— Давненько мы так не прогуливались, — сказал нарком ВМФ Кожанов, поглядывая на возвышающуюся по правую руку Кремлёвскую стену. — Что на этот раз? Надеюсь, Советская власть вне опасности?

Да, давно. Полгода как. Вместо жары и пыли мороз и снег. И всё совсем наоборот. Тогда под угрозой был я, а сейчас тучи сгущаются над наркоматом ВМФ. Пора бы отдать должок.

— Смех смехом, товарищ флагман первого ранга, а обсудить наедине есть чего. В ваших же интересах, — не поддержал я шутливого тона.

— Ну, давай, выкладывай, конспиратор, что там стряслось.

Я рассказал о ситуации с "Электросилой". К моему удивлению, Иван Кузьмич отнёсся к сообщению весьма спокойно.

— Да? — переспросил он и, сделав несколько шагов по свежему снегу, сказал. — Может оно и к лучшему.

— Конечно к лучшему! Перестройку "Фрунзе" надо отменить! А средства направить на малый флот!

— Не твоего ума, прости, это дело. Да и не моего уже. Людей надо учить и обкатывать, а как это делать, если "Парижанку" и "Октябрину" с "Маратом" в океан не выпусишь? А топливо они кушают как вся Украина. Учебный линкор нам нужен. А ещё он нужен ЦК, вопрос престижа СССР. Так-то! К тому же, работы уже начаты. Сейчас демонтируют котлотурбинную установку, срезают надстройки и переустанавливают башни.

— Значит мне трындец. Надо форсировать работы по "бочонку", а у меня там конь не валялся. Да и вам придётся перестройку останавливать. Новая силовая – новый проект. Как бы наши головы не полетели.

— Нам-то что за беда? Я заказ сделал, Орджоникидзе его принял. Не выполнит – с него спрос. Тебе тоже заказ выдан определённый и ты его выполнишь. Беспокоиться не о чем.

— Как это не о чем? Формально да, мы ни при чём. Но средства будут истрачены, а корабля не получим!

— И виноват в этом будет Серго! — завершил мою мысль по-своему Иван Кузьмич.

— Что-то я вас, товарищ флагман флота первого ранга не пойму, — такое отношение к делу меня зацепило за живое. У нас нет ни лишнего времени, ни лишних ресурсов, а тут целый линкор, хотя бы не как корабль, а "в эквиваленте" денег, металла, труда людей, намереваются просто профукать. — Вы что же, решили наркома тяжёлой промышленности подсидеть? И ради этого похерить труды целого завода в течение года-двух? Не считая смежников, к которым и я отношусь.

— А что тут такого? Ума вложить никогда не поздно. А то, что именно "Фрунзе" для этого подвернулся – случайность, — снисходительно улыбнулся мне Кожанов. — В сентябре на ципках бегали вокруг меня. Как же! Давайте поднимем флот на должную высоту! Даёшь пятнадцать линкоров за третью пятилетку! Три месяца прошло и всё на круги своя вернулось! Задвинули на заднюю полку, как будто, так и надо! Орджоникидзе, пакостник, даже не известил!

— Знаешь, Иван Кузьмич, в каком там вы порядке будете на мавзолее стоять – меня мало волнует! Я сюда пришёл не для того, чтобы интриги затевать! — раздражению моему не было предела. Только в подковёрной возне мне не хватало поучаствовать! — Если мы в эту сторону уклонимся, так я пошёл своими делами заниматься. НКВД, точнее Берия, несёт ответственность за машины "Фрунзе" и он уже в курсе складывающейся ситуации. Будешь страуса изображать – будешь иметь бледный вид. Точно так же, как и нарком тяжёлого машиностроения.

— Хорошо, будем считать, что ты меня поставил в известность, хотя и не должен был, — холодно согласился со мной Кожанов. — У тебя всё?

— Что "всё"!? — тут я вышел из себя. — Что мне делать-то?! Вы ж меня подставили! Был мизерный шанс успеть с "бочонком" если бы с самого начала занялись им вплотную. А сейчас из-за вашей "дезы" и этого нет! Силы брошены на обычные движки!

