8

Все это очень напряженно и никак не желает заканчиваться. Никогда не думала, что дни Джонатана Хантингтона настолько заполнены работой. Я действительно ездила с ним повсюду, сначала на встречу с молодым бизнесменом, только что запатентовавшим новый тип процессора — это было написано в отчете, который я успела только просмотреть. «Хантингтон венчурс» теперь подыскивал для него подходящего инвестора, чтобы воплотить идею в жизнь и заставить ее приносить доход. За ней последовали новые встречи, два заседания на фирме, во время которых некоторые отделы информировали его о ходе развития событий, быстрый обед в роскошном сэндвич-баре неподалеку от собора Святого Павла, куда нас подвез на лимузине шофер Стивен; мне пришлось читать отчеты, пока он разговаривал по мобильному. Затем еще две встречи, на этот раз с инвесторами, и наконец — посещение галереи на Кингс Кросс, где открылась выставка молодого художника, спонсируемого принадлежащим «Хантингтон венчурс» фондом культурного развития.

И чем дольше это все продолжается, тем в большее восхищение я прихожу. Джонатан Хантингтон умеет при необходимости жестко вести переговоры, к этому я была готова, потому что об этом говорят многие. Но он действительно стоит за тем, что делает, он вникает во все проекты, которыми занимается, и именно его решимость часто оказывается определяющим фактором для участия «Хантингтон венчурс».

Кроме того, его участие во всем идет гораздо дальше, чем я предполагала. Он не только бизнесмен, но и меценат, поддерживающий молодые таланты, особенно в области изобразительного искусства и музыки. Он делает это от имени фирмы, однако чувствуется, что он принимает это близко к сердцу.

Повсюду, куда бы мы ни пришли, он представляет меня в качестве своей ассистентки, и никто ни о чем не расспрашивает, хотя я этого опасалась. Напротив. Люди относятся ко мне с уважением и вежливостью, почти с осторожностью, и в какой-то момент я понимаю, что свое отношение к нему они переносят на меня.

После выставки мы заезжаем в Хакни на совещание по поводу одного строительного проекта, в котором «Хантингтон венчурс» принимает участие наряду с несколькими другими кредиторами, и конференция затягивается. Уже идет восьмой час, когда мы наконец снова оказываемся в его офисе, и я замечаю, что по-настоящему устала. Смена часового пояса дает о себе знать. Но день еще не закончился. В восемь часов Джонатан хочет встретиться еще с кем-то за ужином, и я должна его сопровождать. Я вспоминаю об Энни, которая хотела меня дождаться.

— Можно, я позвоню?

Джонатан жестом указывает на стоящий на столе аппарат, и я торопливо набираю номер Энни. Услышав, что ей предстоит ехать домой без меня, она расстраивается.

— Да что ты делаешь там, наверху? — интересуется она, но поскольку Джонатан сидит за своим столом, а я стою рядом, ответить толком я не могу.

— Предстоит еще одна встреча, — заверяю я ее. — К ужину не ждите. Напомни, какая мне нужна линия метро?

— Вам нет необходимости ехать на метро, Стивен потом отвезет вас домой в лимузине, — вмешивается Джонатан Хантингтон.

Я слышу приказной тон в этом замечании, но на этот раз я не огорчаюсь, а испытываю настоящее облегчение. Мне не придется одной искать дорогу в Айлингтон, за что мое тело страшно благодарно.

— Нет, Энни, не объясняй, нет необходимости, я…

— Ничего страшного, я слышала, — говорит она, и я буквально вижу глубокую морщинку между бровями, которая появляется у нее на лбу, когда ей что-то не нравится. — Ты ведь помнишь, о чем мы говорили, да?

— Да, конечно. До скорого.

Я поспешно кладу трубку, чтобы она не успела больше ничего сказать. Затем я беру бумаги, которые хочу прочесть до того, как мы поедем ужинать, и опускаюсь в кресло для посетителей. Путь до дивана кажется мне страшно долгим.

Некоторое время мы молча работаем, однако я замечаю, что уже не могу полностью сосредоточиться. Буквы то и дело расплываются перед глазами.

