Как ни жаль, но придется нам сворачивать программу нашего круиза. Конечно, это вовсе не значит, что мы немедленно отправляемся в Конуград, вовсе нет. Но и о продолжении морской прогулки, речь не идет. Я покрутил в руках телеграмму и, сунув ее в бумажник, довольно кивнул.

— Идем к нашему берегу, Бажен Рагнарович. — Обернувшись к тестю, проговорил я. — Только так, чтоб ни один любопытный не увидел.

— Понял. — Белов окинул взглядом навигационный стол и, затребовав к себе Лейфа, принялся готовить яхту к скрытому переходу.

На плечи новика легла обязанность по прокладке оптимального курса Варяга, чему брат Лады был рад ничуть не меньше, чем абордажу.

Убедившись, что больше мне на мостике делать нечего… да и тесть уже начал недобро коситься на «постороннего», я потихоньку выбрался из вотчины капитана и отправился в салон, где мои спутники, наверняка, давно уже изнывают от любопытства.

Описание произошедшего не заняло много времени, зато обсуждение… Честно, через полчаса выслушивания буквально фонтанирующих идеями о причинах недавних событий друзей, я сбежал от них на балкон, пока моя бедная голова просто не взорвалась… А когда меня, наслаждающегося свежим бризом и терпкой папиросой, и там нашел профессор Грац вместе с Хельгой, пришлось и вовсе ретироваться из салона.

Заперевшись в своей каюте, я уселся в кресло и, убедившись, что воцарившуюся тишину не нарушает даже тиканье часов, облегченно вздохнул. Ну вот, теперь можно и поразмыслить над дальнейшими планами… точнее, над их реализацией.

А через полчаса мне пришлось оторвать свою задницу от удобного и мягкого кресла и возвращаться к тестю.

— Бажен Рагнарович… — Я окликнул нашего капитана, сосредоточенно следящего за пыхтящим над навигационным столом Лейфом.

— Да, Виталий? — Тесть отвлекся от созерцания труда своего сына и, глянув в мою сторону, прищурился от дыма, пыхнувшего над неизменной трубкой. Ну, прямо Иосиф Виссарионыч, ага…

— Вопрос у меня имеется, Бажен Рагнарович. — Вздохнул я, перешагивая комингс. — Как думаете, найдется на нашем берегу спокойное местечко, чтоб можно было спрятать Варяга, да и до какого-нибудь города добраться без помех?

— Хм… — Тесть переглянулся со стоящим у штурвала Лешко и попытался спрятать ухмылку. — Так ведь это, смотря для какой цели, Виталий.

— Вот только не говорите мне, уважаемый капитан, что в буйно-ушкуйном прошлом, вам такие захоронки были без надобности.

— М-да. — Тесть крякнул и, вновь переглянувшись с Лешко, махнул рукой. — Найдется, Виталий, найдется, непременно. Но ты все же поведай, для чего тебе это место понадобилось?

— Вот скажи, Бажен Рагнарович, надо нам каждый божий день вот от таких подарков бегать, как эти мины? То-то. — Вздохнул я, когда тесть покачал головой. — Я и подумал, что пора нам домой возвращаться, вот только открывать нашим недругам, что мы живы, понятное дело, не след. А уж какие у них силы имеются, мы уже имели счастье наблюдать, так что, боюсь, по прибытии в Ревель противники наши вполне могут о том проведать.

— Думаешь? — Тесть нахмурился, а я, в ответ, только кивнул в сторону закутка с телеграфом. Бажен Рагнарович понимающе хмыкнул. — Понимаю. Хочешь потихоньку высадиться на берег, добраться до города, а там чугункой в Хольмград?

— Почти так. Вот только думается мне, что лучше было бы большей части нашей компании вернуться домой, а Леопольд Юрьевич отправится дирижаблем в Свеаланд. Есть у нас там кое-какие дела, что обязательно решить надобно.

— А Варяг, а команда? — Хмуро поинтересовался Лейф, как оказалось, давно уже закончивший возиться с картами и теперь активно греющий уши.

— А яхта, через седмицу-другую спокойно отправится в Конуград. Закроет там адрес и станет на прикол. — Договорил за меня тесть.

— Именно, Бажен Рагнарович. Именно. Жаль только, Высоковские всех намеченных философов не навестили. Ну да ничего, нам и того, что есть, хватит. — Подвел я итог.

