Семидневного мини-отпуска не получилось. Первым же утром прибежал посыльный в чёрной форме морской пехоты РККФ и передал пакет. Майор Касатонов, неведомо какими путями узнавший о моём присутствии в Ленинграде, приглашал посмотреть на высадку Батумского батальона, которая должна была подвести черту под летним периодом обучения. Причём, смотреть предлагалось изнутри, приняв участие в высадке. Думаю, Касатонов спал и видел, чтобы я самолично хлебнул той каши, которую так настырно варил.

Десантирование планировалось на раннее утро следующего дня, вторника 24 сентября 1935 года. Еле успев на катер морпехов, который ждал Касатонова из штаба флота, добрался с ним до Кронштадта, а уже оттуда, не мешкая, мы вылетели на поплавковом АИР-5 на Ладогу в район Шлиссельбурга.

На подходе, с высоты птичьего полёта мы увидели, что вдоль берегов Невы и вокруг Орехового островка, стоят три самоходные баржи самого гражданского вида, рядом с которыми примостились Мошки и новые ТКа, в том числе "большие", четырёхмоторные. И те, и другие несли по паре пушек Лендера и должны были, кроме высадки, обеспечить огневую поддержку десанта.

Тут же стояли и ещё какие-то плавсредства, которые я поначалу, при взгляде сверху, принял за плоты. На самом деле это был итог экспериментов с водными лыжами. Понятно, ни к чему хорошему идея тащить за быстроходным катером глиссирующий плот не привела. Касатонов со смехом рассказывал, как "лыжа" с десятком бойцов, подброшенная на лёгкой волне, вдруг взмыла вверх, превратив на секунду морских десантников в воздушных. Двое не удержались и слетели в воду сразу, остальные оказались там же уже вместе с внезапно вставшей "на ребро" лыжей.

— Хорошо, что голышом были, — отсмеявшись, серьёзно сказал майор, — никто не утонул.

"Лыжа", не оправдавшая себя, осталась, как и нужда в быстрой доставке десантников на берег и в чью-то светлую голову пришла идея закрепить её в виде грузовой платформы между двумя туполевскими "поплавками" Ш-4. После вдумчивой проработки и экспериментов всё вылилось в катамаран, перебрасывающий на короткие расстояния сразу взвод морской пехоты или груз до четырёх тонн включительно. Размер десантной платформы, оснащённой опускаемой рампой позволял размещать на ней противотанковые, полковые и дивизионные пушки. Средства тяги, в роли которых выступали сталинградские "шассики", перевозились отдельно. Кроме случая переброски противотанковых пушек. Ещё черноморцы Потийского батальона, ради экономии места в трюмах десантных болиндеров, устанавливали сорокопятки при частично разведённых станинах в кузов СТЗ-1, который, как известно, находился спереди, и, таким образом, получали импровизированную самоходку с прицепленным к ней передком.

Дополняли десантную флотилию три катера на воздушной подушке, похожие на сомов, высунувших свои тупоносые головы на отлогий берег, да однотрубный колёсный грузопассажирский пароход, верхняя часть бортов и надстройки которого были окрашены в белый цвет.

— Знаешь, — сказал я Касатонову, — если бы это не мы летели, а вражеский разведчик, попытка десанта здесь бы и закончилась. Налёт бомбардировщиков и привет. Ты посмотри на палатки на берегу. Вы что, хотя бы защитного цвета не могли найти? Почему они белые и стоят на самом виду ровными рядами? Вон лесок рядом!

— Не боги горшки обжигают, — отмахнулся майор, — да и как тут маскировку соблюдать, когда суда в речном пароходстве на время манёвров зафрахтовали?

— Ну и что? Война придёт, всех мобилизуют. Пусть привыкают потихоньку. Пусть начинают думать по-военному, пока это всё игрушки. Потом, в боях, учиться куда как кровавее будет.

Приводнившись, мы подрулили к берегу, откуда гребным баркасом нас перевезли на борт парохода "Володарский" где был размещён штаб батальона. Приняв доклад НШ, Касатонов распорядился разместить меня, позаботиться о моей экипировке и… вооружении.

— Это ещё зачем? — я от приказа майора откровенно опешил.

— Нарком приказал, — брякнул местный главморпех и, смутившись, засуетился, — ладно, ты давай тут, устраивайся, знакомься, мне ещё комфлота встречать.

