Глава 60
Глава последняя — самая счастливая

Рассказать мне вам, любезные читатели, осталось совсем немного.

От доктора мы отказались немедленно. Заботы моей дорогой жены и здоровая пища сделали свое дело: прежняя сила мало-помалу стала возвращаться ко мне. Смешно сказать, но больше всего на свете Лорна любит сидеть рядом со мной и наблюдать, как я ем, причем это однообразное представление ей никогда не надоедает. Мы идем с ней по жизни долгие годы, деля печали и радости, и когда она, обняв меня, бродит со мной по зеленым эксмурским холмам, мы в любую минуту знаем, о чем думает каждый.

Я по-прежнему фермерствую, но при нынешнем моем солидном положении мне уже нет нужды выкладываться до изнеможения. У Лорны огромное состояние, но мы почти ничего из него не тратим, разве что в тех случаях, когда приходится помогать какому-нибудь бедному соседу. Время от времени я покупаю Лорне дорогое платье, и она по-детски радуется ему, но, походив в обнове день-другой, она снова надевает привычное простое платье, и от этого я люблю ее еще больше. Наблюдая за Лорной, я все больше убеждаюсь в том, что благородная безыскусность ее манер объясняется тем, что половиною своего аристократического величия она сама пренебрегла за ненадобностью, а вторую его половину решила приберечь для наших детей.

Несколько слов о Томе Фаггусе.

После его участия в битве при Седжмуре королевское прощение потеряло силу, и мой неугомонный родственник вновь оказался вне закона. Однажды солдаты подстерегли его на Барнстеплском мосту, перекрыв ему пути спереди и сзади. Тогда Том шепнул словцо своей земляничной красавице, и она, не задумываясь, перемахнула через парапет прямо в пенную воду и, отплыв подальше от злополучного места, выбралась с хозяином на берег в низовьях реки. В другой раз, зная о пристрастии Тома к горячительным напиткам, власти устроили ему засаду в придорожном трактире, но Винни, услышав зов хозяина, вышибла дверь и, подмяв под себя двух констеблей, вынесла Тома из западни.

Эксмурские барды сложили две баллады об этих двух выдающихся побегах Тома, и поскольку баллады эти поют у нас стар и млад, не стоит мне, любезные читатели, утомлять вас, подробно пересказывая то, что и без того у всех на слуху. Могу лишь сообщить, что для третьей баллады Том Фаггус повода не дал: до нас дошли вести, что его, в конце концов, поймали и, препроводив в Тонтонскую тюрьму, вскоре повесили. Вести, слава Богу, оказались ложными. Сопровождаемый верной женой и чудесной земляничной красавицей, а также пользуясь восхищением и сочувствием целого графства, Том удалился туда, где закон не мог дотянуться до него, и когда, наконец, на трон взошел новый король, Том Фаггус получил новое прощение , или, как говорят судейские, амнистию. После всех мытарств Том окончательно вернулся на стезю законопослушания, респектабельности и относительной трезвости, неустанно внушая своим многочисленным потомкам, что порядочность есть первейшая из всех человеческих добродетелей.

У нас с Лорной тоже много детей. Матушка моя совершенно счастлива и нисколько не ревнует меня к Лорне, потому что внуки и внучки не оставляют ей времени для подобных глупостей.

Расскажу о Лиззи.

Мы все были приятно удивлены, когда в один прекрасный день она заявила, что выходит замуж за капитана (капитана!) Блоксема, и другого ей никого не нужно, ибо изо всех мужчин, каких она встречала на своем веку, он единственный способен оценить хорошо составленное письмо, да и сам, если нужно, за словом в карман не полезет. И поскольку свежеиспеченный жених должен был занять место капитана Стикльза (Джереми Стикльз пошел на повышение) и отныне сбор налогов в наших краях возлагался на него, никто из нас не стал возражать, и мы от всей души пожелали молодым счастья.

Маленького Энси я отправил за собственный счет в Бланделл-Скул, изменив ему фамилию, чтобы не осложнять мальчугану жизнь. Я дал ему имя Энси Джонс и надеюсь, что он станет гордостью нашей семьи. Надежды мои небеспочвенны: когда Энси вырос и возмужал, храбрый и предприимчивый дух Дунов взыграл в нем, и мы с Лорной купили ему офицерский патент. Пережив множество приключений и преодолев тысячи преград, Энси стяжал блестящую военную славу в Нидерландах, но это уже, как говорится, совсем другая история. Он считает меня своим отцом, и на титул Дунов, принадлежащий ему по праву, не претендует.

Рут Хакабак по-прежнему не замужем. После кончины дядюшки Бена она унаследовала все его состояние, за исключением двух тысяч фунтов стерлингов, завещанных дядюшкой «достойному рыцарю сэру Джону Ридду за чистку сапог наследодателя». Дядюшка оставил Рут кучу денег, которые, однако, дала ему не шахта, а лавка и предоставление ссуд под проценты. Золотоносная жила, на которую так рассчитывали предприниматели, внезапно кончилась, и прибыль от шахты оказалась равной затратам на нее. Все заинтересованные стороны понесли ощутимые убытки, но никто, слава Богу, не разорился окончательно и с сумой по миру не пошел. На смертном одре дядюшка Бен признался, что истинный источник всех его сокровищ — Рут. Я знаю человека, который вполне достоин ее руки, и хотя годы не прибавили ей молодости, он преданно любит ее — так, как я люблю Лорну. Я очень надеюсь и с каждым разом убеждаюсь все больше, что когда-нибудь он добьется ее согласия, и хотя я не большой охотник до танцев, но ради свадьбы дорогой Рут я сделаю исключение, если, конечно, полы окажутся достаточно крепкими, чтобы выдержать мои прыжки и вертикулясы.

О Лорне, счастье моем на всю оставшуюся жизнь, я не говорю. Время над ней не властно, и с годами красота ее обретает все новые и новые черты. И если порой легкие тучки набегают на наш небосклон, — чего в жизни не бывает! — и мне хочется хоть немного умерить веселую живость моей супруги, я напоминаю ей о забытой печали, и уста мои произносят два слова — «Лорна Дун».

Конец