С незапамятных времен нас привлекает то, чего мы не можем понять. Многим наверняка знакомы ощущения, неожиданные воспоминания о местах и ситуациях, подобные переживанию уже пережитого «deja vu». Термин «реинкарнация» встречается практически во всех культурах и во все времена, причем это неоднозначное понятие каждая культура стремится толковать по-своему. Своя позиция есть и у онтопсихологической школы, которая под «реинкарнацией» понимает повторение некоей жизненной идентичности на протяжении времени. По сути дела, это повторение той же личности в другом теле, в другое время и в другой языковой культуре.

На Западе понятие реинкарнации для человека не столь значительно, но в культуре Востока ему отводится фундаментальная роль. Мне удалось обнаружить, что возможность феномена реинкарнации ограничена периодом жизни трех поколений, поскольку подобное явление никогда не наблюдается по прошествии этого временного отрезка.

Многочисленные зарубежные встречи открыли мне в высшей степени удивительное явление: люди в своем поведении следуют типичным моделям, несмотря на различия в традициях и культуре. Существуют постоянные типологии, задающие поведенческий стандарт, определяя стереотипы, как фиксированные, так и изменяющиеся, но в общем всегда одинаковые. Поэтому миллионы людей следуют стереотипам, которых насчитывается не более одного-двух десятков: они могут бесконечно варьироваться, но в основном остаются одними и теми же в любом уголке мира (в Китае, Тибете, Италии, Испании, России, Бразилии и т.д.).

Способность онтопсихологии интерпретировать сновидения людей любой национальности и любой культуры подтверждает то, что бессознательное человека использует идентичные стереотипы. Если бы оно, наоборот, зависело от переменных культуры, традиций, аффективных ориентиров, то пришлось бы разрабатывать особый метод трактовки сновидений для каждого географического ареала.

В этом случае создание научного кода для онейрической интерпретации стало бы невозможным, поскольку индивидуальные особенности многообразных человеческих взаимоотношений не позволили бы разработать обобщающую модель поведения людей, тогда как универсальное значение онейрической символики, с точки зрения онтопсихологии, напротив, одинаково в любой части нашей планеты.

Все это подтверждается не количеством известных мне человеческих типологий, а выявленными мною стереотипами, которые лежат в основе любого типа человеческого поведения и вида познания – интеллектуального, аффективного, психологического и эмоционального.

Идентичность стереотипа предполагает также экзистенциальную идентичность и идентичность сновидений. Чтобы доказать это положение на опыте, во время аутентифицирующего резиденса я попросил одну из выбранных женщин рассказать сновидение, потом неожиданно остановил ее и предложил другой продолжить. Затем они таким же образом рассказали о своих спонтанных фантазиях: рассказ первой женщины с его середины продолжила вторая. Обе вербализировали идентичное онейрическое и фантастическое содержание. Удивление присутствующих, и особенно обеих женщин, было велико, ибо каждый из нас убежден в собственной уникальности. У обеих оказалась одна и та же типология сновидений, эмоций, амбиций, одинаковыми были манера одеваться и даже тип прошлого, которое, по их мнению, объяснялось реинкарнацией.

Этот случай – не исключение. Достаточно выбрать две подобные типологии, чтобы увидеть сходство в содержании фантазий и онейрической деятельности.

Существует много гипотез исторического события. Возможно, мы являемся продуктом деятельности некоей внеземной лаборатории, то есть порождением более высокоразвитых существ, которые формируют определенную типологию человеческой жизни, распространяя свой вид во Вселенной на основе матрицы, восстанавливающей идентичность видовой формы – константы «Н».

Человеческая раса, распространенная во Вселенной, не обязательно должна быть однотипной. Материальный облик ее представителей может быть различным, поскольку то, что нас объединяет, обусловливая нашу принадлежность к одному виду, – это типология разума. Например, все мы, земляне, обладаем разумом, посредством которого выстраиваем лингвистическую структуру. Слова в разных языках звучат по-разному, но основная структура одинакова. Следовательно, смысл также тождественен, хотя для его коннотации используются разные языки. То же самое относится к константе «Н»: это особая идентичность разума, изменяющаяся в телесном воплощении.

