Книга: Будь со мною нежен
Назад: Глава 33
Дальше: Примечания

Глава 34

– Ну что, нам придется опять искать жильцов? – спросила сестру Уизи через два дня после несостоявшейся свадьбы, когда они собирали яйца в сарае.
– Наверное, – вздохнула Тру. – Почему бы и нет?
Уизи выпрямилась.
– Мы отлично проживем и без Дабза.
– Конечно, мы справимся. – Тру верила в это всем сердцем. У них по-прежнему есть ферма. А продажа ее работ принесет им дополнительную прибыль. Но самую большую ставку Тру делала на арт-брокера, который взял бы сразу несколько копий одной удачной работы… той, что можно запросто развесить по офисам, больницам и гостиницам любого города.
– Без Дабза ты выглядишь счастливее, – отметила Уизи.
– Я и правда счастлива.
Тру обхватила ладонью теплое коричневое яичко и положила в корзину. Она скучала по Харрисону, но в целом была всем довольна. Она решила покончить с осторожностью и чаще рисковать. Ведь теперь она свободный художник. У нее есть Мейбенк-холл, Кармела и Уизи. И даже залив Бискейн на ее стороне. Вечеринка, которую она экспромтом устроила после выставки, доказала, что большинство горожан на дух не выносят Пенн, однако еще больше ее удивило, что все они всегда считали Дабза скверной партией.
«Он лишь город, а ты – бескрайняя страна» – именно так звучал коллективный вердикт.
Об их размолвке сожалел лишь местный застройщик – господин Йорк.
– Мне жаль, дорогая. На задах вашего поместья мы бы построили первоклассный жилой район. Дайте знать, если надумаете продать землю. Я мигом примчусь к вам с чертежами.
– Мистер Йорк, я и понятия не имела о вашем с Дабзом договоре.
Трудно поверить, неужели мистер Йорк залился краской?
– И я не собираюсь ничего продавать. Ни сейчас, ни потом. Никогда! Так что умерьте свой энтузиазм.
День выдался погожий, так что открытие «Чертовых янки» должно пройти на высшем уровне. Тру нашла очередное яйцо, а потом еще.
– У кур тоже улучшилось настроение, – сказала она Уизи. – Яиц как никогда.
Жизнь непременно наладится, надо только подождать. Время лечит. Рано или поздно Харрисон наверняка исчезнет из ее мыслей. Лет эдак в пятьдесят-шестьдесят буря эмоций точно стихнет.
Осталось потерпеть всего-то лет двадцать-тридцать.
О матерь божья, ну кого она обманывает? Харрисон – единственная любовь ее жизни: как же его забудешь. Хорошо, что через «Гугл» можно следить за новостями, так что в неведении она томиться не будет. Можно смотреть видео с ним, слушать его песни…
Нет, это превратится в дьявольскую пытку. Глаза вдруг наполнились слезами, и Тру сделала глубокий вдох.
– Я, наверное, пойду – надо сварить овсянку.
– Давай, я скоро присоединюсь, только курятник вычищу.
– Так моя же очередь…
– Знаю.
Тру улыбнулась: приятно сознавать, что сестра взрослеет не по дням, а по часам, – а потом, набрав в легкие воздуха, сказала:
– Думаю, тебе стоит попробовать жить самостоятельно уже в этом семестре, с самого начала.
Уизи чуть было не лишилась дара речи.
– Ты серьезно?
– Абсолютною. Ты готова, так что пора мне выпускать тебя из гнезда.
– О боже мой! – Уизи аж прослезилась, да и у Тру глаза были на мокром месте.
– Смотри не урони яйца. – Она поцеловала младшую сестру в щеку. – Увидимся за завтраком.
Она почти закончила готовить, когда вдруг раздался дверной звонок. Вероятно, Гейдж или Кармела пришли за подарочными наборами ирисок, которые Уизи и Тру приготовили накануне – специально для церемонии открытия. Гейдж до сих пор хранил здесь свои вещи, хотя две последние ночи провел в доме Кармелы. Уменьшив огонь и отложив ложку, Тру отправилась встречать гостей.
Но стоило ей открыть дверь, как ее бросило в холодный пот: на пороге стоял Дабз с натянутой улыбкой на лице.
– Тру, ты обворожительна.
Ее не слишком тронул этот вымученный комплимент, и она не собиралась его впускать.
– Доброе утро, Дабз. Чем обязана?
– Если ты не против, я хотел бы войти, чтобы побеседовать.
Хм… Тру была против, но грубить не собиралась: ведь они как-никак соседи, ко всему прочему, немало пережили вместе, – так что было бы глупо все испортить.
– Заходи. – Сухо улыбнувшись, Тру прошла на кухню, намереваясь выпроводить его до завтрака. – Присаживайся.
Он уселся в своей чопорной манере.
Что-то в его глазах испугало ее. Он был совсем не похож на того Дабза, за которого она собиралась выйти замуж. Перед ней сидел адвокат.
– Позволь мне обратиться к тебе с просьбой.
Она почувствовала, что необходимо перехватить инициативу.
– С удовольствием тебя выслушаю, но сначала хочу сказать, что я не в восторге от твоих переговоров с мистером Йорком за моей спиной. Зачем ты обсуждал с ним продажу моей земли?
Дабз невозмутимо повел бровью.
