Глава 19

Броуди посмотрел на Мэдди, стоявшую у открытой двери в смежную комнату. Плечи ее замерли, сведенное судорогой тело, казалось, звенело от напряжения словно натянутая струна. Проклятье! – выругался про себя Броуди. Все слишком далеко зашло. Почему он не помешал ей приехать сюда? Броуди ясно видел, как Мэдди борется с обступившими ее демонами. Черт возьми, он с радостью прикончил бы их одного за другим, если бы знал, с кем сражаться.

Его неотразимая Мэдди, бесстрашная воительница и великолепный администратор, хранила бесконечное количество секретов. Броуди и представить себе не мог, сколько их у нее.

Да и дом ее дяди был полон тайн. Броуди никогда прежде не видел ничего подобного. Одних картин на стенах хватило бы, чтобы оплатить государственный переворот в какой-нибудь стране «третьего мира». А если прибавить сюда мебель, ковры… Даже воздух здесь наполнен особым шиком.

Глядя на Мэдди, Броуди всегда понимал, что она из высшего общества. В ней чувствовался тот самый шик. Броуди миллион раз говорил себе держаться от нее подальше. В основном ему это удавалось. До прошлой ночи.

А теперь Броуди оказался здесь в роли ее мужа. Мужа. Но даже это было не так ужасно, как дядюшка Рик и его наемники.

Да, Броуди предстояла нелегкая задача. Он знал, что не сможет сдержаться, если кто-то снова попытается угрожать Мэдди или дотронется до нее. Особенно если дотронется.

Мэдди стояла, вцепившись в дверной косяк так крепко, что костяшки ее пальцев побелели. Ее спина и плечи застыли в напряжении: казалось, она вот-вот взорвется, разлетится на тысячу осколков. Броуди хотел ее окликнуть, произнести ее настоящее имя, но не решился. Только не здесь.

– Ты в порядке?

– Конечно.

Мэдди была лгуньей. Прекрасной, сильной, удивительной женщиной, и все же лгуньей. Возможно, Броуди не знал и половины того, что творилось здесь, в этом проклятом доме, но того, что ему было известно хватало, чтобы составить вполне ясную картину происходящего. Мнимая Линн должна выполнить работу и держать рот на замке, а не то Рик доберется до Мэдди.

Угроза. Броуди терпеть не мог угроз. Но еще больше его мучило отчаяние Мэдди. Ее застывшая фигура выражала страдание, тоску, ужас. Пусть они изображали здесь принцессу со слугой, но Броуди вовсе не был глупцом. Он видел: возвращение в дом дяди медленно убивает Мэдди. Больше всего на свете ему хотелось вытащить ее из этой истории и увезти в безопасное место. Подальше от проклятого острова, от Рика и его подручных.

Пока у Броуди не было ни малейшего шанса. Сказать по правде, сейчас ему выбирать не приходилось, и от этого он чувствовал свою беспомощность и бессилие. Броуди ненавидел эти чувства. Всегда ненавидел. Шагнув к Мэдди, он положил руки ей на плечи. Его не удивило, что она вздрогнула и поежилась от его прикосновения.

– Это я.

Броуди настороженно замер. Опыт подсказывал ему: никогда нельзя знать наверняка, как поведет себя Мэдди. Она запросто могла ударить его с размаху кулаком. Могла и поцеловать. Броуди предпочел бы последний вариант, однако, не дождавшись поцелуя, вел себя осторожно, готовый к любому повороту событий.

Погруженная в свои мысли, Мэдди слегка толкнула его локтем. Но Броуди не собирался сдаваться. Обняв Мэдди за плечи, он заглянул поверх ее головы в комнату, от которой она не могла отвести взгляда. Он увидел еще одну спальню, не бледно-желтую, нежную, девичью, а синюю с белым. Броуди обвел глазами изящную сосновую мебель – несомненно, очень дорогую. В этой комнате, обставленной со спартанской строгостью, не было видно ни одной личной вещи, но Броуди и без того догадался, что это за комната.

Детская спальня Мэдди. Изысканно-элегантная, лучше не представить.

Да, они выросли в разных мирах. Склонив голову, Броуди заглянул Мэдди в лицо. Оно напоминало застывшую маску. Мэдди молчала, но ей и не нужно было говорить. Ненависть и отвращение к себе исходили из каждой ее клетки, и это встревожило Броуди больше, чем все, что он узнал за последние два дня.

Охваченная ужасом и позором, Линн замерла на ступенях художественной галереи. Бен смотрел мимо нее, будто она ничего для него не значила. Даже меньше, чем ничего.

