Почти быль! Точно говорю!
Расправившись с домашней приборкой и хорошенько отдубасив на свежем воздухе тяжелые залежавшиеся ковры, Александр Павлович посчитал свой супружеский долг исполненным. Соседки по дому вдохновленные примером Егоркина, к этому времени тоже выгнали своих мужей из квартир и мобилизовали их на выбивание ковров и другие вспомогательные мероприятия. Под хмурыми взглядами соседей по дому Палыч-сан двинулся в гараж, имея намерения повозиться с двигателем своего «боевого коня». Он спиной чувствовал их мысли: «предатель», «подкаблучник», но ничего поделать не мог.
Его утешало то, что сегодня можно приятно пообщаться и расслабиться в бывалой компании. И, что было бы вовсе не лишним, снять накопившиеся стрессы привычным безвредным способом. Ибо их, эти самые стрессы, надо изгонять из себя периодически. Так пишут в разных журналах на темы медицины и здоровья, по «телику» вещают, все кому не лень.
С точки зрения Рюмина – вредная информация, он мрачно вещует, что скоро кто-то загнется насмерть из-за опечаток или оговорок в популярных рецептах.
Когда Егоркин дошел до гаражей, его уже поджидали «знакомые всё лица». Народ уже справился с обычной работой и собрался в гараже у Рюмина. Не смотря на солнечную погоду и субботний день, на лицах собравшихся совсем не было заметно радости. Наоборот, чувствовалась какая-то мрачность и недовольство. На столе стояли мисочки с закуской – солеными грибами и огурцами, кусочками маринованной и жирной копченой сельди. В центре стола возвышался… пыхтящий чайник. Егоркин мысленно удивился – такая закуска располагала к несколько другим напиткам. Коромыслин молча вертел в руках полутора литровую пластиковую бутыль со светлой жидкостью и подозрительно нюхал ее горлышко с видом бывалого эксперта. Затем, плеснув жидкость в свой стакан, отхлебнул из него и сосредоточенным видом пожевал губами. Сплюнув на пол, он возмущенно заорал; – Блин! И здесь чистая вода! Какая… товарищ тут над нами издевается?
Рюмин задумчиво рассматривал вскрытую бутылку водки, внимательно вычитывая этикетки на ней с обеих сторон. Бывший подводник Бардин с видом следователя гестапо исследовал пробку.
– Внешне – все нормально, а внутри – минералка! – заключили они почти хором.
– Всё! Поубиваю гадов! – мстительно резюмировал Коромыслин, – Это же надо! За такие шуточки… обрывают кое-что напрочь и пришивать не дают.
– В чем дело? – забеспокоился Егоркин, до которого стал доходить весь ужас ситуации: – Оценив ваши выводы, я так понимаю, что нашелся какой-то святоша, который превратил богоугодные напитки обратно в воду? – мрачно пошутил он в резонанс событию.
– Похоже на то! Только это не шутка! Вот поймаем, так мы этому еретику организуем «Варфоломеевский утренник» в лучшем виде! – зарычал Бардин.
– Ладно, – сказал Егоркин, разберемся потом, а сейчас я попробую поднять ваше настроение. С этими словами он открыл свой пузатый «бэг» и заглянул в него. Через секунду он вытащил оттуда… большую пачку томатного сока. Секунд двадцать вся компания ошалело смотрела на неё, а потом дружно разразилась саркастическим смехом и душераздирающими ругательствами.
– Я знаю, чья эта работа – орал на всю гаражную улицу Александр Павлович, – садистка! Это не шутки, это чтоб меня пяти лет жизни порешить! Ну, кобра, ну, гюрза с эфой в гибриде! Да ее маманя, моя теща, значит, так по сравнению с ней – сама кротость и душевность! Да доберемся до твоей дачи, я этому коварному отродью ехидны и бабы-яги все ее цветы моторной «отработкой» втихаря полью! Да я… – Вот тут Егоркин застыл посреди фразы.
– Всё! – зашипел он, – нажрусь сегодня, как свинья, пусть порадуется, эфочка песчаная. Назло кондуктору куплю билет, и останусь на перроне! А чё она..!
– Это, извините, как, вы собираетесь проделать сию процедуру? В смысле, натоматитесь? – ехидно поддел Палыча Коромыслин.
– Как он жену-то ласково – эфочка! – восхитился Бардин.
– Самая ядовитая гадюка на нашем шарике – флегматично пояснил для несведущих эрудированный, как Эфрон вместе с Брокгаузом, бывалый доктор Рюмин.