– Он просто хотел обговорить со мной подобную возможность. Ничего конкретного. Мы лишь поболтали за чашечкой кофе.
– Видно, удачно поболтали. Он уже и чертежи подготовил.
– О, он явно переусердствовал. Но я тут ни при чем.
– Мне плевать, о чем вы там говорили, главное – без моего участия. Так что у тебя за просьба?
Дабз снова расплылся в улыбке.
«Идиот», – подумала Тру. Сплошная фальшь. И не только улыбка. Как она раньше этого не замечала?
– Мы с тобой недавно говорили об Уизи, о том, что она моя сводноя сестра.
– Тише. – Поднявшись с места, Тру выглянула в окно. Слава богу, Уизи еще чистила курятник. – Она не в курсе, и пока я не планирую менять положение дел. Скоро она уедет в колледж, так что пока не время для эмоциональных потрясений.
– Мудрое решение, – заметил Дабз.
– Это оптимальный вариант в нашей ситуации. – Она быстро прикусила язык, ругая себя за многословие. Не стоит вступать с ним в полемику.
Дабз вытащил из папки, на которую Тру не обратила поначалу внимания, какие-то бумаги и продолжил:
– Более того, буду признателен, если ты подпишешь эти документы. Если угодно, можешь ознакомиться. Там все доступно изложено. Это всего лишь контракт, по условиям которого вы, члены семейства Мейбенк, отказываетесь от притязаний на имущество моего отца.
Ух ты, как быстро они стали чужими людьми.
Тру почувствовала дурноту.
– Ты, наверное, шутишь?
– Нет. – Он пожал плечами. – Просто защищаю интересы семьи. Я бы сделал то же самое, даже будь мы женаты, так что прошу воздержаться от категоричных оценок.
– Но от нас-то с Уизи к чему защищаться? Это… это же абсурд!
Он нетерпеливо поджал губы.
– Именно поэтому ты никогда не станешь адвокатом. Это вовсе не абсурд. Кто угодно может отсудить у нас часть отцовского состояния.
– Но мы не «кто угодно». Мы всегда были добрыми соседями и друзьями. И нам не нужны ваши деньги.
– Да неужели? – Он цинично вскинул подбородок. – Когда мы обручились, ты была не прочь воспользоваться ими, чтобы отремонтировать Мейбенк-холл.
Тру покраснела.
– То было совсем другое дело. Мы жили здесь вместе, помнишь?
Слишком поздно. Слово не воробей. Дабз обвинил ее в том, что она некогда позарилась на его деньги.
– Я не охотница за богатенькими маменькиными сыночками, если ты это имеешь в виду. Ведь именно я отменила помолвку, если помнишь. – Тру резко встала из-за стола. – Я не стану унижаться, подписывая эти бумаги, придется тебе поверить мне на слово. Мы никогда не посягнем на капиталы твоего отца. Давай жить в мире, Дабз, – город у нас маленький.
Поднявшись вслед за ней, Дабз гневно швырнув бумаги на стол.
– Не заставляй меня прибегать к крайним мерам. У тебя десять минут на то, чтобы их просмотреть и подписать. В противном случае я выйду во двор и скажу Уизи правду.
Тру почувствовала, как кровь прилила к лицу, в висках застучало.
– Ты перегибаешь палку. Это жестоко. Если я решу с ней поговорить, то выберу подходящий момент. И глядя на тебя сейчас, я отнюдь не уверена в том, что ей нужно знать о вашем родстве.
– Девять минут, – сухо объявил Дабз.
– Будь по-твоему. – Трясущимися руками Тру взяла бумаги и села за стол. – Не верится, что ты до этого дошел.
– Вот ручка.
Тру начала читать. Пестрящая терминами юридическая околесица. Осталось только надеяться, что за пафосными фразами не кроется какой-то подвох.
– Откуда мне знать, что ты не станешь меня шантажировать?
– Мне от тебя ничего не надо. Чарлстонские красотки проходу не дают. – Дабз сделал короткую паузу. – И в Нью-Йорке, кстати, тоже.
Тру словно перекрыли кислород.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Теперь тебе только и остается, что гадать, да? – Он окинул ее самодовольным взглядом.
Ублюдок. Вся эта работа по ночам, на которую он жаловался в эсэмэсках… Долгое молчание во время телефонных разговоров… Тру списывала это на его любовь к спортивным трансляциям.
– Что ж, в кои-то веки я совершила разумный поступок. Ты все-таки оказался прав: яблочко от яблони недалеко падает.
– Туше! – Дабз взглянул на свои элегантные часы и спокойно напомнил: – Шесть минут.
Еле сдерживая слезы, Тру принялась лихорадочно дочитывать документ.
– Прекрати, сестра! – раздался из коридора сердитый голос Уизи. – Пусть подавится своими бумагами.
Мгновением позже Тру заметила Уизи, стоявшую в дверях с бледным, перекошенным от гнева лицом. Она, верно, обогнула дом, оставила корзину с яйцами в сарае и зашла через главный вход.
– Проклятье! – процедил Дабз сквозь зубы.
– Уизи, солнышко… – начала Тру.
Но ту было уже не остановить. Указав на заднюю дверь, она выкрикнула:
– Убирайся из моего дома, Дабз Уэринг. Мне плевать, что в наших жилах течет одна кровь. Ты подонок и лицемер. Ты воспользовался моей сестрой в минуту горя и слабости. Катись отсюда и не вздумай больше к нам соваться.