На "Володарском", кроме штаба батальона, отдельно от линейных рот и батарей, живших в палатках на берегу, обитал разведвзвод, батальонный взвод связи и присланные от наркомата обороны наблюдатели. Одного из них, комэска из 36-й кавдивизии старшего лейтенанта Родимцева, я немало озадачил при знакомстве, забывшись, глядя ему в глаза, будто в бездну и не отпуская руки. Меня в тот момент как током тряхнуло всплывшим воспоминанием, уж не тот ли самый генерал, комдив 13-й гвардейской? Лет двадцать пять ему на вид, кажется, слишком молод, но на войне люди растут быстро. Постараюсь не терять его из виду, может статься, я прав и у парня большое будущее. Если его ангел-хранитель справится не хуже, чем в том мире, который я знал.

Взявший меня под опеку моих лет старшина разведчиков, несмотря на то, что у него в петлицах было четыре треугольника, а у меня три серебряных звезды, держался по-хозяйски уверенно, без всякого подобострастия, как бы демонстрируя, что он на службе давно и видел всякого и всяких. Показав мне персональную каюту без соседей, в которой, однако, было две койки, он, кинув на меня взгляд, сказал.

— Поскольку багажа вы не прихватили, пойдёмте в моё хозяйство, выдам вам амуницию и оружие, а уж переодеваться сюда вернётесь.

Спустившись палубой ниже, мы с ним попали в тесный кубрик, временно превращённый в нечто среднее между каптёркой и оружейной комнатой, у двери которого стоял часовой.

— Значит так, бельё и сапоги вам ни к чему, свои имеются, да и нет у меня здесь запаса, а вот маскхалат мы сейчас подберём, — с этими словами он принялся рыться в кипе свёрнутых курток защитного цвета, по одному ему ведомым признакам определяя, какая мне подойдёт больше всего.

— А ну-ка, товарищ капитан, давайте вот эту померим, — сказал он, разворачивая просторную куртку-энцефалитку, похожую на сшитую из толстого брезента гимнастёрку с капюшоном,

— Вроде ничего, рукава не свисают, — вынес я свой вердикт, подумав, что в эту одёжу можно было бы впихнуть ещё половину такого как я.

— Отлично, сейчас и штанцы прикинем, — сказал старшина, прикладывая ко мне шаровары. — Вот эти будут впору. И рост и полнота, будто на вас и шили. На крайний случай, ремешком подтянете. Форма, понимаете, не новая, второй комплект на подмену, но чистая, один раз надеть хватит. Вот вам шпалы защитного цвета, а малиновых петлиц нету, извиняйте. Как и беретов, так что вы уж в фуражке как-нибудь.

— Так, а куда шпалы-то? — спросил я, разглядывая капюшон без всяких признаков воротника.

— А на клапан нагрудного кармана цепляйте, к краю поближе, чтоб лямкой не накрыть, у нас командиры так носят.

Следом мне были выданы кожаные "подтяжки", поддерживающие поясной ремень, чтобы тот, отягощённый оружием и снаряжением не сползал, противогаз, флягу, малую пехотную лопатку, в просторечии именуемую сапёрной и подсумок для гранат.

— Теперь оружие, — перешёл старшина к финальной стадии превращения меня в настоящего морпеха. — Мирошкин в госпитале, возьмёте его автомат и нож. Вот. И в журнале распишитесь.

Врученный мне карамультук правильно назывался пистолет-пулемёт Шпагина образца 1935 года и был принят исключительно на вооружение морской пехоты ВМФ СССР. Армейцы всё ещё раздумывали, нужно ли им такое счастье и, кажется, склонялись к тому, что оно является лишней и бесполезной роскошью. ППШ абсолютно ничем внешне не напоминал своего легендарного тёзку, наоборот, он был больше всего похож на СВШ, она же "Застава М76" моего мира, так как использовал её ствольную коробку, приклад и цевьё. Разве что ствол был чересчур короток для винтовки. Самое заметное внешнее отличие состояло в прямоугольной в сечении крышке ствольной коробки, что было сделано ради увеличения массы затвора, который в этом ПП, как и в абсолютном большинстве сверстников, был свободным, огонь вёлся с заднего шептала. Соответственно был изменён и спусковой механизм. К автомату прилагался подсумок с четырьмя рожковыми магазинами на 35 патронов, представлявшими собой нечто среднее между магазинами ППС и АК, так как рассчитывались на снаряжение патронами с гильзой ТТ и тяжёлой дозвуковой остроконечной пулей, для которых в комплект входил прибор бесшумной стрельбы "Брамит" в отдельном чехле, но без него обычно использовали массовые пистолетные боеприпасы. Сейчас, понятно, рожки вообще были пустыми.

