– Так, хреновы твои нанайцы, опять подвели! – укоризненно поцокав языком, подвел итог капитан-лейтенант Журков, командир ракетно-артиллерийской боевой части, обращаясь к старпому. Тот был уже одет в водолазный свитер и полинявшую «канадку», демонстрируя полную готовность к выходу в море.

– Георгий Михайлович, а почему эта самая твоя нанайская разведка, как какая гадость – так угадает на все сто, прямо в десятку! А вот если чего хорошего когда предскажет – так почти всегда мимо? – донимал его ехидный артиллерист.

Меркурьев, втайне гордившийся своими связями с «вышележащими» штабами и даже – с некоторыми перспективными политиками, иногда добывал кое-какие конфиденциальные сведения-слухи. В нужный момент, он, как бы невзначай, делился ими с офицерами. По его собственному тайному мнению, это придавало ему особый вес в глазах подчиненных. Сейчас он что-то невнятно буркнул в ответ и тут же сам привязался к ухмыляющемуся Жукову по поводу орудийных башен, оклетневке скоб на них и угла подъема стволов.

Все офицеры понимающе, втихую, оборжали бедного старпома за его спиной. Тот сделал вид, что ничего не заметил. «Да, не срослось!» – фыркнул и сам Крутовский, оценивая комичность старпомовской ситуации.

Командир корабля капитан 2 ранга Дмитрий Караев поддержал своего ближайшего заместителя: – Мужики, а вы про теорию подлости что-то слышали? Закон распределения вероятности? Ну, что-то вроде того, мол, вероятность ожидаемого результата всегда меньше 50 процентов? По-нашему звучит так: как что-то посчитаешь почти достигнутым, как только протянешь руки и уже почуешь запах и даже вкус – так сразу тебе по рукам, а то и прямо, не мелочась, по голове и врежут! Это перевод на практический русский. Знаете? И чего тогда к старпому привязались? Все – строго по математической науке! Что, забыли, как в училище «букварь» сдавали на младших курсах? А сейчас – все по местам! А то сразу перейду на родной, чисто командирский язык! Вторая часть марлезонского балета уже началась!

Спускаясь вниз, Андрей столкнулся с Палычем. Егоркин был уже в ядовито-рыжем, ярком, как пожарная машина в сугробе, спасательном жилете. Это означало, что баковая швартовая команда готова к работе.

«Уж если сам Егоркин влез в жилет, и прицепил страховочный пояс, то вряд ли найдется смельчак, пренебрегший этим правилам!» – удовлетворенно заключил Крутовский.

– Накаркали, Палыч-сан? – ехидно поинтересовался он.

– Не-а, товарищ капитан-лейтенант! Это кто-то, да прямо чересчур, размечтался вслух, да и спугнул удачу! – недовольно парировал мичман. Оба раздосадовано сплюнули и пошли восвояси по своим местам, оставшись при своем мнении каждый.

На борт поднялся начальник штаба соединения, капитан 1 ранга Константин Тихов, сухой, маленький и подвижный, как Вжик из мультика. Все знали, он был въедливый, как термит, и побаивались его ядовитых замечаний и убийственных «разборов». Как потом многие признавали, он был одним из последних мастеров по «вставлению классического «флотского фитиля». Моряк-то он был очень грамотный, начальник – знающий, ему было, что и с чем сравнивать! И на простой «мякине», вроде лениво замаскированного свежей покраской бардака, его не проведешь!

Константин-Саныч нес в руке здоровенный «бэг» из дорогой натуральной кожи. «Ага! Знаменитый походный «бэг» – «все свое ношу с собой!». Значит, с нами старшим идет! И не на один день! Ну вот, приехали! На вахтах скучно не будет! Это вам не пассажир!» – заключил Андрей, несколько расстроившись.

Начальник штаба небрежно швырнул портфель во флагманскую каюту и быстро прошелся по постам и помещениям. В коридорах было темновато – командир БЧ-5 явно дал команду экономить дефицитные лампочки. Это придавало корабельным помещениям вид мрачных казематов. «Н-да-а!» – поморщился Тихов. «Намылить холку механику? Это можно, это не трудно! Чего еще ждет от начальства бедный, замученный механик престарелого корабля? Да вот где он эти лампы возьмет в нужном количестве!? Чертово техническое снабжение!»