— Ну что, Лешко посидим, подумаем, где бы нам нашу красавицу до поры припрятать? — Повернулся к рулевому капитан и, выпустив роскошное кольцо дыма, хмыкнул. — Лейф, зови Грубора. Он в тех местах, почитай каждый прибрежный валун знает. Покумекаем, вспомним былое… эх!

Поняв, что с местом стоянки Варяга, эти морские волки и без меня разберутся, я развернулся и потопал на поиски Высоковских… С ними мне тоже надо было обговорить пару моментов. Да и про Леопольда Юрьевича забывать не стоит. Тут тоже найдется, что обсудить. А еще… Лада! О, это будет сложно…

Но я справился! И вот, спустя сутки, Варяг оказался у побережья. Отсюда, до Ревеля не больше сорока миль, которые, как пообещал помощник нашего капитана, у нас есть все шансы проделать по суше во вполне удобном экипаже.

То, что сначала показалось мне небольшой бухтой, на деле оказалось устьем реки… со старательно углубленным руслом. Не иначе, как Грубор в юности не только ушкуйным, но и контрабандным промыслом занимался. Впрочем, чего-то в этом роде я и ожидал, хоть и не надеялся на столь качественную захоронку.

Варяг поднялся вверх по руслу реки не больше чем на милю, но этого оказалось вполне достаточно. Вся наша компания удивленно наблюдала за открывшимся видом. А посмотреть было на что.

Здесь нас ждал самый настоящий порт. В лесу, на узенькой речке, какой-то ухарь поставил сразу два крана и выстроил, пусть деревянную, но самую настоящую пристань! С размахом контрабандисты живут! Стоп. Контрабандисты!

Я пулей метнулся на мостик, где место рулевого сейчас занимал Грубор, очевидно, как единственный член экипажа, знающий здешний фарватер, и, даже толком не отдышавшись, попытался высказать присутствующему здесь же тестю свои подозрения.

— Ну, ты уж совсем-то за дурачков нас с Грубором не держи, Виталий. — Прогудел Белов, кивая своему помощнику. — Неужто мы бы сунулись сюда, коли б хоть какие-то сомнения имелись?

— И все же. Могу я поинтересоваться, откуда у вас такая уверенность, что здешний хозяин не выдаст нас недругам? — Хмуро заметил я.

— Хм. — Грубор вздохнул и развел руками. — Так ведь, если родному брату не верить, то и жить на этом свете незачем будет.

— Брату? — Не понял я.

— Как есть, брату. — Кивнул Грубор в сторону виднеющегося на взгорке, огромного рубленного дома. — Вон его усадьба. Клетко — старший в семье, ему отец и передал управление нашим хозяйством, ну а я корабль принял. Это потом уж, как нашу «Ласточку» патруль данов на дно пустил, я в ушкуйники подался, а так, наша фамилия, почитай лет сто на этой речке дело правит.

— Дела-а… — Я еле удержался от того, чтобы почесать пятерней затылок. — Потомственные контрабандисты, надо же!

— Да ну! Какая там контрабанда… Так, ремонт корабля на скорую руку провести, груз подержать, что не каждый склад примет… Опять же, свои грузы, завсегда лучше поближе к дому держать, а не в том же Ревеле. Там, считай, что ни год, так пожар в портовых складах. Нет уж, что ни говорите, а дома-то оно поспокойней будет. И незаконного ничего в том нет. Хоть все лабазы обыщите, ни единого запрещенного гвоздя не найдете. Ручаюсь. — Грубор даже подбородок вскинул в праведном гневе.

— Ладно-ладно. Верю! — Я замахал руками. — Вот только… Грубор, а можешь меня со своим братом свести? Расспросить его хочу, кое о чем.

Помощник перевел взгляд на Белова, но тот только плечами пожал, и Грубор вздохнул.

— Сделаем, Виталий Родионович. А сейчас… извините. Мне надо на причал. Сейчас Клетко людей пришлет, надо бы с ними объясниться. Так-то он уж знает, что мы здесь. Я еще с час назад его по телеграфу предупредил, но выйти все ж надо. Спокойствия ради.

— Конечно-конечно, Грубор. — Я посторонился, пропуская к выходу помощника Белова, и тот моментально усвистал на берег.