— Вот, в журнале распишитесь, — подсунул мне толстенную тетрадь старшина. — Теперь, значит, я приказ выполнил. А то товарищ комбат, майор Касатонов, предупредил, что вы, может, с разведчиками захотите пойти.

— Да? Ну, знаешь, брат, тогда бы я с собой ещё сидор с сухпайком и прочими полезными мелочами прихватил. А уж бинокль и плащ-палатку точно.

Старшина крякнул, обернулся, достал стандартный солдатский заплечный мешок и большой квадратный кусок брезента, который той самой плащ-палаткой и был.

— Бинокля нет, не взыщите. Вот, возьмите ещё, — протянул он мне целлофановый пакет, первый, который я видел в этом времени, — документы завернёте, мало ли что. Когда сухпай получать будем, я за вами пошлю.

Забрав вещи и оружие я, по пути к своей каюте, поднялся на верхнюю палубу и нос к носу столкнулся с Родимцевым.

— Товарищ капитан госбезопасности, разрешите обратиться, — медленно, соизмеряя слова с долгим взглядом на мою ношу, проговорил кавалерист и, не дожидаясь согласия, поинтересовался. — Это вам зачем?

— Как зачем? Нарком ВМФ решил, что я захочу посмотреть на действия морской пехоты, в которую я лично вложил много сил и времени, так сказать, изнутри. И, кажется, он не ошибся, желания такого у меня всё больше и больше, — удивил я сам себя неожиданно бодрым ответом, будто во мне проснулся мальчишка, которому предстоит "Зарница".

— Я тоже хочу! — похоже, мальчишка здесь далеко не один, впрочем, взрослые от детей только тем и отличаются, что игрушки больше, дороже и опаснее. — К кому мне обратиться, чтобы дали соответствующее распоряжение? А то тут сам чёрт ногу сломит, все в одной форме ходят, наподобие вот этой, без петлиц.

— Комбат, майор Касатонов здесь старший, ловите его, пока не переоделся.

— Касатонов? Тот, что с вами прилетел? — с досадой переспросил Родимцев. — Он комфлота сейчас встречает. И наш командир, капитан Карякин, тоже там.

— А скажите мне, товарищ старший лейтенант, что это ваша делегация такая непредставительная? Вот от НКВД перед тобой стоит целый капитан госбезопасности, полковник на ваши гроши.

— Так, товарищ капитан госбезопасности, батальон всего, — смутился Родимцев, сам не зная, что ответить. — Наверное, в штабах рассудили, что генералов и полковников на такое учение слишком много. А пехотный комбат, кавалерийский комэск и комбат-артиллерист лучше разберутся, им это ближе к собственным обязанностям.

— Что ж, мудро. И не польстить вниманием, и мнение людей, кто лучше всего в таких вещах разбирается, узнать, — оценил я наркомат обороны.

В небе зажужжало и, под набежавшими с запада облаками, показался ещё один яковлевский поплавковый АИР, судя по всему, командующий флотом пожаловал. Рассудив, что невежливо будет не засветиться на палубе в составе принимающей делегации, я забросил снаряжение в каюту, оставив себе только "папашу", которого побоялся оставить без присмотра, пусть и в запираемом на ключ помещении, поспешил к трапу. Тут уже находился комбат со штабом, командиры рот и отдельных взводов, командиры дивизионов "мошек" и ТКА, все трое наблюдателей НКО. Галлер, точно так же как и мы часом ранее, пристав к берегу пересел в шлюпку и, спустя короткое время, уже поднимался на палубу "Володарского" с левого борта.

Приняв доклад Касатонова, он поздоровался с выстроившимися "по ведомствам" командирами. Стоя левофланговым, дальним от трапа, я случайно заметил капитана "Володарского", коренастого мужика лет под пятьдесят, который, слегка перегнувшись через леерное ограждение мостика, наблюдал сверху за происходящим со снисходительной улыбкой. Ох, капитан, капитан, надеюсь, твой корабль лет через пять-шесть станет каким-нибудь плавучим госпиталем, а не канонерской лодкой. Тогда тебе уж точно не до смеха будет.

