Глава 4

Я в пятый раз пересчитала деньги, грудой лежавшие передо мной. Сосредоточиться было трудно по нескольким причинам: во-первых, народу в баре набилось под завязку, поэтому я задержалась на два часа после конца смены и уже еле шевелилась, а во-вторых, рядом еще десять официанток подсчитывали выручку, и их болтовня, преимущественно о парнях и сумочках, напоминала гудение пчелиного роя. В-третьих, Эйден не сводила с меня орлиного взора, выискивая бог весть что. И, наконец, Лорен Декер — Эми Роджерс номер два — не затыкаясь говорила про Рула.

Лорен просто живая картинка из глянцевого журнала. Она представляла собой наглядный пример того, что случается, когда популярная девчонка заканчивает школу и вступает в жизнь. Довольно-таки глупая и скучная, она зарабатывала больше половины официанток, вместе взятых, потому что своими главными обязанностями считала флиртовать и спать с кем попало. То и другое смущения у нее не вызывало. Отчего-то Лорен не терпелось узнать про Рула как можно больше. Она выпытывала, как мы познакомились, отчего он не приходил в бар раньше, сколько ему лет, чем занимается, встречаемся ли мы, нет ли у него подружки, как он относится к блондинкам и так далее. Это было бесконечно и утомительно, и я злилась, потому что очередная тупая красотка лезла вон из шкуры ради Рула. Хоть я и знала, что мои чувства к Рулу — бремя, которое придется нести в одиночестве, я не собиралась преподносить ему на блюдечке мою распутную товарку. Поэтому я отделывалась короткими репликами и уклонялась от личных вопросов. К сожалению, Лорен не унималась.

— Обычно я не западаю на парней с татуировками и пирсингом, но, бли-ин, какие глаза! Ты когда-нибудь видела такие глаза? Прямо как мятные леденцы. Просто блеск. А тело… он, наверное, ходит в спортзал. То есть в норме мне нравятся парни, у которых накачанный пресс, но с его внешностью худое тело — это самое оно. Каких девушек он предпочитает? Ты уверена, что у Рула нет подружки? Блин, Шоу, я прямо мечтаю лизнуть сережку, которая у него на губе — ну просто типичный плохой парень! Поверить не могу, что ты дружишь с таким секси и у вас ничего не было. Это прямо против природы!

У меня ничего не было не только с Рулом — впрочем, я не собиралась откровенничать с Лорен. Парни предлагали, и я порой испытывала искушение, но, всякий раз, когда уже подходила близко к черте, в мозгу случалось короткое замыкание и я вспоминала, что мечтаю вовсе не о них. И все на этом кончалось.

Прищурившись, я взглянула на Лорен.

— Лори, я считаю выручку. Можно потом?

— Дай мне его телефон, — потребовала она.

Я уже теряла терпение и была готова сунуть ей в глотку пригоршню долларовых монет. Эйден, видимо, догадалась, что грядет буря: она уселась рядом со мной и устремила на блондинку мрачный взгляд. Что-то в Эйден настоятельно требовало уважения, и я обожала ее за это.

— Лори, отвяжись. Честное слово, они не самые близкие друзья. Если ты хотела пригласить Рула на свидание, почему сама не подошла, пока он был здесь?

Лорен состроила гримасу, которая, наверное, безотказно действовала на парней, но лично меня затошнило.

— Подошла бы, только он был слишком занят, разглядывая твою задницу, Шоу. Вот почему я спросила, встречаетесь вы или нет. Он даже не обнял тебя, когда уходил, но вы так смотрели друг на друга, словно собирались трахнуться прямо в зале.

Я в шоке посмотрела на Эйден. С каких пор Рул, который обычно игнорировал меня или делал вид, что я не существую, начал обращать внимание на какие-либо части моего тела?

Эйден приподняла бровь.

— Если они с Шоу встретятся в обозримом будущем, она, несомненно, скажет, что ты спрашивала его номер, ну или просто передаст ему твой, если он захочет. Шоу, давай лучше поговорим о деле — как ты собираешься отмечать день рождения? Он уже через две недели.

Я застонала и, оставив все попытки подсчитать выручку, просто подвинула деньги к Эйден, а сама принялась раскладывать и скалывать чеки, что не требовало значительных умственных усилий. Я ненавидела свой день рождения. Обычно он ознаменовывался ссорой между родственниками, с которыми я проводила вечер, всегда формальный и натянутый. Если они удосуживались вспомнить о моем дне рождения, разумеется.