Воспоминания о Бене – все, что у нее оставалось в жизни. Никогда прежде Линн не встречала такого привлекательного мужчины. Бен не был красавцем с обложки глянцевого журнала, а настоящим, потрясающим, замечательным парнем. С живыми карими глазами и растрепанными волосами, которые он в лучшем случае причесывал рукой. Заляпанные краской потертые джинсы и футболка не могли укрыть великолепного атлетического телосложения, которое бессонными ночами пробуждало самые смелые фантазии Линн.

Когда-то одна его улыбка могла растопить лед в ее душе. Но теперь Бен не улыбался.

– Это мне? – спросил он, указав на письмо у нее в руках.

Как всегда, Бен говорил с легким ирландским акцентом. Линн не ответила, и он потянулся за конвертом, однако у нее хватило ума отступить на шаг.

Да, письмо предназначалось ему. Разумеется. Но видеть, как Бен читает его… Нет, Линн не могла этого вынести. Не хотела видеть холодного, отчужденного взгляда Бена. Безумием было явиться сюда. О чем она только думала?

Линн безумно тосковала по нему, но надеялась, что их пути больше не пересекутся. Она боялась увидеть лицо Бена, когда он узнает правду о ней. Нет, только не это.

В самолете по пути в Новый Орлеан Линн поняла, что не отдаст письмо ему в руки, а опустит конверт в ящик для писем и сбежит как можно дальше. Это единственный путь.

Линн безмолвно замерла, неотрывно глядя на Бена, не в силах уйти или даже пошевелиться. Он подошел ближе, спустившись на две ступеньки.

«Беги», – сказала Линн себе, но ноги ее не слушались.

Бен медленно протянул руку, но не выхватил письмо, а сжал ее запястье. Потом, к замешательству Линн, повел ее за собой вверх по лестнице в галерею.

– Я не могу остаться. Мне нужно идти, – с усилием произнесла она, покорно следуя за Беном.

– Хорошо.

Глядя на нее, как смотрят на оленя, выскочившего на шоссе и застывшего в ярком свете фар, он осторожно вынул конверт из ее пальцев. И Линн позволила. Она безропотно отдала письмо, потому что не могла отказать. Линн предстояло пережить это унижение до конца.

– Не думал, что увижу вас снова, – произнес Бен.

Линн не собиралась встречаться с ним… Ей не следовало входить в галерею. Не следовало приезжать…

– Бен, я должна…

– Подождите.

Он крепко держал ее за запястье, не причиняя боли – он никогда бы такого не сделал, – но и не желая отпускать. Глядя ей в глаза, Бен вскрыл зубами конверт и бросил на пол, оставив в руке листок с письмом.

Линн попыталась вырваться, но Бен только усилил хватку, бегая глазами по строкам, не произнося ни слова.

Ни единым жестом не выдавая своих мыслей, он читал признание. Слова, идущие из глубины сердца, срывали с Линн все покровы, оставляя ее нагой и беззащитной. Когда наконец Бен поднял глаза, лицо его по-прежнему ничего не выражало. Темные глаза казались непроницаемыми.

– Значит, вы знали о камнях, – проговорил он. – Этот вопрос не давал мне покоя. – Линн кивнула, чувствуя, как к горлу подступает тошнота. – Вы знали, что камни фальшивые, и ничего мне не сказали. – Линн снова кивнула. – Бен посмотрел на нее бесконечно долгим взглядом. – Похоже, я должен задать себе вопрос: почему бы мне не наказать вас за мошенничество?

Прежде Бен всегда держался с ней тепло и непринужденно: Линн покоряла его очаровательная легкость, обаяние, располагающая улыбка и открытость, – но теперь в его обращении не было и следа прежней теплоты. Он выглядел сдержанным и отстраненным.

Линн никогда прежде не видела Бена таким. Его лицо казалось лишенной всякого выражения маской. И виновата в этом была она. Линн причинила ему боль. Она открыла было рот, чтобы объяснить, как горько она сожалеет, но в этот миг в галерею вошли двое мужчин. Крупные, плечистые, с мощными шеями и бицепсами, оба одетые в черное с головы до ног. У Линн упало сердце: это были Эд и Сол – парни Рика.

Эд направил на нее тяжелый взгляд, закрыв за собой дверь.

– Привет, Мэдди. Мы следили за тобой.

Мэдди?

– Хорошо, что ты воспользовалась наконец своей кредиткой. Спасибо тебе за это.

Верно. Линн расплатилась кредитной картой Мэдди, чтобы прилететь сюда. Но почему люди Рика преследовали Мэдди?

Сол посмотрел на Бена, потом обратился к Линн:

– Ты отправишься с нами на Стоун-Кей.

– Что? Зачем?

– Для подстраховки.

Линн внезапно поняла. Подстраховка могла понадобиться Рику только в одном случае: он хотел заставить Линн слушаться. Поэтому Рик и решил заполучить Мэдди.

Это означало… Дядя думал, что Линн с ним, на острове. То есть он схватил Мэдди.

