Глава 13

На минувшей неделе выдалось несколько моментов, настолько трогательных и близких к идеалу, что я леденел от страха и периодически испытывал желание удрать со всех ног как можно дальше. Одна такая минута настала, когда я сидел на кушетке в гостиной, ел пиццу, пил пиво и смотрел спортивный канал, а Шоу делала задание для колледжа. Наблюдая за ней, я вдруг почувствовал, что буквально задыхаюсь от красоты происходящего. Срочно пришлось влезть под горячий душ, чтобы не сделать какую-нибудь глупость — не предложить Шоу руку и сердце или не выгнать немедленно. Она безупречно вписывалась в мою жизнь, заполняла все бреши, и мысль о том, что ее может не быть, что она куда-нибудь денется, пугала меня как никогда. Я не хотел чрезмерно полагаться на Шоу, возводить здание на фундаменте, который, возможно, был лишь влюбленностью ранней стадии отношений, но что-то наводило на мысль, что мне никогда не стать прежним, если Шоу уйдет.

Несколько недель прошли как в раю. Мне нравилось присутствие Шоу в моем доме и в моей жизни, а я с удовольствием встраивался в ее быт. Мои друзья обожали Шоу, и я даже не сердился на них за то, что они все немного влюбились. Моя девушка была очаровательно слепа к собственной притягательности — никто не мог остаться к ней равнодушным. Кора стала ее настоящей фанаткой к тому моменту, когда мы вышли из салона. И это много значило, потому что я смотрел на Кору как на старшую сестру и доверял ей в том, что касалось людей. Именно поэтому из Коры получился такой клевый менеджер. Когда Шоу узнала, что произошло во время моего последнего визита домой, она написала гневное письмо моей матери, недвусмысленно дав понять, что не намерена терпеть подобное поведение, и умоляя ее обратиться за помощью к специалисту. Шоу прикрывала меня, и я вновь задумался, как же долго она сражалась за двоих, прежде чем я это заметил. Каким же дерьмом я себя почувствовал.

Бывали у нас и спокойные минуты, и я чувствовал, что закладываю основу для чего-то серьезного. Моментов страсти, когда Шоу смотрела на меня как на подарок, который ей давно хотелось развернуть, выпадало достаточно, чтобы я понял, что нашел человека, с которым никогда не соскучусь в постели. А поскольку у Шоу никогда раньше не было парней, предстояло научить ее всему. О, как она училась! Быстро или медленно, мягко или грубо, быстрый перепих, от которого сносило крышу, или секс на всю ночь, отчего поутру она опаздывала на занятия… я не сомневался, что в смысле интима мы нашли друг друга. Шоу начала осознавать собственные предпочтения — ей нравилось чуть грубее и эксцентричнее, чем я бы мог подумать, например. А еще она не смущалась, а смеялась, если что-нибудь шло не так, как предполагалось. Я не помнил, чтобы когда-нибудь так веселился в постели, и даже не думал, что такое возможно, но с Шоу сам секс стал лучше. И при мысли о том, что я могу этого лишиться, хотелось провалиться сквозь землю.

Я пытался отогнать тревогу. В конце концов, мы проводили приятный вечер дома, да и Нэш ушел, поэтому следовало приложить все силы к тому, чтобы заставить Шоу выкрикивать в порыве страсти мое имя. Но сомнения не отпускали, и я стоял в ванной, пока вода не остыла. Тогда пришлось вылезти. Я вытер голову и лицо одним полотенцем, другое обернул вокруг пояса и, оставив одежду лежать грудой на полу, пошел в комнату, думая, что Шоу по-прежнему прилежно сидит в гостиной над своим заданием и у меня есть пара минут, чтобы прийти в себя. Но телевизор был выключен, и Шоу сидела на моей постели, потягивая пиво, которое я оставил в комнате. Вдобавок она надела мою футболку с логотипом салона, которая на ней смотрелась лучше, чем на мне. Шоу посмотрела на меня серьезными глазами цвета свежей травы.

