Действие второе
ЛИЦА:
Евлалия Андревна.
Мулин.
Софья Сергевна.
Марфа.
Мирон.
Декорация первого действия.
Явление первое
Марфа (одна).
Марфа. Никак нельзя из дому отлучиться, никак нельзя. Вот ушла только на минуту, весь дом и разошелся. Так ведь я не без спросу. Отпросилась у Евлалии Андревны на полчасика, пока они с Артемием Васильичем на бульваре гуляют; вот я и опять дома. А это на что похоже! Живой души в доме нет; ни горничных, ни повара, ни дворников, разбрелись кто куда; один швейцар дремлет на подъезде, старые, прошлогодние газеты читает. Вот и Мирон Липатыч, только что стал на место, а уж бегать начал из дому, диви бы молоденький. Вот что значит без хозяина: прислуга-то, как тараканы перед пожаром, и расползается вся. (Прислушиваясь.) Никак Евлалия Андревна подъехала? А в передней-то никого, некому и встретить. (Уходит.)
Входят Евлалия и Мулин.
Явление второе
Евлалия и Мулин.
Евлалия. Благодарю вас! Мне, право, совестно, я столько отнимаю у вас времени.
Мулин. Еще до ночи долго, успею поработать и в конторе, и дома.
Евлалия. А ведь я одна, Артемий Васильич… Пожалейте меня! С ума можно сойти от тоски.
Мулин. Евлалия Андревна, я не могу оставаться с вами; у нас уговор был.
Евлалия. Ах, да, я знаю… Нет, я хотела только сказать вам несколько слов.
Мулин. Говорите, я слушаю.
Евлалия(задумывается). Что я хотела сказать-то вам? Да, об Софье Сергевне… Нет, нет, вот что…
Мулин. Что же именно?
Евлалия. Я так счастлива, так счастлива, когда иду с вами под руку на бульваре. Я воображаю, что вы мой, что мы связаны на всю жизнь.
Мулин. Какое у вас сильное воображение!
Евлалия. Чего желаешь, то само собой представляется; тут не надо сильного воображения. Ах, вот еще, вспомнила. Чему это засмеялась Софья Сергевна, когда встретилась с нами на бульваре? И потом все глядела на вас и улыбалась.
Мулин. Не знаю, Евлалия Андревна. Может быть, она догадалась, что вы воображаете; ведь женщины проницательны.
Евлалия. Ах, нет, почем она может догадаться? Это невозможно. Как чужие мысли знать!
Мулин. У вас лицо очень подвижно: когда вы счастливы, так у вас глаза так и сияют, точно вы хотите всем рассказать, какое счастье у вас.
Евлалия. Ах, да! Вот какая я несчастная! Вы говорили, что у меня лицо сияет, когда я счастлива; да часто ли это со мной бывает? Зато сколько я плачу… Да кажется, и все бы я плакала…
Мулин. Вам ли горевать, Евлалия Андревна? Чего вам еще недостает? Богатым людям жить можно; богатство — великое дело.
Евлалия. Да, богатство, конечно, хорошо; только, знаете ли, что мне не нравится?..
Мулин. Нет, не знаю. Что такое?
Евлалия. Зачем мужчины здороваются с дамами по-мужски, протягивают руку?
Мулин. А то как же еще прикажете?
Евлалия. Прежде целовали руку у дам.
Мулин. И теперь тоже иногда, коли коротко знакомы. Я у вас иногда целую руку.
Евлалия. Нет, уж вы всегда… Это дает мне право поцеловать вас.
Мулин(кланяясь). Слушаю-с.
Евлалия. Только вот что, Артемий Васильич; я замечала, что вы и у Софьи Сергевны целуете руку.
Мулин. Да как же иначе? Ведь ее муж — мой хозяин, точно так же, как и ваш.
Евлалия. Нет, нет, пожалуйста, не делайте этого никогда, никогда. Слышите вы, не целуйте руки ни у кого, кроме меня. Вон вы, на бульваре, со многими дамами и девицами кланяетесь… Нет, нет, я не хочу, чтоб вас целовал кто-нибудь, кроме меня.
Мулин. Евлалия Андревна, да ведь это странно.
Евлалия. Нет, нет, не хочу; и не говорите, и не расстраивайте меня! Да вам незачем и знакомым быть с женщинами! Зачем вам все эти женщины? Ну, я прошу вас, умоляю, оставьте все эти знакомства!