В какой-то момент я опускаю отчет, который держу в руке, потому что в этом уже нет никакого смысла. Заметив это, Джонатан поднимает голову от бумаг, и, когда наши взгляды встречаются, я спрашиваю у него первое, что мне приходит в голову, чтобы нарушить воцарившееся молчание и подавить тревожное чувство.

— У вас всегда так много встреч?

Я тут же жалею о своем вопросе, потому что кажется, будто для меня все это слишком. Так и есть, по крайней мере в моем теперешнем состоянии, но об этом он ни в коем случае не должен догадываться.

Его голубые глаза смотрят на меня, не отрываясь.

— Нет, не всегда. В данный момент Алекс — мой компаньон Александр Нортон — в командировке, и мне приходится брать на себя часть его работы. Но, в принципе, мне нравится много работать, — добавляет он после небольшой паузы.

— Ага. — Я поспешно задаю следующий вопрос, прежде чем он успевает поинтересоваться, не слишком ли я устала и не отстранить ли меня от этого проекта. — А с кем сейчас будет встреча?

Он отвечает не сразу.

— Юуто Нагако. Вы его знаете. Помните, в аэропорту?

Японец. Я с ужасом вспоминаю наше вчерашнее знакомство и с трудом сохраняю нейтральное выражение лица.

— А мне имеет смысл ехать с вами? — спрашиваю я. — Вы ведь говорите с ним по-японски.

— Он великолепно владеет английским.

При мысли о взглядах японца у меня по спине бегут мурашки.

— Но я ведь буду только мешать, — предпринимаю я новую попытку.

— До сих пор ведь не мешали. — Он пристально смотрит на меня. — Какие-то проблемы, Грейс?

Я качаю головой. Не могу же я сказать ему, что мне совершенно не хочется видеть этого его делового партнера. Особенно когда от усталости у меня закрываются глаза. Смена часовых поясов и напряженный день дают о себе знать.

— Нет, все в порядке, — говорю я и кладу руку на шею, пытаясь немного размять затекшие мышцы.

Он замечает мое движение.

— Может быть, вы хотите закончить на сегодня и поехать домой?

Я снова решительно качаю головой. Сложить оружие в первый же день — ни в коем случае!

— Нет, нет, все в порядке, правда. Просто немного устала. Физически еще не оправилась от перелета.

Вместо ответа он встает и подходит ко мне. И, прежде чем я понимаю, что он собирается сделать, он оказывается за спинкой моего стула, и я чувствую его руки на своих плечах.

— Мне очень жаль, мне стоило подумать об этом, — произносит он. Его большие пальцы нежно поглаживают мою кожу ниже уровня волос, рисуют круги, а остальные пальцы очень мягко разминают мышцы плеч.

Мои губы раскрываются сами по себе, а я тем временем пытаюсь осознать, что он делает. Внезапно мое дыхание становится поверхностным, по коже головы бегут мурашки. По спине прокатывается теплая волна, и моя голова слегка откидывается назад, а я не могу ничего с этим поделать. Как же приятно чувствовать его прикосновения — у него большие руки с длинными пальцами, он крепко сжимает меня, не причиняя боли.

Внезапно он останавливается, но его руки остаются лежать на моих плечах.

— Я иногда делаю такой массаж сестре, когда она напряжена, — сообщает он и кажется почти смущенным, как будто до него только сейчас дошло: то, что он делает, очень интимно.

— Это очень приятно, — заверяю я его, поскольку мне хочется, чтобы он продолжал, и он нерешительно начинает снова, теперь еще мягче.

Кончики его пальцев касаются моей кожи почти с нежностью, и круги, которые он рисует большими пальцами, становятся больше. Я чувствую, как его пальцы зарываются мне в волосы и гладят кожу головы, покалывание усиливается, опускается ниже.

Вообще-то я хотела спросить его о сестре. Я и не знала, что она у него есть. Но не могу вымолвить ни слова.