— Что случилось?

Я кашлянул и попытался разрядить обстановку.

— Ничего. А что?

Шоу знала меня лучше, чем кто бы то ни было. Она подползла к краю постели и поставила пиво на столик.

— Ты торчал в душе целую вечность, хотя мылся утром. Тебя что-то спугнуло, и ты сбежал. Объясни что.

Я хотел соврать, сказать, что она просто напридумывала, но в конце концов понял, что нужно говорить начистоту и надеяться, что Шоу не испугается, потому что эмоции так и бурлили.

— Ну, вот это… — я обвел рукой нас обоих. — Между нам все так легко, гладко и просто, что иногда становится страшно. Я не привык к нормальному и обычному, поэтому нервничаю. Я всегда видел смысл жизни в том, чтобы ловить мимолетные удовольствия, приятные ощущения… а теперь, когда можно постоянно быть вместе, я каждую минуту трясусь, что вот-вот испорчу дело, ну и гадаю, как не облажаться, если ты решишь продолжать в том же духе. Иногда я так живо представляю, что могло бы случиться, и с трудом удерживаюсь в настоящем. Когда мы смотрим телик или просто сидим рядом, мне спокойно, хоть до сих пор я даже не подозревал, что меня нужно успокаивать. Но в то же время я боюсь. Прости.

Шоу не двигалась. Я мысленно приготовился, что вот сейчас она встанет и уйдет. Тогда я бы побежал за ней прямо в полотенце и умолял бы вернуться. Но вместо этого Шоу встала и босиком подошла ко мне. Моя футболка едва прикрывала самые интересные места. Шоу остановилась рядом — мы не соприкасались, но стояли так близко, что чувствовали дыхание друг друга.

— И меня это пугает, Рул. Я тоже не привыкла к обычному и нормальному — и никогда не думала, что у нас получится вот так. Не думала, что у нас вообще хоть что-нибудь получится. Ничего, что ты растерялся. Лишь бы мы могли поговорить. Я не попрошу у тебя ничего, что бы ты не сумел мне дать. От меня самой требовали невыполнимого всю жизнь, и я хочу поставить точку.

Я выдохнул и разжал кулаки — оказалось, до сих пор держал их стиснутыми.

— А если я попрошу отдать все, Шоу? Что если я не удовлетворюсь меньшим? Разве тогда я не буду похож на остальных?

Шоу издала горлом какой-то звук и вдруг улыбнулась, а я чуть не умер на месте. Она была такая чистая и красивая…

— Нет. Не надо ничего просить. Все мое и так принадлежит тебе. Ты — единственный, кому я готова что-либо отдать…

Я подумал, что сейчас упаду. Шоу положила руки мне на ребра, одну поверх татуировки с изображением ангела, другую поверх Смерти, и у меня едва сердце не выскочило из груди.

— Пообещай, что не уйдешь, если я совсем растеряюсь, Шоу. Пообещай, что будешь просто ждать, пока я не найду дорогу обратно. Если все покроет тьма, я хочу знать, что в конце туннеля — ты.

— Я умею ждать, Рул, и я не против. Только ты пообещай не отгораживаться от меня. Я не смогу — не смогу искренне продолжать то, что между нами происходит — если ты будешь захлопывать передо мной дверь, как только тебе станет тяжело. Не выдержу…

— Знаю…

Но я сомневался, что сдержу обещание. До сих пор я раз за разом прибегал к привычным средствам — то есть пространству и расстоянию, чтобы обезопасить себя.

— Буду стараться, Шоу, но еще раз говорю, что совсем не уверен, как себя вести, и мне до чертиков страшно, что я все испорчу.