В прошлом году я получила открытку от папы, с приложением чека на тысячу долларов, а мама позвонила и пообещала устроить нечто замечательное, как только у нее выдастся свободное время (которого, естественно, так и не нашлось). Эйден в конце концов предложила поесть суши и посмотреть какую-то дурацкую романтическую комедию — так и прошел тот день, тусклый и непримечательный. Даже Арчеры не испытывали особого энтузиазма по поводу моего дня рождения. Наверное, эта дата напоминала им, что минул еще один год без Реми. Впрочем, Ром всегда присылал подарок, в какой бы части света ни находился, и всегда удачно. Наверное, раз уж мне вот-вот стукнет двадцать, нужно отметить этот день как-то особенно, но я ничего не хотела.

— Может, сходим куда-нибудь потанцевать? — предложила Лорен, и я взглянула на нее как на ненормальную.

Я не особенно общалась с девушками с работы, и вовсе не потому, что они мне не нравились. Некоторые были очень приятными, большинство походило на нас с Эйден — бегали с подносами, чтобы платить по счетам, и совмещали работу с учебой. Но все они обожали спиртное, вечеринки, парней, свидания, ну и прочие вещи, которые меня не интересовали. Разумеется, на самом деле я гораздо меньше их нуждалась в заработке, зато не дергалась, когда родители пытались мной манипулировать, напоминая, что оплачивают мои счета. Я не хотела выставлять свое разбитое сердце напоказ, поэтому попросту избегала светских развлечений.

— Э… я не танцую.

Эйден, нахмурившись, взглянула на Лорен.

— Кстати, тебя и не приглашали.

Блондинка хлопнула глазами и сморщила носик.

— Я подумала — раз у Шоу день рождения, может, придет красавчик с татуировками. Объявляю всем, что у меня любовь четвертой степени, и вылечить ее может только Рул!

Мы с Эйден переглянулись, и я снова принялась раскладывать чеки.

— В моем дне рождения нет ничего особенного. Рул не придет. Я хочу провести этот день спокойно.

— То есть скучно.

Я не дружила с Лорен. На самом деле, я ее недолюбливала, а потому уже собиралась сказать, чтоб она засунула язык себе в задницу — хоть я редко ругалась, — но Эйден продолжала, словно не замечая Лорен:

— Перестань, Шоу, давай развлечемся. Сама знаешь, с предками не повеселишься, а двадцать лет бывает только раз в жизни. Нужно устроить что-нибудь необычное.

Янтарные глаза Эйден сверкнули, и я догадалась, что подруга затевает авантюру, от которой ее в жизни не отговоришь. Я сгребла бумаги в сумку, взяла деньги, которые придвинула ко мне Эйден, и начала считать. Мы всегда неплохо зарабатывали, но минувший день оказался особенно удачным.

— Давай потом обсудим, ладно? Я найду Луи, чтобы он нас проводил, если Гейб вдруг решил вернуться. Поедем домой.

Эйден взяла меня под руку, и мы направились к главному входу.

— Думаешь, у Гейба хватит наглости? По-моему, Рул и остальные довольно внятно объяснили, что будет, если он вернется, и Луи тоже велел Гейбу валить, иначе он его убьет.

— Не знаю, Эйд. Гейб очень странно себя ведет. Я и не думала, что он явится сюда и начнет выяснять отношения. Не понимаю, что происходит. Не то чтобы у нас была огромная любовь. Даже в лучшие времена мы относились друг к другу спокойно. Рул говорит, Гейб просто разозлился, что я его бросила, вот и все.

— Наверное, он прав.

Луи проводил нас до машины. Мы попрощались с ним и поехали домой. Всю дорогу я раздумывала, как лучше поступить. Как сделать так, чтобы Рул обрел в семье любовь и поддержку; чтобы Марго побывала у психотерапевта и перестала критиковать сына; чтобы Гейб забыл обо мне и просто жил дальше. Если честно, я до тошноты устала чувствовать себя ответственной за все на свете.

Следующая неделя промчалась незаметно. Я написала две контрольные работы, взяла дополнительную смену в баре и втянулась в увлекательную игру под названием «Избегай бывшего парня». Гейб тоже учился в Денверском университете на юридическом факультете, в другом конце кампуса. Он выскакивал буквально из-за каждого угла и звонил как минимум два раза в день. Я хотела поменять номер, но лень было возиться, так что я просто включала автоответчик, а при встречах делала вид, что не замечаю его.

