Глава восемнадцатая

Эми Дункан сидела на простом деревянном стуле, опустив глаза, крепко сцепив руки на коленях и ощущая томительное напряжение в каждой мышце. Она впервые оказалась в этой комнате после того, как шестьдесят два часа назад очнулась здесь на полу и глазам ее предстало самое жуткое зрелище из всех, которые ей доводилось видеть. Когда несколько минут назад девушка вошла сюда, ей пришлось подавить дрожь отвращения.

Теперь она сидела в оцепенении, ожидая, что́ будет. По-прежнему не двигаясь, Эми перевела взгляд на свои наручные часики: десять минут одиннадцатого. За окном сияло солнышко, и, когда она подняла тяжелые веки, яркий дневной свет, струившийся из окон, к которым она, как и все остальные, была обращена лицом, заставил ее прищуриться.

Здесь не было никого, с кем Эми могла поболтать, даже если бы разрешили, а судя по всему, это было запрещено. В помещении кроме нее находились еще семеро, а также стояло несколько пустых стульев, принесенных на всякий случай.

Недалеко от нее, слева, расположился мужчина, которого она не знала. Старше ее раза в два, хорошо одетый, прямой как палка, с твердо сжатыми губами. Она слышала, как его назвали мистером Джаддом.

Дальше сидел Леонард Клифф, за Клиффом – ее кузен Филип.

У окон, за столом, устроился человек, перед которым лежал раскрытый блокнот. Позади него стоял инспектор Дэймон. На столе лежал кожаный портфель.

Сзади, у двери, сидел еще один незнакомый мужчина. Другой стоял у сейфа, находившегося по правую руку от Эми. Никто не произнес ни слова.

Дверь, ведущая в рабочие помещения фабрики, открылась. Вошла Кэрри Мерфи. Эми приветствовала ее кивком, и та кивнула в ответ. Следом появились мистер Фрай, мисс Йейтс и Текумсе Фокс. Пока Фокс шел через комнату к инспектору Дэймону, трое остальных направились к свободным стульям и заняли их.

Фокс шепнул Дэймону:

– Порядок!

Инспектор сурово оглядел лица присутствующих и громко произнес:

– Это официальное следственное мероприятие. – Голос его звучал сипло, и ему пришлось откашляться. – Я предупредил вас об этом потому, что мистер Фокс, который собирается сделать заявление и задать вам некоторые вопросы, не имеет отношения к полиции, но это уже дело наше. Все, что здесь будет сказано, занесут в протокол. Мистер Гатри Джадд просил разрешения привести своего адвоката, но ему было отказано. Он вправе молчать или говорить все, что пожелает. То же касается и остальных. – Инспектор покосился на человека с блокнотом: – Записал, Кори?

– Да, сэр.

– Хорошо. – Дэймон сложил руки на груди. – Приступайте, Фокс.

Детектив подошел к столу, повернулся лицом к маленькой аудитории и заговорил спокойным и даже приятным голосом:

– Я собираюсь спрашивать вас только о том, что мне уже известно. По большей части об этом мне поведали вы сами, поэтому вопросов, скорее всего, будет немного. Я буду краток, если вы того желаете. Мисс Мерфи, приходили ли вы домой к мисс Йейтс во вторник около половины восьмого, чтобы обсудить с ней кое-какие дела?

Кэрри Мерфи кивнула и, так как Фокс ждал ответа, тихо произнесла:

– Да.

– Во время вашего визита она звонила кому-нибудь по телефону?

– Да.

– Кому и в котором часу?

– Мистеру Артуру Тингли. Было восемь часов – одна или две минуты девятого.

– Домой или на фабрику?

– На фабрику. Сначала она позвонила домой, но его там не оказалось. Тогда она позвонила сюда и застала его.

Все посмотрели на Кэрри. Филип уставился на нее с нескрываемым изумлением. Фокс продолжал:

– Вы сами разговаривали с мистером Тингли? Вы слышали его голос?

– Нет, но это точно был он. Она сама сказала…

Фокс перевел взгляд на мисс Йейтс:

– Мисс Мерфи говорит правду?

– Да, – твердо ответила мисс Йейтс.

– Вы узнали голос мистера Тингли?