Она подалась вперед и провела руками по моей спине и по плечам, затем нежно поцеловала в грудь, и моя жизнь словно свелась к одному этому прикосновению…

— Ну, можно бояться одному, а можно вместе. Предпочитаю второй вариант. Если тебе понадобится одиночество, чтобы собраться с мыслями и понять, чего ты ищешь, возражать не буду. Я хочу быть с тобой, Рул, но не стану навязываться, если тебе больно и страшно. Мы оба заслуживаем лучшего.

Я сомневался, что дело тут в том, чего я заслуживаю и чего нет, но я был не настолько глуп, чтобы позволить обретенному погибнуть под грузом неконтролируемых сомнений. Наконец я протянул руку и прижал Шоу к себе всем телом, чуть не удушив в объятиях. Утром мы провели в постели много времени, я буквально наизнанку вывернулся, но этого явно не хватило, под полотенцем у меня встало, и Шоу догадалась, что мысли мыслями, но мое тело реагировало на нее однозначно.

— Я совсем запутался, Шоу. Мне жаль, что так получается, но меньше всего я хочу гоняться за собственным хвостом в одиночку.

Я поцеловал ее, пытаясь выразить все то, что не мог высказать, хотя невысказанное жгло душу. Я желал Шоу непрерывно, и у меня буквально колени подгибались.

Она отдавалась моим поцелуям, позволяла путаться руками в волосах. Я притиснул ее к ближайшей стене, пристроился между ног — и не услышал ни жалобы, ни возражения. Я не нежничал и не думал о том, сумею ли доставить удовольствие. Существовала только неотложная необходимость оказаться внутри, сделать так, чтоб Шоу ощутила силу чувства, которое сводило меня с ума. Я хотел разрядиться, излить свою страсть и вожделение, и единственным способом сделать это было слиться с ней. Голова Шоу глухо стукнулась о стену, я услышал, как она резко втянула воздух сквозь зубы, и все-таки не остановился. Полотенце свалилось на пол, и футболка, которую я поспешно сорвал, тоже не оказала сопротивления. Где-то в глубине сознания я понимал, что надо притормозить, сдержаться, что я слишком груб, что от моих поцелуев останутся отметины… но остановиться не мог.

Шоу шептала мое имя, пыталась меня придержать, но я ни на что не обращал внимания. Я был готов ворваться в нее, бездумно похоронить все страхи и неуверенность, но я ведь имел дело с девушкой, которая знала мои повадки, знала, что мной движет инстинкт и что, возможно, я даже не вспомню поутру, что произошло. Шоу не собиралась превращаться в очередную безликую жертву, к которым я привык. Поскольку я был наголо брит и намного тяжелее, она принялась царапаться и прикусывать мой жаждущий язык, чтобы я отстранился и дал ей вздохнуть. Шоу с трудом перевела дух и отодвинулась от стены, положив мне обе ладони на грудь и с силой толкнув.

Я попятился и покачал головой.

— Каспер…

Я хотел извиниться, хотел сказать, что никогда намеренно не обесценю то, чем она для меня стала, но Шоу не дала мне такой возможности. Она поднялась на цыпочки и закрыла мой рот ладошкой. Ее зеленые глаза расширились, я увидел в них страсть и тревогу и почувствовал, как в груди стянулся узел. Шоу прекрасно понимала, в чем дело, и не собиралась винить меня.

— Не надо, Рул.

Она убрала руку и поцеловала меня — в тысячу раз нежнее, чем я.

— Я нужна, чтобы позаботиться о тебе сейчас, и не возражаю. Но будь я проклята, если ты позабудешь, кто рядом с тобой.

— Я не забуду, Шоу.

— Прекрасно, потому что на мгновение я вдруг засомневалась. И ты даже не представляешь, как обиделась. А теперь заткнись, и я выведу тебя из темноты.