Не помню, когда ко мне в последний раз так прикасался мужчина. Вообще-то еще никогда. Мой дедушка время от времени обнимал меня, и еще меня слегка тискали те немногие парни, с которыми я встречалась. Но это — это совершенно другое, ласка, делающая меня абсолютно беспомощной. Во мне поднимается волна жара, обрушивается на щеки, а сердце трепещет в панике и возбуждении. И внезапно мне хочется большего. Я хочу, чтобы он прикоснулся ко мне в других местах, чтобы его рука прошлась по моей коже дальше и…

Внезапно его руки исчезают, и я испуганно возвращаюсь к реальности. Джонатан уже не стоит за моей спиной, он вернулся за свой письменный стол, снова сел в свое кресло. Когда он смотрит на меня, я не могу понять выражение его глаз, но оно кажется мне изменившимся. Более закрытым. Как бы там ни было, теперь там нет насмешки, как обычно.

— Лучше?

Дрожа, я выдыхаю и киваю.

— Спасибо, — хрипло благодарю я.

Я чувствую внутри странную пустоту, мне хочется, чтобы его прикосновения вернулись. Хочется, чтобы он вернулся. По спине бегут мурашки, когда я осознаю, что была в полной его власти. Остановила ли бы я его, если бы он пошел дальше? Сомневаюсь. «Но он ведь не пошел дальше», — думаю я, не зная, должно ли это успокоить меня или огорчить. Это был невинный массаж, такой же, какой он делает своей сестре. Может быть, я ему ее напоминаю. Эта мысль действует отрезвляюще, как холодный душ.

Джонатан отбрасывает волосы со лба и берет мобильный телефон, набирает номер. Я слышу, как он быстро произносит что-то по-японски. Очевидно, он говорит с Юуто. Разговор очень короткий, и, кладя трубку, он выглядит напряженным. Затем он звонит своему шоферу и объясняет, что ему срочно нужна машина.

— Ты отвезешь мисс Лоусон домой, Стивен.

Мозг мой все еще работает замедленно, поэтому я только спустя несколько мгновений понимаю, что это означает. Он больше не хочет, чтобы я его сопровождала.

— В этом нет нужды, правда. Я могу ехать с вами…

— Встреча отменилась, — перебивает он мое бормотание.

— Из-за меня? — Теперь я окончательно запуталась. Даже отправив меня домой, он ведь мог бы пойти на встречу один. Это ведь не зависит от меня. Или зависит?

— Ничего важного не планировалось, — поясняет он. — Завтра с утра продолжим. Выспитесь как следует, Грейс.

«Но я не хочу спать», — думаю я. И не хочу уходить от него. Как будто он своими прикосновениями разбудил во мне то, что может успокоить только он. Поэтому мысль о том, что нам нужно расстаться, для меня настолько болезненна.

«Возьми себя в руки», — напоминаю я себе. Это глупо. Пустые мечты, ничего больше. Я снова вспоминаю о предупреждении Энни. Лучше даже не начинай ничего интерпрет и ровать.«Она права», — вздохнув, думаю я, собирая вещи.

И, несмотря на это, мое сердце бьется, как безумное, когда Джонатан сопровождает меня к лифту. Вскоре мы молча стоим в отделанной зеркалами кабине. Несмотря на то что лифт довольно велик, я чувствую его близость, и меня тянет к нему как магнитом. С другими мужчинами никакое расстояние не было для меня достаточно велико. Наверное, я забилась бы в самый дальний уголок кабины. Но к Джонатану я с удовольствием подошла бы поближе, чтобы лучше чувствовать запах его лосьона после бритья. Мне хочется посмотреть на него, но я не осмеливаюсь, поэтому смотрю в зеркало на стене за его спиной — и вижу, что его идеально скроенный пиджак подчеркивает его широкие плечи и узкие бедра, а темные брюки — длину ног. Если бы он обнял меня, в зеркале меня не было бы видно.

Пугаясь направления, которое в очередной раз принимают мои мысли, я тем не менее поднимаю взгляд к нему и вижу, что он наблюдает за мной. Он делает это целый день, словно это не я смотрю на него, а наоборот. Он изучает меня, отмечает каждую мою реакцию. Я только не знаю, какие выводы он делает из этого. Или почему я его так интересую.

Жар приливает к моим щекам, и я гляжу на нейтральный, не отделанный зеркалами пол. Поездка кажется мне бесконечно долгой, но мы все же наконец оказываемся внизу, в фойе. У дверей нас уже ждет Стивен с лимузином.

Джонатан придерживает для меня двери, но не прощается со мной, как я ожидала, а тоже садится в автомобиль рядом со мной. Нажимает на кнопку переговорного устройства, соединяющего его с шофером.