Но как же такое могло случиться? При одной мысли об этом у Линн закружилась голова и скрутило живот. Ее охватил страх, и к горлу подступила тошнота.

– Я никуда не поеду.

Не выпуская ее руки, Бен придвинулся ближе, и Линн почувствовала тепло его сильного тела.

Сол покачал головой.

– Нам нужна только Мэдди.

Но Бен не собирался отступать.

– Она сказала, что никуда не поедет.

– Послушай, приятель. Мы не хотим тебя трогать, так что не вынуждай нас. Она пойдет с нами.

– Нет, не пойдет.

Ирландский акцент Бена усилился. В его резком голосе и ледяном тоне слышалась угроза.

Сол вздохнул и достал пистолет.

– Нет! – воскликнула Линн и, выскочив вперед, заслонила собой Бена. – Не надо! Я пойду с вами.

– Нет, – повторил Бен, дернув ее к себе.

– Заканчивайте с этим.

Сол поморщился: поведение Бена не произвело на него впечатления.

– Я не шучу, парень, убери от нее руки.

Бен не шелохнулся, и Сол навел на него пистолет.

– Нет! – вскричала Линн. – Не стреляй! Я его даже не знаю!

– Заткнись.

Сол направил на Бена долгий, изучающий взгляд.

Ничуть не испугавшись, Бен с ледяным спокойствием смерил глазами наемника.

– Она останется со мной, – повторил он.

– Ради бога, замолчите. Вы что, не понимаете? – прошипела Линн сквозь сжатые губы.

– Знаешь, думаю, он прав. – Сол задумчиво прищурился. – Мы заберем их обоих.

Эд равнодушно пожал плечами.

– Нет… – начала было Линн, но Сол прицелился ей в грудь.

Крепче сжав ее руку, Бен беззвучно велел ей последовать собственному совету – помолчать.

Что, черт возьми, произошло? Еще накануне, когда Линн покидала домик в горах, все было хорошо. Что заставило Мэдди отправиться на остров, выдав себя за сестру?

Этому могло быть только одно объяснение: Мэдди решила, что Линн вернулась к Рику, и поехала ее вызволять.

Значит, теперь Линн спасет Мэдди. Спасет, чего бы это ни стоило.

Мэдди отвернулась от двери, ведущей в ее детскую комнату. Броуди молча наблюдал за ней. Не говоря ни слова, она подошла к кровати Линн, открыла сумку, достала туалетные принадлежности и, не взглянув на Броуди, прошла мимо него в ванную.

– Что ты…

Дверь ванной закрылась. Что ж, ладно.

– Я буду готова через минуту, – крикнула Мэдди из-за двери. – И тебе тоже не мешало бы приготовиться. Чем скорее я справлюсь, тем скорее мы уберемся отсюда.

Броуди задумался. Сегодня он не занимался ремонтом самолетов, Зато за полдня успел принять душ, поругаться с Мэдди, приехать на проклятый остров, а потом еще немного попререкаться с ней. Так что теперь, по собственной оценке, готов был к чему угодно.

– Я готов.

Броуди не знал, что могло произойти, но не сомневался, что готов ко всему.

Мэдди высунула голову из приоткрытой двери, оценивающе оглядела Броуди с головы до ног, покачала головой и затем закрылась в ванной.

Броуди в недоумении осмотрел себя, но так ничего и не понял. Что с ним не так?

– Что это было, черт побери?

– Ничего.

Да, ну конечно. Броуди уперся руками в бока и хмуро уставился на дверь. Он терпеть не мог разговоров за закрытыми дверями.

– Если тебе не нравится, как я выгляжу…

Мэдди снова выглянула из ванной.

– Дело вовсе не в этом. Не в твоей внешности.

Их взгляды встретились, и на мгновение все мысли Броуди улетучились. Исчезло все вокруг. Осталась лишь синева ее глаз.

– Мне нравится, как ты выглядишь.

Голос Мэдди звучал немного хрипловато и невероятно сексуально. А может, Броуди лишь принимал желаемое за действительное.

– Кажется, я весьма убедительно доказала это прошлой ночью, занимаясь с тобой любовью.

Пожалуй, насчет ее голоса Броуди оказался прав. Эта мысль его приободрила.

– Дело в твоем лице, – добавила Мэдди.

Броуди ощупал лицо. Все было на месте.

– А что не так с моим лицом?

– Ты хмурый с тех пор, как мы переступили порог этого дома. И с твоего лица не сходит угрюмое выражение.

– Да, так обычно и бывает, когда кто-то начинает бесцеремонно тебя щупать, вместо того чтобы воспользоваться металлодетектором.

– Вот и хорошо.

– Ты надо мной издеваешься? Он лишь воспользовался предлогом, чтобы тебя облапать. А ты ждала, что я буду просто стоять и смотреть?

– Да.

Это, как и многое другое, не укладывалось у Броуди в голове.