– Конечно. Я ведь знала его всю свою жизнь…

– Безусловно. Спасибо. Мистер Филип Тингли! Скажите, во вторник, во второй половине дня, просил ли вас отец – давайте пока будем называть его вашим отцом – явиться на фабрику в половине восьмого вечера?

– Да! – громко и с вызовом ответил Фил.

– Для чего?

– Чтобы… обсудить кое-что с ним и вот с этим человеком. – И Фил длинным костлявым негнущимся пальцем указал на того, о ком говорил. – С Гатри Джаддом.

– Вы пришли?

– Да, но не в половине восьмого, а десятью минутами позже.

– Вы вошли в здание и направились в эту самую комнату?

– Да! И увидел, что Артур Тингли валяется мертвый на полу за ширмой, а неподалеку лежит без чувств Эми Дункан. Я пощупал ей пульс…

– Ну разумеется. Вы, естественно, проявили свойственную вам человечность. Артур Тингли действительно был мертв?

– Да. Если бы вы его видели…

– Я его видел. У него было перерезано горло?

– Да, а по полу, всего в нескольких дюймах от лица Эми, растекалась лужа крови…

– Благодарю вас, – коротко ответил Фокс и перешел к следующему свидетелю: – Мистер Леонард Клифф, во вторник вечером вы следили за Эми Дункан от ее дома до самого здания фабрики?

Эми резко повернула голову. Клифф же остался неподвижен.

– Да, как я вам и рассказывал, – глухо проговорил он.

– В котором часу вы приехали к зданию фабрики?

– Примерно в десять минут восьмого.

– Мисс Дункан зашла внутрь?

– Да.

– Что вы делали начиная с этого времени и до одиннадцати минут девятого, когда она вышла?

– Прятался под аркой от дождя.

– Вы видели, как в семь часов сорок минут в здание вошел Филип Тингли?

– Да. Через семь или восемь минут он снова вышел.

– А кто-нибудь еще приезжал в это время на фабрику?

– Да, еще раньше. В семь тридцать подъехал лимузин и остановился прямо перед входом. Из него вышел мужчина и приблизился к входу. Шофер держал над ним зонтик.

– Подождите! – вмешался инспектор Дэймон, подходя ближе. Его глаза встретились с глазами Фокса. – Давайте-ка на этом месте остановимся. – Он повернулся лицом к Клиффу и рявкнул: – Вы сами заходили в здание?

– Нет.

– А что вы вообще там забыли? Зачем следили за мисс Дункан?

Клифф приоткрыл рот, но ничего не ответил. Он вопросительно взглянул на Фокса. Фокс потянул Дэймона за рукав:

– Прошу вас, инспектор! Вспомните: ведется протокол. Эти подробности нам не нужны. Поверьте на слово. Если необходимо, вы проясните это потом. Успеется!.. Мистер Клифф, был ли на лимузине номерной знак?

– Да. «Джи-джей-пять-пять».

– А кто был тот мужчина, что вышел из него и скрылся в здании?

– Насколько я понимаю, это был Гатри Джадд. Было темно, шел дождь, и я не смог хорошенько…

– Понятно. Он долго пробыл на фабрике?

– Пять минут. Скажем так, от четырех до шести минут.

– Затем он вышел, сел в лимузин и уехал?

– Да.

Фокс кивнул и снова перевел взгляд.

– Мистер Гатри Джадд!

Два взгляда сшиблись в пустом пространстве, точно бойцовые петухи, приготовившиеся к драке, но Фокс тут же улыбнулся.

– Что ж, сэр, – заметил он. – Кажется, вам предстоит рассудить, кто прав. Мисс Йейтс утверждает, что в восемь часов мистер Тингли был еще жив, а Филип говорит, что он был мертв уже в семь сорок. Вы, несомненно, можете заявить, что не поднимались на второй этаж или что явились в кабинет и никого здесь не обнаружили, но мы вам не поверим. Судья и присяжные – тоже. А главное, ни за что не поверят десять миллионов читателей газет.

На лице Джадда заиграли желваки.