Ром позвонил и сказал, что Марго в прежнем настроении. Она откровенно отказывалась идти к психологу и теперь винила Рула в том, что я перестала приезжать в Бруксайд на выходные. По словам Рома, она уверяла, что Рул настроил меня против нее. Ром не решался оставить мать одну, пусть даже Рул уговаривал его приехать в Денвер и повеселиться. Наверное, он чувствовал то же, что и я, разрываясь между матерью и братом. Я расстроилась, что он не приедет на мой день рождения, но у Рома было столько забот, что я не стала жаловаться.

Когда подошли выходные, мне хотелось отказаться от воскресной смены в баре, просто чтобы избежать еще одного насыщенного сценами дня, но клиентов было полно, и, даже если Рул и пришел со своей компанией, я его не видела. По-прежнему странным казалось, что не нужно тащиться на воскресный семейный обед, но, когда смена закончилась — без головной боли, без обвинений, — я впервые за много лет вздохнула с облегчением. Я так расслабилась, что Эйден даже убедила меня прогулять семинар и сходить в мексиканское кафе. Впервые в жизни я стала сама собой — и даже не знала, как убить время.

Поскольку начался новый семестр, я буквально утонула в домашних заданиях, а потому отказалась от двух смен на неделе и оставила свободной субботу: это был мой день рождения, и все в баре знали, что Луи меня обожает и убьет любого, кто в день моего двадцатилетия попытается навязать мне смену. Вечером в пятницу я по-прежнему не получила ни одной весточки от родителей, а потому была уверена, что избавлена от семейного официоза. Впрочем, я получила приглашение от Марго на воскресенье. Я ответила, что охотно приеду, если приглашен также и Рул, и не получила ответа. Эйден помалкивала о своих задумках, и я занервничала. Я бы не стала возражать против суши и кино, но Эйден твердила, что нам нужно пообедать в городе, развлечься, попробовать что-нибудь новенькое. Выражение лица у нее было «пленных не берем», и я предчувствовала неладное, но старалась не утрачивать оптимизма, Эйден ведь хотела как лучше.

Я как раз выходила из аудитории после лекции по анатомии и набирала сообщение одной из официанток, чтобы та не забыла выйти вместо меня вечером, когда вдруг с кем-то столкнулась и немедленно отпрянула — с досадой и в ужасе. Передо мной стоял Гейб, безупречный и выхоленный, как обычно. Его темные волосы выглядели так, словно он безостановочно их ерошил, и, когда он протянул руку, я попятилась так быстро, что едва не упала.

— Что тебе нужно? — я пыталась говорить гневно и негодующе, но голос подвел. Пришлось откашляться, чтобы потянуть время и собраться с духом.

Он внимательно смотрел на меня своими синими глазами, а я ломала голову, отчего он вообще казался мне привлекательным. Сейчас на Гейба было страшно смотреть.

— Э… ты не отвечаешь на звонки, и в последнее время тебя не поймаешь.

— Потому что я не хочу ни говорить с тобой, ни встречаться. Уйди с дороги.

— Шоу, подожди.

Он вытащил что-то из кармана.

— Я помню, что завтра твой день рождения. Просто хотел сделал тебе подарок в знак извинения. Я страшно разозлился, когда подумал, что ты и правда ушла к тому придурку, но твоя мама объяснила, что между вами ничего такого нет. На, держи.

Гейб сунул мне бархатную коробочку, и я шарахнулась, словно он протягивал живую змею.

— Ничего не возьму. Отстань, Гейб! Я серьезно.

— Шоу, неужели ты правда веришь, что между тобой и тем парнем что-то может быть? Твоя мама сказала, ты сохла по нему со школы, а он на тебя даже не смотрел. Он не твоего поля ягода — ты для него слишком хороша, и он это знает. Дай мне еще один шанс, ведь мы так подходим друг другу.

Больше всего я хотела ему врезать. Но предпочла подождать, пока холод, охвативший меня при словах Гейба, не погасил пламя гнева.

— Нет.

Больше я ничего не сказала, только «нет». Потому что не видела необходимости изливать душу, или объяснять свои чувства, или подтверждать отлично известный мне самой факт — что, по большей части, Гейб был прав насчет Рула. Я не была для него слишком хороша, просто была чересчур «я», чтобы он мог взглянуть на меня как-то иначе, и сама смирилась с этим давным-давно. Я отступила еще на несколько шагов, потом развернулась на пятке и пустилась рысью, чтобы отвязаться от Гейба. Он что-то крикнул вдогонку, но я не стала слушать — спасалась бегством. Гейб сделался настоящим психом, и от того, что родная мать поделилась с ним самыми интимными подробностями моей жизни, мне стало дурно. Просто не верилось, что женщина, которая даже не заметила, как я переехала из ее дома в университетское общежитие, с абсолютной точностью оценила мои чувства к Рулу. Я подумала: если Гейб не отвяжется, придется не только сменить номер телефона, но, возможно, и добиться судебного запрета.

