Глава 15
Итак, первое из срочных дел: строительство дома для Гейджа, – почти сделано.
Бывшая возлюбленная сидит рядом в машине, отчаянно нуждаясь в дружеской поддержке, и Харрисон готов ее оказать.
А вот что не сдвинулось с мертвой точки, так это работа над песнями для нового альбома.
В голове Харрисона что есть мочи гудела сирена неудачника. Ему нужно жить на полную катушку, чтобы в голове появлялись новые идеи, но как двигаться дальше, когда рядом сидит Тру? Он мельком взглянул на ее красивое лицо, обращенное к автостраде. Черт, как только она умудряется сочетать в себе красоту и цепкий ум? Ведь это она предложила им с Винсом устроить кухню на открытом воздухе. Патио с видом на бухту наверняка произведет впечатление на гостей, особенно женского пола. Гейдж сможет готовить для них холодными осенними вечерами, или ранней весной, да хоть в самый лютый зимний мороз.
– Лишь бы подтолкнуть его к общению, – сказала Тру. – Не мешало бы установить джакузи. А в домашнем кинотеатре можно поставить аутентичные сиденья, как в зрительном зале. И автомат с попкорном.
Харрисон искренне оценил ее участие в их коллективном творчестве. Винс – тоже: прощаясь, даже поднес ее руку к губам, поцеловал и многозначительно посмотрел на Харрисона.
– Нынче таких девушек, как ты, днем с огнем не сыскать. – В его взгляде словно застыл немой вопрос: «Куда ты смотришь, старина?»
– Спасибо за комплимент! – сказала и скромно улыбнулась Тру. – Ты тоже мне нравишься, Винс.
Харрисон обнял ее за плечи.
– Через пару недель Тру выходит замуж за нашего общего школьного приятеля. Уверен, на свадьбе она затмит всех своим очарованием.
– О, – произнес Винс, и лицо его вытянулось.
Настроение Харрисона окончательно испортилось, когда он подумал о свадьбе Тру, хотя с чего бы ему волноваться по этому поводу? Гитары, частные самолеты, свидания на одну ночь, бесконечные концерты, карьера мультимиллионера – вот его жизнь.
Итак, визит на стройку завершился на довольно-таки неуклюжей ноте. И тем не менее Харрисон остался доволен планами Винса. Проект в активной работе, и Гейдж наверняка утихомирится, когда увидит новый дом.
– Ты точно не хочешь, чтобы я пошел с тобой и поговорил с кем-нибудь из банкетных менеджеров? – спросил Харрисон, когда они сели в машину и он взял курс на Чарлстон. – Мать Дабза вовсе не обязательно посвящать во все детали.
Тру беспокойно заерзала на сиденье.
– Я уверена: ей все равно доложат, ведь именно Пенн оплачивает все расходы. Я и глазом не успею моргнуть, как она окрестит меня неумехой и расскажет Дабзу, что это ты помог в организации свадьбы. Не думаю, что ему это понравится: он и без того не одобряет наше с тобой общение, – а если еще узнает…
– Весь город в курсе, что я живу в твоем доме, – перебил Харрисон. – Тут и узнавать нечего.
– Я должна сама рассказать ему о том, что происходит, – вздохнула Тру и полезла в сумочку. – Прямо сейчас и напишу.
– Дело твое…
И она написала. Отстукала длиннющее сообщение. Не прошло и минуты, как она получила ответ. Харрисон сгорал от любопытства.
– Ну, что там?
На ее лице появилась улыбка, и она прочла:
«Гембл публично втянул тебя в заведомо проигрышную игру на глазах всего города, не дал поля для маневра. Фамильная честь вынуждает нас идти на жертвы ради общего блага. Так что, если этот цирк пойдет на пользу городской библиотеке, я готов это стерпеть. Но пусть он держит при себе свои разнузданные лапы. Так ему и передай. Начнет косить в твою сторону – и он покойник».
– Мы всегда отлично ладили, – заметил Харрисон.
Тру залилась веселым смехом.
– Будто камень с души.
Несколько минут они ехали в обманчиво беспечной тишине, потом она сказала:
– И все-таки тебе не стоит мозолить прохожим глаза. Обмен эсэмэсками с Дабзом напомнил мне, что и тебе тоже нужно писать. По крайней мере напиши хоть одну стоящую песню. Это очень мило, что ты хочешь помочь мне с организацией свадьбы, но для тебя это лишняя головная боль. Особенно если учесть, что нам на хвост могут сесть папарацци.