Братом Грубора оказался здоровенный детина, на полголовы выше своего младшего родственника. Учитывая, что тому же помощнику капитана я уступаю в росте примерно на столько же, а во мне, ни много ни мало, метр восемьдесят пять… Но и обозвать Клетко долговязым, или каланчей, у меня язык не повернется. Не с его габаритами. А учитывая физиономию отпетого душегуба самым фееричным образом сочетающуюся с изящным пенсне в тонкой золотой оправе, удивительно ровно сидящем на явно не раз переломанном, хрящеватом носу… В общем, на редкость колоритный дядька… и хлебосольный.

Но вот, хоть режьте, помощничкам его, по-моему, куда сподручней в руках стволы держать, нежели в порту амбалить или дворников-садовников изображать. Но они старались… очень.

После обильной трапезы, Грубор пазвал меня в кабинет хозяина усадьбы.

— Виталий Родионович, брат сказал, что вы хотите о чем-то поговорить? Я, весь внимание. — Тихим голосом проговорил Клетко, небрежно кивнув на кресло. Сам он с удобством расположился за широким столом, к которому это кресло и было приставлено… вроде как для посетителей.

— Хм. — Волевой братец у Грубора. Ну ладно, хозяин дома, как-никак. Я сел на предложенное место и, окинув взглядом добротную обстановку комнаты, вынул из кармана портсигар. — Позволите?

— Отчего же. Я и сам до табака охотник. — Клетко подался вперед и наклонился, подвигая поближе ко мне массивную пепельницу, уж больно стол широк, иначе ему было не дотянуться. Вот так.

— Благодарю. — Я кивнул, одновременно закуривая папиросу… И Клетко, получив в лицо вроде как случайный дымный заряд, откинувшись на спинку своего массивного троноподобного кресла, вдруг рассыпался в тихом, но искреннем смехе.

— Уел, Виталий Родионыч. Как есть, уел. Ладно. Слушаю вас. — Отсмеявшись, проговорил Клетко.

— Тут вот какое дело… Свеи у Борнхольма задержали контрабандиста… — Я жестом остановил попытавшегося возмутиться хозяина кабинета. — Не стоит, Клетко Режеславич. Меня заинтересовал их груз. Вот хочу спросить у опытного человека, раз выпала такая оказия… насколько обычен такой товар для Варяжского моря.

— М-да уж. — Клетко покосился на устроившегося в углу комнаты на диванчике брата. Жаль, конечно, что мне не было видно его реакции, но хозяин дома явно ею удовлетворился. Потому что тут же задал вопрос. — И что же там был за груз?

— Оптика. Бинокли, стереотрубы. Счетные машины. Телеграфные кабели и полевые телефоны. Горные машины. — Я коротко перечислил примерный набор увиденного.

— Жирно. — Уважительно покачал головой Клетко и, потерев ладонью чисто выбритый подбородок, вздохнул. — Вот только не контрабанда это. В смысле, не обычная контрабанда… Ни один нормальный х о д о к с военным грузом связываться не станет, если только он не самоубийца, конечно. Тут ведь одной каторгой не отделаешься, ежели поймают, без всяких разговоров пеньковый галстук примерят.

— Военным? Откуда такая уверенность? Как-то не сочетаются горные машины с армией, нет?

— О, ошибаетесь, Виталий Родионович. При строительстве тех же оборонительных сооружений и долговременных артиллерийских позиций, без таких машин не обойтись. Уж поверьте выпускнику Высшего Инженерного Училища. — Усмехнулся Клетко. Ни черта ж себе, контрабандист!

— Вот так, так… — Протянул я. — Ну, спасибо Клетко Режеславич.

— Я помог вам в вашем вопросе? — С довольной улыбкой поинтересовался хозяин кабинета.

— Весьма. Вы дали мне пищу для размышлений. — Кивнул я.

— Что ж. Но, думаю, это стоит ответной благодарности? — Хитро прищурился Клетко и я несколько напрягся.

— В допустимых пределах, почему бы и нет. — По размышлении, я кивнул.

— О, поверьте, ничего… хм… противоречащего законам Руси. — Чуть замялся хозяин дома. Обтекаемо.

— Я вас внимательно слушаю.

— Видите ли… у меня есть некий артефакт, я над ним довольно долго работал и… мне бы хотелось его испытать, но для этого нужен корабль с открытым адресом.

Понятно. Еще один философ-изобретатель на мою голову. Правда, этот товарищ на диво практичен. Что, правда, не прибавляет мне желания отдать ему на растерзание Варяг.