Мне хотелось схватить ее, обнять, крепко прижать к себе, но Шоу увернулась и опустилась передо мной на колени. На мгновение я перестал дышать, когда губами она коснулась моего тела чуть ниже пупка, и мышцы враз напряглись до боли. Мы по-всякому пробовали, но до сих пор она, казалось, не была готова к проникновению в самую интимную область. Мой член затрепетал от предвкушения, когда Шоу кончиком языка обвела контур русалки, которую я вытатуировал внизу живота — длинный чешуйчатый хвост как раз обвивал основание члена. Я понятия не имел, как далеко Шоу намеревалась зайти, а потому осторожно положил руки ей на затылок. Волосы у нее были шелковыми на ощупь, и я замер, чтобы ничего не испортить.

— Шоу…

Я сам не знал, о чем хотел попросить — продолжать или остановиться, потому что был слишком напряжен и, казалось, вот-вот сломаюсь.

— Ты вовсе не обязана…

Я говорил искренне и в то же время понимал, что, наверное, умру, если она перестанет. Губы у Шоу были влажные и теплые, и пирсинг в головке члена, в сочетании с «лестницей Иакова» с нижней стороны, туго натягивал чувствительную кожу. Я закрыл глаза, когда вошел до самого горла, и всё на свете перестало существовать.

Мне делали минет самые разные девушки, и каждый раз я ловил кайф, но было что-то особенное в этом теперь, когда Шоу стояла передо мной на коленях и приникнув к нему своими розовыми губками. Я тяжело дышал, колени подгибались, чувствительная плоть пульсировала в такт биению сердца и натягивалась так, что, казалось, вот-вот разорвется. У меня не хватало слов, чтобы поощрить ее или сказать, нравится мне или нет, но это было неважно — Шоу обладала природной сноровкой ко всему, чем бы мы ни занимались. Она играла с моим пирсингом, быстрый язычок скользил по металлическим штукам, которые нагревались, когда она брала их в рот. Я втянул воздух сквозь зубы, пытаясь отсрочить подступающий оргазм, но сдержаться не мог. Я окликнул Шоу, пытаясь предостеречь, потянул за волосы, предупреждая, что лучше бы уйти с линии огня, но она не подчинилась. Шоу храбро довела меня до финала, поцеловала в дрожащий живот и, пока я старался собрать мозги в кучку, поднялась на ноги, голая и прекрасная. Изогнув светлую бровь, она откинула на спину спутавшиеся волосы.

— Я с тобой, Рул. Мне это нравится, потому что доставляет удовольствие и кажется правильным. Но я не позволю пользоваться мной, чтобы сбросить напряжение, как ты пользовался другими девушками раньше. Поэтому лучше запомни разницу.

Я не ответил, потому что Шоу была права. Я обхватил ее за талию и бросил на постель. Она не нуждалась в тайм-ауте, чтобы подготовиться. Я не сомневался, что, доведя меня до оргазма — лучше, чем кто-либо, — она и сама завелась. Шоу всегда охотно принимала то, что я давал. Войдя в нее, я старался тереться металлическим шариком на конце моего члена о самые чувствительные места. Теперь, когда ничто не стояло между нами, я убедился: даже если в постели я не особенно блистал, пирсинг по-любому возбуждал Шоу — впрочем, я всегда ставил целью свести ее с ума. Шоу обвила мои бедра ногами, пока я двигался туда-сюда, ухватила за плечи и блаженно закатила глаза. Я не сомневался, что умру счастливым, если она будет так смотреть, стонать и извиваться подо мной от удовольствия, от которого содрогалось ее тело.

Я никогда особенно не задумывался о моногамии и необходимости заниматься сексом только с одним человеком, потому что не считал это для себя вариантом. Но с Шоу я твердо знал, что буду счастлив, держа ее в объятиях и заставляя плавиться от удовольствия. Когда она страстно и глухо простонала мое имя, я кончил еще раз и уткнулся лицом в нежную шею, рыча, как дикий зверь. Оба мы были выжаты досуха. Я обмяк, лежа на ней бесформенной грудой, и почувствовал, как Шоу обвила меня своими гибкими руками. Не отрываясь, я несколько раз с закрытыми глазами поцеловал девушку.