Видимо, проникнувшись ее речью, собаки дружно залаяли.
– Остынь, Уизи! – Дабз оттолкнул слюнявые морды Джорджа и Эда. Но это только спровоцировало Страйкера, Бу и Скитера, которые тут же облаяли его с новой силой. – Я попросту хотел избежать суда…
– Закрой свою пасть, – крикнула Уизи. – Заткнись и уходи, пока я не рассвирепела!
– О господи, Тру! – Его щеки побагровели, а губы уродливо скривились. – Урезонишь ты ее или нет?
– Уходи немедленно! Ты пришел лишь для того, чтобы опять взбаламутить воду. Если будешь вести себя прилично, я, возможно, тебя и прощу. Когда-нибудь. Но сегодня ты меня огорчил не на шутку.
– Истерички.
Встав около сестры, Уизи взяла в руку два яйца.
– Будь другом, покинь дом черным ходом, собаки тебя проводят. – Тру рассчитывала сполна насладиться этой сценой. – Может, и петух Фред присоединится к вашей компании. Он сегодня в особо мерзком настроении, вот мы и выгнали его из курятника, чтоб выпустил пар. Так что будь начеку – он страсть как любит клюнуть, да все в глаз норовит.
Дабз прищурился.
– Теперь вы, слава богу, не моя забота.
Уизи переложила яйца из руки в руку, будто собиралась бросить, и он поспешил ретироваться.
Вслед ему раздался дружный хохот сестер.
Отсмеявшись, они вернулись на кухню, положили яйца в корзину, и вдруг Уизи жалобно всхлипнула:
– Значит, папочка мне не родной?
– Ну что ты. – Тру крепко обняла сестру. – Он тебя очень любил и считал своей дочкой.
Уизи залилась слезами, а Тру всеми силами пыталась ее утешить:
– Кто каждый день брал тебя на колени? Кто подарил тебе красный велосипед, о котором ты мечтала?
– Но у мамы был другой мужчина…
– Папа все знал. – Тру погладила ее по голове. – И простил ее. Ты была его любимой дочкой. Он очень дорожил всеми нами, и ничто не в силах изменить это.
Взяв кухонное полотенце, она утерла Уизи слезы.
Та наконец притихла, впервые за несколько минут, немного успоилась и, судорожно вздыхая, проговорила:
– Секрет, оказывается, был во мне. Страшная тайна…
– Поразительно, да? – Тру ласково улыбнулась ей. – А ты все выпытывала секреты у окружающих.
Уизи вновь разревелась.
– Я хотела тебе рассказать, попозже. Сначала нужно было все обдумать.
Уизи промокнула глаза полотенцем.
– Я рада, что теперь мне все известно.
– Все нормально, сестричка? – Тру смахнула волосы с ее лица. – Такая новость кого угодно выведет из равновесия.
Помолчав, Уизи спросила:
– И давно ты в курсе?
– С восьми лет, но о деталях я и не подозревала.
– Получается, ты хранила тайну все это время?
Тру кивнула.
– Вот это да! – Уизи покачала головой. – А я-то считала, что друг от друга у нас нет секретов.
– Это ни капельки не повлияло на отношение к тебе в нашей семье. Мы сестры навсегда. Девочки Мейбенк. Никто у нас этого не отнимет. – Тру подвела Уизи к столу и поцеловала в лоб. – Садись, сварю тебе какао. Кому какое дело до жары на улице? Ты заслужила чашечку любимого лакомства.
Они провели вместе полчаса. Тру надеялась, что Уизи сумеет адаптироваться к новой ситуации, – ведь она тяжело переносила перемены. Хотя в действительности ничего не изменилось.
Проклятый Дабз.
Они вдоволь посмеялись, вспомнив, как угрожали закидать его сырыми яйцами.
– Жаль, что Харрисона с нами не было. – Уизи опять прослезилась.
У Тру по коже побежали мурашки.
– Позвони ему и расскажи во всех подробностях.
– Он бы точно намылил Дабзу физиономию, – мечтательно проговорила Уизи. – Ты не скучаешь по нему?
Тру посмотрела на свою опустевшую кружку.
– Скучаю.
– Ты же его любишь, да? Не увиливай, прошу. Давай отныне говорить начистоту, хорошо?
Тру печально вздохнула.
– Ладно, сдаюсь. – Тру изнывала от тоски, но не могла дать себе волю в присутствии Уизи. – Я влюблена в него по уши.
– До помутнения рассудка?
– Именно.
– Я его тоже люблю, – сказала Уизи. – Как брата.
– Это замечательно. Уверена, что и он тебя любит. – Взглянув на часы, Тру попыталась забыть, как Харрисон отверг ее по телефону. Одна лишь мысль о той беседе причиняла боль. – Ты еще не передумала идти на открытие? Тогда минут через сорок пять нам следует выйти, чтобы помочь Кармеле.
Уизи кивнула. Она – истинный боец.
Когда они добрались до «Чертовых янки», Уизи по-прежнему держала марку. Гейдж рядами выкладывал на гигантские блюда сандвичи.
– Отлично справляешься, Гейдж. – У Тру зачастил пульс при виде брата Харрисона.
– Благодарю. – Он едва взглянул в их сторону, но, судя по тону, похвала доставила ему удовольствие.