– О, я проявляю недюжинные способности, когда нужно избавиться от них.
– Не сомневаюсь. Но не хочу быть причиной повышенного интереса с их стороны. Кроме того, я могу все сделать сама.
– Кто бы сомневался. Но подумай еще раз. Я бы мог пригласить именитого шеф-повара или связаться с менеджерами из других городов. Если загвоздка в южной кухне, то наверняка они справятся. Быстро разрулишь все неполадки и с чистым сердцем приступишь к веселым предсвадебным хлопотам. Будешь красить ногти, или… что там полагается делать невестам.
– Нет, спасибо. – Тру отбросила волосы со лба, просто так, без причины, потому что ему это нравилось. – Может, это звучит высокопарно, но приглашать шефа со стороны – признак дурного тона. К тому же по-прежнему нет ресторана для праздничного обеда. Надо искать вместительный зал, окна которого выходят на залив. Струнный квартет должен органично вписываться в обстановку. А музыкальной группе, естественно, потребуется сцена.
– И что они будут играть?
– В основном классические шлягеры. В числе гостей – деловые партнеры Дабза и знакомые Пенн, так что все определяет вкус семейства Уэринг.
– Благо в мире не перевелись любители классики, – сухо заметил Харрисон. – Спасают нас от нас самих.
– И все-таки как насчет новых песен? Что думаешь делать?
– Я не могу сидеть сложа руки и, обратив взор к небесам, молить ниспослать мне новый хит. Не знаю, как это происходит. Чем больше стараюсь что-то выжать из себя, тем плачевнее результат. Кто знает: может, в этот момент, пока мы говорим с тобой, над новым хитом работает мое подсознание?
«О красотке по имени Тру в обалденном платье до колен».
– Могу я чем-то помочь? – спросила Тру.
– Не думаю, – солгал Харрисон.
«Еще как». Только с ней у него был бесподобный секс. За два дня после той ночи на Палм-Бич он сочинил свой первый хит. Есть тут причинно-следственная связь?
Пожалуй.
Или нет?
Проклятье! Если бы Харрисон знал наверняка… Докопаться до истины тут сложновато, ибо собственное тело настойчиво склоняло его к выбору первого варианта, а сознание было готово выстроить самую хитрую теорию, лишь бы оправдать его желание затащить эту девушку в постель. Он с радостью увел бы ее от Дабза, не мучаясь виной, если бы верил, что так для нее будет лучше. Однако Тру заслуживает собственного места в чьей-то жизни. Может ли Харрисон дать ей это? Ведь нянчиться с Гейджем он обречен до скончания веков. Более того, карьера всегда будет занимать львиную долю его времени и сил, вытесняя Тру на обочину. Едва ли ее осчастливит роль преданной фанатки, готовой колесить с ним по белу свету: она рождена для жизни в Бискейне.
Что ж, придется держаться от нее на расстоянии вытянутой руки, но это не значит, что он не может быть ее другом. Ему удастся совместить и то и другое, если каждый вечер принимать холодный душ и представлять, что матушка в окружении небесных ангелов наблюдает за каждым его шагом.
Нет, пожалуй, стоит исключить идею об ангелах – достаточно холодного душа.
– Боюсь, ты мне вряд ли поможешь. – Харрисону наконец удалось обуздать свое агрессивное либидо, вспомнив, что, кроме дебютного хита, написано еще двадцать четыре песни, и все в свое время попали в десятку лучших в жанре кантри. И к ним уж Тру не имела никакого отношения. Общение с автором-исполнителем напоминает наблюдение за белкой, которая тянется к желудю через оконное стекло. Расшатывает нервы. Пробирает тебя жалостью и состраданием. А со временем ты начинаешь злиться, потому что угробил столько времени на глупую белку.
Слава богу, они подъезжали к городу: Харрисон мечтал вырваться из замкнутого пространства машины. От Тру предательски веяло летними цветами, а сочные розовые губы так и молили о поцелуе. Какой мужчина способен оставаться спокойным в такой ситуации? Ему так хотелось – протянуть руку, положить ей на колено и…
Можно было бы включить радио, но это лишь станет напоминанием о том, что Харрисон так и не написал ни одной новой песни. И тогда он решил поговорить на безопасную тему: обсудить с Тру политику городских властей. Интересно, кто сейчас занимает пост мэра? Наверное, Джо Райли? В былые дни он возглавлял попечительский совет их школы. Что там с развитием туристической индустрии Чарлстона? Порт собираются реконструировать?