Когда я пришла домой, в квартире было пусто, поэтому, как записной параноик, я удостоверилась, что все замки надежно заперты и щеколды задвинуты. Я ушла к себе в комнату, сделала задание и погрузилась в пучину жалости к себе. Я никогда не считала себя чрезмерно общительным и позитивным человеком — мной годами пренебрегали в родном доме и травили в школе. На некоторое время Реми сумел раскрыть позолоченную раковину, в которой я обычно пряталась. Я уверилась, что обрету себя, покинув Бруксайд и поступив в колледж. Но Реми погиб, а я по-прежнему тщетно пыталась понравиться людям, которые не ценили моих усилий.

Я хорошо одевалась и следила за собой, чтобы мои родители не забыли целиком и полностью о моем существовании. Я нянчилась с Рулом и закрывала глаза на его ужасное поведение, поскольку хотела напомнить Марго и Дейлу, что сын нуждается в их любви и заслуживает ее не меньше, чем погибший Реми. Я носила дурацкую форму на работе и терпела глупых девчонок и пьяных посетителей, чтобы рядом с Эйден была рассудительная трезвая подруга, на которую та могла положиться. По большей части я вела себя так, словно общение с Рулом, каждый день выбиравшим себе очередную жертву среди огромного количества денверских девушек, меня совсем не смущало, не убивало ничего в моей душе. Проделывая все это день за днем, я — настоящая я — превращалась в тень.

Я знала, по какой причине начала встречаться с Гейбом. Потому что он, хоть и отдаленно, внешне напоминал Рула. Темные волосы, синие глаза. Хоть он и был всегда чистенький и модный, чувствовалось в нем что-то озорное, и моя обычная сдержанность отступила. Но спустя несколько первых свиданий я поняла, что в Гейбе нет искорки. Я всегда искала что-то — или кого-то, — чего не могло быть. Гейб вел себя мило и вежливо, пока не осознал, что я не хочу физического сближения. Полгода — достаточно долгое время, чтобы успеть привязаться. Я это знала — но ничто не оправдывало странной навязчивости, которую демонстрировал Гейб теперь. Похоже, мне предстояло взвалить на плечи еще одно бремя.

А хотелось просто позабыть обо всем. Я натянула спортивные штаны, свернулась на кровати и включила телевизор. Эйден должна была вернуться с работы только после двух, так что я страдала в одиночестве. Конечно, молодой девушке следует проводить вечера в городе, развлекаться, перебирать телефоны друзей, с которыми можно провести в кои-то веки выпавший свободный вечер пятницы… но всего этого я была лишена, и оставалось только грустить. Недоставало только пары кошек и пинты мороженого для полноты картины. Досмотрев второй фильм и съев то, что принесли из китайской закусочной, я поклялась с головой окунуться в приключение, которое приготовила для нас назавтра Эйден, потому что я совсем отчаялась. Подруга была права: мне не хватало развлечений и позитива, и я заранее соглашалась с тем, что она придумала. Я заснула, наблюдая, как очередная придурковатая девица на экране делала себе фантастический макияж, потому что парень, в которого она влюбилась, не замечал, какая она красивая, если убрать очки и растрепанные волосы.

Я проснулась на следующее утро и обнаружила два поздравительных сообщения — от Рома и от папы. Как обычно, от мамы ни слова. Что характерно, от Марго тоже, и я с сожалением признала, что мне досадно. Решив приготовить завтрак, я отправилась на кухню. На столе стоял шикарный букет — но я вздрогнула, увидев имя на карточке. С Гейбом и впрямь пора было решать.

Эйден обычно вставала рано и каждое утро отправлялась на пробежку, вне зависимости от того, в котором часу накануне пришла с работы. Указав на цветы кружкой, подруга нахмурилась.

— Они лежали на крыльце, когда я вернулась.

— По-моему, пора обратиться в полицию.

— Если не ошибаюсь, у Гейба отец судья?

Я вздохнула.

— Да.

Избавиться от Гейба было сложнее, чем я думала.

— Хочешь, приготовлю завтрак?

Эйден покачала темной головой и возбужденно сверкнула глазами.

— Нет. Сегодня тебя ждет лучший день рождения в мире. Во-первых, мы сейчас пойдем в «Люсиль».

