тенгиз Ткебучава поднял руку, показав своим людям – две минуты до высадки, готовность…
Сто одиннадцатый был частью, испытанной в боях, его солдаты участвовали в миссии в Афганистане, а сам Ткебучава проходил стажировку в десятой легкой горной бригаде армии США. Они были отлично вооружены и имели натовское снаряжение, подаренное американцами в знак благодарности за участие Грузии в афганской миссии. Наконец они и «Шавнабад» были первыми частями грузинской армии, которые прошли полный тренировочный курс с транспортными вертолетами «Блэк Хок». В грузинской армии таких было всего десять, они были также поставлены США подержанными по остаточной цене, в знак благодарности за Афганистан и для поддержки нынешнего грузинского президента. Два из них сейчас везли группу лейтенанта Ткебучавы на задание…
Конечно, все познается в сравнении, и тот же грузинский спецназ до сих пор предпочитал старые «Ми-8», правда, модернизированные с установкой новых украинских двигателей, с которыми эти вертолеты установили мировой рекорд по высоте полета вертолета. И до сих пор грузинский спецназ использовал Калашниковы, правда, постепенно меняя их на «Галил АСЕ» – тот же «АК», только глубоко модернизированный. Как «АК» превосходил «М4» во всем, так и ремоторизированные советские вертолеты превосходили подержанные «Блэк Хоки» по всем статьям – по грузоподъемности, скороподъемности, скорости, потолку, живучести. Но для солдата немалое значение имеет еще и уверенность в себе и своей технике. Так что для лейтенанта Ткебучавы и его людей не было вертолета лучше «Блэк Хока», которые вывозили их на миссии в Афганистане и которые уже стали символами свободы, и не было оружия лучше их «М4» с болгарскими подствольными гранатометами, которыми они были вооружены.
– Визуальный контакт! – заорал вертолетчик. – Вижу цель! Две машины, горят!
Дальнейшие действия вертолетной пары были хорошо отработаны. Американские вертолеты плохо подходили для совместных рейдов с «Ми-24», да и дорого это было для небезразмерного грузинского военного бюджета. Не было у них и блоков «НУРС», как на «Ми-8». Зато у них были отдельные места для пулеметчиков и два пулемета «ПКМ» польского производства, переделанных для стрельбы с вертолета. Американская доктрина использования вертолетов гласила, что каждый вертолет должен быть защищен пулеметным огнем с бортов. А Грузия приняла американскую доктрину.
Один из вертолетов поднялся выше, почти на предел своих возможностей, и встал на позицию прикрытия. Второй устремился к горному склону, где было подходящее место для зависания.
– Тридцать секунд!
– Тридцать секунд! Веревки!
Высаживаться с «Блэк Хока» было, конечно, удобнее, чем с «Ми-8». Две широченные сдвижные двери по обе стороны десантного отсека. В нужный момент грузинские мобильные пехотинцы сбросили тросы и соскользнули вниз.
– Десант на земле!
Вертолет пошел вверх, освобождая место второму.
– Занять позицию прикрытия! – командовал Ткебучава. – Доложить по секторам!
– Восток чисто!
– Запад чисто!
– Досмотровую группу к машинам! Опасаться мин!
Над головой уже грохотал второй вертолет, высаживая вторую группу…
– Господин генерал. – Ткебучава докладывал непосредственно в Тбилиси, это был первый случай, когда его доклад принимал лично начальник штаба сухопутных сил. – На месте обнаружены две машины, сильно обгоревшие, со следами огневого поражения из стрелкового оружия и «РПГ». Обнаружено пять трупов, они сильно обгорели, визуальная идентификация затруднительна. Нападавших было девять человек, со стрелковым оружием и «РПГ», после боя они отступили в восточном направлении. Потерь среди них, судя по всему, нет – на их позициях нет ни крови, ни пакетов, ни следов волочения, ничего. Оружие российское. Старший лейтенант Ткебучава доклад закончил.
– Принято, – зарокотал бас генерала. – Вы нашли американца? У него должен был быть жетон и документы на имя Карлайла, по буквам К-А-Р-Л-А-Й-Л.