Мигом приняв авторитетный вид, Тру развернуто ответила на все вопросы. Такая расторопность навела Харрисона на странную мысль: а вдруг она тоже хотела разрядить напряжение, возникшее в салоне его «Мазерати»? Хотя, возможно, ее мотивы не имели ни малейшего отношения к сексу. Наверно, она попросту решила занять время праздной болтовней.
К счастью, впереди все яснее проглядывались очертания моста Равенел. Осталось его пересечь – и они у цели. В последний раз Харрисон был в Чарлстоне в юности, когда подрабатывал официантом-стажером в «Каролайнс», чтобы свести концы с концами и закончить школу.
– Я бы никогда не стала отождествлять тебя с белкой, – внезапно заявила Тру.
– Хм… спасибо на добром слове.
Тру окинула его любопытным взглядом, и он поинтересовался:
– А с каким бы животным ты могла меня сравнить? И не вздумай сказать, что с ослом – это слишком примитивно.
– Ну что поделаешь… – в притворном разочаровании проговорила Тру. – Раз уж ты не оставил мне выбора, я, пожалуй, остановлюсь на… льве.
– Серьезно? Или просто хочешь подсластить пилюлю?
– С чего бы это?
– Действительно, с чего? Мы ведь терпеть друг друга не можем с детских лет – тогда мы были неразлучны и…
– Не стоит ворошить былое, – быстро перебила его Тру, но, как ни странно, в ее голосе не чувствовалось злобы – просто, видимо, не хотела вспоминать ту ночь, которую они провели вместе.
– Так что же львиного ты во мне находишь? Давай, подкорми мое ненасытное эго. Я потом скажу своему секретарю, чтобы записал твои слова в мой позолоченный личный дневник.
– Ты заботишься о Гейдже. А еще у тебя роскошная шевелюра и дрянной характер.
– И это все? Что-то маловато.
Тру окинула его многозначительным взглядом.
– Ладно, Харрисон. Ты сексуален, и прекрасно знаешь об этом. Тебя роднит со львом осведомленность о собственном величии. Доволен? Будто тебе мало знать, что весь мир лежит у твоих ног. – Последние слова она пробурчала себе под нос.
– А ты, – высокопарно заметил Харрисон, – напоминаешь мне Леди из мультфильма «Леди и Бродяга»: храбрая, умная и неизменно элегантная, но порой излишне требовательная. – Они спускались по Кинг-стрит, которая славилась обилием магазинов и бутиков. – Леди – мой излюбленный диснеевский персонаж. Разодетые принцессы ей в подметки не годятся.
– То есть ты хочешь сказать, что я собака? – возмутилась Тру. – Как ловко ты обошел это слово.
– Ну я же не идиот. И чего все ополчились на собак? Я вот очень сожалею, что не имею возможности завести собаку.
– А почему не можешь?
– Это было бы безответственно. Я не смогу уделять ей достаточно времени, как и людям, с которыми меня сводит жизнь. – Харрисон заехал на парковку. – В моей жизни есть место только для одной персоны – меня самого.
Наконец-то. Они благополучно расставили все точки над «i». Границы очерчены, и им обоим не стоит их нарушать. Теперь наверняка он будет чувствовать себя свободнее. Хотя и до этого было неплохо.
– Ты явно родился под счастливой звездой! – воскликнула Тру. – Мне никогда не удавалась припарковаться около «Кружевных лоскутков». И как нельзя вовремя: у них очередная распродажа. – Тру не собиралась печалиться по поводу его заявления. – Мне нужно приобрести кое-что из белья для медового месяца.
Да неужели? Вечно у девушек мутнеет разум перед обещанием внушительных скидок.
– Заскочу ненадолго. Спишемся через час, хорошо? Все три офиса банкетных менеджеров находятся на Кинг-стрит или Уэнтуорт.
– Отличный план.
– Кстати, «Бен Сильвер» выше по курсу, около местного рынка.
– Прекрасно.
– Будь другом, ознакомься с их ассортиментом подарков для шафера. Дабз так занят, что совершенно забыл об этом.
– Без проблем. – Харрисон почесал затылок: чертов Дабз.
Тру расплылась в благодарной улыбке.
– Спасибо, Харрисон. Я правда глубоко признательна тебе за помощь.
Пока оба искали четвертаки для оплаты парковки, у него забренчал телефон. Номер не определился, но по коду можно было понять, что звонят из Нью-Йорка. Скорее всего кто-то со студии. Недолго думая Харрисон ответил.
