Глава 2
Моя последняя драка в Бланделл-Скул

Я покинул Бланделл-Скул 29-го ноября 1673 года, в тот день, когда мне исполнилось двенадцать лет. Ниже я расскажу, почему и как это произошло.

Дело было в четверг. В пять часов пополудни школьники высыпали во двор, и «дневные мальчики», то есть те из нас, кто жил в семьях и приходил в школу по утрам, стали расходиться по домам. Двойные железные ворота закрылись за ними, и мы, шесть-семь человек,— все ученики младших классов, — жившие при школе постоянно, с завистью глядели им вслед, вцепившись в железные прутья. Солнце мало-помалу уходило за горизонт, а мы все глядели за ворота, потому что хотели увидеть, как мимо нас под охраной солдат проведут лошадей, груженных товарами. «Дневные мальчики» заверяли, что караван прибудет в Тивертон до темноты, потому что они слышали, будто мастер Фаггус, известный разбойник, преследует отряд по пятам. Мастер Фаггус был моим родственником, так что слава о нашем семействе гремела нынче по всем дорогам и докатывалась даже до Лондона. Школьные мои приятели поминутно спрашивали меня, что я обо всем этом думаю, но я отмалчивался и пожимал плечами, хотя, конечно же, болел за родственника всей душой и втайне надеялся, что ему удастся отбить лошадей у отряда.

Вдруг один из мальчишек, Робин Снелл, оттолкнул меня от ворот и ударил в живот. Недолго думая, я тут же дал ему по физиономии. Тогда, склонив голову, Снелл нанес мне такой удар в грудь, что у меня даже дыханье перехватило. И не успел я прийти в себя, как мальчишки уже постановили, что между нами непременно должен состояться поединок. Но прежде они решили дождаться, когда мимо ворот проведут лошадей, а уж потом идти на то место, где мы обычно лупили друг друга при свидетелях и по всем правилам. А поскольку стало смеркаться, мальчишки придумали расставить по краям ринга горящие свечи.

Лошади показались на дороге внезапно. Но шли они с другой стороны, и было их всего две, и на той, что покрупнее, ехал краснорожий детина по имени Джон Фрай, старший работник на ферме у моего отца.

- А скажите, добрые господа, — крикнул он, подъезжая к порогам,— где тут наш Джон Ридд?

- Да вот же он, — ткнул пальцем в мою сторону какой-то карапуз.

- Ну-ка, ну-ка, — промолвил Джон Фрай, — покажи-ка мне его,

Тут мальчишки устроили невообразимый галдеж, и на меня указало сразу несколько пальцев.

- Эй, Джон! — крикнул я. — Ты зачем сюда приехал? Праздники начнутся только через две недели в среду. Тебе ли этого не знать?

- Да знаем мы про это, мистер Джен , знаем, — ответил Джон, наклонившись в седле. Он говорил каким-то странным тоном, отводя от меня глаза. — Мы про это помним, да вот матушка твоя запасла для тебя целую кучу яблок, а старая Бетти печет сейчас знатные пудинги. И, заметь, все это тебе, парень, все до крошечки.

 Тут Джон Фрай осекся. Хорошо зная Джона, я встревожился, почувствовав, что за этим кроется что-то неладное.

- А отец? Он-то как? — спросил я, отшвыривая мальчишек налево и направо, потому что они все время мешали нам говорить и липли на ворота, как мухи на мед. — Джон, а, отец, что, в городе? Ведь это он всегда приезжает за мной и никогда не перепоручает этого другому.

- Батюшка твой встретит нас на полпути,— ответил Джон. - Он не смог выехать из дому, потому что там сейчас готовятся к Рождеству.

Беседуя со мной, Джон пристально рассматривал лошадиную холку, а я, зная Джона как своих пять пальцев, чувствовал, что он лжет. Но мне уже было все равно, что и как он говорит, потому что сердце мое вдруг стало тяжелей свинца и я, прислонившись к воротному столбу, понял, что уже ни с кем не хочу драться. Я даже не щелкнул по носу свою маленькую лошадку по имени Пегги, которую Джон. Фрай привел с собой и которая во время разговора все пыталась протиснуть мордочку сквозь толстые прутья ворот.