— С тобой я верю, что все будет хорошо.

Она повернулась, чтобы мне было удобнее, и легонько погладила меня по спине.

— Нужно просто стараться, Рул. И я готова, если ты готов. Я не питаю иллюзий — давно с тобой знакома и понимаю, что не всегда будет легко и весело. Оказывается, пицца и тихий вечер дома способны сорвать тебя с тормозов… Но я не уйду, лишь бы ты сознавал, что происходит, и старался вместе со мной.

Я хихикнул, прильнув к ее влажному телу, и Шоу вздрогнула.

— Если ты готова делать мне минет, чтобы я перестал вести себя как идиот, то не гарантирую, что быстро брошу свои заскоки…

Она шлепнула меня по заднице.

Так хотелось заснуть, держа Шоу в объятиях и слушая тихий смех. Темный туннель тянулся долго, и иногда, невзирая на все благие намерения, стены начинали сходиться. Но Шоу желала служить мне светом в конце пути, и я обязан был попытаться.

Мы оба помалкивали на следующее утро, когда встали и пошли к машине, заскочив позавтракать в кофейню на углу. Никто, казалось, не хотел вспоминать события минувшего вечера. После крепкого сна я поутру увидел безмятежное, невинное лицо Шоу; мозги у меня встали на место, и я принялся обзывать себя всякими словами за то, что накануне слетел с катушек. Пицца и тихий вечер на кушетке были сущими пустяками по сравнению с тяжелыми мыслями, которые я прокручивал в уме с тех самых пор, как Шоу заставила меня говорить начистоту. Мне стало стыдно оттого, что она поняла: я пытался использовать ее как средство сбежать. Взять все необычное, что было связано с ней, и низвести на уровень моих предыдущих сексуальных приключений. Если бы Шоу не ткнула меня носом и просто оставила ситуацию как есть, нашим отношениям настал бы конец. Я это знал — и не сомневался, что она тоже. Если бы я поставил Шоу на одну доску с остальными, она бы возмутилась. И я был ей бесконечно благодарен.

На улице немного потеплело, лед на тротуарах превратился в лужи и грязь. Мы обходили их, балансируя стаканчиками с кофе в руках и пытаясь согреться. Шоу оставила машину на улице, в нескольких кварталах от салона. Я уже собирался спросить, как она себя чувствует и все ли у нас тип-топ, как она вдруг резко остановилась. Я чуть не врезался в нее и тихонько выругался, потому что кофе выплеснулся мне на руку.

— Блин, ты чего, Шоу?

Она не двигалась. Пришлось отстраниться, когда стаканчик вывалился из безжизненной руки и упал на покрытую снегом землю. Шоу захлопнула рот ладонью, и, прежде чем я успел спросить, что случилось, стоявший на перекрестке грузовик наконец отъехал. Я увидел ее машину.

Все стекла были разбиты, фары тоже, покрышки проколоты, исполосованная резина висела клочьями. Черный капот обезобразили полосы алой краски, которой кто-то спереди написал огромными буквами мерзкие слова, а по бокам, до самого багажника, вариации на ту же тему. Зрелище отвратное. А поскольку Шоу ездила на недешевой машине, ремонт наверняка влетел бы ей в кругленькую сумму.

Увидев, что ее трясет, я обвил плечи Шоу рукой и прижал девушку к груди. Поначалу она стояла как каменная, не сводя глаз с изуродованного автомобиля, но, когда я потянул чуть сильнее, прижалась ко мне и уткнулась лицом в шею.

— Надо позвонить в полицию.

Шоу задрожала, и я почувствовал, как она отрицательно качает головой.

— Нет. Что толку? Отец снова его прикроет, и ничего не будет. И потом, у нас нет доказательств, что виноват Гейб.

Она была права, и я ощутил приступ ярости.