– Отрицательно, господин генерал, такого жетона нет.
– Вы уверены, лейтенант?
– Так точно, господин генерал!
Генерал замолчал, лейтенант даже подумал, что связь отключилась. Но тут он заговорил вновь.
– Лейтенант, вы на связи?
– Так точно.
– Лейтенант, судя по вашему докладу, русские захватили и, возможно, живым американского военного советника. Мы зафиксировали активность средств связи в районе Тушети и предполагаем, что это спецназ. Они сейчас движутся к границе, если они смогут пересечь границу, для каждого грузина это будет позором. Вы знаете наши традиции гостеприимства – хозяин должен защищать гостя до последнего.
– Так точно, господин генерал.
– От того, сумеем ли мы вернуть американца, зависит многое в дальнейшей судьбе нашей страны. Поэтому я приказываю вам – сейчас же выступайте по следу русских. Если обнаружите, вы должны сковать их боем, запросить помощи и продержаться до подхода подкреплений. Как поняли приказ, лейтенант?
– Приказ понял, господин генерал.
– С богом, лейтенант. Грузия смотрит на тебя. Сегодня ты и есть Грузия.
– Грузия и свобода!
– С богом, – повторил генерал, – докладывай каждый час.
Лейтенант закончил связь, подозвал своего сержанта, менгрела по фамилии Эсакия.
– Что у тебя?
– Девять человек в натовских ботинках. Ушли на восток. – Менгрел показал в горы.
– Приготовиться к преследованию. Головной дозор – пять человек и пулемет.
– Есть. И еще…
Сержант положил на ладонь своего лейтенанта блестящий цилиндрик стреляной гильзы. Лейтенант покрутил ее в руках – не пять пятьдесят шесть и не семь шестьдесят два. Гильза русская, но не семь и шестьдесят два, как обычный патрон «АК».
– Нашел на склоне. Похоже, шесть и пять.
Про патрон шесть и пять русский как основной давно ходили слухи, но вживую его никто не видел. Говорили, что русские поступили так же, как американцы в конце семидесятых, – они хотели переходить на калибр шесть миллиметров, но вместо этого приняли тяжелую, бельгийскую пулю в том же калибре пять и пятьдесят шесть.
– Много?
– Несколько штук. И следы от сошек. Похоже, снайпер, и непростой.
Лейтенант сунул гильзу в карман.
– Нет времени, выдвигаемся…
Собственно, никаких иллюзий насчет дальнейшей нашей судьбы я не питал – сейчас не сорок второй год и не восемьдесят второй. То, что нас найдут, – это несомненно, может, уже нашли. Со спутника или с беспилотника, тот, кто считает, что от них можно укрыться, очень наивный человек. Наши плюсы – это наличие заложника, вряд ли осмелятся долбануть по нам ракетой, зная, что среди нас гражданин США. Плюс до границы относительно недалеко, хотя в горах понятия «недалеко» нету, тут дорога меряется часами пути. Они обнаружат нас, затем им будет жизненно важно отрезать нас от границы и окружить. Что будут дальше делать – не знаю, может, и на переговоры пойдут, а может, и нет. В любом случае всем нам точно не выбраться.
Мы уходили в горы, тропой. Несмотря на то что моджахеды отлично знали местность, я в любой момент ждал одного из двух – взрыва ракеты либо свиста пуль. В любом месте могла быть засада. Но ничего этого не произошло – мы дошли до гнезда, и Хамза с его людьми уже был там.
Пока моджахеды, воссоединившись с основной группой, рассказывали в красках о проведенной засаде, я отошел в сторону. Достав спутниковый телефон, включил защищенный режим, набрал номер Андрея. Он ответил сразу – понятно, что на месте. Возможно, даже он видит картинку со спутника и нас на ней.
– Опознание, Графит три.
– Принято, говори.
– У нас чрезвычайная ситуация. Вынуждены отступать, у нас американец. Карлайл. Жив, но имеет ранение.
