Утром, поднявшись с постели, успокоенные и умиротворенные, мы с Ладой спустились в гостиную, где нас уже дожидался Лейф с завтраком. Сам новик удобно устроился в кресле и читал газету, изо всех сил делая вид, что кроме нее, его совершенно ничто не интересует. Артист погорелого театра. Он, своими взглядами, скоро нам спины насквозь просверлит.

— Да, у нас все в порядке, Лейф. Успокойся уже. — Не выдержал я. А как тут стерпеть, когда его взгляды даже поесть толком не дают… Словно лазером жжет, зараза такая.

— Да я что, я ничего… Не глухой же… Понял. — Пробормотал новик, покраснел и, ойкнув, уткнулся носом в газету.

— Хм. Надо будет обновить заглушающий наговор в спальне. — Констатировал я, старательно отводя взгляд от заалевшей вслед за братом, жены.

Первой не выдержала Лада, и ее звонкий смех разнесся по дому. А следом, расхохотались и мы с Лейфом. М-да… Глупо, конечно, зато напряжения как не бывало.

Покончив с сытным завтраком, я отправился в спальню, переодеться к выходу из дома, Лейф вновь потерялся на кухне, а Лада… Кстати, а куда это собралась моя женушка?

— Знаешь, я подумала, что нам нужна прислуга… — Словно отвечая на мои мысли, проговорила жена, старательно поправляя перед зеркалом оборки на платье.

— И?

— Вот, хочу пойти, переговорить с Заряной Святославной, может она толковых людей присоветует.

— Хм. Здравая мысль. Уж кто-кто, а наша любезная хозяйка в таких делах разбирается. — Согласился я. — Но учти, не больше пяти-шести человек. И чтобы среди них обязательно был хороший повар и знающий садовник.

— Зачем нам столько? — Удивленно взглянула на меня Лада, моментально отвлекшись от своего отражения в зеркале. И зачастила. — Да и повар с садовником… А Лейф на что… и сада у нас нет. А Заряна Святославна, хоть мне и доверяет, но чужого человека до своих цветов ни за что не допустит!

— Стоп-стоп-стоп, милая! — Я поднял руки вверх. — Подожди. Давай так, ты хозяйка, вот и поступай, как считаешь нужным… Свои пожелания я высказал, следовать им или нет, думай сама. Хорошо? И насчет повара… тебе не кажется, что заставлять твоего брата все время торчать на кухне, как минимум, не красиво? Все-таки, он член семьи, а не прислуга…

— Ох.

Это все, что она мне ответила и, хлопнув юбкой, унеслась из комнаты. Метеор! Хм. Вот что секс животво… ой, это не из той оперы. Я ухмыльнулся. Нет, действительно, после вчерашней нечаянной исповеди, Лада словно стотонную плиту с плеч сбросила… И это не может не радовать.

Поправив шейный платок, я придирчиво оглядел свое отражение все в том же зеркале и удовлетворенно кивнул. К бою готов.

Поймать извозчика на нашей улице не проблема, благо на соседнем перекрестке у них что-то вроде стоянки, так что уже через четверть часа лихач вез меня в присутствие.

Но на этот раз, прибыв в канцелярию, я не стал подниматься в приемную шефа, или, наоборот, спускаться в атлетический зал. Нет, сейчас мой путь лежал в исследовательское отделение… для обстоятельного разговора с одной обаятельной рыжей лисой. Ну, вот не верю я, что Лада случайно наткнулась на Высоковскую и та, СЛУЧАЙНО, проболталась ей о грядущей смерти некоего подопытного Старицкого. Хоть Хельга и не является кадровым офицером, но понятие служебной тайны ей знакомо не понаслышке, а значит… будем действовать, как в старом анекдоте, по принципу: Кто будет мухлевать, получит по морде, по этой наглой, рыжей морде!.. Фигурально, конечно. Еще не хватало мне женщин бить… И Эльза не в счет. Она была врагом, а враг пола не имеет. Откуда первичные и вторичные признаки у мишеней, правильно? Не нужны они им. Вовсе…

Вот так и поверишь в изречение, что женщина скажет правду только тогда, когда ей это выгодно. Хельга, с которой я столкнулся прямо в дверях лаборатории, заметив мою многообещающую улыбку, отчего-то попятилась и, судорожно сглотнув, попыталась ретироваться, в лаборатории, ага. Где нет ни одного запасного выхода.

