В начале января закрыли дело Гинзбурга-Тухачевского, точнее, передали в другой отдел, где его объединили с другими материалами по заговору. Для этого мне ещё раз пришлось заглянуть на ЗИЛ для изъятия копий финансовых документов, показывающих, во что встала советскому народу задержка с разработкой нового танка. Там, в спеццеху меня ждал сюрприз.

— Ну как, что скажешь? — задал мне вопрос вездесущий военпред Бойко, растущий в чинах, несмотря на увечье не по дням, а по часам и поощрённый за настырную борьбу против врагов народа, в лице Тухачевского, подполковником.

— Что, Траянова таки спросили? — задал я вопрос Гинзбургу и стоящим возле него сотрудникам танкового КБ, глядя на усохшую "Меркаву" или, вернее, "Скорпион"-переросток. Вопрос был, впрочем, риторический и я полез осматривать танк, открывая люки и слушая пояснения. Ходовая часть машины с ведущей передней звёздочкой, в принципе, повторяла таковую же четырёхкатковую у Т-26М, но базировалась на узлах грузовика ЯГ, а не ЗИЛ и была несколько раздвинута в длину для компенсации жёсткости рессор. Расстояние между тележками тоже увеличили, но всё равно получилось, что средние катки танка расположены чуть ближе друг к другу, нежели крайние. Новая гусеница увеличенной ширины была призвана обеспечить гораздо лучшую проходимость, чем у прошлой машины, которая, из-за возросшей вдвое против первоначального проекта массы, была не ахти. Мехвод, так же как в Т-26М располагался слева спереди, имея в своём распоряжении лючок в лобовом листе со вставленным в него стеклоблоком "триплекс". Это решение я раскритиковал в пух и прах, заметив, что раз нет перископа, которому тут самое место, это не значит, что надо делать такие дыры в лобовом листе. Поднимаемое сиденье мехвода и его голова, торчащая в верхнем люке в небоевой обстановке – наше всё! И обзор так, кстати, гораздо лучше. Следующим объектом моих придирок стал двигатель, вернее, его система охлаждения. Сам мотор, новый, вертикальный, мощностью в 350 лошадиных сил и длиной чуть больше метра стоял у правого борта вентилятором вперёд. Между ним и водителем, по оси танка, помещалась "ярославская" КПП, мощность на которую передавалась от двигателя шестеренчатой передачей с поворотом потока на 180 градусов у задней стенки МТО. Перед коробкой находились остальные агрегаты трансмиссии с главным поперечным валом. А вот над ним, справа, у самого лобового листа, горизонтально помещался ЯГовский радиатор, откидывающийся вверх вместе с крышкой трансмиссионного люка, отчего морда танка чем-то напоминала САУ "Гвоздика", но была более "прямоугольной".

— Это никуда не годится! — заявил я категорически, тыча пальцем в жалюзи системы охлаждения. — Отвод горячего воздуха от радиатора вверх. Марево наводчику при стрельбе вправо гарантировано. Как прикажете попадать, если в прицеле всё расплывается? Понимаю, что вы втиснули всё в рекордно малый объём, длина МТО чуть больше водительского места, но озаботьтесь отводом горячего воздуха хотя бы вбок. Да и крышку МТО полезно охлаждать по той же причине.

Бойко свирепо глянул на Гинзбурга, но ничего не сказал, а инженеры сходу стали прикидывать, как перекомпоновать радиатор и воздушные потоки через и вокруг него. Я же полез по танку дальше. Боевое отделение, увенчанное стандартной для Т-26М башней, но "усиленного бронирования" привлекло меня интересным решением размещения боеукладки. Расположить снаряды можно было только на бортах и задней стенке МТО, для обеспечения необходимого их количества пришлось применить двойные зажимы. Если бы снаряды просто разместили горизонтально один над другим, то до крыши боевого отделения влезло бы штук восемь. Пять таких укладок, одна спереди и по две по бортам, составили бы боекомплект из 40 выстрелов. Здесь же применили шахматное расположение патронов в укладке, подобно двухрядному магазину, втиснув туда, при незначительном увеличении ширины, сразу пятнадцать выстрелов. Правда извлекать их можно было строго в порядке сверху вниз, что было признано мелочью по сравнению с БК в 75 штук вместо 40-ка. За боевым отделением оставался отсек, длиной равный высоте корпуса, то есть 115 сантиметров. В нём, внизу, вдоль бортов были поставлены топливные баки, обеспечивающие запас хода в 100 километров каждый, служащие, одновременно, лавками, на которых тесно могли бы разместиться четыре человека, имеющие в своём распоряжении дверь в задней стенке корпуса. Или установлена командирская радиостанция с отдельным радистом. На мой вопрос по поводу такого экстравагантного для танка решения, неоправданно увеличивающего массу, мне объяснили, что это продиктовано именно тем, что шасси создавалось универсальное для танков и САУ. В короткий корпус у Траянова ну никак не получалось впихнуть 152-мм гаубицу образца 1909/30 года или 107-мм пушку образца 1910/30 года с достаточным боекомплектом.

