То взлет, то посадка
В 70-х годах, когда я работал на Казахской студии телевидения, к очередной дате Всесоюзной пионерской организации был запланирован фестиваль телевизионных фильмов «Дети Страны Советов». Мне выпала честь снимать фильм о детях Казахстана. Мы работали весело, лихо, как теперь говорят, в хорошем творческом драйве.
И вот наступил день сдачи фильма руководству. Кругом друзья, товарищи поздравляли с удачной работой. Все были уверены, что сдача – простая формальность, потому что фильм получился. Наконец, приехал наш самый высокий телевизионный начальник. Заработали кинопроекторы. Через час снова зажегся свет. Тишина. Все ждут. Ждут, что скажет руководитель Казахского гостелерадиокомитета. А он молчит. Молчит минуту, вторую, третью, пятую. «Ничего себе мхатовская пауза», – подумал я. Тишина стала гнетущей. Наконец он произнес: «Сколько стоит фильм?» – «Тридцать шесть тысяч рублей», – ответил директор «Казахтелефильма» Маткаримов. По тем временам это была огромная сумма, порядка 50 тысяч долларов. «Взыскать с режиссера, – изрек председатель. – Это дискредитация детей Казахстана».
Я оглянулся вокруг. Только что рядом со мной сидели друзья, товарищи, коллеги по работе. Пусто. Их всех как ветром сдуло. Сижу один. Рядом – никого. Только что был на гребне успеха, многократный лауреат телевизионных программ, уважаемый всеми человек, и вдруг, как по мановению волшебной палочки, изгой, прокаженный. Бывшие друзья обходят меня десятой дорогой.
А в Алма-Ате царствовала ранняя осень. И я в кои-то веки наслаждался покоем, одиночеством, прогулками по ботаническому саду. На работе совершенно не появлялся, чтобы не ставить в неловкое положение моих коллег.
Вдруг меня разыскивает мой помреж и передает, что меня срочно вызывает главный редактор «Казах-телефильма» Булат Габитов. «Слушай, – говорит Булат, – тут произошли кое-какие события…» Дело в том, что Динмухамед Кунаев, Первый секретарь Компартии Казахстана, вдруг решил посмотреть фильмы «Казахфильма». Ему прислали для просмотра три фильма: «Белая аруана» – о верблюдице, «Кулагер» – о лошади. И фильм о волке. Кунаев посмотрел и говорит: «Что это за звериная киностудия у меня под боком? А ну-ка подайте мне фильмы «Казах-телефильма».
На «Телефильме» началась легкая паника. «В этой жуткой суматохе все может случиться, – говорит Булат. – По ошибке и твой фильм может попасть к Кунаеву. Тебе все равно терять нечего. Хуже не будет. А вдруг, чем черт не шутит, когда Бог спит? Только учти, у нас с тобой этого разговора не было». На том и расстались. Я продолжал изучать флору и фауну окрестностей Алма-Аты, но настроение несколько улучшилось, и не потому, что появился какой-то слабый шанс, а потому, что среди моих коллег оказался человек, Булат Габитов.
Через некоторое время раздается звонок со студии. Срочно вызывают к председателю. Прихожу. «Ты где ходишь?! – обрушивается он на меня. – Почему не работаешь?!» – «Да вот, – говорю, – хожу, обдумываю, как написать заявление об уходе». – «Какое заявление?! О каком уходе?! – прерывает он меня. – Тут помощник товарища Кунаева звонит, просит передать благодарность Кунаева автору фильма, а ты, видишь ли, о чем-то думаешь. Нельзя думать в рабочее время. Вот видишь, и наша своевременная критика бывает полезной».
А через некоторое время фильм получил диплом на всесоюзном фестивале телевизионных фильмов в Тбилиси.