— А скажи-ка мне, добрая девушка, чья была идея подставить Ладу под брачный приворот? — Поинтересовался я, привалившись спиной к мною же запертой двери.

— Н-не понимаю, о чем ты. — На миг замявшись, решительно тряхнула рыжей гривой Хельга.

— Ну же, Хельга, мы друзья или нет? — Вздохнул я.

— Друзья, но я все равно не понимаю, о чем ты говоришь. — Она попыталась улыбнуться. — Ну-ну… с того времени, когда меня можно было поймать на мимике и моторике, много воды утекло, подруга дорогая, и я не ленился учиться, так что искренность чувствую хорошо.

— Не понимаю, о чем ты говоришь.

Спустя полчаса.

— Госпожа Высоковская!

— Не понимаю, о чем ты говоришь…

— Хорошо. — Вздохнул я, окончательно устав от этого бессмысленного диалога. — Не скажешь мне, скажешь брату. Зная Берга, он, наверняка, даже не подозревает о том, каким образом была найдена доброволец… доброволица… не знаешь, как правильно? Нет? Вот и я тоже. Так что, зовем брата?

— Виталий. Зачем тебе это? — Наконец, вздохнула Хельга.

— Ну, должен же я знать, кому морду бить?! Телепневу, Сакулову, или вовсе Грацу? — Я развел руками.

— Что?! Морду? Не хольмганг? — Опешила Хельга.

— С дуба рухнула? — Теперь пришла моя очередь удивляться. — За что, хольмганг-то? За семейное счастье?!

— Подожди, Виталий… Я уже ничего не понимаю. — Присев на стул, Хельга потерла указательными пальцами виски. — Тебе нужно знать, чья была идея приворожить вас с Ладой, чтобы, по твоему же выражению, набить ее автору морду, так?

— Именно. — Кивнул я.

— Без вызова на хольмганг и не до смертоубийства? — Вновь уточнила моя рыжая собеседница.

— Точно так. — Подтвердил я и, заметив хитрый блеск в глазах Хельги, покачал головой. — Только не врать. Иначе, подставленный узнает, что его сдала именно ты…

— Жаль. — Вздохнула Хельга. — С Сакуловым мне еще работать и работать. Скажи, а зачем тебе эта драка, Виталий?

— Ну, как бы то ни было, а мне сильно обидно, что кто-то решил, будто он вправе менять судьбы людей, даже не поинтересовавшись их мнением…

— Но, ведь Лада сама предложила… — Попыталась перебить меня Хельга, но замолчала под моим укоризненным взглядом.

— Лада, на тот момент, была романтичной влюбленной девчонкой! Она предложила это, потому что ее подвели к такому решению. В том числе и ты. Скажешь, нет? Некрасиво, Хельга. Вот мне и интересно, чья это была идея. Мы уже выяснили, что это был не Сакулов. Подозреваю, что и Грац здесь не причем. Он хоть и служит не за страх, а на совесть, но на такую комбинацию не пойдет… не того склада человек. Так ведь?

— Так. Так. — Вздохнула Хельга, и вдруг улыбнулась. — А знаешь, я с удовольствием посмотрю, как ты будешь «бить морду» его сиятельству. Вот честное слово.

Ну не могу я сердиться на эту рыжую… наверное, это потому, что она мне троюродную племянницу напоминает… Такое же увлекающееся существо.

— Значит, он?

— Да.

— Что и следовало ожидать. Ладно, черт с тобой. Как договорюсь с князем о времени поединка, я тебе сообщу. — Махнул я рукой и Хельга нервно икнула.

— Ты… ты, серьезно?

— Увидишь. — Я хмыкнул и, отперев замок, отправился с визитом к шефу. Собственно, я и до разговора с Хельгой, почти не сомневался в том, чья это была затея, но… подстраховаться стоило. А то мог бы и конфуз выйти…

— Добрый день, Вент Мирославич. Его сиятельство у себя? — Пожав руку ротмистру, поинтересовался я.

— У себя. Но если хотите с ним поговорить, лучше зайдите прямо сейчас. В три пополудни назначено заседание Кабинета, так что… — Заметил Толстоватый, и кивнул в сторону телефонного аппарата. — Доложить?

— Будьте любезны. — Не знаю, может в моем тоне что-то такое проскользнуло… или в улыбке, но ротмистр вдруг побледнел и, нервно кивнув, поднял трубку телефона.