Я любила «Люсиль» — популярный креольский ресторан в Вашингтон-парк. Едва ли не единственное место за пределами Нового Орлеана, где готовили настоящие пышки.

— Ух ты, класс. Что еще в списке?

— Магазины.

Я поморщилась: ненавижу ходить по магазинам. На работе я носила дурацкую форму, а в остальное время дорогие модные шмотки, на которых настаивали родители. Мне ведь следовало одеваться, имея в виду ту работу, о которой я мечтаю, а не ту, которую имею. Как будто врачи не ходят в джинсах и футболке по выходным.

Увидев выражение моего лица, Эйден многозначительно ухмыльнулась.

— Нет, мы пойдем за покупками не как богатые девочки, а как обычные, нормальные студентки. В торговый центр, в мой любимый секонд-хенд, в один клевый винтажный магазинчик на Перл-стрит. И я не разрешу тебе, подружка, потратить больше пятидесяти баксов на одну вещь. Ни шпилек за двести долларов, ни кашемировых свитеров за пятьсот, ни брюк, которые шьют вручную слепые монахи в Андах. Давай побудем двумя обычными девчонками, которые тратят заработанные чаевые на всякое барахло.

А что, подумала я, и впрямь весело. Я никогда так не развлекалась.

— А потом, — продолжала Эйден, и ее глаза цвета виски драматически округлились, — пойдем в салон, сделаем прически и маникюр-педикюр. У одной девчонки в моей группе по химии такие классные волосы, целая грива, и она просто молится на этот салон. Прихорошимся, наденем нормальные шмотки и пообедаем в бразильском ресторанчике, где нам обеим давно хотелось побывать…

План был отличный, от начала до конца. Я уже собиралась крепко обнять Эйден в знак благодарности, но она вскинула руку.

— Я еще не закончила.

На минуту она скрылась в комнате и появилась с розовым конвертом.

— А сейчас ты возьмешь очень классный и по-настоящему необходимый подарок на день рождения и пойдешь со мной. Неважно куда. Просто пойдешь. Я заставлю тебя развлекаться, даже если сдохну в процессе.

Я с легкой дрожью открыла конверт, пытаясь угадать, на что намекала Эйден. Внутри оказалось что-то маленькое и блестящее, с первого взгляда похожее на кредитку. Прочитав поздравления на открытке, я осторожно сняла оберточную бумагу и ахнула.

— Эйд, я не смогу этим пользоваться…

Я увидела на карточке свою фотографию и дату рождения — только годом раньше. Водительские права штата Колорадо. Почти не отличимые от тех, что лежали у меня в бумажнике.

— Сможешь-сможешь. Ты двадцать лет была паинькой, и мне до тошноты надоело, что ты лезешь из кожи вон. Большинство девчонок твоего возраста развлекаются, ходят в клубы, целуются с парнями, спят с кем попало, закатывают бурные скандалы подругам… а ты, Шоу, ничего этого не делаешь. Сегодня ты возьмешь карточку, пойдешь со мной и будешь вести себя как любая молодая идиотка, которой стукнуло двадцать. Мы напьемся, наделаем глупостей и повеселимся — честное слово, ты это заслужила! Я не помню, когда ты в последний раз смеялась или улыбалась. Сохнешь, пытаясь вести себя вопреки своей природе, и я больше не могу стоять и смотреть, как ты мучаешься.

— Мне будет двадцать один в следующем году…

Не знаю, с чего я взяла, что это веский аргумент, ведь Эйден была абсолютно права. Но отчего-то эти слова сорвались у меня с языка.

Она тряхнула головой.

— Какая разница? Тебе двадцать, а ведешь себя на пятьдесят.

Я вздрогнула. Во время последней поездки в Бруксайд Рул сказал то же самое. Со вздохом вспомнив вчерашнюю решимость покориться планам Эйден, в кои-то веки отпустить тормоза, я заправила прядь волос за ухо и расправила плечи.

— Ладно.

Эйден подняла брови.

— Ладно?..

— Да. Я согласна. Начнем веселье и буйство.

Она взвизгнула так, что я чуть не оглохла, подбежала и обняла, едва не вышибив из меня дух.

— Поверь, Шоу, ты никогда не забудешь сегодняшний день.

И Эйден была права, потому что вечер этого дня оказался поистине судьбоносным.