– Вы отдаете себе отчет в том, – продолжал Фокс, – что ни я, ни присутствующие здесь служители Фемиды не обязаны во что бы то ни стало беречь от любопытства публики постыдные тайны известных личностей? Наверняка читатели газет заинтересуются содержимым шкатулки с инициалами «ГД» даже больше, чем вы во время своего вторничного визита. Их заинтригует не только сама эта история, которая весьма занимательна, но и те башмачки! Пара детских ботиночек…

– Он был мертв, – едва разжимая губы, проговорил Джадд.

– Ага! Значит, вы все-таки побывали в кабинете?

– Да. Он лежал на полу с перерезанным горлом. Рядом распростерлась молодая женщина, которой я никогда раньше не видел. Она была без сознания. Я не пробыл в кабинете и минуты. Войдя, я нерешительно двинулся к кабинету, так как вокруг стояла мертвая тишина. В приемной я окликнул Тингли по имени, но ответа не последовало. Выходил… тоже с осторожностью, учитывая обстоятельства.

Фокс кивнул:

– Вероятно, все вместе заняло у вас пять минут. Я не полицейский и уж тем более не окружной прокурор, но, полагаю, вам не придется повторять эту историю в зале суда. Никто не захочет причинять вам беспокойство. Впрочем, если вас вызовут повесткой, готовы ли вы подтвердить свои слова под присягой?

– Готов.

– Благодарю вас. – Фокс обвел глазами всех присутствующих. – Видите, с чем мы столкнулись? Согласно показаниям мисс Йейтс, мистер Тингли был жив в восемь часов вечера, а Филип и Джадд уверяют, что этого быть не могло. – Внезапно он обратился к мисс Йейтс: – Вы все еще настаиваете, что разговаривали с Тингли, мисс Йейтс?

Она смело встретила его взгляд и без запинки ответила:

– Да. Я не утверждаю, что они лгут. Не знаю. Единственное, что могу сказать: если кто-то и сымитировал голос Артура Тингли, то ему это удалось один в один.

– Вы все еще полагаете, что это был он.

– Да.

– Почему тогда в среду в цехе соусов вы сказали, что, вернувшись домой во вторник вечером, положили зонтик в ванну сушиться?

– Потому что я…

Мисс Йейтс осеклась. По ее лицу можно было читать как по открытой книге: она вся напряглась, и в ее мозгу молнией пронеслось: «Гляди в оба!» Это было видно даже неискушенному наблюдателю, что уж говорить об искушенных. Инспектор Дэймон издал какой-то глухой рык и непроизвольно расправил плечи. Все взоры обратились на мисс Йейтс.

– Разве, – спросила она своим тонким голосом, который сделался еще чуточку выше, но вместе с тем остался спокоен, – я так говорила? Что-то не помню.

– Зато я помню, – заявил Фокс. – Я коснулся этого вопроса потому, что вы, помимо прочего, сообщили мне, будто ушли с фабрики в четверть седьмого и сразу отправились домой, а живете вы в пяти минутах ходьбы отсюда. В тот вечер дождь начался без трех минут семь. Вот я и спрашиваю себя: зачем вам понадобилось сушить зонт в шесть двадцать?

– А почему вы не спросили об этом меня?

– Чертовски хороший вопрос! – согласился Фокс. – Во-первых, по неведению. В то время я понятия не имел, когда начался дождь. Во-вторых, по недомыслию. Случайно выяснив время начала дождя, я долго не мог припомнить, почему он должен был начаться раньше.

– Но сейчас вы вдруг вспомнили, что я говорила про зонт? Лично я не помню.

– Да, вспомнил. – Фокс пристально смотрел на нее, не позволяя ей отвести взгляд. – Конечно, существует два возможных объяснения. Первое: ваш зонтик побывал не под дождем, а, скажем, под пожарным брандспойтом. Второе: вы вышли с фабрики не в шесть пятнадцать, как утверждаете, но значительно позже. Вас, верно, не удивит, если я скажу, что второе объяснение нравится мне куда больше?

Мисс Йейтс фыркнула и обратилась к Дэймону:

– Инспектор, вы объявили, что это официальное следственное мероприятие. А у меня складывается такое впечатление, будто детектив Фокс хочет что-то нам доказать, но у него это плохо получается. Он припоминает, что я говорила про зонтик, хотя на самом деле…

– Если не хотите, можете ему не отвечать, – сухо заметил Дэймон.