— Хочешь, отвезу тебя в колледж? Пока будешь на занятиях, я тут все улажу.

— Не надо. Я позвоню в страховую компанию, пусть отбуксируют машину. Ну почему он никак не отстанет?

Я легонько провел рукой по светлым волосам, от макушки до самых кончиков.

— Потому что тебя невозможно забыть.

Она вздохнула.

Я держал Шоу в объятиях, пока она не перестала дрожать.

— Так. Мне придется вернуться к тебе, чтобы позвонить.

— Конечно.

Я протянул ей стакан с остатками моего кофе и на обратном пути не снимал руки с ее плеча. Мы оба молчали — по разным причинам, — но я понимал, что нужно держать под контролем душивший меня гнев, пока Шоу не окажется в безопасном месте. Так обойтись с чужой машиной… просто в голове не укладывалось. Пусть даже Гейб последнее время не подавал признаков жизни, мерзавец явно не собирался оставлять мою девушку в покое.

Когда мы вернулись домой, Шоу взялась за телефон — она попросила агентов оценить ущерб и отвезти машину в мастерскую, а затем, не тратя даром времени, взяла автомобиль напрокат. Часа через два, на протяжении которых я наблюдал за ней как ястреб, адреналин у Шоу наконец иссяк, и она призналась, что хочет принять душ и полежать. Я отправил ее к себе в комнату, стиснув зубы и ограничившись поцелуем, в надежде, что Шоу не заметит ярость, бурлившую в каждой клеточке моего тела.

Нэш вошел неверной походкой через несколько минут после того, как в ванной включили воду. Вид у него был потрепанный, на лице играла дьявольская ухмылка, а рубашка торчала из брюк, так что, видимо, свидание прошло успешно. Он только раз взглянул на меня, стоявшего со стиснутыми зубами и горящими глазами, и спросил:

— Неудачная ночка?

— Неудачное утро. Вчера вечером кто-то изуродовал машину Шоу.

— Думаешь, Гейб?

— А кто еще?

— Ну, не знаю. Одна из твоих прежних подружек, которая разозлилась, что ты сошел с дистанции. У вас обоих есть кое-какие якоря в прошлом.

Я кивком указал в сторону спальни.

— Присмотришь за ней, пока я не вернусь? Кажется, она пришла в себя, но все-таки страшно расстроилась.

— А ты далеко? Мне в час нужно быть в салоне.

— Успею вернуться.

— Рул…

— Не надо, Нэш, я уже давно перестал слетать с катушек. Хочу просто предупредить этого придурка, что изничтожу его, если он не оставит Шоу в покое.

— Ты нарываешься на неприятности.

— Плевать. Я скоро вернусь. Просто присмотри за Шоу, а если она спросит, где я, соври что-нибудь. Не хватало ей сегодня еще о чем-нибудь волноваться.

Нэш неохотно согласился, но я видел, что он не в восторге от моего замысла.

Я сел в машину и покатил к колледжу. Я помнил, что в понедельник, среду и пятницу занятия у Шоу в одно время с Гейбом, поэтому достаточно было мигнуть одной девице и кивнуть другой, чтобы выяснить, где проходит лекция по политологии. На улице стоял мороз, и студенты быстро сновали из корпуса в корпус. Никто не обращал на меня внимания, пока я бродил вокруг здания, из которого рано или поздно должен был выйти Гейб. К счастью, долго ждать не пришлось, и университетский охранник прошел мимо, не заинтересовавшись мной. Через двадцать минут дверь открылась, и на улицу вышла компания модно разодетых парней. Они смеялись и что-то обсуждали, и Дейвенпорт шагал с таким самодовольным видом, что мне захотелось забить ему зубы в глотку.

