Глава 29

Когда они вернулись в дом и поднялись наверх, собираясь разойтись по своим комнатам, Харрисон вдруг остановился и взял ее за руку.

– Ты покажешь мне свои работы? – Казалось бы, вполне обычная просьба, но у Тру было такое выражение лица, словно он предлагал ей подняться на Эверест.

– Если хочешь… – кивнула она, но обрадованной не выглядела.

На чердаке он последовал за ней к большому стенному шкафу, где хранились работы. Господи, столько их тут было, разного формата, выполненных в разных техниках, с помощью различных изобразительных средств…

Закончив просмотр, Харрисон в изумлении покачал головой.

– Почему ты никому их не показываешь?

Она пожала плечами.

– Они прекрасны, Тру! Ты умница, и тебе нужна выставка, в галерее.

Тру удержалась от возражений – лишь усмехнулась.

– Какая ты на самом деле, знаем только мы с тобой. Позволь это узнать и остальному миру. Когда необходимо, ты можешь быть сдержанной, как говорится, застегнутой на все пуговицы, строгой мисс Мейбенк, можешь быть и совсем другой. И если Господь дал тебе талант, ты не смеешь зарывать его в землю.

– Я должна подумать, – сказала Тру, и Харрисон поразился, до чего же она сейчас похожа на свою мать.

– Могу сказать про себя: я обнажаюсь в своих песнях перед всем миром, моя душа распахнута для всех, а сердце полно любви. Это великое чувство.

– Не сомневаюсь.

И вдруг его осенило:

– Знаешь что, дай интервью нашей Уизи – это и будет твой первый шаг в искусство.

– Но я не художник…

– Разве?

– Хорошо. Знаешь, чего бы мне хотелось?

– Поделись.

И Тру поведала ему о своей мечте: многофункциональном копировальном устройстве, которое позволяет не только копировать, но и увеличивать изображение, фотографии, печатать почтовые открытки, ярлыки и многое другое. Какие новые возможности открылись бы перед ней!

– Мне нравится работать с тканью в технике 3D, но я волнуюсь, пробуя что-то новое. Обычные холсты гораздо проще транспортировать и продать.

– Видишь? – Он рассмеялся. – Ты вся светишься как рождественская елка, даже о продаже заговорила! Тру, ты просто обязана следовать своему призванию. Ты художник.

Обеими руками она отбросила волосы со лба.

– Я подумаю.

– Очень на это надеюсь, детка. – Харрисон привлек ее к себе. – Иначе ты не будешь счастлива.

Тру напряглась в его руках, но он не отпустил.

– У меня есть знакомый арт-брокер: в свое время она помогла мне найти хорошее место для дома. Я поговорю с ней, и ты сможешь показать ей свои работы.

Она ничего не ответила, но пальцы сжались в кулачок на его груди.

И явно что-то было не так, и срочно требовалось выяснить, что именно. На это Харрисону понадобилось всего пять минут, в течение которых она плакала без остановки.

– Скажи мне, Тру, что происходит? Ты что, опять хочешь, чтобы я уехал? После всего?..

– Хорошо, – наконец сказала она, вытирая нос. – Я скажу… должна сказать.

Черт! Ее тон не сулил ничего хорошего, и Харрисон насторожился: похоже, его ждут плохие новости.

– Я сказала, что выбираю тебя. – Тру убрала светлую прядку, упавшую на лоб. – Так и есть. Но давай посмотрим правде в лицо. Мы не будем счастливы, если станем жить вместе.

Неприятно засосало под ложечкой. Это случилось. Опять.

– Пожалуйста, Тру, давай хотя бы попробуем.

– Пойми меня. – Она обхватила его руку повыше локтя и сжала. – Ты хочешь, чтобы я стала художником. Говоришь, что мне это необходимо. Иначе я не буду счастлива. Так? – Резким движением ладони она вытерла слезы. – Харрисон, разве ты не понимаешь? Ты ведь говоришь и о себе тоже! Я не хочу быть той женщиной, которая отвлекает тебя от искусства; отказываюсь быть местной Йоко Оно. Понимаешь?

– Йоко не заслужила такого отношения. И потом, я не Леннон.

– Это не имеет значения. Я буду стоять на твоем пути. Разве не так?

Харрисон отчаянно пытался найти нужный ответ и уже вроде бы нашел: вот он, готовый сорваться с кончика языка, – но Харрисон молчал. Старая боль ожила в нем, та самая, что появилась еще в Нэшвилле, когда Тру ему отказала. Десять лет назад. И когда умер отец. И потом мама.

Он не знал другого пути, просто шел не останавливаясь.

– Нам не следует думать об этом, – гнула свое Тру. – Мы оба знаем, что не все в этой жизни сбывается. – Ее глаза вновь наполнились слезами. – Мы не глупые, чтобы не понимать. Так что в последний раз говорю: я выйду за Дабза, а ты займешься своей карьерой.

– Нет. – Это все равно что наблюдать за катастрофой и ничего не предпринимать. Она и Дабз? Харрисон отказывался даже думать об этом. – Нет.

Вот и все.

На ее лице застыла хмурая гримаса.

– Увидимся утром и, пожалуйста, попрощаемся на этот раз спокойно.

И она ушла.