— Ваше сиятельство, надворный советник Старицкий… — Протараторил он в трубку и, получив ответ, указал мне на дверь. — Идите, он ждет.

— Посол шведский принять просят… — Хмыкнул я себе под нос, открывая дверь в кабинет шефа.

— Виталий Родионович, добрый день. — Обосновавшийся у окна, Телепнев кивнул в сторону «гостевого» кресла и сам, отлепившись от подоконника, занял привычное место за огромным рабочим столом. — Присаживайтесь, и поведайте, что за прожект привел вас в мой кабинет на этот раз.

— Хм… Не совсем прожект, ваше сиятельство… Скорее, беспокойство.

— Вот как? — Князь вздернул бровь, и небрежную отрешенность сменил интерес. Ага, думает, я пришел, чтобы скуку его развеять. Ну-ну… в чем-то его сиятельство прав… Скучно ему точно не будет.

— Именно так, Владимир Стоянович. — Кивнул я. — Видите ли, я тут просмотрел списки всех занимающихся в моем зале и отметил прискорбную закономерность… можно сказать, преступную небрежность!

— Виталий Родионович, давайте обойдемся без бюрократического пафоса. Право же, не стоит. — Князь нахмурился, явно ожидая от меня какой-то подлянки и… не ошибся.

— Как скажете, ваше сиятельство. — Я изобразил тяжкий вздох. — Если говорить проще, то мною обнаружено лицо, злостно нарушающее ваш приказ по канцелярии об обязательном посещении атлетического зала. К сожалению, мой чин не позволяет мне самостоятельно наложить на это лицо взыскание, посему я и пришел к вам…

— Виталий Родионович. Неужели нельзя было просто подать бумагу на мое имя? — Скривился Телепнев, на что я только развел руками.

— Владимир Стоянович, бумага, это официальный документ… Представляете, как это будет выглядеть, когда я подам вам жалобу… на вас же? Засмеют.

— По… На меня?! — Есть! Я таки вывел его из равновесия!

— Ну да. Именно вы и есть тот самый нарушитель. Что делать будем, ваше сиятельство?

— Господин Старицкий! По-моему, вы зашли слишком далеко в своей наглости и панибратстве… — Наконец поняв, что я над ним просто издеваюсь, взревел князь.

— Ничего страшного! Один мой знакомый и вовсе опустился до сводничества, так что мы с ним составим отличную компанию. А, Владимир Стоянович? Шесть кругов по три минуты…

— Пф-ф. — Вскочивший было с кресла, князь замер и, шумно выдохнув, рухнул обратно, так что несчастный предмет мебели довольно громко заскрипел. — Во-от оно что… Дознался, стало быть. Ну да, немудрено… Виталий Родионович, вы хоть понимаете, что тогда другого выхода не было? — Тихим голосом проговорил Телепнев.

— Понимаю. Потому что, если бы другой выход был возможен, а вы все одно воспользовались бы наивностью Лады, я бы вас даже на хольмганг звать не стал…

— Наглец, вы однако, батенька. Нагле-ец… — Покачал головой князь, окончательно приходя в себя. И усмехнулся. — Неужто, титул самозваный глаза застил?

Это что, теперь он пытается меня из равновесия вывести? Ха!

— Титул? А я, признаться, про него и забыл, ваше сиятельство… Двенадцать кругов и… вторые шесть можете поделить с Бйорном Орваровичем и Эдмундом Станиславичем.

— Виталий Родионович, ты что, вообще ничего не боишься? — С каким-то даже изумлением поинтересовался Телепнев. И что ему ответить?

— Боюсь… знаете, Владимир Стоянович, действительно, боюсь. Например того, что лет через двадцать, кто-то ушлый, вот также окрутит мою дочь с каким-нибудь поганцем, или сына в какой-нибудь многоходовке используют втемную и выбросят с доски, после удачного размена. А вы за своих детей и внуков не боялись бы?

— Все-таки, ты первостатейный наглец, Виталий Родионович. — Князья побарабанил пальцами по столешнице и, после минуты раздумий, решительно кивнул. — Завтра, в девять часов. Шесть кругов по три минуты и… обойдемся без участия Рейн-Виленского и Гдовицкого. Первому, голова еще для дум государственных понадобится, а второму на батальных полотнах с бланшем под глазом, некомильфо…

— Договорились, Владимир Стоянович. — Я поднялся с кресла и, отвесив шефу уважительный поклон, взялся за ручку двери.