Честно рассказав Клетко о своих сомнениях, в ответ я получил целую лекцию в ходе которой хозяин дома попытался меня убедить в том, что даже при самом худшем исходе дела, максимум что может произойти, так это разрушение самого изобретенного Клетко артефакта. А при удачном исходе он клятвенно обещался привести все бумаги яхты в соответствующий фактическому положению дел, вид.

— Знаете, даже интересно, получится у вас открыть трюмы Варяга, не потревожив печати, или нет. Но, мне кажется, что действие это, хоть и не запрещено Русской Правдой, все же…

— Не соответствует вашим представлениям о порядочности? — Приподнял бровь Клетко.

— Вы правильно поняли.

— А знаете ли вы, что таможенная служба Свеаланда предложила награду в размере трехсот тысяч крон тому, кто сможет обойти защиту адреса?

— Претендуете?

— Разумеется.

— Года через три-четыре? — Ухмыльнулся я.

— Ну, Виталий Родионович! Вам, не все ли равно? Годом раньше, годом позже… — Протянул Клетко, и я посерьезнел.

— Темните вы, Клетко Режеславич. Ой, темните. Уж скажите прямо, что вам нужно?

— Я отдам вам чертежи и схемы артефакта, но… мне нужен год.

— Год?

— Именно. Я должен быть уверен, что в течение этого времени Русь не передаст Свеаланду эти сведения, без моего участия.

— Ох. Боюсь, подобные решения находятся вне моей компетенции. — Вздохнул я, поднимаясь с кресла. Дошел до окна, полюбовался открывающимся видом. Хмыкнул. — Впрочем, ладно. Возьму на себя такой грех… господин полковник.

Клетко крякнул, а Грубор гулко захохотал. Впрочем, он моментально осекся, когда я демонстративно спрятал в наплечную кобуру выскользнувший из рукава «Барринс».

— И на чем же я погорел? — Грустно поинтересовался Клетко.

— Если исключить общую бредовость темы беседы меж хозяином базы контрабандистов и служащим Особой канцелярии? — Я злорадно улыбнулся и, заметив, как мой собеседник развел руками, ответил. — Начнем с того, что в предоставленных мне Канцелярией сведениях о команде Варяга, нет ни одного упоминания о наличии у нашего уважаемого Грубора старшего брата, тогда как вообще, родственные связи наших матросов описаны довольно полно.

Грубор тяжко вздохнул, признавая свою вину, а я продолжил.

— Затем, ваши люди. Нет, те что работают в порту, ничем себя не выдали… да и дворник с садовником вполне могут тянуться во фрунт перед начальством, если допустить, что они ветераны и еще не забыли армейских привычек. Но отдавать воинское приветствие управляющему усадьбы, это уже перебор, не находите? Ну и… отсюда открывается замечательный вид на окрестности, аж до самого побережья. И особенно хорошо смотрятся вон те горушки. Не удивлюсь, если там обнаружатся те самые долговременные артиллерийские позиции, а? Ну, а если вспомнить вашу оговорку по поводу Высшего Инженерного Училища, да прикинуть возраст… В общем-то, все… А теперь, серьезно. Что вам нужно от нашей компании, господин полковник?

— Ничего, ровным счетом ничего. — Пожал плечами тот, вытаскивая из лежащей на краю стола папки, засургученный конверт из жесткой желтой бумаги. — Собственно, ваше прибытие именно сюда было организовано, для вручения вот этого пакета из секретариата Государя.

Вот так. Я повернулся к Грубору.

— Надеюсь, у вас хватило ума не передавать информацию по телеграфу открытым способом.

— Виталий Родионыч, ну вы уж меня совсем за дурака держите. — Покачал головой тот. — Я передал-то всего одно кодовое слово в обычном сообщении.

— Вот как? И что же оно означало?

— Давление иностранных агентов, с опасностью для жизней членов экспедиции. — Покосившись на полковника, проговорил Грубор.

— Поня-ятно. — Я повернулся к хозяину кабинета. — Благодарю за приятную беседу, Клетко Режеславич, а сейчас, нам пора собираться в Ревель. Вы же выделите нам несколько экипажей?

— Обязательно, Виталий Родионович, обязательно. — Поднимаясь с кресла, кивнул Клетко и вздохнул. — А все-таки жаль, что такая шутка сорвалась.

