Прежде всего необходимо запомнить, что, говоря о порядке рождения, его всегда следует дифференцировать по половому признаку. Вследствие этого сын и дочь оба являются перворожденными или единственными (если они – единственные дети). На рис. 6 «А» и «Б» – первенцы, а «В» и «Г» – вторые дети согласно психологическому порядку.

Психологический перворожденный инстинктивно предрасположен к первенству: он первым выступает на защиту остальных в момент опасности, стремится командовать, представляя себя главой семьи, следовательно, имеет благородную, но в то же время и наивную склонность быть повелителем.

Второй ребенок, напротив, всегда выступает против и обладает критичным складом ума в силу того, что все время ощущает себя второстепенным в семье, которая уже имела этот опыт и более не воспринимает ребенка как нечто новое. Он стремится тщательно изучить первенца и найти его слабые стороны: второй ребенок становится силен именно в том, что не удается первому.

Второй ребенок всегда критически настроен и склонен противостоять любому человеку, он раскрывается всегда в противоречии перворожденному: если первый был силен в математике, второй добивается успехов в гуманитарных науках; если первый скуп, второй будет щедрым; если первый невысок, второй вырастет выше и наоборот, но почти всегда второй становится выше первого. Мать ведет себя с первенцем определенным образом, но когда рождается второй ребенок – это может быть и мальчик, и девочка – любит его в силу повторения, новизны больше нет.

Это ощущение «второсортности» усиливается, если первому всегда покупают новую одежду и обувь, а второму в большинстве случаев приходится их донашивать, поэтому его критический настрой вполне естественен. В семье у второго ребенка нет никаких козырей, поскольку все, что он делает впервые (говорит, ест, спит и т.д.) всегда сравнивается с предыдущими действиями первенца. Второй ребенок растет в атмосфере «вторичного использования отходов» первенца, что объясняется не злым умыслом семьи, а просто ее невежеством.

Почти всегда люди, рожденные первыми и последними, становятся завоевателями, тогда как дети, рожденные вторыми, и дети, пережившие фрустрированное детство, становятся революционерами. Возможно, если бы Ленин не был вторым ребенком, он никогда бы не стал революционером; то же самое относится и к Марксу как философу.

У второго ребенка, который с рождения страдает из-за стремления добиться аффективного первенства в семье и признания его превосходства над первенцем, с самого детства формируется дух противоречия как способ завоевания аффективной автономности. Фиксируясь на этой модели детского поведения, второй ребенок становится предсказуемым. Повзрослев, он вынужден повторять эту модель, в которой место отца, матери и старшего брата займет государство, общество, очередной политический вождь. Следовательно, если бы Ленин родился в период расцвета большевизма, то он стал бы его ярым противником в силу своей психологической потребности любым способом выказывать недовольство установленной системой.

Почти всегда второй ребенок побеждает, добиваясь успеха, если перворожденный оказывается несостоятельным. Второго ребенка подстерегает и другая опасность: часто он, потерпев поражение, ищет поддержки у первенца-победителя. Внешне тот ему помогает, но на самом деле постепенно подталкивает его к краху.

Повзрослев, второй ребенок продолжает отстаивать свое «попранное» превосходство уже не в семье, а в обществе. Он испытывает затруднения в творческой деятельности. Если ему не удается превзойти первенца, он почти всегда становится посредственностью, как в семье, так и в жизни, оставаясь всюду только вторым. Не достигнув первенства, он будет всех раздражать своим неизменным критическим настроем, обусловленным его собственной фрустрированностью.

Если же второй ребенок волею судьбы или каких-либо обстоятельств оказывается в некоем новом мире единственным и первым, то он становится личностью, лидером и создает собственную вселенную. Пути к победе для второго ребенка всегда противоположны тем, по которым следует первенец. Поэтому второй ребенок (а также третий) должен знать, что с позиции жизни и истории он – единственный и первый, даже будучи биологически вторым или третьим в своей семье.

Бытие создает нас единственными и неповторимыми творцами собственного мира, истории по своему образу и подобию, поэтому так важно суметь вырваться из семейственной динамики. Чтобы помочь второму ребенку добиться успеха в жизни, родители должны способствовать тому, чтобы он прокладывал себе новую дорогу, оставив семью.

Таким образом, для второго ребенка характерно следующее: он в большей степени, нежели первый и последний, структурирует в жизни стереотип отмщения вместо творческого роста. Он радуется, если перворожденный оказывается хуже его самого, становясь посредственностью или неудачником. В этом случае у второго ребенка проявляется способность к творчеству.