— А что, Виталий Родионович, действительно, без хольмганга обошлись бы? — Вопрос, как выстрел в спину.

— А это вы у Меклена Францевича поинтересуйтесь. — Обернуться… и улыбнуться. Вежливо.

Прав, князь, обнаглел я беспримерно, но, во-первых, что не позволено тому же Толстоватому, под страхом дисциплинарного взыскания, то вполне дозволено привлеченному специалисту, в смысле, заштатному советнику. А во-вторых… Честно говоря, будь на месте Телепнева кто-то другой, например тот же боярин Шолка или даже Рейн-Виленский, я бы и не подумал так выёживаться. Каким удивительным это не покажется, при его работе, Владимир Стоянович — человек лишенный подлости, как черты характера. Напрочь. Ну нет в нем этой гнили. Потому и понял меня, как понял в свое время Грац… Это не значит, что при необходимости, у него дрогнет рука подписать смертный приговор или отправить человека на пытки, в подвал или к мозголомам, вовсе нет. Вот только он не станет делать ничего подобного, что называется, на всякий случай. Вымирающий вид, между прочим, а на «том свете» и вовсе вымерший… как мамонты.

Эх. Ладно, эту авантюру провернули, пора заняться другими делами. Я подмигнул несколько бледному ротмистру… вот, точно знаю, что он слышал всю нашу беседу от и до, хотя не понимаю, как ему это удалось, учитывая стоящую на кабинете главы канцелярии глушилку. Впрочем, не мои проблемы. Если хоть слово из нашего разговора станет известно в канцелярии, или где-либо еще, князь своего адъютанта наизнанку вывернет.

Придя к такому заключению, я спустился в зал и, обнаружив там Тишилу, со скуки гоняющего подвернувшихся под руку охранителей, растянул губы в улыбке. Ну, собственно, что-то такое мне и было нужно, чтобы спуститься с небес на землю. Тихомиру, по-моему, абсолютно по барабану, гонять десяток обмундированных лосей, или одного заштатного сотрудника… Вымотал меня этот энтузиаст белого оружия, не хуже ротного в, казалось, навсегда позабытой учебке. К счастью, в тот момент, когда я уже был готов признать, что выдохся, в зал вошел Лейф. Спаситель!

Демонстративно ахнув, узнав текущее время, я тут же обменял себя любимого на новика, и стремительно уковылял в раздевалку. Теперь, душ и домой. Сегодня нам с Ладой еще предстоит визит с извинениями к Заряне Святославне, так что, к семи вечера я должен быть свеж, бодр и весел. Не то хозяйка дома еще больше обидится, и не видать мне тогда медовиков, а Ладе зимнего сада.

Вспомнив о запланированном визите, я несколько скис. Ну в самом деле, ладно это было бы очередное, уже ставшим обыденным посещение соседки и хозяйки усадьбы, с домашним чаепитием в тесной компании немногочисленных соседей… Так ведь нет, Заряна Святославна прислала приглашения в свой салон, как оказалось, ежегодно открывающий свои двери с наступлением июля. И народу на этих, так называемых «летних вечерах» бывает весьма и весьма много. А у меня, благодаря руянским приключениям, кажется, развилась некоторая антипатия к подобным увеселениям. И ведь умом понимаю, что уж у Смольяниной-то мне беспокоиться не о чем, а вот, поди ж ты…

А уж эти сборы… Как сказал один любитель оперы, в очередной раз дожидаясь, пока его жена и дочери, наконец, закончат наводить марафет и они смогут отправиться в этот «храм искусства»: Как можно собираться в оперу больше трех часов? Посмотрите на меня! Беруши в уши, и я готов!

Примерно так же чувствовал себя и я, дожидаясь, пока Лада, наконец, спустится в гостиную и мы отправимся в гости… угу, сорок метров по прямой. Хорошо еще, хоть экипаж нанимать не пришлось.

— Виталий Родионович, наконец-то я вижу вас в своем доме и уверена, что вы не сбежите через пять минут, прикрываясь некими мифическими делами в присутствии. — Смольянина павой подплыла к нам смерила придирчивым взглядом мой костюм и довольно кивнула, при виде платья Лады, скромного, но… что б этот старый грек облез! Хм… это нервное, да.