– Однако мы на фабрике, и у меня есть чем заняться…

– Я вас надолго не задержу, – заверил ее Фокс. – У меня больше нет к вам вопросов. Только скажу, почему второе объяснение нравится мне больше: оно полностью укладывается в единственную убедительную версию об убийстве Артура Тингли. Если вы ушли домой в шесть пятнадцать, то никак не могли остаться тут и ударить по голове мисс Дункан, явившуюся в десять минут восьмого. Конечно, вы могли уйти и вернуться позже – это возможно, хотя и маловероятно, но в любом случае не меняет общей картины происшедшего.

Мисс Йейтс ничего не ответила, лишь улыбнулась. Впервые Фокс видел ее улыбающейся. Он бросил быстрый взгляд на Дэймона. Инспектор сделал знак человеку, стоявшему возле сейфа, и тот занял место на расстоянии вытянутой руки от мисс Йейтс.

– Этот замысел созрел у вас несколько недель назад, – снова заговорил Фокс. – В среду вы в разговоре со мной упомянули, что в этой фабрике – вся ваша жизнь. Без нее вы не представляете своего существования. Когда корпорация «Пи энд би» захотела купить фабрику, вы встревожились и по зрелом размышлении пришли к выводу, что рано или поздно мистер Тингли обязательно ее продаст. Старое здание, несомненно, будет заброшено. Сама мысль об этом была для вас невыносима. Пораскинув мозгами, вы решили, что лучший способ предотвратить продажу – подпортить продукцию и нанести ощутимый урон репутации фирмы, чтобы «Пи энд би» отказалась от сделки. Вы рассудили, что это меньшее из двух зол, несомненно уповая на то, что репутация постепенно восстановится.

Сол Фрай, который, как и остальные, затаив дыхание, ловил каждое слово, повернулся к мисс Йейтс и недоверчиво уставился на нее.

– Казалось, это должно сработать, – продолжал Фокс. – Вас погубила излишняя самонадеянность. Вы полагали, будто прочно ассоциируетесь с успехом фирмы и самим этим местом. Вам и в страшном сне не могло привидеться, что Тингли и его подчиненные вздумают исподтишка следить за вами. Вы узнали об этом во вторник, когда Фрай застал мисс Мерфи за снятием пробы. Времени спокойно все обдумать и найти выход у вас не было: без четверти шесть Тингли, предварительно позвонив племяннице и попросив ее прийти, чтобы помочь ему разрешить проблему с приемным сыном, позвал вас в свой кабинет и бросил обвинение прямо вам в лицо.

– А вы стояли рядом и всё слышали, – съязвила мисс Йейтс.

– Нет, не стоял. Однако дайте мне закончить. Тингли не ограничился голословными обвинениями – он представил доказательство. Это была полученная от Кэрри Мерфи баночка с образцом одной из смесей, и в ней содержался хинин. Зная нрав Артура Тингли, я подозреваю, что он не просто уволил вас, но пообещал подать в суд. Впрочем, это уже не существенно: мне известно, что он уведомил вас о продаже фабрики. По крайней мере, позвонил Леонарду Клиффу – разумеется, в вашем присутствии – и с совершенно очевидной целью попросил его приехать на следующее утро. Вы наверняка умоляли патрона одуматься, обращаясь к его спине, когда он подошел к раковине за ширмой, чтобы вымыть руки. Он не знал, что в этот момент вы взяли со стола двухфунтовую гирю – узнать это ему было не суждено. Получив удар по голове, он лишился чувств. Вы побежали за ножом, а вернувшись, довершили дело. Бездыханное тело лежало на полу, вы же тем временем обшаривали комнату в поисках баночки с образцом. И тут послышались чьи-то шаги.

Только полицейский, стоявший возле мисс Йейтс, мог видеть, как подрагивают пальцы ее рук, лежащих на коленях.

