С давних пор я привык спрашивать других, что они делают, когда не работают, то есть что они делают в свое «свободное время», время «праздности». Я задаю этот вопрос не для того, чтобы получить детальное объяснение, но потому, что хотел бы изучить общие представления о том, что связывают другие с этими понятиями. При этом отчетливо вырисовывается противоречие, отражающееся в различном употреблении слов «свободное время», «отпуск» и «праздность, конец работы».

Большинство говорит так или иначе о свободном времени. Это время означает для них отсутствие работы: «Я не работаю, я свободен, у меня отпуск, я отдыхаю, бездельничаю, делаю что в голову взбредет». Меньшая часть говорит о праздности или завершении работы. Правда, понятие «праздность» – лишь пустая словесная оболочка. Никому не приходит в голову сказать: «Я свободен, чтобы праздновать».

Вникнем в суть различий формулировок.

В понятии свободного времени, отпуска заключено значение пустого, то есть незаполненного времени. Свободное время – это время без наполнения. Это можно пояснить примером с богатым дворянином XIX-го столетия, которому не нужно было работать, и у которого было много свободного времени, но который все-таки был так образован, что мог заполнять свободные часы культурной деятельностью или развлечениями. Одновременно этот пример наглядно показывает, что часто требуется не только много времени, но и немало денег, а также тернистый путь длительного образования, чтобы справиться с большим количеством свободного времени. Свободное время есть своего рода бегство, бегство от тяжелой работы.

В понятии же «праздности» заключен положительный смысл, оно происходит от слова «праздновать». Раньше свободное время понималось не как свободное, а как время для празднования таких событий, как Пасха, Рождество, летнее солнцестояние или значительные события личной жизни. Работа должна была подождать, пока не пройдут праздники Рождества Христова или маленькие домашние семейные праздники. Часто это было не так просто – бросить на время праздников дело, которым занят. Норвежский художник Эдвард Мунк однажды описал свое отчаяние от того, что он был вынужден идти к сестре на кофе. Его мучила мысль о том, какой шедевр мог бы он создать, если бы не был обязан участвовать в семейной встрече.

Когда видные люди в нашем обществе приближаются к своему 50–60—70-летию, случается, что они отказываются от того, чтобы публично отмечать юбилей. Это бывает не редко. Можно даже откупиться от внимания со стороны общественности. Можно, например, заплатить национальному агентству новостей, и оно поставит все газеты, радио и телевидение в известность, что данное лицо желает остаться в тени. Многие в такие праздничные дни даже покидают дома и уезжают за город. И в последний значительный день в жизни человека, на похоронах, собирается лишь тесный семейный круг. Часто в некрологе упоминается, что цветы или венки нежелательны, или что погребение уже состоялось. Совершенно иной была ситуация во времена Христиана IV! Король Дании и Норвегии умер в 1648 году и должен был десять месяцев оставаться непогребенным, пока, наконец, не закончились все приготовления к погребению, подобающему великому государю.

А почему мы не празднуем? Потому что нечего праздновать. А почему нечего праздновать? Потому что нет повода собираться. Торжества процветают на плодородной почве социального взаимодействия; собственно, празднование стимулирует взаимодействие, празднование с него и начинается.

Люди, которые имеют нечто общее, объединяющее, отмечают праздники. Они могут какое-то время продолжать это на основе старых привычек, но потом старые традиции начинают блекнуть. Все чаще кто-то отсутствует по болезни, или родственники не хотят, чтобы им надоедали вниманием, или еще что-то подобное. Жизнь в деревенских сообществах, напротив, состоит из большого числа колесиков, сцепленных друг с другом. Здесь есть начало и конец, и, может быть, новое начало. Круг замыкается.