Предположим, что сходство в рамках одного вида обусловлено результатом программирования. Для нас неважно, родились мы из материнского лона или в инкубаторе – это не влияет на наше существование. Мы должны обеспечить истинность функции: не останавливаясь на промежуточных операциях, необходимо проверить достоверность конечного результата. Если он идентифицирует некий разумный вид в координатах константы «Н», тогда речь идет о человеке. Стремясь обрести точность в познании того порядка, который отвечает за формализацию жизни, мы должны вести исследования исключительно в области потенциала ума, а не биологического субстрата. Мы должны научиться проникать в мир ума. Во всяком случае, не столь важно знать, откуда мы происходим, главное – практически реализовать самих себя, «здесь и сейчас».

Стереотип есть структурированная форма, наделенная всесторонними способностями. Это форма, обладающая двумя-тремя потенциальными возможностями, адаптируемыми к целому универсуму смысла. Всем людям свойственны два-три стереотипа, каждый из которых, в свою очередь, состоит из одного, двух или трех стереотипов. Основа проста; опираясь на нее, стереотип структурирует способ поведения субъекта по отношению к деньгам, работе, здоровью и т.д.: субъект ведет себя исключительно в соответствии с предрасположенностью, налагаемой на него усвоенной ранее моделью. Весь сущностный потенциал впоследствии уточняется в историческом событии: виртуальность адаптируется к обстоятельствам жизни.

В жизненном смысле стереотип является открытым проектом, но, в то же время, он сохраняет свои видовые качества, поскольку семена вяза, тополя, дуба, каштана различны по типу своего существования, но каждое из них обладает особым собственным проектом, который мы можем определить как «жизненный стереотип».

Рассмотрим пример с растениями в его «негативном» аспекте: какое влияние может оказать монитор отклонения на семя дуба? Дуб может вырасти и иметь сотни ветвей. Монитор отклонения способен ограничить их число до трех, а также задать им направление роста по собственному усмотрению. Жизненный стереотип открывает дубу почти неограниченные пространство и возможность развития, тогда как стереотип монитора отклонения налагает ограничение, снижая его потенциал. Следовательно, стереотипы можно подразделить на «деформирующш» и «виртуальные».

Показателем позитивности или негативности влияния стереотипа служит функциональность. Сам по себе стереотип нейтрален, он – неживой. Это – экономическая память, действие, которое мгновенно формализует необычный квант. Это орудие, инструмент существования. Я лично не против стереотипа, потому что все кодифицируемое является стереотипом. Позитивность или негативность стереотипа определяются исключительно производимым результатом как для самого субъекта, так и для его окружения.

По замыслу природы энергетический квант стереотипа преобразуется в жизнь и рост. Внедрение монитора отклонения происходит на основе рефлективной матрицы, которая штампует инстинкт, уже существующий в субъекте, придавая ему новую форму: воздействие монитора отклонения искажает виртуальность силы. В сущности, виртуальности являются стереотипами. Искажающий стереотип рождается на основе рефлективной матрицы.

В случаях реинкарнации прослеживается идентичность некоего стереотипа: один и тот же стереотип переходит из поколения в поколение по семейной линии. Это типология искажающего стереотипа. В негативном смысле эта передача на уровне поколений происходит посредством наложения монитора отклонения на инстинктную виртуальность. Негативный стереотип монитора отклонения передается на протяжении трех поколений: в первом – более или менее нормально, во втором возникают проблемы, которые открыто проявляются в третьем, что приводит к саморазрушению или обращению разрушительного действия вовне. Таким образом, динамика исчерпывается в третьем поколении, и отсюда начинается новый цикл. Кроме того, отдельные последствия некоего стереотипа прослеживаются и в четвертом поколении.

В Риге я познакомился с женщиной, убежденной в том, что в ней реинкарнировала одна из ее бабушек. Эта бабушка была полькой знатного происхождения, богатой и жестокой, которая очень увлекалась мужчинами; красивая и умная, она предпочитала одеваться в стиле девятнадцатого века, всегда в черное. Женщина настойчиво утверждала, что является родственницей самой себе, целиком отождествляя себя с нею. Онтопсихологический анализ объясняет такой факт воздействием монитора отклонения: эта женщина представляла собой лишь воспоминание о некоем стереотипе, а не точную реинкарнацию психологической идентичности бабушки; обе эти личности отличались друг от друга, но подчинялись одному и тому же стереотипу.

Такая ситуация, на мой взгляд, неизбежно должна была завершиться шизофренией или самоубийством этой женщины, которая, думаю, смогла бы еще прожить в таком состоянии не больше трех-шести лет, ибо подобная убежденность заставляет субъекта растрачивать себя на повторение, подкреплять негативный стереотип и всячески избегать обновления. Субъект убивает свою творческую возможность ради постоянного повторения, что приводит к возникновению патологии в его организме, которому требуются все новые и новые пути.

