Ужасное наваждение славного мичмана Егоркина

Суббота – благословенный день. Вовсю светило солнце, а бездонную синь неба будто хорошо отмыл с мылом, скатил, пролопатил, да еще и чистой ветошью протер. Ни одной тучки, даже облачка легкого на нем!

Легкий южный ветер нес на Кольскую землю ласковое тепло, играл еще зеленой листвой деревьев и кустарников. И, все-таки, чувствовалось, что осень уже рядом, и уже робко трогает веселую зелень сопок.

По обыкновению, мужики трудились в своих гаражах, обихаживая своих железных коней, да и мало ли мужских забот…

Многие вернулись из длинных северных отпусков, а дел за это время убегающим летом накопилось немало!

Компания была почти та же – но кое-кто, насовсем распрощавшись с флотом и службой, уже подался на ПМЖ на Большую Землю, а молодежь – к новым местам службы. Жизнь идет, жизнь идет…

Солнце укатилось куда-то к западу, тихо подкрадываясь из-за сопок, наступал вечер. Наконец, план субботних работ был, в общем и целом, выполнен и Бардин объявил общий сбор. Знаете ли, гаражные работы – это такой род деятельности, который никогда нельзя завершить. Можно только прекратить волевым решением! В жизни всегда есть место поводу! Вот так говорят на флоте. Правильные люди там служили!

Из распахнутой настежь автомашины издевательски орал плеер:

Да, пролетело время и кобелиный сезон уже тихо скончался в догорающем лиловом огне иван-чая, в искрах брусники, догорающих в пока еще зеленой траве… Семьи прибыли и кое-где прошли легкие разборки. Да, мы уже не те, и наши шалости скромнее. Определенно в этом мире все портится!

Мангал перед гаражом Петрюка весело потрескивал угольями с мигающими глазками, а дым разносил вкусных запах жареного мяса и маринованного лука на сотни метров вокруг. В гараже сообща накрывался стол, расставлялись стаканчики, протиралась посуда. Как обычно, каждый был при деле.

Появился Палыч-сан, притащив с собой банки с домашней консервацией, бутылку родного кубанского самогона. Его производил старый дядька, не употреблявший «огненную воду» лет десять, но вот сам процесс, а, особенно, слушать восторженные отзывы угощаемых он тщеславно любил. Да не меньше, чем когда-то в молодости выпить стаканчик-другой.

Налили по первой, выпили за встречу. И только тут дружно обратили внимание, что заводила и всегдашний инициатор здорового мужского междусобойчика-застолья Александр Павлович Егоркин, пьет, из своей ветеранской серебряной чарки, даже не морщась… обычный домашний клюквенный морс. Хоть компания была демократичной – не можешь петь, не пей – но все же… Стало чертовски интересно.

Нет, конечно, напиток не плох, даже полезен… только вот зачем так-то? Всему, что называется, свое время, свое место…

– Заболел, что ли? – участливо поинтересовался Бардин.

– Неужели, на старости лет повезло – гусарский насморк поймал? – съехидничал Коромыслин.

Палыч глухо заворчал и кровожадно показал клыки. Народ озадаченно закусывал, почти молча. Без обычной болтовни и комментариев. Событие требовалось обдумать!

Через какое-то время разлили по второй. Егоркин обстоятельно вновь наполнил свою чарку все тем же морсом. Вот дела!

– Палыч! Ты бы как-то с народом объяснился! Вдруг ты в праведники подался, а нам невдомек? Меня уже совесть грызет – ты, вон, не пьешь, как порядочный, а меня, такого разэтакого, все к лакоголю тянет! Может я уже, того, хроник, как пикирующий бомбардировщик, а? Я тоже знаю, что водка – яд! А ты, получается, весь такой из себя сияющий и пушистый! Гордыня это, дорогой товарищ старший мичман! А это, как утверждают попы – главный грех, а все остальные – лишь производные, да! – ерничал доктор Рюмин: – Лучше сразу колись – что случилось? Сам знаешь – теперь не отстанем!!!