Браки между двумя перворожденными обычно редки. Чаще соединяются первый и второй ребенок. Если второй ребенок в своей жизни встречает выдающихся личностей, которые становятся его руководителями, то он хорошо развивается, а если на его пути не окажется таких людей, то ему никогда не стать великим, поскольку не будет никого, кого с его точки зрения ему стоило бы превзойти.

Существует еще и типология любимца: обычно это самый маленький – третий или последний ребенок, который, наблюдая за двумя старшими, не стремится ни управлять, ни критиковать, а старается сделать так, чтобы его любили все. Он пробует овладеть искусством очарования, заставляя всех любить себя: в семейных спорах, например, он всегда первым начинает плакать, прижимаясь к маме, и быстро мирится со всеми. Обычно любимец побеждает в жизни, потому что научился пробивать себе путь среди старших детей: он сам прокладывает свой путь, легко «обрабатывает» свою мать и в результате так или иначе достигает самореализации.

И, наконец, есть типология единственного ребенка. В основном он полностью зависит от материнской установки. Маленький ребенок воспринимает мать как огромное благо, поэтому именно мать должна уметь любить его, одновременно отдаляя от себя, но изнутри. Только мать способна помочь своему единственному ребенку в достижении величия, ибо ему трудно справиться с этим самостоятельно. Драма единственного ребенка заключается в том, что он никогда не учитывает, что в жизни существуют и другие: естественно, что любая вещь принадлежит ему, он склонен видеть мир уже своим.

Чтобы продемонстрировать типологические различия между детьми, приведу один пример: предположим, что на столе лежит яблоко. Если в столовую входит единственный ребенок он уже знает, что яблоко принадлежит ему, так как думает: «Это мамино или папино, но они меня любят и дают мне все». Если входит перворожденный, а других в комнате нет, он либо пробует его взять, предварительно подумав, стоит ли это делать, или же оставляет яблоко младшим. Третий ребенок и любимец, наоборот, спрашивают разрешения: «Ты дашь мне яблоко?». Второй ребенок либо отказывается от яблока, либо берет его тайком.

Рассмотрим, как влияет порядок рождения на развитие любви и дружбы в семье с шестью детьми (рис. 6.).

Дети родились в следующем порядке: девочка (первенец), мальчик (второй ребенок), мальчик (третий ребенок), мальчик (четвертый ребенок), девочка (пятый ребенок), девочка (шестой ребенок).

Первый ребенок взаимосвязан с третьим, второй – с четвертым.

Дружеские связи в этой, на первый взгляд, сложной, но при внимательном рассмотрении вполне понятной ситуации устанавливаются следующим образом. Первая девочка (А) немедленно вступает в союз с третьим мальчиком (Г). Второй мальчик (В) всю свою жизнь будет связан с первой девочкой (А). Мальчик-первенец (Б), первоначально вступает в союз с четвертым ребенком (Г), но у него будет наблюдаться очень сильная естественная тяга ко второй сестре (Д).

Шестого ребенка, девочку (Е), будет любить старшая сестра (А). Второй сын (В) и – в меньшей степени – первый сын (Б) будут привязаны к последней девочке (Е). Первая сестра (А) всегда будет ссориться со второй (Д), одновременно любя и ненавидя друг друга, они все более будут склоняться к ненависти и ссорам. Четвертый ребенок (Г) – самый несчастный из всех, но иногда он, изначально оказавшись в одиночестве, покинутый всеми, может стать гениальным. Кроме того, его – третьего сына – всегда будет любить первенец (Б). Любовь в семье альтернативна.

Дочь, рожденная между сыновьями (мальчик – девочка – мальчик), почти всегда вступает в союз со вторым братом, но не из любви, а назло первому, который, таким образом, всегда будет одинок. Если перворожденный сын умирает, дочь выступает против оставшегося в живых брата (в подобных ситуациях почти всегда побеждает женщина). Это – общее правило, действенное в аффективном плане, но необходимо учитывать еще и тип ума. Умная женщина сумеет оставить семью и создать себе свой собственный мир. Так же поступает и умный перворожденный мужчина.

Если семья лишается отца, мать немедленно отдает предпочтение перворожденному сыну. Перворожденная дочь, наоборот, всегда ближе к отцу. Остальные дети развиваются по принципу ответной реакции.