В целом машина мне понравилась своим бронированием в 45 миллиметров вкруговую, правда, большая часть бронеплит, за исключением нижнего и двух верхних лобовых листов, перед водителем и радиатором соответственно, расположенных под углом в 60 градусов к горизонтали, была вертикальной. Особняком стояло лобовое бронирование башни. 45-мм бронелист не смогли согнуть и нашли выход в комплекте из двух 30-мм листов, вставленных один в другой и сваренных между собой по периметру. При этом, поверхностной закалке подвергался только внешний. Получилось, что башня спереди была прикрыта 60-мм бронёй.

Немного портило общую картину вооружение из короткой пушки КПТ, которые, со снятием с серии на Кировском заводе, стали жутким дефицитом. Привод горизонтального наведения, доставшийся новому танку по наследству от прежних Т-26М и Т-28, неважно справлялся с потяжелевшей башней. Танк Т-126 вышел немного тяжелее прописанных в ТТЗ 20 тонн. Гинзбург заверил, что ему обещали новую 30-калиберную 76-мм пушку с полуавтоматическим затвором и обещал попинать электромеханическую промышленность с целью получения более мощных моторов. С весом же не обнадёжил, заявив, что конкуренты тоже в 20 тонн не уложились, как и проект со стандартным плоским ЯГовским мотором.

Коли речь зашла о конкурентах, я поинтересовался новостями.

— В Ленинграде что-то мудрят, всё напрочь засекретили даже от себя самих, — улыбнулся Гинзбург. — Однако достоверно известно, что обеспечить вращение малых башен Т-28 и одновременно усилить бронирование до 45 мм не удалось. В Харькове же мудрить не стали, просто увеличили бронезащиту до ТТЗ, а увеличение веса компенсировали пятикатковой ходовой с подвеской Кристи и 520-сильным шестицилиндровым плоским мотором на агрегатах оппозита ЗИЛ и авиационного АЧ-100-12, от последнего взяли коленвал и детали ТНВД. Новый корпус они упростили, убрав носовое сужение и разместив рядом с водителем ещё одного члена экипажа с курсовым пулемётом, и понизили, даже сверх меры, из-за чего водитель и стрелок сидят головой в литых броневых колпаках-люках, заходящих на лобовой лист и откидывающихся вверх, избавились, получается, от наследия БТ-2. Башня же так и осталась у них двухместной, так как, в противном случае, широкий погон пришлось бы надвинуть на шахты подвески. Правда, говорят, будто в Т-34 будет установлен "тройник" из 45-мм пушки, 7,62-мм пулемёта и 40-мм автоматического гранатомёта с ленточным питанием. В таком случае, при стрельбе по небронированным целям, командир танка становится свободным от необходимости постоянно заряжать пушку и может вести наблюдение и корректировку огня. Сильный соперник, — подвёл главный конструктор спецКБ ЗИЛ итог, показав рисунок, на котором был изображён почти что тот танк, который навсегда отпечатался в моей памяти, разве что, с очень приземистым корпусом.

— Зря вы это здесь понавешали, — кивнул я на размещённые на башне спаренные фары от ЗИЛ-5, — снесёт в первом же бою. Попробуйте вместо них какие-нибудь осветительные ракеты. Направляющие можно на внешней броне башни разместить, а пульт внутри у командира. Заодно так же и дымовые гранаты можно отстреливать при нужде.

— Эх и заживём теперь! — потирая руки хромал вокруг Т-126 Бойко. — Теперь бронебойщики точно умоются. Ишь ты, изобрели новый патрон для ПТР и навострились 30-мм броню ковырять! Всё, хватит, пушку в руках уже не потаскаешь, по окопам не побегаешь. Да и пушка не всякая возьмёт. Прямо скажем, у нас до дивизионной артиллерии нет ничего, что могло бы этот танк взять!

— Тоже мне, невидаль, — отозвался я непочтительно, — спорим, я пробью его оружием, которое можно одному человеку в руках унести?

— Врёшь?!

— А вот посмотрим!

— А пойдём, покажешь!

— А не торопись, его сперва сделать нужно. С тебя, кстати, бронелист. Кто проиграл, тот за него и платит.