– Вот уж точно, не отстанете! Верю, как в то, что тыл непобедим! Прилипнете как к… этой самой, банный лист! – ответил Палыч, прожевав солидный кусок колбасы.

Тут и шашлык подоспел. Каждый брал шампур и ломтем хлеба снимал горячие, истекающие душистым соком и янтарным жиром щедрые куски мяса на свою тарелку. Не жадничали, брали по аппетиту. Петрюк, тем временем, нанизывал бастурму для второй партии шашлыка. Жара углей было еще предостаточно.

Пока мясо не остыло, подняли третий традиционный тост – «За тех, кто в море!» Егоркин и его почтил тем же морсом, демонстрируя свою непоколебимость и волю. Тяжело вздохнул, сплюнул и взялся за свою порцию шашлыка, который просто требовал хотя бы чарки доброго вина. Запах, сочащийся волшебный сок – все возмущенно требовало глотка вина!

Ну, ладно, слушайте! Вы все равно не отвяжитесь! Как бульдог с мордой Черчилля от медвежьей задницы!

– А, Черчилль – это мичман с бербазы подплава? Знаю, точно сказано – морда ни в один объектив не помещается! Как у бульдога! – согласно закивал молодой ясноглазый мичман Дима Портнов из пятого от Палыча гаража.

– Ага, с бербазы! Только до этого он в Англии премьером подрабатывал, ты не знал? – саркастически прорычал Егоркин и продолжал: – Дело было так: мой земляк Васьков, который младше меня лет на пятнадцать, но давно уже командир лодки, собрался в отпуск в мою родную станицу. А по знакомству поручил мне присмотреть за квартирой, а, заодно, уход за своим любимым котом Корсаром. Ну, и полив цветов на кухонном подоконнике, как водится…

Уезжая, обещал щедро налить по возвращении. Дело не хлопотное, живем в соседних домах. Корсар ко мне даже привык и радостно орал из-за двери, когда еще только ключ в скважину вставлялся, и потом лез мне на руки, терся о брюки. Потом от его шерсти не очиститься было! Зато котяре – счастье! Верная скотинка. Правда – вор, как всякий мелкий хищник! Ты, вон, на своих баталеров и кладовщиков посмотри – точь-в-точь!

А тут случилась у Кашкина свадьба. Да нет, не у него, конечно, а у его дочери. Пригласили и меня, так сказать – со стороны невесты!

Я купил подарок и прикинул, что наутро мне будет тяжеловато, здоровье свое я, скорее всего, подорву – сказал Егоркин с некоторой обреченностью в голосе. Подготовился обстоятельно, с учетом научных наблюдений и личного боевого опыта. Купил минералки, кефира, а попутно зашел в Васьковскую квартиру и забрал Корсара к себе домой со всеми его мисками и разноцветными персональными сортирами. А вдруг утром мне сил не хватит сходить и покормить его? Чего животине мучиться из-за моих злоупотреблений? Эх, а злоупотребить-то придется! А куда денешься – традиции, однако!

Нагладился, наодеколонился и пошел на свадьбу к назначенному времени. Кашкин вообще мужик хлебосольный, но тут вообще вывернулся наизнанку! Поэтому, мне не пристало сидеть за столом чинно-благочинно. Не тот характер! Погуляли добре, от всей души. Чтобы молодые всю жизнь вспоминали с дорогой душой – и свою свадьбу, и нас грешных!

Пришел домой, залез в душ а потом упал, как подкошенный и экран сразу погас. Утром, понятное дело, пришли ко мне на пару похмелье и раскаяние. Бывает! Но кефир и минералка слегка ослабили их натиск, а с совестью я опять договорился.

Звонит телефон – это мичман Архипов с той самой лодки звонит, что скоро выезжает в Мурманск встречать своего отца-командира. Васьков возвращался из отпуска пока без семьи, один.