– Черт… без этого нельзя было?
Чтобы вы понимали, сейчас не сорок второй год, и языки никому не нужны. Тем более такие стремные, как американские. Американский пленный – это повод для чудовищного давления, американцы своих не оставляют и на попытки захвата реагируют со свирепой яростью. Понятно, что пленного придется вернуть, но американцы, скорее всего, не захотят огласки и пойдут на какие-то уступки – может, кого-то из наших отпустят. А могут поступить просто и грубо – задержать за границей кого-то из родственников, жен, детей наших первых и сказать – меняемся? Законы? Плевать на законы – в США понятие «закон» очень растяжимое, Бута приземлили на тридцать лет за то, что он обсуждал с секретным агентом ФБР возможные поставки оружия в Колумбию, которое могло привести к гибели американских граждан. Ни в одной другой стране, кроме США, тут и состава преступления не было бы. Придется пленного отдавать – и потом американцы будут мстить.
Впрочем, они в любом случае мстить будут.
– Не получилось.
– Что с Горцем?
– Жив и здоров, в нескольких шагах от меня.
– Твои планы?
– Выходить по основному маршруту. Мы ничего не добьемся больше.
Никакого другого разумного решения и впрямь не было. И любой, кто имел дело со специальными операциями, это понимал. В Афганистане десятки разведвыходов сорвались из-за того, что группу обнаруживали при высадке. И спецназ снимался и улетал. Все понимали, что ничего, кроме потерь, такой разведвыход не даст.
– Принято.
– Ты сможешь обеспечить отход?
– Пограничники займут позиции через три часа, через двенадцать там будет спецназ. Но через границу они не пойдут.
В общем-то на другое я и не рассчитывал.
– Понял. Я отзвоню.
Отключив телефон, вернулся к боевикам.
– Что с этим?
– Нехорошо. Контузило сильно. Осколки еще…
Ясно…
– Хамза. На пару минут.
Мы отошли.
– Ты понял, что произошло?
– Понял…
– Нас ищут беспилотники. Если уже не нашли. Надо уходить и как можно быстрее.
Хамза скрипнул зубами.
– Знаю.
– Как думаешь дальше?
– Уйти по тропе. Или выйти на трассу, захватить автобус. До границы недалеко.
Собственно, я сам об этом думал. Но отмел эту мысль по трем причинам. Первая – тут не так-то много автобусов. Вторая – я не думаю, что грузины нас выпустят в Россию, даже под прикрытием заложников… им проще расстрелять автобус и уронить его в пропасть. Третья – я не считаю себя террористом, чтобы захватывать автобус с гражданскими и выходить под прикрытием заложников. Может, Хамза и террорист, но я – нет.
По крайней мере, мне хочется так думать.
– Ты думаешь, грузины выпустят с таким грузом, даже под прикрытием заложников?
– Ай, шайтан!
– У меня мысль, Хамза.
Горец уставился на меня.
– Они нас видят. Они перекроют границу. Это так. Они намного сильнее нас и будут ждать нас на всех маршрутах отхода. Но знаешь, чего они не ждут?
…
– Того, что мы рассыплемся на мелкие группы. Рассыплемся и будем уходить разными тропами. Пусть ищут.
…
– Выхода у нас все равно другого нет.
– Подождем до ночи. Ночью выйдем. И группу я разбивать не буду. Вместе мы сильнее. Как кулак…
– Надо идти сейчас. Беспилотники видят ночью, как днем.
– Шайтаны…
– Нет, друг. Просто люди, с которыми вы связались…
Первый лейтенант Ткебучава пустил вперед, по следу неизвестных, самых своих опытных людей во главе с сержантом Саркавой.
Сам он держался в хвосте основного ядра колонны, рядом со снайпером группы, сержантом Гогоберидзе. Рации у него не было – как и все грузинские горные стрелки, он носил вместо нее портативный спутниковый телефон – в грузинских горах было полно мест, где не брала никакая радиостанция.
Звонок раздался, когда они переправлялись через ущелье. Не ответить было нельзя.