– Ну и времечко! – проворчал он вслух и двинулся дальше.

В одной из кают он застал одевающихся «по-походному» старших лейтенантов, командиров групп, лишь совсем недавно прикрутивших на свои погоны по заветной, третьей «звездочке».

На переборке крошечной каюты, по-спартански простой, но чистенькой и ухоженной, слева он заметил фотографию «Марьятты», «Машки», в обиходе, а справа – узнаваемый портрет главкома в панцире из орденов. Между ними один из офицеров, старательно высунув кончик языка, бронзовыми шурупами прикручивал свежий плакатик, как и положено, вставленный в аккуратную лакированную рамочку. Надпись, выполненная толстым, ядовито-ярким оранжевым фломастером, красивым, просто-таки каллиграфическим, почерком гласила: «Товарищи офицеры! Из-за этой суки вы сегодня не попадете в город!».

– Та-а-к! – грозно обозначил свое присутствие капитан 1 ранга. Молодежь вздрогнула и оглянулась на начальника штаба в боевой стойке. Поздновато!

– Дверь-то в каюту закрывать надо, чтобы неожиданностей не случилось! – съязвил Тихов. И продолжил тем же тоном: – А позвольте полюбопытствовать, товарищи страшные лейтенанты, – очень страшные, вы кого, собственно, имели ввиду? – тут он сделал широкий жест рукой в тонкой летней перчатке, охватывая обе фотографии.

– Так «Машку», конечно, извините за вульгаризм – РЗК ВМС Норвегии – «Марьятту», товарищ капитан первого ранга! – искренне изумился старший лейтенант.

– А вы кого? Неужели… – делано «ужаснулся» один из его приятелей.

– Иезуит! – рявкнул начальник штаба дивизии: – Какое училище? Впрочем, дай угадаю – ВМУРЭ Попова?!

– Так точно!

– Ну, правильно, ну кто бы мог в вас усомниться?! Далеко пойдешь! Вот погоди, приеду к вам в Противосолнечную, лично поспрошаю – чему вы тут, и, главное, как успели научиться за год на вашем славном корабле из всей программы офицерского корабельного прожиточного минимума? И, кстати, запомните – кому «Машка», а кому – Марь-Ванна, уважаемая хитрая, как старая ведьма, дама! Заметьте, на всякий случай – не баба, а дама! Рано противника шапками вам, карасям, закидывать!

– Ну, уж и карасям! – нагло ответствовал «молодой»

Тут взгляд начштаба зацепился на заботливо отглаженной, отпаренной тужурке, кокетливо повисшей на плечиках за дверью, во всей красе нашивок и значков, поэтому реплику он не расслышал. На счастье, не в меру осмелевшего старшего лейтенанта.

– Та-ак! – опять победно протянул Тихов. – Чья это тужурка с орденом «За потерянное детство»? Тоже – ваша? Звезды – три, вижу! А нашивки – полторы? И что – уже больше двух недель? Никак не перешить? А еще – «питон»! – укоризненно покачал головой начштаба, продолжал, «забрав ветер»:

– Позвольте полюбопытствовать, ваш командир БЧ-7 видел вас за эти две недели? И где его глаза были? Эх, не я ваш старпом, поубивал бы всех – списком! Запомните – офицеру, если он – офицер, не могут быть безразличны звания, ордена и должности. По определению! Хоть и служим мы не ради них, по большому счету! И если офицер не следит за их символами – не ладно что-то в Датском королевстве!

– Шекспир! «Гамлет», кажется – услужливо подсказал один из старлеев.

– Кажется! – подтвердил Тихов. – Это самая подходящая к вам общедоступная цитата! Культурно-прожиточный минимум, понимаешь! Еще бы ты и этого не знал… – уел молодого нахала капитан 1 ранга, – А сейчас – брысь! Согласно расписанию, уже пять минут как тревога! – почти весело скомандовал Тихов. – А то вы тут, как погляжу, в детство впали. Обормоты! – напутствовал он их вослед.

Всхлипывая от подавляемого смеха, молодежь рванула прочь, вдоль по коридору.