Ну да, не поиздевался над коллегой из конкурирующей конторы, день прошел зря. Я покачал головой и, распрощавшись с хитровымудренным полковником, отправился на Варяг, где наша команда уже паковала вещи.

Учитывая, что Лада, как всегда, не допустила меня до этого священнодействия, у меня выдалось достаточно свободного времени, чтобы ознакомиться с переданным мне пакетом. И если свести все велеречивые обороты к минимуму, то перевод этого шедевра канцелярского эпистолярного стиля на русский язык, поместится в одном предложении-приказе: Свернуть экспедицию и обеспечить прибытие Высоковских в Хольмград, в кратчайшие сроки, в целости и невредимости… Ладно. Приказано — сделаем.

Честно говоря, я и не думал, что при царящей в этом мире повсеместной неторопливости, мы так быстро справимся со сборами. Но факт остается фактом. Не прошло и двух часов, как вещи были уложены в кофры экипажей, а наша компания устроилась на их скрипучих диванах. И мы покатили.

В Ревель наша колонна въехала, аккурат в тот момент, когда часы Управы пробили полночь. Восемь часов в пути… И я еще называл диваны в экипаже удобными?! Как бы не так! Да на облучке кареты на Руяне и то было сидеть комфортнее, чем в этом жарком черном гробу на колесах…

Экипажи въехали во двор огороженный высокой каменной стеной, и замерли на подъездной дорожке перед невысоким белокаменным двухэтажным особняком, опоясанным просторным гульбищем. Мы дружно покинули изрядно нагревшиеся за день кареты и принялись оглядываться по сторонам. Несколько фонарей установленных во дворе, давали достаточно света, чтобы мы не натыкались друг на друга впотьмах, но совершенно недостаточно, чтобы как следует оглядеться и оценить место, куда нас доставили люди Клетко, по его же рекомендации.

Впрочем, долго топтаться на месте нам не пришлось. Один из возниц взбежал на высокое крыльцо особняка, и уже через пару минут вокруг нас вилось с десяток человек, помогающих втащить багаж в дом.

Шепелевская гостиница, в которой мы так удачно остановились, оказалась на удивление уютным местом. Небольшие, со вкусом обставленные номера, широкие веранды и маленький ресторан с постоянным струнным квартетом допоздна играющим что-то ненавязчивое… симпатичный отель. И не скажешь, что владелец его, на самом деле, служит под началом знакомого нам полковника.

Билеты до Хольмграда нам удалось приобрести уже на следующее утро, но с отправлением на три дня позже. Ерунда. На следующий день мы проводили Попандопуло, отправившегося обратно в Свеаланд, доделывать наши дела, а оставшегося времени нам с лихвой хватило на то, чтобы немного отдохнуть от морских приключений, привести себя в порядок, чтобы не имели в виду под этими словами Лада и Хельга, и вволю насладиться твердой почвой под ногами, вместо палубы.

Правда, женушка моя на меня обиделась за то, что я уделял ей мало времени в вечер второго дня нашего отдыха в Ревеле, а потому, я был отправлен сначала в свой номер в гостинице, а затем и в свое купе в поезде. Ну, ничего страшного, иногда нужно давать женщине повод для выпуска пара, так что я просто старался не докучать ей во время пути в Хольмград, коротая время в беседах о дальнейших планах по строительству автомобиля, с Бергом, чему он был рад, поскольку сестра его, из женской солидарности, не иначе, присоединилась к Ладе, так что Грац и Тишила имели возможность повеселиться, наблюдая за нашей молчаливой ссорой. Но у них и своих тем для разговора хватало, так что они не вмешивались в происходящее… за что я им искренне благодарен.

Дорога до Хольмграда, в отличие от морской части нашего путешествия оказалась на диво спокойной, если не сказать, скучной. Хорошо еще, что заняла она всего два дня, так что нам не довелось совсем уж загнуться от ничегонеделанья. А по прибытии в столицу, стоило нам сойти с поезда, как Хельгу и Берга тут же взяли в оборот охранители Телепнева, к которым присоединилась и наша охрана. Им даже вещи забрать не позволили, сразу повезли на доклад в Канцелярию. Беспокоится князь… ну да его можно понять. Главное, что нас с Ладой он тревожить не стал, дав время добраться до дома, привести себя в порядок, а уж потом можно будет и навестить его сиятельство с собственным докладом…

А теперь, домой!