Мулин. Да помилуйте, зачем же я вдруг брошу хороших знакомых? Какую причину я могу придумать для этого, что сказать, когда меня спросят.
Евлалия. Значит, вы меня нисколько не любите и не жалеете. Ну, коли я не могу, коли я страдаю… Ну, что ж мне делать? Ведь я не могу же перенести, чтоб вы были близки с какой-нибудь другой женщиной. Я умру… это выше сил моих.
Мулин. Евлалия Андревна, извините, мне пора.
Евлалия. Какой малости не хотите вы сделать для меня!
Мулин. Да разве это малость: не быть знакомым решительно ни с одной женщиной? Хороша малость!.. Однако я заговорился с вами, а у меня спешное дело. Его надо кончить до приезда Евдокима Егорыча; а он не нынче завтра будет здесь.
Евлалия. Что вы говорите? Так скоро? Да ведь он недавно уехал.
Мулин. Однако вот уже почти неделя.
Евлалия. А я и не заметила, мне показалось, дня два-три, не больше… я была как в раю.
Мулин. Честь имею кланяться. (Целует руку Евлалии.)
Евлалия. Когда ж опять? Вечером придете? Приходите!
Мулин. Не знаю; может быть, если успею.
Евлалия. Нет, непременно, непременно, я жду вас чай пить. (В дверь залы.) Марфа, Марфа, проводи Артемия Васильнча, в передней нет никого.
Мулин уходит. Марфа за сценой: «Там Мирон Липатыч». Евлалия уходит в свои комнаты. Выходят Марфа и Мирон.
Явление третье
Марфа и Мирон.
Марфа. Вот, Мирон Липатыч, без года неделя вы живете в здешнем доме, а уж поминутно без спросу отлучаетесь; как ни хватись, вас дома нет.
Мирон. А кому печаль обо мне, кто так уж очень соскучился?
Марфа. Кому нужно тосковать об вас, — в передней никого нет, вот про что я говорю. Приходил Артемий Васильич, пальто некому снять. В этаком-то доме!.. На что это похоже!
Мирон. А зачем он приходил? Что он повадился? Он знай свою контору!
Марфа. Ну, уж это не вашего ума дело.
Мирон. За какими он делами ходил? Еще это надо разобрать, до тонкости надо это постигнуть.
Марфа. Ну, где же вам такие дела постигать, коли это много выше вашего понятия! Да и не к чему.
Мирон. А то «передняя»! Нешто я для передней нанят? Я здесь существую совсем на других правах.
Марфа(качая головой). Эх, Мирон Липатыч! А еще зарок дали!
Мирон. Какой зарок?
Марфа. А насчет неаккуратности.
Мирон. Зарок! Очень нужно! Да что я, дурак, что ли? Стану я сам себя такого удовольствия лишать? Какая мне крайность. А то зарок! Связывать-то себя! Да даже и грешно. Как вы говорите: зарок давать! Да может ли человек знать, что с ним даже через час будет?
Марфа. Да что мне! Не я говорила, вы говорили.
Мирон. Я вот шаг шагнул, а за другой… Да позвольте! Вы про Езопа знаете?
Марфа. Про какого там Езопа? На что он мне?
Мирон. Но, однако, позвольте! Спрашивает его барин: «Езоп, куда ты идешь?» — «Не знаю», — говорит. «Как же, говорит, ты не знаешь? Стало быть, ты, братец, мошенник и бродяга. Посадить, говорит, его в тюрьму». Вот и повели Езопа в тюрьму; а он барину и говорит: «Вот моя правда и выходит, — знал ли я, что в тюрьму иду». Вот что! Должны вы это понять? Как же вы хотите, чтоб я зарок давал? С чего это сообразно?
Марфа. Ах, оставьте, пожалуйста; не я хочу, вы сами говорили.
Мирон. Когда? Не может этого быть, потому я еще, слава Богу, с ума не сошел.
Марфа. Да мне как хотите! Вы в таких летах, что сами об себе понимать можете. А только что вы сами говорили, что с Мироносицкой прикончили.