— Раз все в сборе, совещание через десять минут, — распорядился Галлер и удалился приводить себя в порядок после перелёта. Я же, пока было время, воспользовался случаем побеседовать с катерниками насчёт моторов. Узнать из первых рук, как показали себя дизеля во флоте. Представившись, я не стал ходить вокруг да около, поскольку времени было мало, и задал прямой вопрос. Противолодочник кап-два Соколов и командир дивизиона ТКА каплей Зверев, будто по команде, поморщились и, видимо не желая меня обижать, дизеля похвалили за мощность и экономичность по сравнению с бензомоторами, а потом вывалили кучу претензий по сборке. Пока мотор был совсем новый, замечаний не было, но стоило совершить пару выходов в море, как начиналась перманентная борьба с течью трубопроводов. Причём, текло всё – масло, соляр, вода из системы охлаждения. Текли уплотнения валов масляных помп. На "МО" всё усугублялось ещё и гидравлической передачей на винты, которая тоже, походив немного, начинала течь во всех соединениях. Не смертельно, но понемногу доливать приходилось постоянно.

Углубившись в детали, я выяснил, что, собственно, моей вины здесь немного, причина в очень жёсткой, плотной, гладкой резине трубопроводов и уплотнений, которая, к тому же, растрескивалась на стыках и сгибах. Подумав, что надо крепко переработать коммуникации, исключив, насколько можно, резину, сделал себе зарубку на память выкатить претензии смежникам. Подозреваю, кто-то решил сэкономить импортный натуральный каучук на "второстепенной" продукции, которая, вроде бы, работает в более благоприятных условиях, чем автомобильные шины и её, к тому же, мало кто видит. На опытные моторы нам давали комплектующие, замечаний к которым не было, а на серийную продукцию, выходит, шло, что подешевле.

— Товарищи командиры! — подал при входе Галлера в салон парохода "Володарский", в обычных рейсах использующийся в качестве столовой, капитан второго ранга Соколов, увидевший комфлота первым. Присутствующие, собравшиеся вокруг сдвинутых к центру столов, грохоча по дубовому полу тяжёлыми стульями, вскочили на ноги, обернувшись в направлении взгляда противолодочника.

— Вольно! Прошу садиться, приступим, — заняв место во главе получившегося большого стола, на котором было удобно раскладывать карты, Галлер начал совещание. — Нам предстоит провести учебную высадку батальона морской пехоты на необорудованный берег. Легенда такова: для содействия наступающей армии, временно остановленной противником, совершить охват его фланга по морю, обнаружить и уничтожить вражескую среднекалиберную береговую батарею, захватить плацдарм для высадки армейских частей и удержать его в течение необходимого для таковой высадки времени. Место проведения операции – западный берег Ладожского озера, две мили севернее устья реки Морья. Противник условный. Командование операции возлагаю на майора Касатонова. Ему оперативно подчиняются силы прикрытия и поддержки десанта в составе эсминца "Конструктор", дивизиона МО и дивизиона ТКА под общим командованием капитана второго ранга Соколова. Отрядом транспортов командует старший лейтенант Савельев. Так как погода нам не благоприятствует, прогноз даёт низкую облачность в районе учений, авиационную поддержку отменяю. Товарищ майор, — повернул Галлер голову к морпеху, — доложите ваше решение.