Завтрак в ресторане себя оправдал: мы так наелись жареной вкуснятины, что, придя в торговый центр, сделали несколько кругов, просто чтобы растрястись. Я примерила миллион джинсов и в конце концов купила несколько пар, ухватилась за кроссовки, о которых всегда мечтала, но не решалась купить, потому что родители назвали бы их неприличными. Я грудой складывала футболки и топики. В секонд-хенде я обнаружила старомодную кожаную куртку и несколько рубашек с перламутровыми пуговицами, которые идеально смотрелись бы с новыми джинсами в обтяжку. В винтажном магазине чуть не сошла с ума, потому что буквально влюбилась в платья в стиле пятидесятых и шестидесятых. В некоторых я смотрелась совсем как героиня «Безумцев», а еще в двух — как Бетти Пейдж, только тоньше. Я купила ярко-синие туфли с перышками и блестками и круглую шляпку, которую, наверное, никогда не осмелилась бы надеть — только смотреть и восхищаться. А главное, мы с Эйден смеялись не умолкая, пока мерили одну вещь за другой. Как будто огромная тяжесть свалилась с моей груди. Мне было очень весело и досадно, что я совсем забыла, каково это.

В салоне мне покрыли ногти ярко-розовым лаком, и исключительно из озорства я попросила добавить маленькие черные звездочки. Это было круто и совсем не похоже на перламутровые бледные цвета, которые я обычно носила. Моя маникюрша щеголяла зелеными дредами и татуировкой на лбу, и я пришла в восторг, когда она улыбнулась и сказала, что одобряет мой выбор. В салоне царила веселая непринужденная атмосфера. В обычное время я бы чувствовала себя скованно, но все вокруг были такие внимательные и дружелюбные, что я расслабилась и стала наслаждаться. Моей прической занимался полный афроамериканец, очевидно гей, с блестящей лысиной и вытатуированным на ней огромным глазом, одетый в костюм с леопардовым принтом и туфли, которые уж точно стоили больше моих. Он был очень мил, сказал, что у меня шикарные волосы, и предложил сделать объемную стрижку, чтобы придать им блеска и жизни. Я уже ни против чего не возражала и даже попросила придумать что-нибудь оригинальное с цветом. Я обычно не красила свои светлые волосы — это выглядело бы слишком экстремально. Но темные глаза мастера радостно блеснули, когда я попросила что-нибудь необычное, но все-таки пристойное.

В итоге мои пепельно-светлые волосы обрели снизу легкий каштановый оттенок. Получилось броско и непривычно, но достаточно изящно, чтобы никого не отпугнуть. Больше всего мне понравилось, когда мастер разделил пополам мою безупречно прямую челку и одну половину сделал чуть темнее. Это было стильно, круто и совсем не похоже на то, как обычно выглядели мои волосы. От радости я крепко обняла его, когда уходила. Мастер обнял меня в ответ, наверное потому, что я оставила чаевые, которых хватило бы, чтобы куда-нибудь смотаться на выходные. Ну и ладно, зато выглядела я феерически.

Мы бегом вернулись домой, чтобы переодеться к ужину. Я надела то, что купила, — узенькую прямую юбку и ярко-синий топ с черной рубашкой, накрутила волосы, накрасилась ярче, чем обычно, и решила, раз уж на то пошло, надеть свои шикарные черные сапоги, от которых не отказалась бы и модель «Харлей Дэвидсон». Они придали мне рискованный вид — но именно так я себя и чувствовала, после того как на целый день спустила свою истинную натуру с воображаемого поводка.

В ресторане официант, глядя на Эйден в узком красном платье, в котором ее длинные ноги казались просто бесконечными, буквально пускал слюни в бокал, когда подходил, чтобы подлить воды. Эйден заставила меня воспользоваться моей новенькой карточкой, чтобы заказать напитки, и все сработало, как по волшебству. Прежде чем я успела опомниться, мы обе уже забыли о своих печалях и развлекались, переходя из клуба в клуб и заглядывая в самые популярные, хоть и недорогие, бары на Кэпитол-Хилл. В большинстве мест не приходилось даже показывать поддельное удостоверение — оказалось, что узкая юбка и глубокий вырез действуют ничуть не хуже.