— Заряна Святославна, вы же знаете, будь моя воля…

— О да, будь ваша воля, вы бы поселились у меня на кухне, поближе к любимым медовикам. — Рассмеялась хозяйка вечера и повернулась к моей жене. — Лада, дорогая моя, следите за своим мужем, иначе с таким рационом он скоо станет вдвое больше…

И вроде бы, ничего обидного Смольянина не сказала, а вот эмоции Лады говорили об обратном.

— Не волнуйтесь, Заряна Святославна. Мужчины, знаете ли, толстеют от ночных походов на кухню, а у Виталия Родионовича, в это время и других дел достаточно. — И улыбается, ага. А я чуть не покраснел. У них что, всегда так?

— Все, Ладушка, все. Прекращаем. А то твой супруг, уже, кажется, готов от нас бежать. Но ты умничка, правильно себя повела. Теперь, я за тебя спокойна и уверена, в обиду ты себя не дашь, по крайней мере, на моих летних вечерах.

— Ничего себе, тренировочка… — Пробормотал я и, покосившись на мило улыбнувшихся мне женщин, вздохнул. — Нет, нет. Определенно, я не хочу ничего об этом знать.

Ответом мне стал тихий, но дружный смех Лады и Заряны Святославны.

— У мужчин такая ранимая психика. Ты уж побереги его, дорогая. — Пропела Смольяниа.

— Непременно, Заряна Святославна. Уж будьте покойны…

— Кстати, — Смольянина вновь улыбнулась, эдак с намеком, — Виталий Родионович, сегодня днем Лада обратилась ко мне за советом, по поводу прислуги… Скажите, дорогой друг, зачем вам нужно такое количество людей… да еще с садовником? Удовлетворите мое любопытство…

— Хм, но ведь это же очевидно, дражайшая Заряна Святославна. — Развел я руками. — В новом доме, Ладе понадобятся толковые помощники.

— А повар? Лейф же безупречно готовит!

— Как я уже говорил Ладе, и она со мною полностью согласилась, Лейф — часть семьи, а не прислуга, ну а кроме того… Послезавтра я подписываю необходимые документы и Лейф Баженович Белов, в тот же день отбывает в Конуград, для принятия должности второго помощника капитана яхты Варяг.

— Как всегда стремителен и неудержим. — Покачала головой Смольянина, пока Лада пыталась прийти в себя от таких новостей. А вот меньше надо было у зеркала крутиться, глядишь, и узнала бы о моих планах еще до начала вечера. — Мне будет жаль расстаться с такими замечательными постояльцами, как вы, Виталий Родионович, Лада…

— Ну, до этого еще далеко. К тому же я искренне надеюсь, что вы не оставите нас без приглашений. — Улыбнулся я, подхватывая с подноса небольшое аппетитное пирожное.

— О да… — Наблюдая за мной, Смольянина рассмеялась. — Лада, даже не надейся получить рецепт моих медовиков. Иначе, я рискую никогда больше не увидеть вас у себя в гостях.

Да, присутствуй здесь князь, он мог бы быть счастлив, Заряна Святославна и Лада отомстили за него, весь вечер старательно меня высмеивая. Как будто у них других тем не было! Нет, я понимаю, что на самом деле, Смольянина просто натскивала Ладу, обучая ее всем нюансам этих светских сборищ. Испортит мне жену, как пить дать, испортит! И все равно, это был неожиданно славный вечер. Мне даже удалось сойтись с одним интереснейшим человеком, оказавшимся великолепным знатоком сталей… и их производителем. Может быть, нам удастся договориться с ним о выделке нужных нам марок, и тогда можно будет с легкостью отказаться от свеаландских поставок. Все-таки, несмотря на все прелести союза, подобные закупки у соседей, изрядно бьют по карману… М-да… Но, все хорошее рано или поздно заканчивается, завершился и этот теплый июньский вечер.

А на следующий день… Хм. Бокс, это не рукопашка, и шесть раундов по три минуты, с Телепневым оказались вовсе не синекурой, так что после этого боя, мы с князем еще добрых трое суток дружно кряхтели и сопели, потирая синяки и шишки. Зато пар спустили… и Хельгу порадовали. Она оказалась единственным человеком, допущенным в зал, да и то, не в качестве зрителя, а в роли скорой помощи, на случай, если мы чересчур увлечемся…

Хоть бы эмоции прикрывала, лиса рыжая! Я же, из-за ее восторженного писка, чуть апперкот не пропустил! А в шестом раунде, мне-таки удалось достать князя прямым в ухо, и победа осталась за мной…