Кармела бросилась к подруге с объятиями и заявила:
– Еще мы готовим «Вермонтские айсберги»!
– Надеюсь, это ты поручила Роджеру? – заметила Тру в тени дерева переносную кухню.
– Конечно. Уизи умчалась ему помогать.
– Еще бы! Это же ее любимое лакомство: шарик ванильного мороженого с настоящим кленовым сиропом из Вермонта в стаканчике с холодным молоком или прохладительным напитком. Невероятно вкусно! – Тру оглянулась. – У меня какое-то странное предчувствие, Мел, но не плохое, напротив.
– И у меня. Я разместила броскую рекламу в чарлстонской газете. Открытие посвящается папе и его друзьям. К тому же упомянула, что ленту разрежут почетные гости из той самой пожарной бригады. Думаю, пару-тройку посетителей мне удалось привлечь. И посмотри-ка сюда. – Кармела подвела ее к стене.
– Господи… Кто это сделал?
– Гейдж. – На глазах Кармелы выступили слезы. – Великолепно, не правда ли?
– Да.
На стене висела мемориальная доска с именами членов бригады мистера Шермана, которые погибли в результате теракта 11 сентября. Часть таблички занимал общий снимок всех пожарных, другую – фото Кармелы с отцом на пороге их многоквартирного дома. Ей здесь было лет восемь-девять.
Тру крепко обняла подругу.
– Это очень трогательно.
– Спасибо. – Кармела улыбнулась. – Ребята из части будут с минуты на минуту. Все молодые, чуть за двадцать. Они согласились на долгий перелет, чтобы присутствовать на торжестве. Это замечательно, правда?
– Конечно.
Тру и словом не обмолвилась об утреннем инциденте – сейчас это ни к чему.
– А у тебя-то как дела? Все в порядке? – спросила Кармела, сжимая руку подруги.
– Разумеется. – Тру ответила ей таким же пожатием. – Я в предвкушении, как и все остальные, – с нетерпением жду открытия твоего магазина.
– Я тоже, но сейчас не об этом. Я рада, что ты рассказала о вашем романе. Теперь, когда ты свободна как ветер, можно ведь ему позвонить…
Тру передернула плечами. Рана на сердце до сих пор не зажила.
– Я ведь говорила… наши пути разошлись.
– Любовь не ведает преград, забыла? – Кармела обернулась к Гейджу, который сосредоточенно мастерил веера из бумажных салфеток, и спросила: – Когда Харрисон снова появится в наших краях?
– Без понятия, – пожал плечами тот. – Он вроде собирался приехать по окончании стройки, но его пригласили в жюри музыкального конкурса. Бо́льшую часть этого года он проведет на Западном побережье. Сегодня улетает в Лос-Анджелес, чтобы начать пиар-кампанию.
– И ты молчал? – Кармела развела руками, испепелив Гейджа кошачьим взглядом.
Вот и замечательно! И Тру очень рада за него!..
Но почему тогда так грустно?
– Да я сам только вчера узнал. И еще эта суета… Вот и забыл обо всем.
Щеки Кармелы пылали румянцем.
– Гейдж, обещай, что впредь не станешь замалчивать такие вещи. Семья прежде всего. В конце концов, он твой единственный брат.
Строгое замечание Кармелы на миг выбило Гейджа из колеи, но она тут же чмокнула его в щеку, и мир был восстановлен.
– Мне так жаль, – переключила внимание на подругу Кармела, взяв ее под локоть.
– Не стоит. Пойми, не судьба нам быть вместе. Вот вы с Гейджем идеальная пара. Один поцелуй может зарядить вас счастьем на целый день. Для вас нет ничего важнее, чем разговоры тет-а-тет.
На лбу у Кармелы появились чуть заметные морщинки.
– Я понимаю, о чем ты, однако как-то не верится, что вы двое на это не способны. Ладно, давай пока оставим эту тему: надо сосредоточиться на магазине, – но мы еще вернемся к этому разговору.
Те, чьи сердца исполнены любовью, вечно пекутся о благополучии ближних, не так ли? Тру льстила забота подруги, но витать в облаках не хотелось, – пора спуститься на землю.
Через полчаса все было готово. Время начинать церемонию.
– У-у-ух-х-х, – выдохнула Кармела. – Час икс настал.
– Ты потрудилась на славу. – Гейдж хлопотал у банок с горчицей из нью-йоркской кулинарной лавки.
– Все идеально. – Тру старалась не волноваться по поводу отсутствия покупателей. – Давай-ка выйдем на улицу.
Дверь была распахнута настежь. Стоя на тротуаре и любуясь фантастическим видом, Тру взяла Кармелу за руку.
– Я так тобой горжусь.
– Спасибо. – Подруга расплылась в улыбке.
Над входом маячила надпись «Чертовы янки», выведенная старинным колониальным шрифтом. Тру казалось, что мимо этой вывески просто невозможно пройти. Справа от лестницы, на высоком шесте, который соорудил Гейдж, развевался американский флаг. Роджер и Уизи во всеоружии стояли за прилавком с «Вермонтскими айсбергами». Переносной холодильник у них за спиной ломился от ванильного мороженого и трехлитровых канистр с молоком. Сам прилавок украшали бутылочки кленового сиропа, сине-бело-красные ленты и пластмассовые кружки с эмблемой магазина. Патриотические мотивы в исполнении флейт и барабанов, которые доносились изнутри, гостеприимно зазывали прохожих на огонек.