– Что, кто-то возрадовался, что Егоркин – гол и безоружен?! Ну уж нет! Егоркин – человек запасливый! – сказал Палыч о самом себе и продолжил – врасплох, безо всякого НЗ никому никогда меня не поймать! Есть еще наш большой хрен на все ваши хреновницы! – торжествующе продекламировал старый мичман: – Да я инопланетян, как салажат в три шеренги построил, всю звездную пехоту споил, а тут какую-то зазнавшуюся жену не приструню! Что я ей такого злобного сделал, что она тридцать лет назад согласилась выйти за меня замуж, а? За что же такая кровавая месть?
Проговаривая эти слова, он вылетел из распахнутых по случаю небывалого тепла, гаражных ворот и скрылся в своём гараже. И уже орал, спускаясь в смотровую яму. У меня тут «шила» литра два! – уже откуда-то из глубины доносились его хвастливые слова.
Через минуту-другую, с банкой жидкости в руке, победно мурлыча: «Гром победы раздавайся, веселися, славный росс!», мичман запаса Егоркин ввалился в гараж и торжествующе шмякнул на стол перед ожидающей компанией. Демонстративно открутил пробочку, понюхал – вроде бы специфический запах продукта в таре присутствовал.
– Помните, день рождения отмечали? Как был напиток? – задал риторические вопросы публике Егоркин.
– Да чего говорить, шило было – что надо! – ответил за всех Бардин.
– Ну, так вот – не всё тогда нами было освоено. Позабыли – эта банка была закопана в углу «ямы» под картошкой. Да я сам забыл, честно, а тут… Так что, не дадим пропасть закуске! – открутив пробку с банки, Егоркин разлил напиток по стаканам, – ибо без доброй выпивки любая хорошая закуска становится просто банальной едой. Вот!
Пока каждый сам себе разбавлял налитый спирт, Егоркин нанизал на свою вилку и грибы, и огурец, и стоял, понемногу захлебываясь слюной.
– Ну, будем, мужики! – задвинул незатейливый тост Рюмин.
Все дружно выпили и… обреченно смолкли Ветеран – подводник Бардин покрутил головой и нарушил тягостную тишину первым.
– Вот «шило» «шилом» – запивал. Было! Признаюсь и каюсь – ибо поделом мне за грехи мои тяжкие! – сказал бывший подводник. – А, вот чтобы разбавлять воду водой – это круто!
– Как же ж, братва, ведь шило ж… ведь зашхерено же ж… тут не только Светка, тут Комиссар Рекс вместе с Мухтаром хрен бы нашли эту банку! Однако ж, шило-то сгинуло! Вот только почему вода осталась спиртом – мне не ясно.
Все подавлено молчали. Потрясенный народ безмолвствовал, прокручивая в мыслях фантастическую ситуацию. Наконец, молодой фельдшер мичман Хомяков, который зашел к Рюмину за какой-то чудодейственной мазью-бальзамом его собственного изобретения, решил что ветераны излишне мудрят, решение проблемы виделось ему на поверхности. Он застегнул на себе меховую куртку, легко поднялся и сказал:
– Да я сейчас, до магазина пару сотен шагов, одна нога здесь, одна – там!
Однако Бардин, резко затушив окурок об импровизированную пепельницу, властно махнул ему рукой и сказал: – Сядь и успокойся! – обращаясь к честной компании, спросил: – С кем поспорить, что в любой бутылке в магазине будет… вода! И в домашних запасах – сок, квас, минералка и… чай!
В удивленных взглядах публики немо читался вопрос.
– Все просто, как апельсин! Кто мы сейчас в данной ипостаси?
– Ветераны, военпенсы! – нерешительно ответил Коромыслин, не понимая, куда клонит мудрый капитан первого ранга запаса.
– Ответ не верный! Сейчас мы – прежде всего персонажи вот этой самой книги! – он указал взглядом на скромный томик на верстаке с узнаваемой фигурой на обложке и продолжил: – Нашу книгу сейчас читает какой-то критик, которому ох, как не нравится, что мы пьем. Иначе говоря – употребляем.
Нет, не то чтобы вообще, а то, что об этом пишут! Какой, мол, пример мы подаем, если мы вроде бы положительные герои. Вот поэтому – вместо водки – «Есентуки-4» – для поправки пошатнувшегося здоровья, вместо кубанского «первача» от Палыча – томатный сок, а вместо «шила» из его же гаража – отличная родниковая вода для чая. Просто – супер какая вода! Кто хочет убедиться? Всем и так ясно? – Бардин оглядел подавленные физиономии товарищей. – Вот то-то же! То есть – пока в таре, так оно шило или водка, как задумано в другом рассказе. А вот как только жидкость выльется в стаканы для персонажей этого рассказа, то есть – для нас, так сразу обращается в воду!
