4

Спустя некоторое время я оторвалась от бумаг и заметок, которые делала для себя, и с удивлением обнаружила, что уже почти три часа. Я так углубилась в отчеты, что совершенно забыла о времени.

Устало протираю глаза. Вот теперь я по-настоящему чувствую, что не выспалась, поэтому отправляюсь в кухню, чтобы сделать себе напиток покрепче. Энни не преувеличивала, это действительно современное помещение, обставленное со всей возможной роскошью. Здесь есть автомат для приготовления чая и одна из этих дорогущих кофе-машин, в которой можно свободно выбирать сорт кофе. Задумываюсь на миг, а затем принимаю решение в пользу чая. В конце концов, я ведь в Англии, лучше начинать привыкать.

Держа в руке стаканчик, я иду к окну и гляжу наружу, на лондонский Сити. Здание, в котором расположена компания «Хантингтон венчурс», из новых, но прямо напротив стоит одно из исторических сооружений, которыми так славится центр города. Не могу сказать, что это — биржа или, быть может, Банк Англии, но я это еще выясню. В конце концов, у меня будет достаточно времени, чтобы все спокойно рассмотреть. Сейчас начало мая, и лишь в конце июля я снова полечу в Чикаго — так что у меня есть двенадцать недель на то, чтобы изучить этот волнующий город.

С улыбкой я поднимаю взгляд к небу, которое уже не так затянуто тучами, как утром, когда я прилетела; оно сверкает синевой. Здесь, в офисе, работает кондиционер, но послеполуденное солнце, отражающееся в окнах здания напротив, позволяет предположить, что на улице стоит приятная теплая погода.

Я уже собираюсь вернуться в свой кабинет, когда взгляд мой падает на улицу, где в этот момент как раз останавливается длинный черный автомобиль. Я узнаюґ лимузин, на котором сегодня уже ездила, и мое сердце слегка вздрагивает, когда мгновением позже я вижу, как на тротуар прямо подо мной выходят двое мужчин. Я тут же узнаю Джонатана Хантингтона, даже с такого расстояния, а второй, должно быть, тот японец, Юуто Нагако. Садясь в машину, они продолжают разговор, а мгновением позже лимузин снова трогается с места, ныряет в поток машин, заворачивает за угол и исчезает из моего поля зрения.

«Уехал», — с некоторой тоской думаю я. Джонатан Хантингтон, мужчина, от которого мне лучше держаться подальше. Я негромко фыркаю и качаю головой. Как будто он пожелал бы, чтобы я протянула к нему руки! Мечтай-мечтай, Грейс. А лучше — не мечтай. Очнись.

Я быстро выхожу из кухни и пересекаю пустой коридор. Чуть дальше я вижу две открытые стеклянные двери, но здесь стоит тишина — повсюду кипит работа. Несмотря на то что я справилась с тем, что мне поручали, мешать я никому не хочу, поэтому возвращаюсь обратно в свой кабинет, сажусь за письменный стол и решительно отыскиваю номер хозяина квартиры, которому мне нужно позвонить.

Жилье, маленькая однокомнатная благоустроенная квартирка, находится в Уайтчепел, квартале, расположенном совсем неподалеку от лондонского Сити, практически в центре, недалеко от метро. По крайней мере так было написано в объявлении. Я была страшно рада, когда нашла его в Интернете, и тут же согласилась, потому что цена тоже была подходящей. Я понятия не имела о том, что это за район и насколько далеко он на самом деле находится от моего фактического места работы, но на карте все казалось расположенным относительно близко, фотографии тоже были ничего, комната выглядела чистой и довольно-таки ухоженной. Я должна была заплатить триста фунтов залога в пересчете на доллары, положить заранее на счет владельца, но он заверил меня, что я получу их обратно, когда буду съезжать, если в квартире все будет в целости и сохранности. Мы вели оживленную переписку, и он показался мне довольно милым.

Номер, по которому с ним можно связаться, я записала в свой маленький блокнотик, и действительно — уже после второго гудка трубку сняли. Какая-то женщина.

— Я могу поговорить с мистером Скарлеттом? — вежливо прошу я. На миг в трубке воцаряется тишина.

— Здесь нет никакого мистера Скарлетта. Вы ошиблись номером, — сообщает мне женщина.

— Но… — Этого ведь не может быть. — Послушайте, меня зовут Грейс Лоусон. Я сняла маленькую квартирку на Адлер-стрит, и мистер Скарлетт дал мне этот номер, чтобы я могла с ним связаться, когда приеду. Я сегодня прилетела из Америки, и мне действительно нужно с ним поговорить.

— Солнышко, говорю же вам, нет здесь никакого мистера Скарлетта. Как бы я ни хотела вам помочь — вы ошиблись номером.

Этого точно не может быть.

— Но вы живете на Адлер-стрит в Уайтчепел? — Я пробую зайти с другой стороны.

— Я живу в Спиталфилдс, — уже довольно раздраженно произносит женщина. — А улицы Адлер-стрит не знаю.

Спиталфилдс расположен совсем рядом с Уайтчепел, я видела на карте. Может быть, я перепутала кварталы. Или название улицы.

— А в вашем доме есть небольшие квартиры? — Я цепляюсь за соломинку. Жду, затаив дыхание.

— Да, небольшие квартиры есть, — отвечает собеседница. — Но они все заняты, свободных нет, насколько я знаю.

У меня вышибает дух. Это была моя последняя надежда. Я молчу, слыша, как на том конце провода нервно вздыхает женщина.

— Послушайте, я ничем не могу вам помочь, ладно?

— Но мистер Скарлетт сказал…

— Мне очень жаль, солнышко. Хорошего дня. — Раздается щелчок. Женщина вешает трубку.