Кармела круто развернулась. Вокруг не было ни души.
– Надеюсь, хоть кто-нибудь придет? – Она с надеждой посмотрела на окна «Морской звезды», что пустовала напротив. Ресторан работал, но посетителей можно было пересчитать по пальцам. – Люди что, вымерли? Просто не город, а призрак какой-то.
– Странно все это как-то… Подождем – думаю, народ скоро подтянется.
Кармела нервно заламывала руки.
– И моих пожарных нет. Может, заблудились? Наверное, стоит им позвонить.
Гейдж опустил ладонь ей на плечо.
– Не суетись: дай им еще пару минут.
– Заявленное время мероприятия – с полудня до двух, – брюзжал Роджер. – Сейчас пятнадцать минут первого. Мороженое того и гляди растает. Отнесу-ка его обратно в морозилку ресторана.
– Нет, Роджер, – возразила Тру. – Наберемся терпения.
Кармела вернулась в магазин. Оставалось смиренно ждать.
За следующие десять минут к ним заглянули шесть человек – все владельцы лавок с Мейн-стрит, – дабы соблюсти приличия. Поздравив Кармелу с почином, они спешно откланялись.
Это, конечно, здорово, но где все-таки пожарные? И куда делись покупатели?
В двенадцать тридцать пожаловали две старушки. Насладившись сандвичами и «айсбергами», дамы взяли бесплатные сувенирные кружки и дали слово как-нибудь прийти сюда за покупками.
– Может, в Рождество, дорогая, – пролепетала одна из них.
– Спасибо. – Кармела проводила их улыбкой.
– Видишь? – Гейдж начал массировать ей спину. – Им так понравились наши сандвичи, что, держу пари, они обязательно зайдут перед Рождеством.
– Было бы здорово, – согласилась Кармела, но от вида ее тоскливого лица сердце Тру обливалось кровью.
Неожиданно внутрь заглянула Уизи.
– А где все?
Тру нахмурилась, и сестра быстро поняла свою ошибку.
– Не унывай, Кармела, – прошептала Уизи. – Наверняка они скоро придут.
– Все хорошо, зайка. – Достав упаковку носовых платков, Кармела вытерла глаза. – Ты тут ни при чем. Я почему-то была уверена, что все получится. Теперь не знаю, что и думать.
– Это я виноват, – сказал Гейдж. – Затея ведь моя.
– Рано посыпать голову пеплом, – вмешалась Тру. – Интуиция мне подсказывает, что тут твое призвание, Кармела. Мы доведем магазин до ума, чего бы нам это ни стоило. Так что никому не вешать нос, ясно? Вдруг в городе сегодня важное событие, а мы это не учли? Теперь к пожарным. Не стесняйся и позвони им, Мел. Они, видно, и впрямь потерялись.
Кармела подошла к телефону, набрала нужный номер, долго слушала гудки, но никто так и не ответил.
– Мы не сдадимся! – объявила Тру, внезапно превратившись в настоящую Мейбенк. – Разве американские солдаты отступили, когда британцы вторглись в Конкорд и Лексингтон? Как бы не так!
– Ладно. – Кармела глубоко вздохнула. – Надежда умирает последней.
Стрелки показывали без двадцати час, когда вдалеке послышался вой сирены, сначала едва различимый за барабанами и флейтами. Вскоре завыла вторая сирена, а следом еще одна.
У Тру екнуло сердце. От такой тревожной какофонии всегда становится не по себе.
– Видимо, крупный пожар, – прокомментировал Гейдж. – Или авария на Семнадцатом шоссе.
– О господи, надеюсь, у моих пожарных все нормально! – Кармела перекрестилась.
Гул сирен нарастал с каждой минутой. Их, очевидно, становилось все больше и больше.
Уизи опять заглянула внутрь.
– Что происходит? – В ее тоне слышался легкий испуг. – Они так ревут… Но нигде вроде не горит.
– Мы не в курсе.
Тру взяла сестру за руку и вышла на улицу к Роджеру, а за ними последовали Кармела и Гейдж.
В конце Мейн-стрит показались смутные очертания пожарной машины, но двигалась она необъяснимо медленно, будто возглавляла какую-то процессию.
Кармела замерла от напряжения.
– Да что там случилось? – В ее глазах читался страх.
– Смотрите! – Уизи показала вперед. – Вторая машина! А за ней еще одна!
– Боже! – Кармела схватилась за лицо трясущимися руками. – Первая машина из Куинса!
Высунувшись из окон, трое знакомых пожарных махали ей руками.
– Привет, Кармела! Рады встрече! Здесь отличная атмосфера!
Кармела еле сдерживала слезы.
– Я и не предполагала, что они приедут на машине. О мой боже! Что все это значит? – Она с мольбой взглянула на Гейджа. – Зачем столько пожарных машин?
– Похоже на парад в честь твоего отца и его коллег по бригаде, – чуть заикаясь, ответил Гейдж и крепко обнял ее за плечи. – И в твою честь, конечно.
Вереница машин казалась бескрайней, простиравшейся на всю Южную Каролину.
Роджер снял фирменную шляпу «Морской звезды» и прислонил к груди.
Тру обняла Уизи, не в силах справиться с лавиной эмоций.
Процессия двигалась вверх по Мейн-стрит. За машинами шла огромная толпа, размахивая американскими флажками. Большинство были местные, но многие лица Тру видела впервые.