– Ткебучава.
– Ткебучава, здесь майор…
Дальше он ничего сказать не успел – впереди грохнул взрыв, и тотчас же из ущелья ударил пулемет.
– К бою! Залечь!
Сам лейтенант рванулся вперед по мосту, молясь всем богам, чтобы пулеметчик не догадался дать очередь и срубить мост к чертовой матери…
Накаркал! Длинная очередь – моментально ослаб трос в правой руке… черт, мост совсем новый, для туристов поставлен, так их. Он едва не перевернулся… но каким-то чудом удержался и добежал до земли, залег…
– Вано сорвался! – заорал кто-то.
Холодом обожгла мысль – старший сержант Лесадзе Вано. Снайпер. Он упал молча, даже не закричав…
Пулемет внезапно умолк, стрельба прекратилась так же неожиданно, как и началась. Он обернулся… мост был сорван пулями.
Винтовки кашляли одиночными.
– Огонь только по цели! – заорал он. – Только по цели!
Винтовки замолчали.
– Перекличка!
Зазвучали доклады. У них – двое раненых, оба легко. И старший сержант Лесадзе сорвался. И четыре человека… нет, пять остались на той стороне ущелья. Это все равно что на той стороне Луны они остались.
Три раза черт!
Минус шесть человек. Двое раненых – и при них надо человека оставлять. Минус девять. Это треть группы! Больше!
Хотелось выть…
Он набрал номер Саркавы.
– Леван! Какого черта! Какого, б…, черта?!
Леван не отвечал, и в душе захолодело еще сильнее.
– Трое за мной, с пулеметом. Остальным держать оборону!
Они пошли по тропе, выстроившись в цепочку и не опасаясь мин, какого черта, только что по этой тропе прошли. Головной дозор они нашли выше, за поворотом – троих. Двоих не было, видимо, уже в пропасти…
Ткебучава дополз до убитого Саркавы и потащил его за поворот. Затащив, закрыл другу глаза и с силой ударил кулаком по камню. Потом еще раз. И еще. И, крича что-то обидное в равнодушное к страданиям небо, заплакал…
Стрельбу мы услышали сразу и тут же остановились на маршруте движения и заняли позиции для отражения атаки. Конечно, силы у нас невелики, но и взять нас не так-то просто. В горах чаще всего к какой-то точке можно дойти только по одной тропе, и один опытный снайпер может сдерживать роту, если у той нет миномета.
Через некоторое время на тропе появились люди… четыре человека, я хорошо видел в прицел. У одного винторез. Еще у одного «ПКМ». Они догоняли нас. Это арьергард, Хамза оставлял его на тропе, но своеобразно – они не шли за нами, а занимали позиции в любом удобном месте и оставались там какое-то время. Потом догоняли нас…
– Не стрелять, свои! – крикнул кто-то по-русски.
Я снял палец со спускового крючка и мрачно подумал – какого хрена? Какого хрена они сражаются с нами, с русскими, при этом все говорят по-русски. Ну вот какого хрена…
Я подошел к группе боевиков, которые радостно обсуждали итоги засады. Судя по их заявлениям, завалили человек тридцать грузин. То есть от трех до пяти на самом деле. Но что самое главное, они взорвали мост, как они сказали, и это правда. В этих местах разрушение инфраструктуры может остановить погоню на сутки. Даже вертолет не поможет – погода часто нелетная и не везде есть площадки для приземления.
– Хамза, надо поговорить.
– Говори здесь.
– Я уже говорил, надо разделиться на несколько групп. Прорываться к границе. Если будем вместе, они нас выследят и накроют.
– Если мне понадобится твое мнение, кяфир, я у тебя спрошу…
Ну да. Конечно.
Самолеты!
Два штурмовика, «СУ-25», скорее всего, в модификации «Скорпион», появились с юга, они шли по ущелью, наполняя его грохотом турбин.