Словно зачарованная, я сижу с трубкой в руке. В животе поднимается тошнота, а затем мне становится холодно, когда я осознаю, что все это значит.

Человек, которого я считала хозяином квартиры, очевидно, обычный мошенник, которому нужны были только триста фунтов залога. Квартиры вообще не существует — но откуда мне было знать? В Интернете она казалась вполне настоящей, подъемной по деньгам и расположенной близко к центру.

Я хлопаю себя по лбу. Наверное, в этом и состоял трюк! Именно этим меня объявление и заинтересовало, а из Америки у меня не было ни малейшего шанса проверить это. Я удовлетворилась письменным подтверждением по электронной почте, которое стоит, пожалуй, только бумаги, на которой я его распечатала. Проклятье!

Но это не самая большая проблема. Потому что, если квартиры не существует, я не могу в нее въехать вместе с моим монстром-чемоданом. У меня нет крыши над головой, и я понятия не имею, как быстро раздобыть похожее жилье, которое смогу оплатить. Конечно, мне подойдет отель или пансион, но в долгосрочной перспективе это не выход.

На глаза накатывают слезы. Дело не только в потерянных деньгах и новых поисках, которыми мне теперь придется заниматься, — я чувствую, что меня бросили на произвол судьбы. Лондон. Моя мечта о том, как здесь будет здорово. Не так я все себе представляла.

Вытираю глаза тыльной стороной ладони и быстро направляюсь в кабинет Энни. К счастью, она одна, письменный стол ее коллеги пуст.

— Что стряслось? — взволнованно спрашивает она меня, когда я тяжело плюхаюсь на свободный стул.

Дрожащим голосом я сообщаю о том, что со мной произошло, и в конце рассказа с трудом сдерживаю рвущиеся наружу слезы ярости и отчаяния.

— Это все так несправедливо, — жалуюсь я.

— А как, ты говоришь, зовут того парня, который выдавал себя за хозяина квартиры?

— Уилл Скарлетт, — отвечаю я.

— Но ты ведь знаешь, что это знаменитый персонаж из саги о Робин Гуде, правда?

Я смотрю на нее непонимающим взглядом.

— Нет, — признаюсь я и кажусь себе ужасно глупой. Похоже, нужно привыкать к этому чувству, потому что, судя по всему, мне от него не избавиться. И, чтобы хоть как-то оправдаться, я добавляю: — Я… не очень разбираюсь в литературе.

От этого мне вдруг снова становится неловко. Но ведь я уже говорила об этом Джонатану Хантингтону: я люблю возиться с числами — не с буквами. Если меня что-то и привлекает в искусстве, то это не печатное слово, а произведения искусства. Картины, скульптуры, что-то осязаемое, что-то конкретное.

И даже если бы я оказалась более начитанной, подобное совпадение вряд ли насторожило бы меня. Я просто решила бы, что это случайность. Бывают же у людей забавные имена.

Вздохнув, я покачала головой. Похоже, других не так легко одурачить, как меня. Что, возможно, в очередной раз доказывает мою невероятную наивность. Наивность и глупость. А еще бездомность.

— Вот дерьмо! — Слово вырывается у меня прежде, чем я успеваю задуматься над тем, насколько оно будет здесь не к месту. Но иного выражения для создавшейся ситуации просто не существует.

Я упрямо гляжу на Энни. Шокировала ли я ее? Уголки ее губ подрагивают.

— Да, — говорит она, — дерьмовее не бывает.

И почти одновременно мы расхохотались.

— Может быть, этот мнимый хозяин квартиры — действительно современный мститель за бедняков. Тогда можешь по крайней мере утешаться мыслью о том, что твой залог послужит доброму делу.

— Ха-ха. — Я улыбаюсь, но тут же снова становлюсь серьезной. — Как думаешь, имеет смысл идти в полицию?

Энни кивает.

— Это мы сделаем в любом случае, не помешает, — произносит девушка, и я уже люблю ее за это «мы». Значит ли это, что она меня не бросит? — Но ведь это не разрешит твоей жилищной проблемы. — Она смотрит на меня, нахмурив лоб.

— Я могу пока что пожить в пансионе, — говорю я и сама замечаю, как жалобно звучит мой голос. На меня в полной мере накатывает усталость, и перспектива долго искать подходящую комнату удручает меня сильнее, чем я могу выразить. На глаза снова наворачиваются слезы, и я ничего не могу с этим поделать.

— Нет. — Энни выглядит решительно. — У меня есть идея получше. — Широко улыбаясь, она опирается локтями о стол, наклоняясь ко мне. — Первое время поживешь у меня.

— Ты серьезно? — Предложение такое заманчивое, что мне с трудом верится.

Она кивает.

— Я живу в Айлингтоне в квартире из нескольких комнат с двумя милыми парнями. Одна комната у нас сейчас свободна, ты можешь там переночевать хотя бы сегодня. А потом посмотрим. Что скажешь?

Что я скажу? Я скажу, что я самый счастливый человек во всем Лондоне, что мой мир внезапно встал на место, и мне очень хочется обнять Энни Френч.

— Ты самая лучшая, — говорю я, улыбаюсь и, видя ответную улыбку, понимаю, что нашла новую подругу.

— Тогда этот вопрос решен, — с хитрой улыбкой объявляет она. — А теперь вернемся к делам. — Она бросает взгляд на часы. — Совещание отдела начинается через десять минут. Ты прочла отчеты?

Услышав мой утвердительный ответ, Энни довольно кивает. Шадрах Алани, ее коллега, возвращается и берет со своего письменного стола стопку бумаг. Улыбается мне.

— Идете?

Мы вместе выходим из кабинета, и я снова примиряюсь со своей судьбой.