— Это какой "бочонок"? Десятитысячник? — уточнил нарком. — Его всё равно мало будет. "Фрунзе" необходимо гораздо больше, чтобы иметь скорость на уровне 24–25 узлов и выше. Чтоб не меньше, чем у английских линкоров.

— Что за бред? Вы что, прямо на ходу желаемые ТТХ из пальца высасываете? У англичан, между прочим, кроме линкоров ещё и линейные крейсера есть, которым ваш шедевр на один зуб! Как вы представляете себе "гораздо больше"? Это всё равно получается не меньше двух моторов на вал! С электрикой не срослось, а таких механических передач никто в мире не делает, это фантастика!

— Немцы сделали. Это раз. Корпус "Фрунзе" быстрее не разогнать, какие машины ни ставь, но нам нужна максимально высокая скорость. Это два. Я не инженер-кораблестроитель, а командующий флотом, в технические тонкости вникать не обязан. Решать вопросы будешь с ответственными за это дело товарищами.

— Красиво, нечего сказать! Я не разбираюсь, но дайте мне такую игрушку и не… в общем, всё равно, как вы это сделаете! Потому как уже заплачено! Так, что ли? Будённый, между прочим, в лошадях разбираться не гнушается. Может лучше заняться тем, в чём командующий Красным Флотом хоть что-то понимает? Морской пехотой, например? Танковые роты в штат батальонов ввели, а высаживать их как? Со шлюпок? Давайте уже о десантных баржах, желательно быстроходных, думать, а не об бесполезных утюгах! Им-то работа в войне всегда найдётся. И по прямому назначению и как канлодкам, минзагам. Да мало ли чего! Надо развивать то, в чём мы понимаем, наши сильные стороны! После Мировой войны сколько мин вытралили? А как у нас сейчас с этим делом? Тральщики есть?

— Знаешь, товарищ Любимов, выслушиваю от тебя всё это только потому, что на больных не обижаются, — вот тут и сам Иван Кузьмич не выдержал и, сбросив показное равнодушие, стал сердиться. — Занимайся своим делом, а в чужие не лезь! Что у тебя там по подлодкам? Будут моторы в срок? Причину пожара установили?

Не в бровь, а в глаз! Пожалуй, я действительно перебрал.

— Комиссия решила, что произошёл взрыв гремучего газа из-за выделения водорода из аккумуляторной батареи. Как раз определяли минимальное время зарядки на "стопе" и оба дизеля работали на генераторы на полную мощность. Тут и полыхнуло. Хорошо, что аккумуляторы в отдельном срубе были установлены и внутри в тот момент был только один человек. Вся экспериментальная установка утрачена, но её быстро восстановим. Хорошо, что весь лагерь не сгорел, еле отстояли. Электрики советуют увеличить ёмкость аккумуляторной батареи не менее, чем в двое, и продумать вентиляцию, так как устранить выделение водорода из батареи они не могут.

— Выговаривать он мне тут будет! А мне что теперь делать? Подлодки будут заложены в Сормово в марте, проект переделывать поздно, а принимать в состав флота лодки с такими дефектами нельзя!

— Может, запретить форсированную зарядку? Или, на крайний случай, оставить только один генератор, а на место второго дополнительные аккумуляторы поставить? — спросил я растерянно.

— Горе луковое, — с сожалением отмахнулся от меня нарком. — Смысл был в чём? В дублировании!

— Ну, не знаю…

— Не знает он. Зенитные установки где?

— А вот здесь, Иван Кузьмич, промахнулся. Дизель-гатлинг нам не прислали. На запрос ответили, что автомат переделывают под новый боеприпас. Так что моей вины в том нет.

— Чёрт знает что! — выругался нарком. — От тебя, товарищ Любимов одни неприятности.

— Положим, не от меня. Просто так выходит, что мне выпадает о них сообщать. Видимо, подчинённые не спешат расстраивать высокое начальство.

— Разберёмся.

— Разберитесь уж. Два года, без малого, резину тянем. За это время можно было бы и обычные зенитные автоматы до ума довести.