Дай, думаю я себе, пройдусь к нему на квартиру, гляну чего и как, заодно свежего воздуха глотну и мусор вынесу.

Зашел я в подъезд, поднялся на третий этаж, достал ключи. Открывать – замок не шевелится, заклинил как-то. Не лает, не кусает, а домой не пускает, сволочь! Прямо как жена в два часа ночи после гулянки. Но та все-таки, еще и лает…

Дверь подергал – никакой реакции. Достал перочинный нож и при помощи него и какой-то матери все-таки справился.

Захожу в квартиру. Глядь по сторонам – мать моя! Квартира пустая, как Земля на второй день после сотворения. Обнесли, видно, за ночь! В коридоре – одна вешалка голая, ковры сняли, даже дорожку из коридора сперли. Телевизоры, мебель, даже кухню испарили до последней деревяшки! Туалет открыт – а там стоит унитаз разбитый! «Вот попал! Вот гады!» – думаю я.

«Человека подвел! Ворье проспал!» – я чувствую, как холодной, колючей волной во мне подымается форменный ужас! В глотке немедленно пересохло… Опять же злость и жажда мести! Ну, думаю, ребята, поймаю ежели – ни услуги суда, ни «Скорой помощи» вам не понадобятся!

– Правильные мысли! Только чуть экстремистские. Но не мудрено – после вчерашнего-то! – издевательски ввернул друг Коромыслин. Палыч не удостоил его даже взглядом, и продолжал:

– Да, влип, полный каюк! И рисую себе мрачную картину набега толпы фундаментальных террористов при поддержке автотехники. Огляделся – вокруг ни одного следа! Даже – чеченского! И соседи тоже ничего не видели не слышали. Лето! Треть жителей на югах, остальным не до наблюдений – кобелиный сезон! Даже обычных бабок из «Информбюро» что-то у подъезда не видать!

Расстроился я сильно, дыхание перехватывает, пот по лбу и некоторым другим деталям корпуса ручьем течет. Волнуюсь!

Сейчас товарищ Инфаркт меня ка-а-к из-за угла шваркнет! – думаю про себя обречено. Вот так! – тут, в иллюстрацию сказанному он отвесил подзатыльник Коромыслину. Тот шарахнулся в сторону, чуть не сбив посуду со стола.

– Ну, уж лучше так, чем от позора! А то еще инсульт подкрадётся – и вообще буду доживать свой век чистым овощем… страшновато! Что делать? Надо бы и Васькова подготовить как-то к этой беде, чтобы и его вдруг родимчик не хватил! И в милицию срочно сообщить, пусть группу срочно высылают. Раз такое разбойное дело, да по горячим следам! А как поймают гадов, так я с ними предметно побеседую – вот это я обещаю!

Бегу домой, звоню Архипову, тому самому мичману. Он еще не уехал, оказывается.

– Вези, говорю, своего командира прямо ко мне! Я, мол, стол накрою, с дороги покормлю, а то у него в холодильнике, ясный пень, мышь с голодухи повесилась!

«Резонно!» – соглашается тот.

Потом я звоню дежурному горотдела милиции и излагаю, тот все записывает и велит ждать следственную группу.

Взял я Корсара на специальный ошейник на шлейке и пошел к дому Архипова, милицию ждать. А этого полосатого обормота на шлейке водили не зря – он даже на больших на собак кидался, бандитская морда! А уж котов уличных рвал, словно тигр беспризорный какой!

Только вышли мы к его родному дому, как он делает какой-то хитрый кульбит, и в два счета выскальзывает из этого ошейника! Я аж рот раскрыл от такой наглости!

Он – бегом! Я – за ним! «Стой! Стой, сволочь такая!» – ору я, «Поймаю – убью!» Понятное дело, после такого обещания он легко набрал форсажные обороты, вышел на редан и юркнул в какой-то подъезд.