Мы залегли. Если это немодернизированные штурмовики – нас не заметят, у пилота в ущелье дел хватает, а камуфляж у нас хороший. Но если это «Скорпионы», то нам кранты, потому что там стоит израильский прицел с термоканалом, и людей на горном склоне он прекрасно видит…
Самолеты прошли над нами на бреющем, так близко, что качнуло воздухом, и ушли дальше в горы…
– Аллах Акбар! – заорал кто-то.
– Мухаммад расуль Аллах…
Что касается меня, я бы так не радовался. Грузины знают, что у нас есть американский заложник, и вряд ли осмелятся обстреливать или сбрасывать бомбы. Но нас они засекли и знают, где мы. Теперь они попытаются создать впереди барьер для нас, высадить стоп-группу, а вторую группу, загонщиков, высадят нам за спину…
– Идем! – пронеслось по колонне.
Когда остановились для намаза, я подошел к Хамзе.
– Видел самолеты?
– Да.
– Что думаешь?
– Аллах хранит нас.
– Тогда посмотри вон туда.
Хамза всмотрелся, приложив ладонь козырьком ко лбу.
– Что это?
– Беспилотник. Они знают, где мы. И ждут момент.
…
– Скоро будут вертолеты…
В конечном итоге сделали так, как я сказал. Разбились на мелкие группы и начали выходить самостоятельно. Ночью.
Нас осталось пятеро, считая американца. Двое братьев Датоевых, Хамза и я. И американец. Почему Хамза пошел со мной? Потому что мозгами понимал – если кого-то и будут вытаскивать, то это меня. А он очень хотел выжить…
Один из братьев Датоевых тащил американца в большом заплечном мешке, переделанном под транспортировку раненого, как он сказал, это ему было совсем нетрудно, потому что раньше он был браконьером и таскал туши подстреленных им животных. Второй шел впереди с винтовкой с оптическим прицелом и мог сойти за браконьера. Они вдвоем браконьерили.
Тропа когда-то была такой, что по ней мог пройти грузовик, но сейчас в нескольких местах она была перекрыта завалами и не использовалась. Места красивейшие, дорога уходила в горы, а здесь лесистые участки перемежались безлесыми.
И когда-то здесь умирали русские пленные, которые пробивали дорогу или которых гнали в Кистинское ущелье.
В рабство.
Это было совсем недавно. Всего-то лишь четверть века назад. А кажется, что в другой жизни…
Я иногда задумывался. Нет, не о том, как мы дошли до жизни такой – это я хорошо помнил. А о том, как мы изменились. Сейчас мы снова можем выставить в бой тысячи, десятки тысяч бойцов, хорошо экипированных, вооруженных, с боевым опытом. Да, раньше мы сражались на Кубе и в джунглях Никарагуа, валили «Фантомы» во Вьетнаме, а сейчас рвем жилы на самой своей границе, но мы есть. И мы победим. Знаете, почему? А потому, что американцы хапнули слишком большой кусок. И теперь он им встал поперек горла. Они и в Афганистане, и на Ближнем Востоке, и в Украине, и в Прибалтике. И везде они должны вкладывать, вкладывать, вкладывать. А мы – только здесь. Наша линия фронта ужата до минимума, это у американцев она растянута. И мы можем постоянными булавочными уколами, то тут-то там, не давать им покоя, раздергивать внимание, заставлять их тратить и тратить деньги. Как там, в Коране – они будут расходовать, чтобы отвратить вас с истинного пути, и они израсходуют, потом они потерпят убыток, потом они будут повержены. Кажется, что тот, кто писал эти строки, видел на пятнадцать веков вперед.
Вопрос в том, что будет, когда они откатятся назад? Что нам делать с Грузией? С Польшей? С Прибалтикой?
– Русский…
Один из Датоевых. Такую тяжесть тащит и еще говорит.
Я не ответил.
– Я тут вспоминаю… Мой отец ходил по этой дороге не раз. Здесь ходили лошади, а в горах лошади пройти не могли, и потому весь груз возили на рабах. У нас было много рабов после первой войны, мы даже не знали, куда их девать.
– А после второй?