Мирон. Позвольте! Это точно. Только это совсем другой разговор. Был я тогда без места, какие были деньжонки, на Святой все прожил… ухнул. Ну, значит, и не на что было; поневоле пить перестанешь, коли денег нет. Что ж мне, воровать, что ли, прикажете?
Марфа. Да мне что за дело; хотите — воруйте, хотите — нет.
Мирон. Так еще согласен ли я воровать, вы меня спросите! Может, я не согласен. Я даже ужасно как этого боюсь. Попутает тебя грех в малом в чем, а на всю жизнь слава, что вор.
Марфа. Да что мне до вас! Как хотите. Только что нельзя свое место бросать.
Мирон. Какое свое место?
Марфа. Переднюю.
Мирон. Не мое это место; мое место много превозвышенное… я свыше поставлен.
Марфа. Толкуй еще!
Мирон. А вы как думали? Велика моя служба для барина, ох, велика! Ну, не знаю, между прочим, как оценит! А очень велика.
Марфа. Ну, ваше счастье, коли вы на такую высокую службу поставлены.
Мирон. Да, на высокую; а то как же ее назовете?
Марфа. Любопытно только знать, что эта за служба такая; потому что, может, вы и хвастаете.
Мирон. Что мне хвастать? Была оказия! Наблюдать я поставлен.
Марфа. Наблюдать? Над чем?
Мирон. За вами.
Марфа. За мной? Ну, уж это поздравляю вас соврамши!
Мирон. Не за вами собственно; кому до вас нужда, хоть бы вы там…
Марфа. Оставьте ваши глупости, прошу вас! Я их слушать не в расположении.
Мирон. Кому интересно за вами наблюдать? Смешно даже. А тут повыше… На это мне приказ есть строгий. Вот вы и знайте! И разговаривать теперь мне с вами больше уж не о чем. (Уходит в залу.)
Марфа. Скажите пожалуйста, какой наблюдатель нашелся!
Входит Евлалия.
Явление четвертое
Евлалия и Марфа.
Евлалия. С кем ты тут разговаривала?
Марфа. С Мироном Липатычем.
Евлалия. А я думала, кто приехал. Тоска ужасная. (Садится.)
Марфа. Липатыч-то немного не в своем разуме, вот и рассыпает свои разговоры.
Евлалия. А разве он пьет?
Марфа. Да-таки частенько; он и прежде жил у Евдокима Егорыча, так за это же самое его сослали.
Евлалия. Зачем же его опять взяли?
Марфа. Не знаю, не наше дело. Коли ему поверить, так он очень важный человек в доме.
Евлалия. Какой важный? Что это значит?
Марфа. Да так, я думаю, городит он зря. Поверить-то мудрено, чтобы Евдоким Егорыч такое доверие сделал пьяному человеку.
Евлалия. Евдоким Егорыч знает, кому какое доверие сделать. Это до тебя не касается; об его распоряжениях судить ты не должна.
Марфа. Кабы не касалось, я бы и не говорила. В том-то и дело, что касается и меня, и вас, да и обидно очень.
Евлалия. Что за вздор такой! Не может быть!
Марфа. Бывать-то оно бывает, только что, конечно…
Евлалия. Да что такое?
Марфа. Изволите ли видеть, Липатыч величается, что будто Евдоким Егорыч поручил ему наблюдение…
Евлалия. Какое наблюдение?
Марфа. А над вами, Евлалия Андревна: кто в доме бывает? Как вы кого принимаете? Ну, и все такое.
Евлалия. Нет, я не верю: это что-то уж глупо очень.
Марфа. Нет, оно не вовсе глупо. Бывают жены, которых точно что без присмотру оставить нельзя никак. Ну, а другой женщине, которая себя чувствует не в том направлении, даже и обидно.
Евлалия (встает). Да не только что обидно, это оскорбительно, невыносимо, это жить нельзя. И если это правда…
Марфа. Да позвольте, надо дело разобрать толком. Может, Евдоким Егорыч так что-нибудь сказали, к слову; а Липатыч принял за серьезное, да и возмечтал.
Евлалия. Да неужели Евдоким Егорыч способен на такую низость?
Марфа. Ведь и мужей, вот хоть бы Евдокима Егорыча взять, тоже надо судить по человечеству. Другой жену так любит, так любит, до страсти, ну и наставит сторожей на каждом шагу. Ведь они так думают, что это, мол, от любви от сильной, значит, жене обижаться нечего. Ну, пускай бы уж сторожей ставили, да только путных; а то пьяному человеку такое доверие делать, на что ж это похоже! У другой и в помышлении-то нет дурного, а пьяный лакей славит везде, что он надзирателем поставлен над барыней.
