Сцена седьмая

 

 

Смотреть с валов, не видно ли чего
В монастыре.

Покуда не видали.
Светлеет что-то!

Господи, помилуй
Рабов твоих!

Сиянье по стенам.

Смотри верней, да с верою, со страхом,
А после нам скажи, коль что увидишь.

Присядь к огню, погрейся, обсушись.

И холодно, и вьюга-непогода
Слепит глаза, и угощают знатно
Калеными орехами со стен.
С добра-ума убрался с казаками
Целехонек от келаревой башни,
Из-под огня, и больше не пойду.

Помилуй Бог! помилуй Бог! Охота ль
На драку лезть ни с чем.

Поляки бойки,
Ну, пусть они и бьются в стены лбом!
Не прошибить — крепки, да и толсты:
Сажен пяти от низу до зубцов,
А в толщину — где три, а где и больше;
Попрыгают поляки на бахметях,
Полаются на каменные стены,
Как пес на месяц — съел бы, да высоко,
И с тем уйдут.

Не мало их поляжет!
Монахи им живые не дадутся.

Монахи что! Угодники Господни
Монастырю дают святую помощь;
Мы с музыкой идем, с гуденьем, с вопом,
Пьянехоньки, — а там святые старцы
Молитвою укреплены, постом,
И ратники с благословеньем божьим
Отпор дают под звоном колокольным.
Я сунулся, да тоже взял назад,
Бежал, как вор, дрожа как лист, как Каин
От Господа. Повел свои я сотни,
Когда совсем стемнело. Вот идем,
Потупившись, глаза поднять боимся
На темную ограду, что-то давит,
Гнетет тебя. Я раз взглянул и два —
И помертвел: в сиянии небесном
Угодники со стен на нас грозятся
И от врагов обитель ограждают
Каждением и крестным осененьем.
Святой водой кропят. Великий трепет
Объял меня! Махнул своим казакам
Скорей назад, назад, давай бог ноги.
Да вот и здесь еще лежу, трясусь
И думаю: да что мы, черти, что ли,
Что воевать пришли святое место.
Немного тут возьмешь! Сбираться на Дон,
Домой идти, покаяться скорее,
Замаливать свой грех, покуда жив.
Ведь есть одно у нас святое дело —
Крушить татар ногайских; мало нам!
Епитимью возьму себе на сотню, —
Ты думаешь поклонов? нет, голов
Татар поганых, — может, Бог простит.

Ну, что, Асан, не много взял?

Молчи!
Аллах! Аллах! Такой война не нада!

Дождетесь вы! Молитвы не помогут
И не спасут колокола. Беспута
Заплатит вам за раны и увечье
Сторицею! Пробьем до вас дорогу,
Не пушками, так саблями продолбим,
Натешится душа моя.

Беспута,
Ты о каком увечье говоришь?

Нога болит, рукою не владею,
Я в ров упал; стрелою угодили
Под левое плечо.

А, видно, ловко
Попал тебе; кольчугу продавило,
И хмель прошел!

Мы двигали тарасы
И лестницы, вдруг свистнуло в ушах,
И я, как сноп, лечу.

Щиты, тарасы
К монастырю свезли, а сами прочь
Ни с чем ушли. Спасибо завтра скажут
Монахи вам, — им топки на две будет,
На братский хлеб, на монастырский квас.
К монастырю тарасы! Пан Лисовский
С Сапегою и на небо полезут
По лестницам.

До неба нам высоко,
А монастырь возьмем. Не отсидятся
Монахи в нем, хотя бы на защиту
К ним ангелы явились.

Ошибетесь.

Спалим огнем его, порубим ратных,
Мучительски монахов перемучим
И поживем награбленным добром
До сытости и до отвалу.

Будто?
Поди-ка ты, какой проворный стал.

А вы зачем бежали?

Надо было.
Не твоему уму про это ведать.
Без нужды я не побегу.

Вы трусы!

Болтай, болтай! Бежал, боялся Бога.
А ты пошел, рука-нога болит,
Еще пошел, совсем кончал.

Робятки!
Давайте нам поесть чего-нибудь.

Хвастливое-то слово гнило. Утром
Хвалились нам паны, что монастырь
Возьмут они взятьем; что мы недолго
Под Троицей в окопах простоим
И двинемся к Переяславлю ратью,
Потом в Ростов и дальше.

Не поверить
Панам нельзя, поверишь — ошибешься.

Придется нам зазимовать.

Пробьемся
И год, и два, и больше. Хорошенько
Насмотримся на каменные стены
Издалека, а близко не подпустят,
И прочь пойдем.

Утеха не велика.
Тоска возьмет и совесть одолеет.
Я по себе скажу: по воле царской
Стоим мы здесь; да, видно, Бог не хочет
В разор отдать святыни монастырской.
Зараз бы взять, и разговор короткий,
Покаялся б уж после заодно
За все грехи. А год бороться с Богом
И каждый день, вставая и ложась,
На те ж кресты молиться, по которым
Из пушек бьем; сшибать колокола
И с музыкой ходить против святыни,
Разбойником быть мало, — окаянным
Быть надобно.

Что правда, друг, то правда.
Они поют молебны, по стенам
С иконами, с крестами, с водосвятьем,
А мы по них стреляем из наряда.

Ползи к стене в потемках, не защита
Железная кольчуга от пищалей.
Убьют тебя — не страшно: умирать же
Когда-нибудь, от смерти не уйдешь;
А вот беда: Господь-то запятнает
Да жизнь продлит; всего поискалечит,
Сведет дугой, отнимет ноги-руки
И знаменье положит на челе.
Живи потом на свете, людям на смех,
Калекою, детям на поруганье,
Отмеченный, что ты боролся с Богом.
Готов служить царю я, государю
Димитрию Иванычу, и буду
Изменников его и жечь и грабить,
Да только укажи другое место.
Хоть свой же дом спалю, а здесь неволей
Опустишь руки, голову повесишь.

Здорово, брат! — Откуда?

В Переславле
Замешкался. Работы много было.
Да труд зато недаром; переславцы
Взялись за ум, в измене повинились
И в Тушино отправили гонца
С повинною. Сбираются к Ростову
Отплачивать старинные обиды
И приводить ростовцев ко кресту
Природному царю и государю
Димитрию. Мне гетман пан Лисовский
Приказывал собрать людей немногих,
Кому стоять под Троицкою скучно,
В Ростов вести, на помощь переславцам.
Пожива есть; кто хочет, собирайся
В Ростов идти.

На свадьбу, на веселье
Зови меня, так, может, не пойду;
А вот в Ростов, так полечу на крыльях.
Давно я жду отрады, добираюсь
До города Ростова. Ну, Беспута,
Ты жечь и грабить лют; тебя беру я
В товарищи. Ростовским воеводой
Обижен я, пойдем считаться с ним!
Я головы жалеть не буду, только б
Сойтиться с ним лицом к лицу, напомнить
Про старое. Недаром я божился,
Зарок давал его обиды кровной
Не забывать.

Ты мне скажи спасибо,
Что я тебя и в Тушино привел
И указал в Ростов дорогу.

После.
Душа горит теперь, и сплю и вижу
В Ростове быть, в гостях у воеводы
Сеитова, незваным и нежданным,
И задушить хозяина руками,
И на ветер пустить его хоромы;
Тогда тебе я в ножки поклонюсь.

Соснем часок и, чуть забрезжит утро,
Сбираться в путь, в Ростов.

Айда в Ростов!

Идем! Идем! За мной не станет дело!

И мы пойдем, товарищу поможем.

Отправить