– Естественно, вы запаниковали, – продолжал Фокс. – Но, судя по звуку шагов, то был одинокий посетитель. Вернее, посетительница. Вы спрятались за ширмой с гирей в руке, надеясь, что, кто бы ни была эта женщина, она направляется именно в кабинет. И не ошиблись. Как по заказу, она остановилась совсем рядом, предоставив вам отличную возможность для удара. Затем вы затащили ее за ширму, опасаясь прихода новых нежданных гостей. После этого у вас возникла счастливая мысль, и вы немедленно претворили ее в жизнь, обхватив пальцами потерявшей сознание девушки рукоятку ножа, с которого предварительно стерли собственные отпечатки…

Его повествование прервал сдавленный вскрик Эми Дункан, которая в ужасе уставилась на мисс Йейтс, не в силах поверить услышанному.

Фокс, не отрывавший взгляда от мисс Йейтс, будто прочел мысли Эми.

– Вряд ли вам хотелось свалить вину на мисс Дункан. Вероятно, вы сообразили – учитывая обстоятельства, соображали вы с поразительной быстротой, – что полиция, не найдя отпечатков на гире, но обнаружив их на ноже, сделает неизбежный вывод о невиновности мисс Дункан и неуклюжей попытке убийцы навести на нее подозрения. Это играло на руку и вам, поскольку все знали, что вы дружили с мисс Дункан и никогда не питали к ней неприязни. Расчет был верный, несмотря на спешку. А поторапливаться следовало, при том что вы еще не нашли баночку. Вы так спешили, что, сбросив с крючка плащ Тингли и обыскав карманы, оставили плащ валяться на полу. Думаю, вы еще раньше заметили, что сейф открыт, и заглянули туда, но перед уходом повторили попытку. Баночки там не было, зато внутри стояла металлическая шкатулка. Вы схватили и потрясли ее.

– Будь я проклят! – невольно вырвалось у Дэймона.

– Вы потрясли ее, – повторил Фокс, – и, услышав характерный звук, решили, что баночка там. Возможно, в мелочах я ошибаюсь, вам виднее. Вы запаниковали. Появление Эми выбило вас из колеи. В любой момент на фабрику мог явиться кто угодно. Шкатулка была заперта. Снова бежать в цеха и искать инструмент, которым удастся ее открыть? Исключено. Кроме того, раз баночки нигде нет, она должна находиться в шкатулке. Нервы у вас были на пределе. Вы подхватили шкатулку, выбежали из кабинета и бросились к черному ходу. Возможно даже, что вы покинули здание через главный вход, поскольку Гатри Джадд приехал всего через десять минут после Эми Дункан. Вы под дождем – ведь к этому времени уже пошел дождь – понеслись домой, где едва успели швырнуть зонтик в ванну и стащить с себя верхнюю одежду, как нагрянула Кэрри Мерфи.

– Но она… Она… – неуверенно залепетала Кэрри.

– Я знаю, мисс Мерфи. Она была спокойна и отлично владела собой. Эта исключительно хладнокровная и сведущая особа не зря тридцать лет занималась деликатесами. Такая скормит вам что угодно. – Взгляд Фокса по-прежнему был прикован к мисс Йейтс. – Пока вы разговаривали с мисс Мерфи, вам в голову пришла неплохая идея. Вы умело подвели беседу к необходимости позвонить мистеру Тингли. Сначала вы позвонили ему домой, затем на фабрику. Неплохая идея получила поистине блистательное воплощение. Вы не упомянули об этом в полиции и настоятельно рекомендовали мисс Мерфи последовать вашему примеру, понимая, что между временем, когда вы покинули кабинет, и восемью часами туда заходил кто-то еще, и это вам выйдет боком. Если действительно выяснится, что в кабинете кто-то побывал, а мисс Мерфи разболтает про звонок, вы сможете сказать, что притворились, будто разговариваете с Тингли, чтобы повлиять на девушку, и вовсе не собирались водить за нос полицию. Если же окажется, что в кабинете никого не было, идея сработает, а мисс Мерфи все подтвердит.

Дэймон сердито пробурчал что-то.

