— Петрович воскресе! Здорово! — приветствовал меня новый директор ЗиЛа Рожков, — Проходи, дорогой! С чем пожаловал?

— Здравствуй Владимир Александрович! С просьбой я к тебе.

— Излагай.

— После реконструкции ЗиЛа, да ещё после снятия с конвейера АМО-2 у тебя в хозяйстве остались демонтированные станки, частью устаревшие, частью сломанные, а также не вписывающиеся в технологический процесс. Отдай их мне! Я сейчас назначен начальником механического цеха судостроительного завода, мне всё сгодится. Нам ведь не дизеля и автомобили выпускать, а только ремонтировать, да, к тому же, паровые машины, по большей части.

— То есть как "отдай"? На каком основании?

— А пусть ЗиЛ шефство возьмёт над новым заводом. Вот тебе и основание!

— Ну и просьбы у тебя, Петрович! Сам посуди, зачем мне этот, как ты говоришь, геморрой? У меня что, своих трудностей нет? С меня требуют увеличения выпуска машин на десять процентов сверх плана! Завод и так работает на пределе, а любые попытки ещё работу ускорить только к росту процента брака приводят! Чекисты уже на вредительство в военное время намекают! Мне бы эти станки самому к делу пристроить, но не знаю как. Может, посоветуешь чего?

Я задумался, ища выход из создавшегося положения, так как мой расчёт на личную дружбу явно не оправдался.

— Посоветую. Если совет хорошим окажется, станки отдашь?

Рожков посмотрел на меня с сомнением, но интерес взял верх над осторожностью.

— Говори.

— Я тут недавно с Лихачёвым беседовал, так он хвалился, что вы мощность движка до 140 сил подняли. Верно?

— Верно. Мы ещё тракторный дефорсированный 110-сильный вариант выпускать начали, танковый мотор в 160 сил делать можем, но "Большевик" его не берёт из-за того, что он трансмиссию ломает. Ты это к чему спросил?

— Что главное в грузовике? — зашёл я издалека.

— Что?

— Грузоподъёмность! Напряги Важинского, пусть перестанет ерундой с "кегрессом" заниматься, а увеличит грузоподъёмность ЗиЛ-5 до 6 тонн. Мощность двигателя ведь выросла? Значит потянет. Что там нужно удлинить и усилить Евгению Ивановичу виднее. Расходы копеечные, количество грузовиков плановое, а грузоподъёмность выросла сразу на 20 процентов. Как тебе совет?

— Ну, ты, Петрович, жук!

— Это ещё не всё. ЗиЛ-6 трёхосный вполне и до 7,5 тонн грузоподъёмности вместо 6-ти подтянуть можно. Они у вас все с демультипликаторами идут, тоже потянут. Это рост сразу на 25 процентов.

— Согласен! Молодчина, выручил! Вот что значит светлая голова! Мы-то совсем тут закрутились, такого простого выхода не увидели!

— Это ещё не всё. Пусть Важинский скомпонует трёхоску-эрзац на агрегатах ЗИЛ-5, но грузоподъёмностью в 7,5 тонн. А привод на третью ось передаст вот таким механизмом, — я взял лист бумаги и изобразил прижимной ролик, расклинивающий колёса задней тележки, — подключаемым в трудных условиях. Это рост грузоподъёмности сразу на 50 процентов!

— Да тебя сам Бог послал!

— Послал меня товарищ Белобородов, директор судостроительного завода, за станками. И ты согласился их дать! Ещё когда я про 25 процентов роста грузоподъёмности говорил. А за последний совет ты мне ещё все сломанные станки отремонтируешь на ЗиЛе.

— Ошибся я, черти тебя прислали! Недаром про тебя слухи нехорошие ходят. Странный ты человек, Семён. Даже по утрам, вместо того, чтоб похмелиться как все нормальные люди, мечом махаешь. Нет у меня в плане ремонта станков и средств под это не выделяется! Чем я рабочим платить буду?

— Ничем. Субботники организуешь через парторганизацию.

— Вот уж дудки! Сам на партсобрании выступать будешь. Оно вечером сегодня, кстати.

На том мы и порешили. За заседание партактива я не беспокоился, позиция моя была железной. Мужики, конечно, помялись, вроде и соглашаться не хочется, но и отказаться нельзя, проголосовав, в конце концов, "за".

Похожую операцию я провернул на московском авиамоторном заводе, действуя через Чаромского и Брилинга. Там мне ничего изобретать и придумывать не пришлось, товарищи чувствовали себя передо мной чем-то виноватыми, мне удалось удачно сыграть на этом. Но Белобородов, хоть и впечатлённый моими успехами на ниве поиска и "выбивания" производственного оборудования, хотел большего. Пришлось мне признаться, что мои ресурсы на этом направлении исчерпаны.

— Александр Михайлович, я и так уже сделал всё что мог! Конечно, на других действующих заводах тоже может кое-что найтись, но это уж вам надо суетиться через наркомат или через московский горком.

— Хорошо. И на том, как говорится, спасибо. Пойду на поклон к наркому.

На протяжении следующих двух месяцев на площадку строительства завода в Нагатино свозились самые разнообразные станки и я был по уши занят их инвентаризацией и планированием размещения в цеху. Ситуация усугублялась тем, что часть старых станков имела ременный привод и им требовалась отдельная силовая установка с валом, которая резко сужала возможные места расположения рабочих мест. Помог опять Рожков, выделив тракторный дизель и изготовив в опытном цеху ЗИЛа передачу.

Судостроительный рос не по дням, а по часам. Я, не прилагая особых усилий, сманил туда бригаду сварщиков с ЗИЛа, которым осточертело варить колёса, соблазнив масштабом и сложностью работ. Действительно, сварные на прежнем месте работы давно изготовили простейшую приспособу, равномерно вращавшую колесо в сборе и также равномерно подававшую электрод. Фактически, вся их работа сводилась к замене последних, и с ней мог справиться любой. А на судостроительном только ферменная конструкция крыши чего стоила! Милов, расчувствовавшийся от воспоминаний о нашей с ним совместной работе по реконструкции автозавода, загорелся сразу.

К началу зимы 1932 года все цеха и прочие здания МССЗ были построены и работы продолжались только внутри. Прокладывались коммуникации, электро- и пневмосеть, проводилась окончательная отделка. По всему было видно, что к первому января завод будет пущен. Но строительство гидроузла в целом шло немного медленнее из-за чего выходило, что суда на заводской ремонт пока поступать не смогут, затон был слишком мелок. Такая несуразица явилась, как оказалось следствием многократной корректировки планов в связи с событиями на Кавказе. Война в этом регионе тяжело отразилась на индустриализации, ресурсы пришлось перенаправлять на изготовление оружия и боеприпасов. Одновременно стала сказываться "технологическая блокада" из-за рубежа. Строительство многих заводов было временно заморожено, но одновременно, было необходимо продемонстрировать буржуям, что нам всё нипочём. Поэтому в крупных городах и на всесоюзных стройках темпы наоборот взвинтили. Тот же МССЗ должен был быть введён в строй только через три года, фактически же период строительства занял только восемь месяцев.

Мой механический цех, наряду с литейкой, лидировали в темпах ввода в строй и я, переговорив и Белобородовым, главным инженером завода Лобовым и начальником литейки Смирновым, предложил дать продукцию уже первого декабря. Головным изделием должен был стать простейший дизельмолот моей собственной конструкции. Решение было чисто пропагандистским, дающим возможность, отчитаться о пуске завода на месяц раньше. Поддержал его и московский горком из тех же самых соображений.