Я истерически смеялась, глядя на Эйден, которая передразнивала какого-то парня, отплясывавшего на танцполе. Мы привлекали массу внимания всюду, где появлялись, и редко платили за напитки сами. Какой-то парень из университета Колорадо принялся рассказывать мне про свою замечательную спортивную карьеру, ну или точнее он рассказывал об этом моей груди, потому что не сводил с нее взгляда. Эйден закатывала глаза и пыталась отшить типа в деловом костюме, который предлагал моей подруге бесплатную налоговую отчетность в обмен на номер телефона. Все это было глупо и страшно забавно, и я даже не особенно напрягалась, флиртуя и источая обаяние. Я уже здорово набралась и даже разговаривала с трудом. Впрочем, достаточно было изящно сидеть на табурете у стойки и улыбаться — то и другое у меня, судя по всему, получалось неплохо. Еще один коктейль, уж точно лишний, возник рядом сам собой, и футболист из Колорадо придвинулся еще ближе, когда вдруг шестое чувство, а может быть рефлекс «сражайся или удирай», включился на полную катушку.

Я подняла голову и развернулась на табурете, чуть не хватив размечтавшегося спортсмена коленом между ног. Вытянула шею, чтобы понять, отчего вдруг вся покрылась гусиной кожей, но увидела только обычную колыхавшуюся толпу. Футболист пытался вновь привлечь мое внимание, водя пальцем вверх-вниз по моей обнаженной руке, но я вдруг осознала, что пьяна, враз лишилась присутствия духа и просто пожелала ему исчезнуть. Внезапно мне захотелось уйти, я поискала глазами Эйден, чтобы взять такси и уехать. Прежде чем успела найти подругу, чья-то теплая рука коснулась моей шеи под волосами, а низкий голос негромко спросил:

— Блин, ты что тут делаешь, Каспер? И что с твоими волосами?

У футболиста глаза на лоб полезли, потому что… ну, Рул был в своем репертуаре. Он совершенно сбрил волосы по бокам и выкрасил свой ирокез, высотой в несколько дюймов, в ослепительно-белый цвет. Он щеголял в узкой черной футболке с изображением черепа в рогатом шлеме (из коротких рукавов торчали сплошь покрытые татуировками руки), черных джинсах с дырой на колене и тяжелых байкерских ботинках. Рядом со спортсменом в стильном свитере он просто обязан был выглядеть некрасиво и неопрятно… но не выглядел. Рул смотрелся сексуально и небрежно. И уж точно — как человек, с которым не стоит шутить. Футболист поспешно отошел от стойки и растворился в толпе.

Я была уж точно не в лучшем состоянии, чтобы выдержать стычку с Рулом, но мне самой нравилась моя прическа, и я надеялась, что он не испортит праздник целиком, тем более что он наверняка даже не помнил, какой сегодня день. Я стряхнула его руку и одним глотком допила терпкий коктейль.

— А ты что здесь делаешь?

Он удивленно поднял бровь, занял табурет, на котором прежде сидел футболист, и уставился мне в декольте.

— У нас салон прямо за углом. Мы с Нэшем всегда здесь после работы. Я только что закончил с клиентом. Кстати, на входе здесь спрашивают удостоверение. Как ты сюда попала?

Я откинула волосы, как бесчисленное множество раз делали на моих глазах всякие дрянные девчонки, и чуть не слетела с табурета, — последний коктейль явно был лишним. Я схватилась за край стойки, и Рул протянул руку, чтобы поддержать меня. Мой локоть вспыхнул огнем, когда он к нему притронулся. Я подумала, что зря не повиновалась рефлексу минуту назад и не бежала. Коснулась лба ладонью — и почувствовала, что вспотела.

— Мне пора.

В баре было слишком жарко и шумно; я понимала, что заблюю весь пол, если не выйду на свежий воздух. Сию секунду.

Я попыталась встать. Комната кружилась, как безумная. Пришлось ухватиться за мускулистое плечо Рула, чтобы удержаться на ногах. Хорошо, что я надела сапоги, а не шпильки — иначе я бы упала носом вниз.

— Кто тебя привез? — голос Рула доносился издалека.

Со вздохом я склонилась к нему и уткнулась носом в шею. От Рула приятно пахло. Он был такой высокий, что я дотянулась, только упершись в него.

— Серьезно, Шоу, как ты сюда попала?

— Мы с Эйден приехали на такси.

— Где Эйден?

— Треплется с каким-то банкиром. Мне надо домой…

Я почувствовала, что ноги подкашиваются; тогда Рул крепко обвил рукой мою талию и прижал меня к груди. Было очень приятно. Ни о чем более не задумываясь, я закинула обе руки ему на шею — и почувствовала именно то, о чем и думала.

— Ее подруга тут где-то болтается, свистни ей, ладно? Я отвезу Шоу к нам.

Я понятия не имела, к кому он обращается, но знакомый голос ответил утвердительно. В следующую секунду меня наполовину повели, наполовину понесли к двери. Охваченная холодным январским воздухом, я резко запрокинула голову, и Рул поставил меня наземь, удерживая рукой за плечи, вместо того чтобы тащить перед собой. Я обхватила его, прильнула к боку. Умом я понимала, что уже не контролирую себя, но ничего не могла поделать.