— В клуб, Стивен.

Я удивленно гляжу на него.

— Я думала, встреча отменилась.

Джонатан вытягивает ноги, и они почти касаются противоположного сиденья. Я снова осознаю, насколько он высок.

— Так и есть, — подтверждает он.

— Но…

— Почему я тогда еду в собственной машине? — Он глядит на меня, и в глазах пляшут веселые искорки. — Потому что Стивен высадит меня, прежде чем отвезти домой вас. Если вы не возражаете, конечно.

Я закусываю нижнюю губу, чувствуя себя несчастной, потому что снова умудрилась задеть его. И почему он ко мне привязался?

— Прошу прощения. Я подумала…

Он отмахивается.

— Ничего страшного. Вы устали. Отдохните как следует.

На какое-то время мы замолкаем, а Стивен ведет длинный автомобиль сквозь вечерний поток машин. Я смотрю в окно, за которым проносятся огни вечернего города, пытаясь сосредоточиться на чем-то другом, кроме человека, сидящего рядом со мной. У меня не получается. Конечно, как же иначе.

В принципе, мой вопрос вполне справедлив. Почему он ко мне привязался? Какой ему прок от того, что он позволил мне стать частью его жизни? Я целый день не задавала этот вопрос, потому что мы ехали с одной встречи на другую, но теперь я откидываюсь на спинку сиденья и начинаю размышлять. Должна быть причина. Я видела его сегодня. Джонатан Хантингтон — человек, работающий целеустремленно и нацеленный на успех. Если он что-то делает, то лишь потому, что ему от этого есть какая-то выгода.

Я судорожно сглатываю. Мне бы очень хотелось спросить у него, какая ему от меня польза. Но слишком боюсь ответа, который, вероятно, будет очень отрезвляющим.

А ведь мне следовало бы радоваться, если он не интересуется мной. В конце концов, мое сердце и без того слишком утомлено ситуацией, и, если он еще раз сделает что-то подобное тому, что было в офисе, не знаю, смогу ли сдержать данное Энни обещание. Не влюбись в него. Какова будет цена, если у меня не получится?

Мысли проносятся у меня в голове, и я перестаю обращать внимание на то, что находится снаружи. И только когда автомобиль останавливается, я удивленно выглядываю в окно.

Мы стоим на улице, слева граничащей с парком, но я понятия не имею, в каком квартале мы оказались. В любом случае, это один из лучших районов города, поскольку здесь находятся только очень красивые большие виллы, прячущиеся в глубине. Дом рядом с нами представляет собой белое двухэтажное здание, окруженное высоким кованым забором.

Я оглядываюсь в поисках таблички или какого-нибудь другого указания на то, на какой улице мы оказались или что находится в этом доме, но ничего нет. Только две белые колонны по бокам арочных ворот.

Я оборачиваюсь к Джонатану.

— Где это мы?

— На Праймроуз Хилл.

Разве он не говорил, что живет в Найтбридже?

— Это ваш дом? — Я указываю на белое здание.

Он качает головой.

— Нет. Это клуб.

Клуб, точно. Он ведь говорил Стивену. Но что это за клуб? Я думала, он имеет в виду бар или что-то вроде этого, но не похоже, чтобы это было так.

Мне хочется расспросить его, но он уже открывает двери, спешит.

— До завтра.

Прежде чем он успевает выйти, я, повинуясь мимолетному порыву, кладу руку ему на плечо, удерживая.

— Спасибо, — говорю я, когда он оборачивается ко мне. — За сегодня. Это было… здорово.

На его губах играет улыбка, и он склоняется ко мне, смотрит прямо в глаза.

— Это было только начало, Грейс, — говорит он, и от звучания его голоса я вздрагиваю всем телом.

Он входит из машины и захлопывает за собой дверь. Лимузин трогается с места, а я наблюдаю за ним в окно, смотрю, как он широкими шагами направляется к железным воротам, которые открываются перед ним и тут же закрываются за его спиной. Вскоре после этого вилла исчезает из моего поля зрения, и, прислушиваясь к стуку своего сердца, я откидываюсь на спинку сиденья. В воздухе все еще витает его запах, и я с улыбкой закрываю глаза.

— До завтра, Джонатан.