— Пойдем, Джон, — сказал один из мальчишек.— Робин врезал тебе, а ты врезал Робину. Забыл, что ли?

— Заплати долг, прежде чем уезжать, — сказал, подходя ко мне, один из старших школьников. — Ты должен, Ридд, поставить точку в этом деле.

— Должен! Должен! Наподдай Снеллу, если товарищи просят! — выпалил мне чуть ли не в ухо один низкорослый мальчуган, который был в нашем классе предводителем, потому что слыл за большого умника.

Все мальчишки хотели, чтобы я схватился со Снеллом, но у меня на душе было так неспокойно, что драться не хотелось вовсе. Я смотрел то на одного, то на другого своего товарища, не решаясь что-либо предпринять. Драки я не боялся: я уже три года учился в Бланделл-Скул и дрался я здесь, по меньшей мере, раз в неделю, и потому мои товарищи хорошо знали, чего стоят мои кулаки. Все дело в том, повторяю, что свинцовая сердечная тяжесть не давала мне думать ни о чем, кроме родного дома. Все остальное стало несущественным.

— Нет, — сказал я, стоя спиной к воротному столбу,— не буду я нынче с тобою драться, Робин Снелл. Подожди, пока я вернусь.

— Тогда ты трус, Джон Ридд! — разом закричали с полдюжины мальчишек.

Я ничего не ответил, поглядывая то на Джона Фрая, то на его лошадь по имени Смайлер, то на маленькую Пегги. А Джон, пряча глаза, рассматривал мои сжатые кулаки.

— Ну что, драться мне или нет, Джон? — спросил я, наконец. — Если бы не твой приезд, я бы ему всыпал.

— Полагаю, лучше драться, Джен,— шепотом ответил Джон Фрай через прутья ворот.— Тебе еще не раз придется постоять за себя, так что начинай прямо сейчас. Попроси, паренек, швейцара, чтобы впустили меня, а я присмотрю со стороны, чтобы все было по-честному.

К этому времени о предстоящей схватке узнали все старшие школьники. Шестеро-семеро из них прибежали во весь дух на место поединка, и я не мог ударить перед ними лицом в грязь. Более того, сейчас, в присутствии Джона Фрая, я должен был отстоять и честь нашей семьи, и славу Эксмура.

До этого дня никому еще не удавалось одолеть меня в драке, хотя за три школьных года мне пришлось выдержать более шестидесяти боев. Побеждал я отчасти благодаря своей природной силе, отчасти потому, что, начиная бой, я уже не знал, где и когда остановлюсь. Но сегодня, похоже, победа впервые должна была достаться не мне, потому что драться мне не хотелось ни вот столечко, а Робин Снелл был самым здоровенным из всех мальчишек, с каким мне приходилось иметь дело.

Помня о мягкосердечии матушки, я никогда не рассказывал ей, как часто дерусь, а отец, если бы узнал, задал бы мне хорошую трепку. Поэтому-то Джон Фрай вообразил, что это мой первый бой, и когда ему открыли ворота, он прошел мимо меня, приговаривая: «И что же это я тебе присоветовал, Джен! Эх, попутал нечистый!» Но я ему сказал, что все уже решено и отступать невозможно.

Место для боя было не сказать чтобы очень просторным, но для того, чтобы померяться силами, его было предостаточно. Старшие ученики — школьная аристократия — стали вокруг по краям ринга, а малышне милостиво разрешили лечь прямо на землю и понаблюдать за боем, копошась между ног старших ребят.

Мне было интересно, что чувствовал сейчас Робин Снелл, хотя, скорей всего, он не чувствовал ничего, потому что горазд был драться когда и с кем угодно. А у меня сердце колотилось так, словно хотело вырваться из грудной клетки, и жарко становилось при мысли о том, какие удары примет сейчас на себя мое бедное тело.