– Почему? Почему ты позволяешь им так обращаться с тобой?

– Почему позволяю…

Мэдди осеклась и, сверкнув глазами, потянула Броуди за собой в ванную. Захлопнув дверь, она включила душ, повернула кран в раковине и спустила воду в унитазе. Воспользовавшись шумом, Мэдди толкнула Броуди к двери и навалилась на него всем телом. За долю секунды внезапно вспыхнувшее желание вытеснило его досаду. Встав на цыпочки, Мэдди прильнула губами к его уху.

«О да…»

– Так надо было, – прошептала она.

Броуди растерянно моргнул.

– Я не хотела, чтобы этот мерзавец проверял меня металлодетектором.

Мэдди отступила на шаг. Броуди не сводил ошеломленного взгляда с ее лица.

Наконец-то он понял. Ну конечно. Она пронесла с собой оружие. Возможно, не только нож, но и пистолет. Когда к нему вернулась способность говорить, он схватил Мэдди в объятия и зашептал ей на ухо:

– Думаешь, в спальне установлены «жучки»?

– Нет, но предосторожность не помешает, – шепнула она.

Опустившись на корточки, Мэдди принялась расшнуровывать сапог. Броуди вдруг почувствовал пугающую пустоту в голове, мозги словно расплавились и перетекли в другое место. Боже милостивый! Он ничего не мог с собой поделать. Близость Мэдди, сидевшей на полу у его ног, была волнующе эротичной… Сам того не желая, Броуди только об этом и думал, хотя прекрасно сознавал всю неуместность подобных мыслей. Стоило Мэдди поднять голову, и ее губы оказались бы как раз на уровне…

– Видишь?

Броуди посмотрел на снятый сапог, внутри которого скрывался нож.

В дверь ванной тихонько постучали, и они невольно вздрогнули. Мэдди поспешно сунула ногу в сапог, а в следующее мгновение дверь открылась и в проеме показалась невысокая женщина лет пятидесяти, темноволосая, с оливковой кожей, одетая в белую блузку, черные брюки и передник.

– Hola, Линн, – поздоровалась она по-испански.

Голос женщины звучал сдержанно, едва ли не сухо, но глаза ее излучали тепло.

– Ты вернулась домой и привезла мужчину. Я должна это увидеть своими глазами. – Она медленно и внимательно оглядела Броуди. – Меня зовут Розалин.

– Броуди Уэст.

– Так вы муж моей Линн.

Броуди посмотрел на «ее Линн».

– Да.

Мэдди не произнесла ни слова. Больше того: она будто окаменела, глядя на Розалин во все глаза. Это было так странно, так непохоже на нее, что Броуди в недоумении нахмурился, окинув взглядом «жену».

На лице Мэдди читалось удивление. И радость. Глаза ее сияли, щеки пылали.

– Конечно, я вернулась домой. – Голос Мэдди звучал хрипло. Должно быть, от волнения. – Я всегда возвращаюсь.

Розалин насмешливо фыркнула, не замечая пляшущих огоньков в глазах Мэдди.

– Думаю, у тебя скопились вещи для стирки.

Мэдди тяжело сглотнула, и если бы Броуди не знал ее так хорошо, то решил бы, что она вот-вот заплачет.

– Как всегда, верно?

– Да, ты…

Розалин внезапно застыла, неотрывно глядя на Мэдди, потом медленно поднесла ладонь ко рту и тихо выдохнула:

– Ох, ты не Ли…

Мэдди стремглав пересекла комнату и сжала руки женщины, качая головой. Розалин обхватила ладонями ее лицо и часто заморгала, борясь с подступившими слезами.

– О, вы только поглядите.

Мэдди молча кивнула, не в силах произнести ни слова. Розалин быстро притянула ее к себе и крепко прижала к груди. Они замерли в молчаливом объятии. Потом женщина высвободилась, украдкой вытирая глаза.

– Меня ждет работа.

Они продолжали стоять, глядя друг на друга. Наконец Розалин смахнула слезы фартуком и тихо вышла, закрыв за собой дверь.

Мэдди вздохнула, на мгновение зажмурилась, а затем повернулась к Броуди. В руках ее снова появился нож.

– Розалин уже много лет служит здесь экономкой, и я скучала по ней.

Кивнув, Броуди перевел взгляд на сверкающий острый нож в руках Мэдди. То, что у нее хватило духу пронести в дом нож, и то, что ей в голову пришла мысль о необходимости оружия, говорило о многом и отчасти восполняло пробел в ее рассказе о «трогательном воссоединении семьи».

В дверь снова постучали.

Мэдди встретила взгляд Броуди.

– Это уже не Розалин.

Она сунула нож обратно в сапог, выключила воду и выпрямилась.

– Шоу начинается, – произнесла она. – Наш выход, «муженек».