Это, естественно, наиболее вероятные тенденции. Двое разнополых первенцев могут мирно сосуществовать друг с другом, однако, в силу своего природного лидерства будут постоянно выяснять, кто из них главнее. Если второй ребенок-мальчик во сне убивает старшего брата, это нормально, но если первому снится, как он убивает второго, – это проблема.

Впрочем, порядок рождения тоже представляет собой стереотип, который надо преодолеть. В конечном счете, каждый индивид, созвучный собственному онто Ин-се, является любимчиком жизни.

Особый психологический тип представляют собой близнецы. Этот тип изучали многие исследователи, но их выводы по большей части оказались ошибочны.

Мы воспринимаем материнское лоно как свою собственность; мы родились и выросли в среде, которая всецело принадлежала нам. Обычный ребенок, глядя в зеркало, узнает в нем себя, а близнец же, наоборот, видит в отражении своего брата-близнеца.

Близнец уже в материнском лоне вынужден постоянно делить с другим пространство, которое любому другому ребенку, в отличие от него, изначально принадлежит целиком. В дальнейшем близнец всегда растет вместе с другим. Каждый ребенок выдумывает себе товарища для игр, но всегда как проекцию самого себя. У близнеца нет возможности играть в эту игру, поскольку тело и образ для него постоянно тождественны. Поэтому каждый близнец воспринимает себя и своего брата как собственное пространство и противоположность.

Часто близнецы болеют одними и теми же болезнями, у них одинаковые зубы, глаза, в общем, генетически они во многом схожи. В первой психологической фазе близнецы ненавидят друг друга, ибо каждый из них захватил пространство другого. Это противостояние возникает еще в лоне матери. Однако в дальнейшем общество вынуждает их объединяться, теснее сплачиваясь для взаимной защиты, ибо они отличаются от всех остальных. Следовательно, каждый изучает внутренний мир другого, продолжая создавать себя в этой ненависти-любви. Несмотря на полное взаимопонимание, они, тем не менее, всегда питают ненависть друг к другу. Однако любого, кто нападет на одного из них, они атакуют вместе.

В рамках клеточного единства обоих близнецов необходимо различать и обращать внимание на то, кто из них исполняет роль «министра иностранных дел», а кто – «министра внутренних дел». Бывает так, что один из близнецов робкий интраверт, а другой – экстраверт, один – умный, а другой – не очень: в реальности они всегда остаются одним и тем же. Это – разные феноменологии одного единственного контракта, заключенного навеки, чтобы выжить в своем противостоянии обществу.

Аутентифицирующую психотерапию нельзя проводить только с одним из близнецов. Даже если один из них здоров, а другой болен и консультируется один, то рано или поздно нужно будет встретиться со вторым, так как психологически они всегда едины.

Близнецов необходимо воспитывать совершенно по-разному и, по возможности, в разных местах, несмотря на их постоянное стремление к воссоединению, разлучая в детском саду, в школе, приучая по-своему одеваться и т.д. Оказываясь вместе, близнецы возобновляют свою игру в «министра иностранных дел» и «министра внутренних дел»: изменяясь внешне, но всегда сохраняя идентичность, они склонны в той или иной степени к повтору и регрессу.

Даже если близнецы скучают друг без друга, не следует поддаваться их уговорам, продолжая спокойно и мягко настаивать на раздельном воспитании их качеств. Лишь при этом условии можно помочь каждому из них достичь совершенства.

Некоторые дети, которых я называю «демоническими», уже в матке обладают структурированным монитором отклонения, поскольку их рождение сопровождается висцеральной ненавистью со стороны матери. Для устранения монитора отклонения у таких детей необходимо вмешательство одного из родителей.

Например, жена одного крупного бизнесмена не пожелала смириться, как и многие, с превосходством мужа, поэтому, рожая дочь, она надеялась добиться его краха. В глубине души эта женщина испытывала потребность уничтожить мужа, но, потерпев неудачу в одиночку, начала использовать для этого свою дочь, которая уже при рождении была «запрограммирована» на то, чтобы причинять отцу сильную боль или создавать ему серьезные проблемы.

Девочка могла проявить несгибаемое упорство и волю, выходящие за пределы человеческой логики. Она оказывала сопротивление взрослым и детям и с необычайной целеустремленностью шантажировала собственную мать, непрерывными многочасовыми рыданиями, доводя ее до отчаяния.

Когда этот человек обратился ко мне за помощью, – девочке было тогда два года – я посоветовал ему действовать следующим образом: прежде всего, заручившись полной поддержкой жены, он должен был в присутствии матери разговаривать с дочкой как со взрослой, выказывая по отношению к ней всю ненависть и неприятие, на которые был способен. Выражая словесно ее чудовищность, он устранял чуждую реальность, которую она носила внутри себя, и с любовью возвращал ей человечность.