— Решил, — откашлявшись, тут же отозвался Касатонов, — время "Ч" – на рассвете. К месту проведения операции выдвигаемся тремя эшелонами. Первый, в составе звена из четырёх малых ТКА выходит в "Ч" минус три, встречается в точке рандеву с эсминцем "Конструктор" и составляет с ним передовой дозор. Назначение командира дозора – на усмотрение капитан-лейтенанта Зверева. Задача: разведка по маршруту эшелона транспортов, далее, разведка боем, уточнение позиции береговой батареи, подавление батареи и поддержка десанта артогнём. Второй эшелон. Транспорты. Выход "Ч" минус три. Прикрытие. Противолодочное – дивизион в составе 12-ти МО. Общее – два звена ТКА. Задача: доставка основных сил к месту операции, далее, после подавления береговой батареи, высадка штурмовых групп, далее, высадка основных сил. Третий эшелон. Три аэроглиссера и быстроходные десантные катера. Время выхода – "Ч" минус один. Обгоняют на маршруте эшелон два и высаживают разведвзвод в районе береговой батареи с целью корректирования артогня "Конструктора", содействуют высадке основных сил. Батумский батальон морской пехоты под моим командованием высаживается в четыре эшелона. Первый – разведвзвод. Задача: доразведка и корректировка артогня с целью подавить артиллерию противника. Далее общая разведка по флангам и перед фронтом высадки, боевое охранение. Второй эшелон – первая рота, сапёрный взвод, высаживается с малых ТКА и быстроходных глиссеров. Задача: штурм и уничтожение артбатареи. Третий эшелон – вторая и третья роты, миномётная, противотанковая и артиллерийская батареи. Задача: занять выгодные для обороны рубежи, построить систему огня, возвести полевые укрепления, быть готовым к отражению атаки. Четвёртый эшелон: взвод обеспечения, взвод связи, штаб. Задача: установить устойчивое управление ротами и батареями, связь с командованием, выгрузить с транспортов и укрыть боекомплект и запасы. Письменные приказы эшелонам и группам у вас, товарищи командиры, на руках. Действуем согласно проведённых командно-штабных игр. Обращаю внимание на соблюдения правил радиосвязи и сигналов взаимодействия. Оговоренный порядок подачи средств высадки к транспортам требую соблюдать неукоснительно.

Так вот где собака зарыта! Всё у них уже договорено и даже письменные приказы на руках. А это совещание – всего лишь "напоминалка", последняя подстраховка перед реальными действиями. Заодно ввод в курс дела наблюдателей.

После Касатонова, по очереди, свои решения проговорили другие командиры, начиная с катерников и заканчивая комвзвода материального обеспечения батальона. Под конец, устав сидеть на одном месте, я неудачно заворочался и чуть не уронил лежащий на коленях ППШ, успевший, тем не менее, стукнуть прикладом по полу. Присутствующие устремили на меня свои взгляды, кто укоризненный, а кто и даже слегка презрительный. На меня, единственного зачем-то пришедшего на совещание с оружием, и до того обращали внимание, но замечаний делать не стали, а тут на лицах отразилась вся гамма чувств.

— Раз представители НКО и НКВД уже во всеоружии, будто с ним и родились, — улыбнулся Галлер, глядя, как я привычным жестом подхватил автомат за цевьё, — узнаем их решение относительно места, откуда им удобнее всего было бы наблюдать за маневрами. Слушаю вас, товарищ капитан госбезопасности.

— С разведчиками пойду, товарищ флагман второго ранга, — ответил я, покраснев из-за всеобщего внимания к моей персоне, — хочу быть в эпицентре событий. А потом, на берегу виднее, хорошо высадка организована или нет.

"Сухопутчики" решили разделиться, Родимцев и комбат-артиллерист, старший лейтенант Конопляников, тоже высадятся вместе с разведкой, а капитан Карякин останется со штабом батальона.

— Вопросы есть? — уже готовясь закрыть совещание, для порядка спросил Галлер.

— Есть, товарищ командующий флотом! — подал голос Родимцев, вызвав недоумённый взгляд своего "сухопутного" командира. — Почему чекистов вооружают, а представителей НКО нет?

Тут уже и третий армеец обернулся на голос старлея, в его взгляде читалось прямо таки неприкрытое осуждение. Видимо, перспектива таскать лишние килограммы его никак не радовала.

— Товарищ майор? — переадресовал Галлер вопрос Касатонову.

— Товарищ флагман второго ранга, командирам РККА в боевой обстановке полагается иметь пистолет либо револьвер, — ответил тот не моргнув глазом. — Личное оружие у товарищей при себе. Товарищ капитан госбезопасности, по сути, наблюдателем не является, в настоящий момент он испытатель оружия и снаряжения с целью его дальнейшего усовершенствования. Лишних стволов у меня просто нет, ППШ всего десять штук на весь батальон.

С этими словами комбата морпехов два из трёх командиров РККА с облегчением выдохнули, а Родимцев, напротив, насупился, но настаивать, видя реакцию товарищей, не стал.