47

О князе Бельском, разумеется, знали больше в Москве, чем в захолустной крепости Белой, которая сыграла такую важную роль в жизни Лермонта и его соратников. Он был одним из тех авантюристов и злодеев, которых так много было в Смутное время среди знатного люда, князей и бояр, стремившихся обуздать любыми средствами служивое дворянство.

Бельский был князем Белого княжества со столицей посреди беспредельных лесов и болот, с крепостью и городком, или посадом, которые сильно пострадали от боев между русскими и поляками и всевозможными ворами. От Москвы до Белой было 60 миль. От Смоленска — 36. От Торопца — 30. Долгое время принадлежала Белая Гедеминам, литовским князьям. На Белую покушались польский король Казимир и сыновья Ягелло. Князь Василий Бельский переметнулся на сторону Ивана Грозного. Недолго думая, бросил он свою литовскую супругу и женился на московитянке. Но московский государь по обычаю своему отнял Белую у старого князя, что, понятно, настроило троих сыновей князя против Ивана Грозного. Но отец вдруг стал на сторону не своих сыновей, что казалось естественным, а выступил за Царя.

Джером Горсей, английский коммерсант, считал другого Бельского, Богдана, не менее зловещей фигурой, чем Скуратов, глава опричнины, который пытался стать первым фаворитом царя Ивана Грозного, доказывая самодержцу, что Бельский обкрадывает царскую казну. Борис Годунов, и тот побаивался Бельского. Сев на трон, он поспешил послать этого опаснейшего интригана в ссылку, но Бельский успел отправить награбленные им сокровища в Польшу. Бежав к полякам, он стал всячески вредить московитам, мстя им за свое изгнание. Горсей был убежден, что не кто иной, как Бельский, породил Смуту, поднял против Москвы польского круля, чтобы залить ее кровью, дабы отомстить Царю Борису Годунову. Это он задумал роль Лжедмитрия в покорении России. Русские историки уверовали, что Борис Годунов умер естественной смертью, но весьма осведомленный о русских делах Горсей утверждал в своих воспоминаниях, что на самом деле Борис Годунов струсил, когда Лжедмитрий окружил с поляками Москву, отравился и заставил отравиться и царицу свою, и сына-наследника, и царевну-дочь. Московский народ верил, что в их врата стучится всамделишний царевич Дмитрий, давно убитый в Угличе. И народ открыл врата врагу и со слезами радости приветствовал самозванца… И народ, и духовенство православное били челом супостату… Посеяли россы зубы драконов — и пожали бурю. Много знатных родов пресеклись, угасли, но никто не жалел об унесенном ураганом князе Бельском.