– Простите, я не закончил, – извинился Фокс. – Но вы не могли открыть шкатулку, пока мисс Мерфи была рядом. Перед ее уходом к вам явилась ваша подруга мисс Харли, чтобы поиграть в криббедж. Вы, разумеется, могли сослаться на головную боль и выпроводить мисс Харли, но, не зная, когда очнется мисс Дункан и очнется ли она вообще, решили получить алиби, по меньшей мере на час. Вы подавили беспокойство и на протяжении двух с половиной часов как ни в чем не бывало играли в криббедж. Как только мисс Харли удалилась, вы попытались взломать крышку чем-то подходящим, быть может отверткой… Представляю ваше разочарование, когда обнаружилось, что баночки в шкатулке нет! Там лежала лишь пара детских башмачков и какой-то конверт!

Сомневаюсь, что ночью вы возвращались на фабрику. Могли бы, ведь вам была нужна баночка, но вряд ли у вас хватило духу. Если вы все же побывали здесь, то действовали предельно осторожно и либо не входили в кабинет, так как заметили меня, либо вошли, но баночку не отыскали и снова удалились, заслышав полицейских, приехавших сразу после наступления полуночи. Возможно, сначала вам понадобилось набраться смелости для этого, а когда вы наконец вошли, полиция была уже тут. Я знаю, что без десяти двенадцать вы были дома, так как в это время звонил вам. Все это лишь предположения. В любом случае баночку вы так и не заполучили.

Фокс смолк, чтобы перевести дыхание, и мисс Йейтс сердито поинтересовалась у Дэймона:

– Это затянется на весь день?

Дэймон ничего не ответил, даже не пошевелился. Фокс продолжал:

– Я почти закончил. Вы должны знать, что поступили крайне нелепо, отправив утром эту шкатулку инспектору. Понятно, что вам не хотелось держать ее в своей квартире и что вы не находили себе места из-за баночки, когда узнали, что мисс Мерфи все же поведала мне о том, что тайно отбирала образцы смесей и передавала их мистеру Тингли. Но отчего же вы не бросили шкатулку в реку, набив ее камнями? А если камней не нашлось, то чем-нибудь еще? По-видимому, вы надели перчатки, изучили содержимое конверта и рассудили, что, если он попадет в руки полицейским, те прицепятся к Гатри Джадду и Филипу. Итак, вы стерли свои отпечатки, упаковали шкатулку и отослали ее по почте. Надеюсь, теперь вы понимаете, что сваляли дурака? Вместо того чтобы навлечь подозрения на Филипа или Джадда, вы, напротив, отвели их. Ведь ясно, что ни один из них не мог отправить шкатулку в полицию, а значит, она каким-то образом оказалась в распоряжении третьего лица. Кто этот человек и как она у него очутилась, отныне сделалось важнейшим вопросом, на который предстояло ответить.

Если бы в этот миг кто-нибудь отвел глаза от лица мисс Йейтс и посмотрел на Фокса, то уловил бы во взгляде детектива что-то вроде восхищения.

– Хотя в ту минуту, когда вы решили отослать шкатулку в полицию, – добавил Фокс, – с вами, судя по всему, случилось небольшое умопомрачение, ныне вы мыслите ясно и здраво. Вам ясно, каково ваше нынешнее положение, не так ли? Вы понимаете, что я практически ничем не сумею подтвердить свою правоту. Я не могу сказать, о чем вы разговаривали с мистером Тингли вечером во вторник. Как не могу подкрепить свидетельствами, что именно вы забрали шкатулку из сейфа и унесли с собой или что это вы отослали ее в полицию. Я даже не могу доказать, что никто и не пытался сымитировать по телефону голос Тингли во вторник, в восемь часов, чтобы якобы ввести вас в заблуждение. В сущности, я не могу доказать ничего. Вот о чем вы думаете, и вы чертовски правы. Итак, мне придется взять назад все свои обвинения. У меня больше нет к вам вопросов. Зато я собираюсь выяснить кое-что у мисс Мерфи.

Фокс повернулся, сунул руку в кожаный портфель, а когда вытащил ее, в ней что-то было. Он двинулся вперед, обогнул стул Филипа, остановился возле Кэрри Мерфи и поднес к ее лицу какой-то предмет.

– Смотрите внимательно, мисс Мерфи. Как видите, это маленькая баночка с неким содержимым. На баночке имеется маленькая белая этикетка со сделанной карандашом надписью: «Одиннадцать – тире – четырнадцать – тире – Й.». Это что-нибудь значит для вас? Взгляните…

Но Кэрри так и не сумела ни рассмотреть баночку, ни вынести приговор. Мисс Йейтс внезапно ринулась в атаку.