— До моего дома всего три квартала. Там я волью в тебя кофе, запихну чипсы или буррито и вызову такси. Ты еще бледнее, чем обычно. Если попытаешься сесть в такси прямо сейчас, заблюешь весь салон. С какой стати ты напилась и разоделась, как цыпа с обложки?

Я задрожала, когда ветерок обдул мои голые ноги, ткнулась холодным носом Рулу в бок и вдохнула. От него пахло антисептиком, сигаретами Нэша, гелем для волос, а главное, чем-то знакомым и теплым. За шесть лет нашего знакомства я никогда не подходила так близко к Рулу. Этого хватило, чтобы мой организм, истощенный от недостатка секса и пропитанный алкоголем, слетел с тормозов.

— По-моему, я сексуально выгляжу?

Мы остановились у светофора, и Рул сердито устремил на меня свои синие глаза.

— Шоу, в баре все парни нарезали вокруг тебя круги, как акулы вокруг наживки. Ты сама знаешь, что хороша, ну а что я думаю, неважно. Главное, скажи, с какой стати ты вдруг так нарядилась и пустилась в отрыв? Что происходит?

Мне хотелось огрызнуться, но я решила, что это чересчур, тем более что футболка у Рула на спине задралась, и моя рука касалась гладкой теплой кожи. Я преодолела еще один бордюр. Впереди показался знакомый дом. Рул крепче прижал меня к себе, и я даже не стала подавлять тихий вздох.

— Все думают, что я должна себя вести хорошо. Ты, мои родители, твои родители, девушки с работы, Гейб. Люди хотят, чтоб я делала то-то и то-то, вела себя так-то и так-то, шаг влево, шаг вправо, и мне это страшно надоело. Может быть, в кои-то веки я просто решила делать то, что хочу! И чувствовать, что хочу, и чтоб никто не осуждал и ничего не требовал взамен.

Рул молчал, пока мы поднимались по лестнице. Возможно, он пытался осмыслить мой пьяный бред; я и сама понимала, что мелю чушь заплетающимся языком, под стук зубов. Он открыл дверь. В квартире было тепло, поэтому я сбросила куртку и запустила дрожащие руки в волосы. А потом посмотрела на Рула и чуть не откусила себе язык. Он стоял, прислонившись спиной к двери, и рассматривал меня из-под капюшона. Не бросал саркастических шпилек, не игнорировал — просто смотрел. Я выдохнула и ощутила на языке терпкий вкус клюквенного сока.

Покачнувшись, я шагнула к Рулу. Пришлось встать на цыпочки, чтобы дотянуться до уха. Одну руку я положила ему на плечо, другой уперлась в дверь рядом с его головой и шепнула:

— Сегодня мой день рождения, Рул.

Я ожидала, что он осторожно отстранится, но вместо этого Рул взял меня за талию. Глаза на мгновение сверкнули, губы искривились, заставив сережку в углу рта сверкнуть.

— Прости, Шоу. Я не знал.

Я придвинулась ближе.

— Ничего… даже мои родители забыли.

Я стояла так близко, что прижималась к нему грудью. И, судя по всему, это не прошло незамеченным. Если бы я не отвлекалась на то, чтобы удерживать равновесие, стоя на цыпочках, я бы даже улыбнулась. Больше всего в жизни мне хотелось привлечь внимание Рула, заставить хоть что-нибудь почувствовать — что угодно, кроме безразличия.

— Ты можешь сделать так, чтобы этот день рождения стал лучшим в моей жизни…

Я старалась говорить уверенно, страстно и соблазнительно, но, скорее всего, получилось развязно и похотливо. Впрочем, меня это не смущало. Я, настоящая я, была здесь, с ним — та Шоу, которая страстно мечтала о Руле. И загнать ее обратно в клетку… нет, исключено.

Я не думала, не рассуждала — просто ухватилась за него, чтобы подтянуться еще выше и решительно поцеловать в губы. Колечко на губе у Рула оказалось удивительно холодным, ну а все остальное — горячим и твердым. Я ни о чем другом не мечтала, и, пусть даже Рул не ответил на мой поцелуй, все-таки решила, что это — лучший день рождения в моей жизни. Я опустилась с цыпочек на пятки, и вдруг что-то сдвинулось, что-то изменилось, и из безучастного зрителя Рул превратился в нечто совсем иное.