Все это производило неизгладимое впечатление.
Она подошла к Кармеле, ревевшей в три ручья, и поцеловала в щеку.
– Я же говорила, что дом твой здесь, чертова янки.
Подруги обнялись.
– Ах, Тру, – шепнула Кармела. – Отец был бы так горд.
– Знаю. Пожалуй, возьму на себя смелость гордиться тобой от его имени.
Роджер протянул Кармеле бумажный платок.
– Меня, кстати, посвятили в этот план. Мне все было заранее известно.
Как никто иной, он умел встрять в личную беседу.
– Да что ты говоришь? – Несмотря на переизбыток чувств, Кармела выглядела ослепительно: даже слезы не могли испортить эту красоту – напротив, только подчеркивали блеск ее глаз.
– Мне было велено молчать, – посетовал Роджер. – Когда опубликовали твою рекламу, начальник пожарной части Чарлстона поднял на уши весь штат. Все бригады Южной Каролины и другие участники договорились встретиться возле «Рая песчаного доллара». Должно быть, нелегко руководить такой оравой. Здесь и родственники пожарных, и все жители Бискейна.
– Пускай берут все, что им приглянется, – всхлипывая, бормотала Кармела.
Тру рассмеялась.
– Постарайся сгоряча не раздарить весь свой товар.
– Я безумно счастлива видеть всех! – Кармела высморкалась.
– И я, – поддержал ее Гейдж. – Уизи, Роджер, возвращайтесь за стойку. Тру, поможешь мне внутри? Кармела, на тебе встреча и развлечение гостей.
Все послушно заняли свои места. В течение часа они крутились как белки в колесе, пытаясь справиться с наплывом покупателей. От входа очередь тянулась до конца Мейн-стрит, но все были на удивление дисциплинированны. Пожарные следили, чтобы магазин не затрещал по швам. Трезво оценивая ситуацию, люди старались побыстрее приобрести что-нибудь и дать шанс другим посетителям.
– Обалдеть! – выдохнул Гейдж, увидев, как мужчина пропустил вперед спешившую на работу девушку. – Так вот в чем прелесть провинциальных городков?
– Несомненно, – ответила Тру, чья преданность Бискейну не имела границ. Но любовь к дому не могла затмить печаль разлуки с Харрисоном – лишь чуть-чуть приглушала боль.
Засучив рукава, Уизи и Роджер угощали «айсбергами» всех желающих. Парочка добровольцев вызвалась им помогать.
Когда запас сандвичей иссяк, хозяин «Морской звезды» – добрейший души человек – снабдил их хот-догами. Впрочем, все местные предприниматели так или иначе участвовали в празднике: бесплатно раздавали минералку и конфеты, так как наборы ирисок испарились в считанные мгновения.
Чудом просачиваясь сквозь толпу, Тру консультировала покупателей когда ее внимание привлек мужчина, остановившийся рядом с ближайшей полкой. Он внимательно изучал путеводитель по Нью-Йорку, и его черты показались Тру мучительно знакомыми.
И шляпа. Шляпа Индианы Джонса.
Сердце, казалось, остановилось… Харрисон? Как же его не хватало! Этот джентльмен не мог похвастаться роскошной шевелюрой, но сложен был точь-в-точь как Харрисон. Тру на миг представила, что он и правда здесь, приехал порадоваться за Кармелу. Он был бы тронут приездом пожарных и наверняка гордился бы горожанами.
Как Тру.
– Весьма признательна, сэр, – ответила она клиенту, который набрал сувениров гигантскую коробку, и, проводив его улыбкой, вновь украдкой посмотрела на мужчину в шляпе.
Тот развернулся в профиль, и она чуть не лишилась чувств: этот мощный подбородок мог принадлежать только одному мужчине.
– Мэм? – окинула ее беспокойным взглядом пожилая дама. – Вам плохо?
Около трети присутствующих были приучены оперативно реагировать на малейший признак опасности – Тру следовало об этом помнить.
– Все замечательно, спасибо.
– Здесь не протолкнуться и душно. Вам стоит выйти подышать на улицу.
Тру словно парализовало, и она едва прошептала:
– Благодарю, все в порядке.
– Верится с трудом, – гнула свое дама, и вдруг как рявкнет: – Разойдитесь, живо! И принесите девушке воды!
Харрисон обернулся. На нем были его фирменные камуфляжные очки.
Тру не могла отвести от него глаз.
– Как ты сюда попал? И где твои длинные волосы?
Кто-то сунул ей открытую бутылку минералки.
– Пейте! – потребовала сердобольная дама.
Не выпуская Харрисона из поля зрения, Тру сделала несколько глотков.
– Ну что, полегчало, дорогуша?
– Да вроде.
– Ей нужен свежий воздух! – Дама, новоявленный ангел-хранитель, протиснулась за прилавок и схватила Тру за руку.
– Я позабочусь о ней, мэм.
Сомнения рассеялись: это был голос Харрисона.
– А я встану на кассу. – К ним протискивался Гейдж. – Все хорошо, Тру?
– Лучше не бывает. – Она не стала жаловаться на головокружение.
Гейдж в недоумении уставился на брата.
– А ты тут какими судьбами?
– Здравствуйте. – Харрисон вытянул руку. – Будем знакомы: я Теренс Джонс. У вас прекрасный магазин.