Она не испустила отчаянный вопль и вообще не издала ни звука, но бросилась вперед с такой неожиданной скоростью и силой, что пальцы ее протянутой руки, промахнувшись мимо цели, чуть не угодили Фоксу в глаз.

Сыщик крепко схватил ее запястье, а полицейский, стоявший возле стула опасной особы, в ту же секунду оказался рядом и сгреб ее в охапку, так что у нее, должно быть, хрустнули кости, но мисс Йейтс, очевидно, даже не почувствовала этого. Она застыла на месте, не пытаясь протестовать или сопротивляться, в упор посмотрела на Текумсе Фокса, отступившего назад, и задала ему один-единственный вопрос. Впоследствии детектив признавался, что, учитывая все обстоятельства, это был самый ошеломляющий из всех когда-либо заданные ему вопросов:

– Где она была?

И он ответил.

Полчаса спустя Фокс, уже вышедший на улицу, занес ногу на подножку своей машины и вдруг почувствовал, как кто-то трогает его за локоть. Это был Леонард Клифф.

– Прошу прощения, – промолвил Клифф.

Его глаза были устремлены куда-то в пустоту, как случается, когда человек не видит того, на кого смотрит. Взгляд Эми Дункан, расположившейся рядом с водительским местом, был куда честнее. Она смотрела прямо на Клиффа.

Казалось, Клифф не произнесет ни слова, пока не удостоверится, что его прощают, поэтому Фокс учтиво произнес:

– Вы что-то хотели? Может, вас подбросить? Мы едем на Гроув-стрит…

– Благодарю, я лучше на такси, – натянуто проговорил Клифф. – Хотел спросить, не могли бы вы на следующей неделе явиться на прием к президенту нашей компании? На меня произвело большое впечатление то, как вы вели расследование. Я работаю на одну из крупнейших корпораций в стране, и мы собираемся сделать вам весьма заманчивое предложение…

– Лжец, – оборвал его Фокс. – Вы вовсе не для того схватили меня за локоть. Не так уж ваша корпорация во мне нуждается. Просто вас как магнитом тянет к мисс Дункан.

– Честно говоря… – пролепетал Клифф. – Честно говоря, я…

– Да, уж будьте, наконец, честны! Кстати, я только что поведал мисс Дункан, зачем вы за ней шпионили, и она не рассмеялась. Даже не подумала.

– Что ж, это… Больше никаких тайн… – Он замолк, потому что в это мгновение его блуждающие глаза встретились с глазами Эми.

– Забирайтесь! – пригласил его Фокс. – Мы заедем на Гроув-стрит за зонтиком мисс Дункан. Она собирается подарить его мне, чтобы пополнить мою коллекцию сувениров. Потом мы поедем обедать в «Рустерман». Обойдите машину с другой стороны и залезайте внутрь.

– Я… Я сяду назад…

– Рядом со мной полно места, – заметила Эми, до той минуты не принимавшая участия в разговоре.

Клифф заколебался, как человек, который боится оказаться в смешном положении, но все-таки сдвинулся с места. Он обогнул машину и подошел к дверце, которую Эми с готовностью распахнула для него. Она пододвинулась к Фоксу, но все равно на переднем сиденье было тесновато. Когда Клифф захлопнул дверцу, ему волей-неволей пришлось плотно прижаться к девушке, и с этим ничего нельзя было поделать.

Автомобиль тронулся с места и покатил в восточном направлении. Когда он очутился на Восьмой авеню, Клифф произнес:

– Конечно, меня на обед не приглашали, но мне бы очень хотелось… Я имею в виду, что охотно угощу вас обоих в «Рустермане»…

– И думать забудьте, – решительно возразил Фокс. – Вы на целую неделю забросили дела, самое время вернуть бразды правления в свои руки. Кроме того, у нас с мисс Дункан свидание, и мы настроены весьма романтически. Я высажу вас, где скажете. У офиса?

И мистеру Клиффу пришлось работать… По крайней мере, он весь день провел за своим письменным столом. Ну, а что случилось вечером, это уже совсем другая история.