— А… — Кожанов махнул рукой, — с ними вообще не понятно, что происходит. Завод подтянули, как могли, качества добились. Всё по уму, а пушки всё равно, то работают, то нет. С конструкцией что-то не то. А тут ещё новый патрон. Инженеры разбираются. Хорошо хоть, после того, как Ленинградские КБ переключили на флот, по остальной артиллерии дела пошли. Выходим на уровень ведущих морских держав! Унивесалки среднего калибра в 100 и 130 миллиметров уже на подходе, через год-два валом будем выпускать. А кое-где и впереди мы уже. Новый наш крейсер будет иметь самый мощный главный калибр в классе! Девять стволов в 180 миллиметров! Вес залпа вдвое больше, чем у одноклассников!

— Это тот, у которого три ствола в башне и все в одной люльке по-итальянски? — переспросил я, припомнив первую серию советских крейсеров.

— А ты откуда знаешь? — насторожился нарком ВМФ.

— Догадался. Итальянцам лицензию на мой мотор явно не за красивые глаза передали, — спохватившись, я начал врать, на ходу придумывая объяснение своей осведомлённости. — Девять 180-миллиметровок в лёгкий крейсер не впихнуть, если только не применить "фишку" с единой люлькой. Правда, "Марина" больше двух пушек в башню не ставит. Но мы же настоящие большевики! Знаете, товарищ флагман флота первого ранга, такое обезьянничание может и позволяет иметь вдвое больший залп, но страдают скорострельность, из-за калибра, и точность, из-за близости траекторий. К тому же исключается рассеивание залпа башни по дальности, а это проблемы с пристрелкой. В результате сильный "на бумаге" крейсер в реальном бою может наполучать от заведомо более слабого, опять-таки, "на бумаге" противника.

— Прах тебя раздери, Любимов! Самый умный? Думаешь, в советском ВМФ артиллеристов нет? Этот вопрос обсуждался и решение принято! — взорвался Иван Кузьмич.

— А я чего? Я ничего! — развёл я в ответ руками. — Но мой вам совет. Вы же серию крейсеров наметили? Вот подготовьте резервный вариант, чтобы в случае чего, после испытаний головного корабля, выправить положение.

— Смысла нет, — буркнул задумавшийся нарком. — По первоначальному проекту два ствола было, как ты хочешь. Но тоже оба в одной люльке. Добавив ствол, мы увеличили залп, имея все те же ограничения, которые были. И мы это хорошо осознаём. Не надо нас учить.

— Ну, ну. Однако время у вас на разработку нормальной двухорудийной 180-миллиметровой башни, или каких-либо других вариантов вооружения, ещё есть.

— Настаиваешь? Знаешь, товарищ Любимов, тебе чего ни скажи – на всё своя особая точка зрения. И говоришь, вроде, по делу, верю я тебе. Но давай посмотрим, что у нас в итоге получается. Вот перестали мы туполевские глиссера строить, а взамен что? Два года без катеров? Только-только новую серию запустили. А могли бы, пусть на плохих, но настоящих катерах людей учить. С зенитками, торпедами, теперь ещё и с подлодками то же самое – много разговоров, суеты и мало дела. И так во всех делах, куда ты свой нос суёшь.

— Так, значит? — слова наркома задели меня за живое. — А если чуть шире посмотреть? Флот не получил несколько десятков катеров за два года? А то, что дюраль в гражданскую авиацию ушёл и теперь мы имеем материальную основу для корпуса морской пехоты, пускай до него ещё далеко, который можно быстро перебросить на решающий ТВД? А то, что мы можем содержать и вооружать те батальоны МП, которые уже имеем? Не за счёт ли личного состава и средств, которые флот сэкономил на катерах? И ты, Иван Кузьмич, прекрасно понимаешь, что новые катера, которые поступят на флот уже в 35-м году – реальная боевая сила, в отличие от глиссеров. Лучше уж двумя-тремя годами позже, но реальные боевые единицы, чем сразу барахло. Не знаю, что у тебя там с торпедами не ладится, но после того, как я туда свой нос сунул, упал процент брака. Без меня и того не имел бы, что сейчас имеешь. Зенитные автоматы я видел собственными глазами, могли бы принять их так, как есть. А с подлодками ситуация тоже на благо. В следующих проектах ёмкость аккумуляторной батареи придётся увеличить, фактически вчетверо против первоначальной "М" с "Зульцером". Значит и время пребывания под водой возрастёт, что для малых прибрежных лодок очень важно. И с башнями крейсеров, поверь мне, так же будет! Если им, конечно, не только по берегу стрелять придётся. Я тебе больше скажу! Вы ведь наверняка не одни башни купили, а проект крейсера целиком?