«Да вовсе он не Теренс Джонс! – вертелось у Тру на языке. – Теренс носит темные очки а-ля Джон Леннон. А нелепые очки Харрисона – просто отвлекающий маневр».
Но Гейдж сразу все понял: Харрисон не хотел тянуть одеяло на себя, лишая Кармелу ее звездного часа.
– У меня к тебе вопрос, – сказал он Гейджу.
– Что?
– Ты, случайно, не оставлял письмо Тру в отцовской гитаре? Давно, когда мы еще учились в школе?
Гейдж на мгновение задумался, потом медленно проговорил:
– Оставлял. Через меня она хотела передать его… кое-кому. Но я забыл и обнаружил его в рюкзаке пару недель спустя. Меня съедала совесть, и вместо раскаяния я запихнул его в отцовскую гитару. Как последний идиот.
– Поступок идиотский, спору нет, – согласился Харрисон. – Но я не держу на тебя зла, поскольку и сам умом не отличался. – Прошмыгнув мимо брата, он оттеснил инициативную даму, которая по-прежнему кудахтала над Тру, и занял ее место.
А Тру и впрямь была на грани обморока.
– Я собирался заглянуть к тебе утром, – но увидел машину Дабза и подумал, что возможно, вы наладили отношения. Потом сказал себе: «Какого черта?» – я решил, что не должен опускать руки. А сюда пришел, чтобы сказать: если придется бороться за тебя, я готов. И на этот раз я выйду победителем.
Тру улыбнулась.
– Уже не актуально, он остался за бортом. Сегодня Дабз окончательно упал в моих глазах. Вел себя как настоящий подлец. Нас больше ничто не связывает.
– Это облегчает дело. – Поймав на себе косые взгляды, Харрисон взял ее под локоть. – Идемте, юная леди. Подышим свежим воздухом.
Тру чувствовала себя одной из его глупых фанаток, что млеют от звука его голоса, не говоря уже о прикосновении. А в горле ее тем временем зарождался крик восторга, радости. Абсолютно примитивный.
– Тебе не привыкать, да? – шепнула она ему на ухо.
– Ты о чем?
– Быть воплощением девичьих грез. Всякие охи, вздохи, визги… Обмороки.
– Ну конечно. – Он хранил невозмутимый вид, пока они спускались по ступеням магазина. – Постоянно с этим сталкиваюсь.
Какой чудесный день. Люди общаются и улыбаются. Вокруг Кармелы собрались пожарные, и она всех их обнимает.
Выйдя на воздух, Тру почувствовала себя значительно лучше.
– Но кое-что все же в новинку, – продолжил Харрисон. – Не доводилось влюбляться в особу, которая падает в обморок.
– Да что ты? – Сердце Тру зашлось от счастья, такого полного и огромного, что она еле сдерживала слезы.
Недолго думая он привлек ее к себе и поцеловал. Это был долгий, сладкий поцелуй.
– Ты моя, детка. Я намерен ежедневно доводить тебя до крика, стона и обморока. – Его намерения не оставляли сомнения, точнее не сформулируешь.
– Жду с нетерпением. – Ее переполняла радость, но в душе затаился страх. – Это красивая сказка, Харрисон, но ты не сможешь жить без своего дела. Я хочу, чтобы ты и дальше купался в лучах заслуженной славы. А я не могу бросить Бискейн.
– Эй! Это же Харрисон Гембл собственной персоной! – крикнул кто-то из покупателей.
– Тсс. – Харрисон надвинул шляпу на глаза. – Я надеялся избежать огласки.
– Все в порядке, – заверила его Тру. – Кармела будет счастлива видеть тебя здесь. Сегодня утром мы как раз говорили о том, как нам тебя не хватает.
В этот момент им навстречу ринулась роскошная дама и, бросившись ему на шею, воскликнула:
– Господи, Харрисон!
Принялись истошно вопить фанаты.
Тру отступила на шаг, чтобы понаблюдать за его мастерской работой на публику. Расплывшись в лучезарной улыбке, он давал автографы и лихо сыпал остротами.
Нет, ну до чего хорош!
И желанен. Мечта миллионов.
Тру глубоко вздохнула. Мысль, что она, так или иначе, встанет на пути его блистательной карьеры, тревожила.
Наконец ему дали возможность передохнуть. Когда она заметила, как Харрисон вглядывается в толпу, все ее существо затрепетало при мысли, что он ищет ее. Она беседовала с двумя пожилыми дамами, которые подошли спросить, когда Харрисон займется наконец реконструкцией городской библиотеки.
Пробравшись к ним, он прежде всего сделал комплимент каждой из дам и только потом сказал:
– Не возражаете, если я украду у вас Тру?
– О, ради бога! – воскликнули обе, обменявшись понимающими взглядами.
Тру едва могла дышать, настолько была взволнована и переполнена любовью.
– Не забывай, она молода и свободна! – окликнула их миссис Финч.
Харрисон взял ее за руку, их пальцы переплелись. Тру никогда не чувствовала себя такой счастливой…
– Куда мы направляемся?
– Может, пропустим по стаканчику в баре?
– Звучит заманчиво, – улыбнулась Тру.
Добравшись до конца Мейн-стрит, они повернули в сторону верфи. Почти все рыболовные суда бороздили океан, и только «Мисс Мэри» стояла в доке. Холщовый тент над аптекой Уайта давно сменили крепким медным навесом. Бизнес у него явно пошел в гору.