– А после второй мы уже воевали не за свою землю. Мы воевали за шариат Аллаха, мы делаем джихад. Рабы нам не нужны, даже русские. Теперь у нас есть русские братья, которые делают джихад против Русни.
– А как насчет грузин, Аслан?
– У нас и такие братья есть.
– Да, но большинство берет деньги у американцев, верно?
Аслан скрипнул зубами.
– Аллах скор в расчете.
– Не сомневаюсь. Стоило бы подумать и тебе о том, почему твой отец ходил тут, но это не твоя земля. И почему я иду с оружием, а ты идешь, как ишак.
– Ах ты…
– Аслан… – негромко сказал Хамза.
Аслан мгновенно замолчал.
– За шум на переходе полагается десять палок по заднице. Клянусь Аллахом, ты заработал сегодня столько палок, что не хватит всей твоей задницы для них…
В грузинском генеральном штабе тем временем царила плохо скрываемая паника…
Дело было не в том, что не было информации – информация-то как раз была. Ее было более чем достаточно – беспилотниками и со спутников удалось вскрыть маршрут движения террористической группы, захватившей американского полковника. Теперь вопрос был в принятии решения и действии. А с этим-то как раз были проблемы. Потому что грузинский генералитет, несмотря на все подготовки и переподготовки по стандартам НАТО, остался слегка модернизированным советским генералитетом. Еще усугубляло ситуацию то, что в Грузии на должности назначали по знакомству, за уважение или банально за деньги. Если раньше информации не было, можно было имитировать бурную деятельность по выслеживанию террористов, а потом развести руками: ну ушли, что тут поделаешь. Ушли. Теперь информация была, и надо было что-то делать. А делать не хотелось. Хотя бы и потому, что не хотелось вставать против России. Все понимали, что американцы сегодня здесь, а завтра – нет. А Россия – она всегда здесь.
Рядом…
– Господин генерал.
– Э…
– Вот новые данные.
Порученец положил распечатку на стол – господин генерал не терпел читать информацию с электронной карты.
– Благодарю за службу…
– Служу Грузии!
Генерал поворошил снимки, зачем-то приложил к одному из них линейку. Несколько пар глаз смотрели на него и ждали ответа.
Генерал полез за таблетками…
– Господин генерал… – настойчиво сказал американский советник. – Террористы разделились на четыре группы и идут к границе. Я бы нанес ракетно-бомбовые удары здесь, здесь и здесь. Это задержало бы их и дало возможность нам высадить…
– Шена дедо, я сам знаю, что делать!
Ситуацию спас порученец.
– Господин генерал-лейтенант, президент на линии.
Генерал кивнул. Наконец-то.
– Иду…
…
– А вы… проработайте план действий.
Когда генерал вышел, Американец переглянулся с одним из офицеров. Затем американец встал и вышел, набрал номер телефона, который помнил наизусть.
– Посольство США, слушаю вас…
…
– Посольство США…
– Спутник Сатурна на сегодня…
– Пароль принят, с кем вас соединить, сэр?
– С Алленом.
– Минутку…
Бригадный генерал Коста Аллен был главным военным советником от США в Грузии, главой военной миссии.
– Сэр, генерал Аллен на линии, соединение установлено.
– Сэр… полковник Бриджвуд на линии.
– Полковник, что нового…
– Сэр, террористы разделились на группы, четыре группы и идут к границе по разным направлениям. Сэр, генерал Кунишвили утратил контроль над ситуацией и просто тянет время, он не собирается ничего предпринимать.
– Ясно. У вас есть надежный человек рядом с вами?
– Есть, сэр. Полковник Алеви, он возглавлял военную миссию в Афганистане. Сейчас он командует специальными силами.
– Ясно, поговорите с ним. Кавалерия уже летит сюда, спасательный отряд будет ближе к вечеру. Они смогут работать автономно, но надо будет установить взаимодействие с грузинскими группами в горах.
– Понял, сэр.
– Техника у нас будет своя. Просто взаимодействие.
– Да, сэр.
– Я надеюсь на вас. Поговорите с полковником.
– Принято, сэр…