Я подождал, пока группа не рассеялась. Гейб остался один. Он натянул до ушей ворот куртки и вытащил из кармана мобильник. Я оттолкнулся от стены и тихонько пошел за ним к парковке. Когда он остановился у машины, я протянул руку, схватил парня за шкирку и толкнул вперед, так что он ударился носом о крышу. Гейб издал удивленный звук, сумка с книгами и ноутбуком полетела наземь. Он сопротивлялся, но я держал его крепко, и вдобавок меня переполняла ярость, так что у Дейвенпорта не было шансов. Я подался вперед, с силой уперев ему локоть в основание шеи, стиснул пальцы и почувствовал, как начинает подаваться кожа.

— Если хочешь кого-нибудь помучить, попугать, потерроризировать, то выбери девушку, у которой нет злого парня, способного подкараулить тебя за углом, красавчик. Я в последний раз предупреждаю, чтоб ты оставил, блин, Шоу в покое. А если нет, я твое кукольное личико, которым ты так гордишься, превращу в котлету.

Я пихнул Гейба еще раз — он снова хлопнулся щекой о металл. Люди на парковке останавливались, чтобы на нас поглазеть, но меня это не смущало.

— Ясно?

Он что-то буркнул и подсунул руки под грудь, пытаясь отстраниться от машины. Я выпустил его и шагнул назад, сжав кулаки, на тот случай, если бы он вздумал выяснять отношения здесь и сейчас. Гейб пригладил волосы, которые встали дыбом, и яростно уставился на меня, двигая челюстью.

— Мы оба знаем, что в тюрьму я не сяду. А твой отец что может сделать? Поменять покрышку? — он зло рассмеялся и сплюнул кровь, едва не угодив на мысок моего ботинка. — Ты мне не конкурент. Называй себя ее парнем, сколько вздумается, но на самом деле Шоу просто не имеет права бросать меня ради такого, как ты. Она подает дурной пример.

Сначала я думал, что он просто избалованный поганец, но чем дальше, тем больше сомневался в его адекватности. Гейб говорил как конченый псих.

— Мужик, найди себе другую. Шоу тебя не любит и никогда не полюбит, и ты ничего не добьешься, только всех разозлишь. Если думаешь, что я испугаюсь твоего папаши или еще кого-нибудь, когда речь о безопасности Шоу, то будешь неприятно удивлен. Даже если ты уберешь с дороги меня, найдется много людей, готовых занять мое место. Не питай иллюзий и прекрати ей докучать. Если ты хоть раз тронешь Шоу, я переломаю тебе все кости.

Он усмехнулся и ткнул меня пальцем в грудь. Сам не знаю, почему я ему сразу не врезал.

— Только такой необразованный и убогий тупица, как ты, может думать, что причина в сексе. Секс я и так получу где угодно. Ты правда думаешь, что я позволял Шоу полгода крутить задницей передо мной, а сам не ходил на сторону? Нет, постель тут ни при чем, и, если она спит с тобой, я к ней и на сто метров не подойду. Проблема в имидже. Шоу создаст дурной прецедент, если безнаказанно заменит меня каким-то татуированным панком, которому даже нечего предложить. Нельзя, чтоб люди это запомнили.

Я ухватил Гейба за запястье и снова прижал к машине.

— Если ты думаешь, что секс тут ни при чем, то это ты необразованный, тупой и убогий сукин сын. Очнись! Если я докажу, что ты испортил машину Шоу, мы подадим в суд. Не отстанешь — будем жаловаться раз за разом, и рано или поздно кто-нибудь заметит, что твой старик тебя прикрывает. Или ты наконец поставишь точку — или отправишься в психушку, а я некоторое время проведу в тюрьме. Усек?