Мальчишки помогли мне раздеться. Я стащил с себя кожаную куртку и положил ее на шапку, потом снял жилет и положил его на куртку. Я попросил одного из учеников присмотреть за моими вещами, и помню, с какой гордостью он взялся услужить мне. Затем на ринге появился Робин Снелл. Он начал кружиться вокруг меня так резво, что я едва успевал поворачиваться, следя за его передвижениями. К тому же, он оказался на несколько дюймов выше меня. Но я все думал о странном поведении Джона Фрая и о том, почему он приехал за мной так рано, и начинать бой у меня не было ни малейшего желания.

— Сойдитесь и пожмите друг другу руки! — закричал один из старших учеников, подпрыгивая от удовольствия.— Пожмите друг другу руки, щенки, и покажите, на что вы способны!

Робин схватил мою руку и, бросив презрительный взгляд, ударил меня по лицу.

— Да что ж ты делаешь, паршивец? — возмутился Джон Фрай.— А ну-ка, дай ему сдачи, Джен, чего стоишь? Во-во, так ему, так, добавь еще на закуску!

Как раз в этот момент я изо всей силы нанес Робину удар справа. Удар, к великой радости зрителей, раззадорил нас обоих. Тумаки Робина градом обрушились на меня. Мальчишки что-то орали, но что, я так и не разобрал. Позднее Джон Фрай рассказал мне, что во время нашего боя юные питомцы Бланделл-Скул ругались и божились не хуже взрослых. Наконец, первый раунд закончился, и я, тяжело дыша, ушел в свой угол, испытывая огромное желание махнуть на все рукой и признать поражение.

Один из старших учеников усадил меня к себе на колено.

— Глубже дыши,— посоветовал он,— и, главное, помни: не всегда конец боя похож на его начало. Часто бывает совсем наоборот.

— Время! — воскликнул мальчишка, взявший на себя роль судьи. Я же, признаться, не успел ни толком отдохнуть, ни перевести дыхание. Господи, как мне хотелось еще хоть чуточку посидеть на колене моего приятеля!

— Время! — закричал другой мальчишка.— Считаю до трех: если не поднимешься, значит, ты трус, и твое место среди девчонок. Итак, один, два...

Не успел он сказать «три», как я, жарко и часто дыша, вырос перед своим врагом, держа боевую стойку.

— Разделайся с ним, Робин! Пусть знает, как связываться с таким, как ты! — выкрикнули из толпы.

Но разделаться со мной оказалось не так-то просто. Я ускорил темп боя и, уходя от ударов Снелла, стал атаковать его при каждом удобном случае. Я вертелся, делал обманные финты, полагаясь не только на ловкость рук — они у меня были в ссадинах и кровоподтеках,— но и на ловкость ног. Я твердо решил провести бой так, чтобы заслужить одобрение того старшего школьника, что напутствовал меня перед этим раундом, и, честное слово, в жизни я не был так счастлив, как в тот миг, когда, снова сев ему на колено, я услышал его слова:

— Молодец, Джек, хорошая работа! Дыши глубже, Джек, и ты победишь!

А между тем Джон Фрай, обращаясь то к одному, то к другому ученику, спрашивал, не пора ли прекратить побоище, потому как, неровен час, Робин Снелл может вышибить мне мозги. Но, узнав, что за плечами у меня более шестидесяти боев, необычайно расхрабрился и, подойдя ко мне, когда я, тяжело дыша, сидел на колене старшего ученика, шепнул мне на ухо:

— Не сдавайся, Джен, не возвращайся в Эксмур без победы!

И снова я сжал кулаки. Либо Робин Снелл свалит меня окончательно, либо я его отделаю так, что он запомнит этот бой на всю жизнь. Преисполненный решимости, я ринулся в наступление. Робин, уверенный в победе, криво усмехнулся, и я возненавидел его за эту усмешку. Он ударил меня левой рукой, а я ответил правой, угодив ему прямо между глаз, что ему крепко не понравилось. Я больше не боялся его и не щадил его так же, как не щадил себя. Я дрался яростно, но расчетливо, и сердце мое оставалось холодным. Я дрался, зная, что скорее умру, чем опозорю родной край. Что было после, я вспоминаю с трудом. Помню только, что одолел-таки Робина Снелла, а потом помог отнести его, жестоко избитого, в спальню Бланделл - Скул.