— Ну, положим. Ты это к чему? — насторожился нарком.

— И не только крейсера, но и эсминца?

— Мало, очень мало я о тебе, как вижу, знаю, — мрачно констатировал факт Кожанов. — Скажешь, что догадался? Не верю. Нечестно это, товарищ Любимов. Я к тебе со всей душой, а ты? Откуда-то ты информацию получаешь. Не по рангу. И у Сталина бываешь чаще любого другого конструктора. И совсем не по инженерным делам. Ты вообще чей?

— Свой, свой собственный. И заметь, Иван Кузьмич, плохого я тебе никогда не советовал и, тем более, не желал, — немного помолчав, я вернулся к техническим проблемам. — Итальянцы свои корабли для Средиземного моря строят. Такие для Чёрного моря и для Балтики подойдут. Но не для Севера и Тихого океана. Тут уже совсем другая прочность и мореходность нужна. Советские эсминцы обязаны выдержать любой шторм. Итальянские корпуса слабоваты, учти. И расположение котлотурбинной установки надо сразу поменять на эшелонное. Чтобы с затоплением одного отсека корабль не лишался хода. Или это всё равно будет сделано потом. Тем, кто придёт на твоё место.

— Даже так? И через меня перешагнёшь? — в голосе наркома прозвучало не только искреннее удивление, но и обида.

— Да при чём здесь я? Про Алксниса слышал?

— Там совсем другое дело! Он по известным тебе материалам проходил!

— Проходил, не проходил, а взяли его за то, что напрямую с политикой не связано. Прецедент, так сказать, создан. При Ягоде военных сажали за происхождение, при Ежове формально за политику, а фактически вообще по первому доносу дело раскручивали. Новый же нарком хитёр, отрабатывает "материалы", но не спеша, не вызывая подозрений в общем провале, выискивая другие причины. И если он эти самые "другие причины" в твоём хозяйстве, Иван Кузьмич, найдёт, придётся тебе сухари сушить.

— Ерунда какая-то… Флот с нуля строим, ясное дело, что не всё гладко будет. Шишек ещё набьём не одну и не две. Но чтобы за это командующих снимать? Кадров не напасёшься…

— Молодым везде у нас дорога, Иван Кузьмич, — процитировал я строку известной песни и, чуть погодя, после взятой на раздумья паузы, предложил. — Хочешь, набросаю тебе перечень направлений по которым могу дать дельные советы? Не детальные, конечно, а так, на познавательном уровне. Ты ознакомишь меня по ним с текущим состоянием дел и сразу будет понятно, в каком направлении следует идти.

— Вообще-то, подозреваю, у тебя ко всем гостайнам допуска нет. И если я тебя проинформирую, получится, что разглашу. Лошадка ты, вижу, тёмная.

— Сомневаться и выбирать, Иван Кузьмич – твоё право. Хочешь – молчи и рискуй. Хочешь – шепни по-тихому. Хочешь – оформляй официальный допуск. Но предупреждаю, для меня это только лишняя морока, я по морской пехоте до сих пор твоим отписываюсь. Хотя, конечно, дела можно провернуть хорошие, нужные и всем полезные. Вот и пришли, — сказал я останавливаясь возле своей машины. — Бывай, товарищ нарком! Подумай крепко обо всём, о чём говорили.

— И ты бывай, товарищ конструктор, жди приглашения в межведомственную комиссию по "Фрунзе" и постарайся выполнить всё, что должен.