Мы уставились друг на друга. Пока мерялись взглядами, вокруг собиралась внушительная толпа. Охранника я заметил, лишь когда тот вклинился между нами, и, прежде чем он принялся задавать вопросы, я оттолкнул Гейба и зашагал к машине. Охранник крикнул что-то вдогонку, и Дейвенпорт тоже повысил голос, но я не остановился, пока не сел за руль и не включил отопление. Я несколько раз сжал и разжал пальцы и глубоко вздохнул, чтобы успокоиться. В последний раз я чувствовал точно такой же приступ бессильной ярости, когда наблюдал, как медики клали моего брата на носилки. Мне хотелось разорвать Гейба на части и посмотреть, как он мучается. Надавать ему тумаков было недостаточно. Темная сила, которая копилась во мне, снова подняла голову и пожелала мести. Но пришлось загнать демонов обратно, ведь я не хотел вновь взваливать свои проблемы на Шоу.

Понадобилось полчаса, прежде чем я убедился, что готов идти домой. Когда я вошел в квартиру, Нэш играл в компьютерную игру, сидя в наушниках, и выкрикивал в чей-то адрес непристойности. Едва я закрыл за собой дверь, он сорвал наушники, окинул меня пристальным взглядом и встал.

— Не вижу крови и кишок.

Я пожал плечами и бросил куртку на спинку дивана.

— Слишком людно было. И потом, если бы я надрал Гейбу задницу, его бы это только подзадорило. У парня, кажется, крыша поехала. Дело даже не в Шоу, а в том, что люди скажут. Ну как же это — она предпочла ему меня. Эгоизм у поганца непомерный. Честное слово, не знаю, что нам делать, потому что он прав — папаша его прикроет. Один раз он уже это доказал.

Нэш кивком указал на дверь моей комнаты.

— Оттуда ни звука. После душа Шоу не выходила, и я понятия не имею, чем она занимается. Прости, мне пора бежать, иначе я опоздаю к клиенту.

— Ладно, расслабься. Может, она просто так переволновалась, что все это время проспала.

— Надеюсь, мужик.

Я фыркнул, махнул Нэшу рукой и направился в спальню. Дверь была закрыта, внутри царил мрак. Шоу лежала свернувшись клубочком на кровати, и даже дурак догадался бы, что она не спала, а плакала. Подложив руки под щеку, она невидящими глазами смотрела на выключенный экран телевизора.

— Что ты с ним сделал? — голос у нее сел, как бывает от плача.

Я присел на край кровати и погладил Шоу по бедру.

— Велел отстать от тебя. Сказал, что глупо приставать к девушке, с которой встречаюсь я. Не знаю, Шоу, в чем там проблема — по-моему, он просто псих. Логически мыслить он отказывается.

— Я думала, ты его изобьешь.

— Мог бы, но не среди бела дня и не на глазах у людей. Мы слегка потолкались и поругались, но в основном я просто хотел намекнуть, что ты не одна и, если он тебя обидит, будет иметь дело с твоими друзьями.

Она беззвучно плакала, и я наклонился, чтобы стереть слезы.

— Я просто хочу, чтобы он отстал. За что мне все это? Я много лет делала то, чего хотели другие. Почему меня теперь наказывает судьба за ту единственную вещь, которую я хочу сама для себя?

— Не знаю, Каспер, ох, не знаю.

Я понятия не имел, как поднять ей настроение, а потому просто забрался на кровать и держал Шоу в объятиях, пока моя девушка плакала. Я никогда не был особенно склонен к сочувствию и состраданию — обычно меня чересчур занимали собственные мысли и всякая эмоциональная чепуха, чтобы замечать чужое состояние, но, обнимая плачущую Шоу, я почувствовал, как что-то кардинально изменилось. Я понял, что готов сделать и отдать что угодно, лишь бы ей полегчало, и мне стало досадно, что я вообще позволил такому случиться. Я знал, что отныне и вовеки недостаточно будет просто присматривать за Шоу и охранять ее от Дейвенпорта.

Внезапно с ослепительной ясностью я осознал, что должен оберегать Шоу от всего, способного причинить ей боль, и испугался: меня посетило неприятное подозрение, что до сих пор я был для Шоу источником страданий. Точь-в-точь как Дейвенпорт. И мне снова захотелось что-нибудь разбить.