– Д-а-а! – протянул славный мичман Егоркин и продолжил: – Похоже, что так оно и есть! То-то я смотрю – мужики хмурые дружно повылазили из квартир. Кто ковры лупцует, кто мусор понёс, кто за картошкой пошел в овощной магазин. Вот видно, что идти не хочет, – ноги одна об одну заплетаются, все в нем протестует – но все равно ведь идет! Сценарий ведет, т-т-твою же маман!
– Вот-вот! – подхватил Коромыслин, – а я, главное, тоже удивляюсь. С утра-то в магазин сбегал, за телефон тоже заплатил. Это же Ленкины обязанности, ну точно, а я и забыл как-то. И чего это я… – мелькали в голове мысли, а вот теперь понятно.
– Ага, когда тебе всё разжевали и в рот положили! – съязвил Егоркин.
– А на пьедестал или под асфальтовый каток – да сразу в рамку, они нас не хотят? – поинтересовался Рюмин.
– А чего под каток-то? – поинтересовался молодой Хомяков.
– А так в рамку не поместимся – формат не тот, да и живот вот на пенсии растет от спокойной жизни… – сказал мрачнеющий Коромыслин.
– Ну, хотя бы так! А то я уж было решил, что у нас коллективная галлюцинация! Ф-Ф-у-у! Прямо от души отлегло! – сказал с облегчением Егоркин, всеми фибрами души ненавидящий неясные ситуации.
– Ага! А ты знаешь, что о нас подумают те, кто служил? Ну и наворотил скажут, товарищ автор – в духе соцреализма – испугался Рюмин.
– И, потом, там же нигде не сказано, что мы пили на службе или во время походов? А кто кому запрещал иногда и употребить? Да еще если норму знать и «стоп» чувствовать? – возмущался Бардин: – Да разве может нормальный человек, без одной язвы в желудке да еще когда главная язва где-то дома или у подруги, встретившись с друзьями размочить неделю чем-то покрепче чая.
– А если ты не выставишь другу или гостю бутылку – что о тебе вообще подумают! Нет, пусть он пьет или нет – его дело, но вот приветить гостя хозяин обязан – мы вам не москвичи, а североморцы из Полюсного!
– А куда смотрит наш автор? И кто ему, после этого поверит?
– Э-э-э! Поздно, книга вышла уже «на большую дорогу», и читают ее все, кому интересен наш Александр Павлович Егоркин, о ком сложены эти легенды!
– В утешение автору надо сказать, что и тех, кто покруче его, да кто действительно был писателем, а не просто баловался словом, критиковали так, что только пух да перья летели! А то и «ату его» кричали! Пусть еще спасибо скажет, что времена не те, а то…
– Сколько людей, столько и мнений! – философски заключил молодой мичман Хомяков.
– Что-что? – не понял Коромыслин.
– Собака лает – караван идет! – пояснил необыкновенно молчаливый сегодня Рюмин.
– Ну ладно хоть прояснилось, а то я уж и покарать кое-кого собрался! Все-таки, лучше хоть хреновая, но – ясность, чем пугающая неопределенность, пусть и в правильном свете.
– Интересно… – протянул Коромыслин и замолчал.
– Что это тебе интересно? – спросил у него бывший командир лодки.
– Да вот, когда книгу откроет тот, кто думает иначе, напитки того… опять перейдут в исходное состояние?
– А черт его знает – искренне сказал Бардин и по привычке подергал себя за бородку, очевидно стимулируя мыслительный процесс: – Должно бы, наверное, мысль-то читателя – она материальна! и чем больше их книгу читает – тем эта самая мысль становится все материальней!
– Ну вот тогда и расширим сосуды-то, а то от стресса после эдакого кошмара до сих пор руки дрожат, как будто током шибануло! Нет, такой стресс валерьянкой не вымоешь, да педалями на тренажере тоже не открутишь!
– Нам бы чего попроще, да по безвреднее!
– А вон и закусочка к этому антистрессу подходящая, и еще пока, кстати, совсем свежая!
– Ну, когда уж кто-то до книги доберется?
– А черт его знает – суббота все-таки… А ты будто не знаешь, что в субботу нормальные люди чаще всего делают? Тут, брат, не до книг! Разве что, кто в госпитале или на вахте?
Вот так вот и закончился незапланированный кошмар у Егоркина и компании.