Создается впечатление, что индивид как бы стремится навсегда остаться в дне вчерашнем, поэтому сегодня повторяет все то, что он делал накануне. Тем самым он не актуализирует ничего нового, вследствие чего неизбежно возникновение болезни из-за отсутствия привычки действовать «здесь и сейчас».

Мы должны понять, насколько способен истинный, объективный человеческий разум сохранить жизнь, работоспособность, бессмертие. Или же мы просто марионетки в руках стереотипов?

Тщательный анализ известной нам культуры человеческой расы доказывает торжество стереотипов. Человек предстает в облике кажущейся новизны, в действительности повторяя стереотипы, которые передаются через семантическое поле и семейное воспитание. Если сегодня молодой человек может непосредственно почувствовать то, что он уже жил и существовал определенным образом, значит, стереотип перешел к нему в первозданном виде, без каких-либо изменений. Может случиться и так, что субъект неожиданно демонстрирует высокую компетентность в какой-либо области, не обладая специальными знаниями. В результате анализа легко обнаружить, что кто-то из его предков отличался незаурядными способностями именно в этой сфере. Подобное явление объясняется тем, что некий стереотип неожиданно активизируется в памяти субъекта, передавая ему определенную информацию и культуру.

Стереотип – это также и память действия. Сам по себе он не является злом, поскольку представляет собой экономичный синтез для реализации любой техники жизни. В определенный момент возникает это воспоминание, заявляя о себе и требуя изменения личности. Это значит, что один стереотип приходит в упадок, сменяясь другим. Такого рода факты не являются чем-то исключительным. Образно говоря, стереотип подобен дискете в компьютере: установив одну дискету, мы получаем один тип личности, который характеризуют определенные эмоции и определенное поведение, а со сменой дискеты происходит замена личности.

Очевидно, что к каждой ситуации нужно подходить отдельно, но не следует все объяснять происками дьявола: достаточно обратиться к многообразию типов адаптации и способов действия монитора отклонения в человеческой психике, а также к семантическим посланиям, которыми обмениваются между собой родственники и друзья, передающие (индуцирующие) информацию в бессознательное внуков или правнуков через многие поколения.

При таком объяснении проблема реинкарнации значительно упрощается. Реинкарнация – это возрождение стереотипа.

Стереотип может быть и комплексом: это – форма психической энергии с векторной направленностью, вызывающей строго определенные последствия, результаты, и мы идентифицируем ее при проекции на живого человека. Следовательно, речь идет только о внешне выраженной проекции некоей имманентной нам структуры, то есть стереотипа, который мы идентифицируем как жившего ранее человека: Муссолини, дедушка и т.д. Однако своей реальностью стереотип обязан нашей энергии, поскольку не может существовать вне организованного психического кванта.

В конце концов, кто на самом деле является живым созданием? Индивид, проявленный в феноменологии, или скрытый стереотип?

В качестве конкретного примера мне хотелось бы привести личную жизнь человека, спроецированную на мироздание. Мы можем прожить сто – двести лет: мы рождаемся из возможного, создаем и реализуем себя, а затем вновь возвращаемся в возможное. Задумаемся о том, какими мы были вчера вечером? Что осталось от нас вчерашних? Мы есть «здесь и сейчас», и по-другому быть не может. Я могу заниматься наукой, только исходя из «здесь и сейчас». Итак, мы помним вчерашний вечер, но более не существуем в нем, некая жизнь завершилась, некий опыт закончился, стал ничем. Я умираю каждый миг, я каждый миг рождаюсь до тех пор, пока я есть в этом мгновении существования. Достаточно задуматься над этим простейшим фактом.

Факт нашего свершения не дает нам окончательной уверенности. Событие рождается и умирает, подобно тому, как постоянно рождается и умирает человек. Движение сердечной мышцы постоянно рождается и умирает, и каждое последующее отличается от предыдущего. Частицы, атомы, клеточные переменные при кажущемся сходстве всегда различны; они следуют некоей постоянной форме, но воплощают ее все время по-новому. На примере одного отрезка существования мы должны представить себе огромную жизнь: мы обладаем мгновением, существуем в этом мгновении и исходя из него можем достичь всего. Из своего мгновения субъект может существовать как идентичность Бытия, следовательно, он уже вечен, он уже рожден и уже умер.