– А Уайт, я смотрю, на коне, – отметил Харрисон.
– Мистер Уайт умер, – мягко сказала Тру.
– О… – Харрисон смутился.
– Зато его дочь преуспевает. – Тру поцеловала его в щеку, чтобы сгладить неловкость. – Помнишь Джейн? Теперь она всем заправляет и до сих пор питает слабость к ребятишкам из «Рая песчаного доллара».
– Рад это слышать. – Харрисон притянул ее к себе. – Не знаю, что бы я делал без этого места. Без мистера Уайта, вселившего в меня уверенность. А потом я встретил тебя. И теперь точно знаю, где мое место. И с кем хочу провести остаток дней.
Выдержав едва уловимую паузу, позволив морскому ветру всколыхнуть прядь ее волос, он сказал:
– Тру, я тебя люблю.
В ее глазах стояли слезы.
– И я люблю тебя, Харрисон. Вы не упадете в обморок, если я поцелую вас, мистер Гембл? Не будете стонать, не лишитесь чувств? Вы, похоже, тоже чуточку не в себе. Прямо как я в «Чертовых янки».
– Полагаю, что справлюсь с вашим очарованием, мисс Мейбенк.
– Тогда снимите эти жуткие очки. И вероятно, шляпа тоже ни к чему. Я очень прихотлива, когда речь идет о поцелуях.
– Да что вы? – Он приподнял шляпу, и его длинная грива рассыпалась по плечам. – Вы часто говорите «вероятно». Это свидетельствует о высоком интеллекте. Я весь нетерпение.
Тру рассмеялась, и не успела оглянуться, как оказалась в его объятиях.
Не сводя с нее глаз, Харрисон сказал:
– Я приехал навсегда. Моя карьера и мизинца твоего не стоит. А работать можно и здесь. Ты – мой источник вдохновения: где, как не здесь, мне сочинять музыку? Остальное – дело техники. Любовь преодолеет все.
Он словно цитировал Кармелу. Любовь помогла им с Уизи пережить горе утраты. Она связала Гейджа и Кармелу. Благодаря ей к дверям «Чертовых янки» сегодня пришли сотни горожан.
Барьеры, границы, острые углы… все это меркнет перед силой любви.
– Нам предначертано быть вместе. Мейбенк-холл и Бискейн, Кармела, Гейдж и Уизи, мы с тобой. – Он привлек ее ближе. – Ты выйдешь за меня на сей раз, моя принцесса сиви?
Тру заглянула в его карие глаза, те самые, что горели такой гордостью и счастьем, когда он впервые показал ей беседку, увитую жимолостью. Тогда он сделал барабан из кофейной банки и надел ей на голову венок из цветов. И они исполнили танец лимбо под сенью дубовых ветвей.
– Да, дорогой, да. – Тру улыбнулась. – Я выйду за тебя.
«Мисс Мэри» слегка покачивалась на волнах залива. Сети для ловли креветок, видимо, чинили в мастерской, а корпус ждал маляра с кистью и банкой свежей краски. Новый владелец судна заплатил за него втридорога, чтобы дать бывшему хозяину шанс отойти от дел. И успел набрать команду – трех моряков из «Рая песчаного доллара». Все они люди семейные, в общей сложности у них семь ребятишек, а у двоих еще и жены на сносях.
– Отпразднуем заплывом в океане? – спросил Харрисон.
– Конечно, – улыбнулась Тру. – Я не прочь искупаться в заливе.
– Следуй за мной. – Он взял ее за руку, как в былые времена. – Я хочу тебе кое-что показать.
Они шагали вдоль причала под куполом ярко-синего неба, и он пел ей песню «Мисс Каприз», написанную этим утром. Как ни удивительно, песня заканчивалась словами «супружеское счастье».
– Волшебно. – Она сжала его руку. – А строчка про «сексуальный поцелуй» выше всяких похвал.
– Да ладно? – Его мальчишеская изумленная гримаса рассмешила Тру.
– Правда-правда, прямо сводит с ума. – Тру доказала это, поцеловав его с такой страстью, что он с ума чуть не сошел.
Едва отдышавшись, она сказала:
– Не могу поверить, что эта песня про меня и для меня.
– Если начистоту, все мои песни о тебе, Тру. Я оглянулся назад, и мне стало все предельно ясно. Ты единственная, кого я любил всегда. И только ты способна разбудить во мне эмоции.
– Стало быть, я и впрямь «Мун-пай»?
– Ну да, так и есть.
Не прошло и десяти минут, как на тонком пальце Тру сияло обручальное кольцо с бриллиантом, купленное в престижном магазине Чарлстона. Они стояли на корме «Мисс Мэри», оставив открытую бутылку шампанского и пригубленные бокалы в капитанской рубке.
– Готова? – спросил Харрисон.
– Еще как, – ответила Тру.
И, взявшись за руки, они прыгнули в воды залива.
– Классс-но-о-о! – эхом разнесся по верфи бойкий клич Харрисона.
Тру улыбнулась ему под водой, а когда они вынырнули на поверхность, нежно обняла за шею. В ее голубых глазах отражалось небо.
– Перекусим, детка? – шепнул Харрисон и поцеловал ее в губы.

notes

Назад: Глава 33
Дальше: Примечания