Сегодня у него действительно человечная и необыкновенная дочь, которая самостоятельно продолжила собственное становление и надеется только на собственные силы. Однако подобное действительно жестокое хирургическое вмешательство, запрещенное психотерапевту, позволительно только родителю, действительно любящему своих сына или дочь. Кроме того, подобная операция возможна только до определенного возраста, то есть не позже двенадцати лет, поскольку потом ребенок структурируется самостоятельно.

Чтобы помочь такому ребенку, необходимо всегда согласие того, кто его семантизирует: действительно, если бы жена этого человека не была на его стороне, сделать что-либо для изменения девочки оказалось бы невозможно. В данной ситуации мать семантически покинула дочь, оставив ее без своей поддержки. Пока у ребенка такого типа есть союзническое семантическое поле, он никогда не изменится. Чтобы суметь его изменить, необходимо полностью оградить его от какой бы то ни было семантики. Личность, обладающая негативной психологией, сильна только до тех пор, пока она присоединена к линии человеческой семантической аффективности. При условии изоляции негативного человека от этой бессознательной аффективности происходит разрыв – окончательный внутренний разрыв.

Выяснить, кто ввел чуждое в ребенка, можно не только благодаря сновидениям, но и с помощью «очной ставки»: например, психотерапевт приглашает всю семью, в том числе и больную или недееспособную бабушку (более того, ее следует пригласить в первую очередь) и проверяет реакцию ребенка на различных членов семьи. Ребенок ведет себя спокойно со всеми, но при появлении человека, с которым он находится в семантической связи, малыш немедленно взрывается. Обычно таким человеком оказывается наиболее спокойный, покорный, смиренный и наиболее фрустрированный член семьи.

Монитор отклонения может быть введен и чужим взрослым человеком, который пользуется в семье доверием и получает одобрение на исполнение функции посредника со стороны взрослого, выполняющего функцию матери.

Существуют дети, не имеющие встроенного монитора отклонения. Но даже эти счастливчики должны сохранять постоянную бдительность, поскольку они часто становятся жертвами собственной наивности и незнания.

Необходимо учитывать, что от 80 до 90% сообщений, передаваемых обществом (манера говорить, одеваться и т.д.), укрепляют монитор отклонения. Определенные образы убивают наш разум, это убийцы, которые приближают последнюю стадию агрессии. Господство монитора отклонения демонстрирует, например, феномен телесериалов, которые обладают навязчивым зарядом. Телесериалы – это монополизирующие разряды (flash).

Единственно верное решение – это позволить ребенку развиваться сообразно его природной идентичности, предоставляя ему больше пространства для души.

Однако впоследствии ребенок, который пребывал в гармоничной естественной среде, может испытать некоторые затруднения социального характера. Следовательно, необходимо научить ребенка всему тому, что требуется во внешнем мире для достижения положения в обществе, но чтобы при этом он ни на мгновение не забывал о своем внутреннем центре. Для себя способности удерживать прочную позицию в собственном центре вполне достаточно, однако, умение ориентироваться в общественной жизни и соответствующие знания (знание языков, умение зарабатывать деньги, наличие одного или нескольких высших образований, а также других документов и т.д.) позволят ему обрести власть, не становясь ее объектом.

Если этого удается достичь прежде, чем ребенку исполнится двенадцать-четырнадцать лет, то все будет в порядке, ибо начиная с этого возраста его можно считать состоявшимся взрослым. Теперь он обладает знаниями и уже не сможет ошибиться, поскольку выучил правило опережения. Он с легкостью станет первым в своем деле, но не окажется заложником своих достижений. Например, он может добиться первенства в учебе или спорте, но ни то, ни другое не станет для него довлеющим. Он воспримет эти достижения как набранные в игре очки, а не как ее цель.

Сильная личность – это вопрос не только генетического типа. Поскольку ген дается от природы, то сила – как энергия, темперамент, ум, чувствительность – идет от природы. Однако существование этой сильнейшей по сравнению с другими энергии порождает вопрос о способе ее воспитания. Определяющую роль в этом играют школа, семья, общество, но особенно важно, чтобы эта сила дополнялась редким умом, обогащенным культурой и постоянной подготовкой. Именно от воспитания зависит, кем станет субъект – великим преступником или великим политиком.