Я – за ним, а он на третий этаж, по лестнице дымом стелется. А потом встал под дверью одной из квартир, как вкопанный. Я поднялся, запыхался. Пока приводил свою дыхалку в порядок, заметил, что Корсар дальше не бежит, а жалобно мяучит и, по хозяйски, скребет лапой обшивку.

Тут смутная догадка меня одолела. Номера на квартире нет, давно сорвали какие-то обормоты. Достал я из кармана Васьковские ключи, и легко открыл оба замка – и нижний и верхний.

«Т-а-а-к!» – кое-что понял я и толкнул дверь. Что я увижу за ней – я уже знал. Корсар юркнул в дверь вперед меня и растворился в полутьме.

Да, за дверью спокойненько размоталась знакомая ковровая дорожка, на вешалке висело летнее пальто с погонами капитана 2 ранга, лениво лежала белая фуражка с «дубами». Прошел на кухню – там стояли знакомые цветы. Корсар тем временем искал свои миски и возмущенно орал, не находя их на привычных местах – они-то стояли у меня. Все было в порядке, все было на месте, даже приборки делать было не надо!

Тихо – тихо закрыв за собой дверь, я вышел на улицу, оставив кота самого разбираться со своим хозяйством. Я истово молился лишь об одном – чтобы милиция еще не выехала! Позорище!

Картина прояснилась, как Божий день! Когда я пошел туда в первый раз, я был слегка не в адеквате, после вчерашнего! Для начала, я перепутал подъезд, но, на мое счастье, попалась нежилая квартира тоже без номера.

Иначе бы я уже сидел в «кутузке» как наглый взломщик-недотёпа.

Быстро, бегом, добравшись до своего дома, я позвонил в милицию.

– Стоп, говорю, товарищ капитан! Не надо выезжать по такому-то адресу на грабеж!

– А что, нашли воров-то? – спрашивает он.

– Да, сами объявились, уже и вещи вернули!

– У хозяев претензии есть? Нам заявление подавать будут?

– Нет, все нормально, они даже полы вымыли и ковры вытрясли! – ляпнул я.

– Вы бы, мужчина, закусывали бы лучше, а то даже из трубки свежим «шилом» несет! – обиделся дежурный: – Хорошо, что до вас очередь еще не дошла, нас же тут не батальон, хоть и командует нами целый полковник!

– Уж лучше длинная живая очередь, чем короткая автоматная! – вспомнил я классика. Тогда он замысловато помянул чью-то маму и бросил трубку.

Через час подкатил Васьков, я его, как подобает, встретил, напоил, накормил. Справили поминки по его скончавшемуся отпуску. Понятное дело, о «наваждении» – молчок! Прошли мы на квартиру, он остался доволен и вручил мне бутылку хорошего «Прасковейского коньяка». Так сказать, гостинец с родных краев…

Побрел я к себе, и думал, что должен был бы сразу заметить, что в двери всего один замок, что обшивка на двери оборвана… Должен бы был… Но на меня прямо обрушилось какое-то наваждение. С ужасом, чуть инфаркт меня не шарахнул! Долго-долго не забуду!

Зато Корсару, который одним махом развеял мне все это наваждение, как-то, при случае, принес увесистый кусок теплого сырого мяса! Лопай, котяра, не жалко! Это тебе не «Вискас»! Ибо через этого бандитского кота сошло на меня просветление! Никогда впредь кошек обижать больше не буду! А вот пить буду меньше!

А для себя решил, что это мне – сигнал свыше. За такой вот фортель я объявил себе месяц без выпивки. Даже пива – ни-ни! А сегодня только двадцать первый день! Так что, братва, извините!

– Да, жизнь нам объясняет некоторые моменты о-ч-ч-е-е-нь доходчиво! Куда как впечатлительней учителей и воспитателей! Драматизируйте, братцы, ситуацию, и ваши уроки тоже усвоят! – задумчиво протянул Рюмин.

Братва тем временем утирала скупые мужские слезы. Да уж, тут не только пить, но и есть бросишь! Хорошо еще, что не было раненых и пленных! Но хорошо то, что хорошо кончается!