– Привет, мой милый!
Боже, как не вовремя! На проводе была Валери Рен, самая горячая незамужняя кантри-исполнительница в Нэшвилле. Звук ее голоса напоминал бурбон, томно растекавшийся по дну бокала.
Тру выловила из кошелька две монетки по двадцать пять центов и шепнула:
– Больше нет, а этого не хватит.
– Привет, Валери, – сказал Харрисон в трубку, молча указав Тру на «бардачок».
Та быстро поняла намек.
– Как дела? – промяукала Валери.
– Да вроде не жалуюсь, – сказал Харрисон, застигнутый врасплох ее кошачьей сексапильностью.
Открыв «бардачок», Тру обнаружила там розовые трусики в горошек.
Проклятье! Купленные Деном трусики предназначались именно для Валери. Ден, возомнивший себя альтруистом, частенько примерял роль посредника в любовных связях Харрисона. Он чем-то походил на чуткого и верного консьержа-извращенца. Не оценив такую преданность, Харрисон буквально натянул трусы ему на голову. Вероятно, тот оставил их здесь в отместку.
Пронзив его взглядом, Тру продолжила искать монеты.
Харрисон в недоумении пожал плечами, изображая мальчика из католического хора.
– Хотела навестить тебя, раз уж ты никак не соберешься приехать сюда, – сказала Валери. – Эти янки знают, как устраивать классные вечеринки.
– Очень мило с твоей стороны, однако я страшно занят, Вел.
– Страшно занят для меня? – капризно пролепетала Валери.
Захлопнув дверцу «бардачка», Тру принялась дотошно изучать выемки под радио и пассажирскими сиденьями. Когда поиски окончательно зашли в тупик, раздосадованная Тру опрокинула сумку, вытряхнув на пол все ее содержимое. Ни одного четвертака.
– Занят для всех. – Харрисон слегка поправил телефон. – Мне нужно работать. Давай-ка встретимся чуть позже, а? Споем дуэтом на ближайшем конкурсе: наверняка скоро начнут составлять программу на этот год, – идет?
– Как знаешь, – обиделась Валери. – У меня самой дел по горло.
Достав бумажник, Харрисон протянул его Тру, и прошептал, кивнув в сторону магазина:
– Пусть разменяют.
Мельком взглянув на Харрисона, она раскрыла бумажник и вытащила двадцатку, а в следующий миг из бумажника выпал упакованный презерватив.
Этого еще не хватало.
Тру взглянула на сомнительную находку и, не удостоив Харрисона взглядом, попыталась выйти из машины.
– Слушай, Вел, я бы и рад поболтать, но мне пора идти. – Тру готова была вырвать ручку из двери. – Молодец, что позвонила.
– А мне до лампочки. – Валери оборвала связь.
Потянувшись через Тру, исходившую праведным и все же умилительным гневом, Харрисон открыл ей дверь, и, не издав ни звука, она решительно направилась к магазину.
В ее отсутствие машина словно опустела. Тоскливо вздохнув, он полез на заднее сиденье за шляпой в стиле Индианы Джонса. Несуразные очки, купленные в «Фейерверках Боба» на Девяносто пятом шоссе, были уже при нем. Когда Харрисон вышел из машины, его чуть не сбил рикша-велосипедист. Перед мысленным взором промелькнул заголовок таблоидов: «Знаменитый исполнитель кантри убит в ходе неудачной попытки маскировки».
Заслонив лицо шляпой, он облокотился на парковочный автомат и стал ждать возвращения Тру. Он прекрасно знал, что из этой воды сухим ему не выйти. Вроде причин для смущения нет – сейчас у них с Тру исключительно приятельские отношения, – но все равно он почему-то испытывал гнетущую неловкость.
И сполна наслаждался этим ощущением.
Из бутика показалась Тру и всучила ему несколько монет.
«Динь» – автомат среагировал на первый залетевший в него четвертак. «Динь, динь, динь, динь, динь».
Тру с завидным усердием отводила от Харрисона взгляд, и ее столь очаровательный гнев невозможно было описать словами.
– Эй, ты уж прости меня за трусики и презерватив.
– Это твое дело. Напишу через час.
И она ушла торопливо, так что едва не сбила с ног симпатичного старичка.
Харрисон не мог сдержать улыбки. Черт, как этой девушке удается заставить его чувствовать себя счастливым?