Евлалия(хватаясь за голову). Ужасно, ужасно!
Марфа. Да вы не извольте беспокоиться; этому Мирону у нас не жить, уж я устрою. Вот только Евдоким Егорыч приедет, уж я подведу штуку. Что вам себя расстроивать, из чего? Диви бы кто путный говорил, а то Мирон; ему верить-то один раз в год можно. Какой он слуга! Вы изволили уехать, а он, не спросясь, ушел, оставил дом пустой. Я уходила, так я спросилась.
Евлалия(садится). Да, ты спросилась. (Задумчиво.) Куда ты ходила?
Марфа. В разных местах, матушка, была. К племяннику заходила в аптеку, он там в мальчиках помаленьку обучается.
Евлалия(задумчиво). Да… в аптеку… что ж там?
Марфа. Да что, еще к чему важному его не приставляют покуда; при пластырях да при девичьей коже находится. Заходила навестить его, кстати уж отравы попросить.
Евлалия. Какой отравы?
Марфа. Для всякого гаду; в кладовой развелись. А я же боюсь их до страсти. Вчера на мыша наступила, так час без чувств в забвении лежала. Вот и дали мне такого яду.
Евлалия. Яду?
Марфа. Да-с, чем волков травят. Шарики такие из хлеба скатаны. Они сказывали, да названье-то такое мудреное. Вот он у меня. (Показывает пузырек.)
Евлалия. Ах, нет, дай сюда, дай! Я боюсь, ты как-нибудь, по неосторожности, нас отравишь. Я уберу подальше. Когда тебе нужно, спроси! При мне и сделаешь шарики.
Марфа(отдает пузырек). Хорошо-с. Потом у племянницы была; она в горничных живет в хорошем доме, у немцев у богатых; чайку у ней попила. Новость я там слышала. Вам, Евлалия Андревна, скоро лишний расход будет.
Евлалия. Как расход?
Марфа. Придется платье богатое шить либо два.
Евлалия. Зачем? У меня много.
Марфа. Сколько бы ни было, а все надо новые шить, уж никак не миновать; на свадьбе пировать придется.
Евлалия. На какой свадьбе?
Марфа. Уж не знаю, говорить ли; может, это дело в секрете содержится. Да оно, конечно, какой уж секрет, коли в другом доме прислуга знает. Где племянница-то моя живет, так рядом с ними дом купца Барабошкина; у них барышня есть, не больно чтобы красива: рябовата немножко и косит малость — все как будто назад оглядывается, — ну, и конфузлива.
Евлалия. Так что же?
Марфа. Коли вдруг покраснеет при посторонних, так уж никакими способами заставить ее разговаривать невозможно. Лучше отстать, а то хуже: вовсе заплачет. Но только денег за ней дают очень много, даже если считать, так, кажется, ни в жизнь не сочтешь. Так вот и говорят, что наш Артемий Васильич сватается. Ну, а коли сватается, так и женится — чего ж еще им? Жених во всей форме.
Евлалия(в испуге). Кто, ты говоришь, сватается?
Марфа. Артемий Васильич.
Евлалия. Не может быть, не может быть; я бы знала.
Марфа. Уж так точно, будьте спокойны. Вот жаль только, к Барабошкиным-то я не зашла, у меня там тоже кума есть, узнала бы все до ниточки.
Евлалия(потерявшись). Ну, так что же ты?.. Как же это, ну, как же не зайти?
Марфа. Да не посмела, домой торопилась.
Евлалия. Да нет… как не зайти!.. Да, Господи Боже мой! Что же это, право! Ведь надо, надо узнать.
Марфа. Так далеко ли тут; я ведь и сбегаю, коли прикажете.
Евлалия(со слезами). Да ты пойми… как же это? Ведь он мне ничего не говорил… ведь надо же мне узнать-то?
Марфа. Да сейчас… Что ж такое!
Евлалия. Ведь он мне ни слова, решительно-таки ни слова… Отчего ж он не говорил? (Плачет.) Все бы уж лучше сказать, а то как же так, потихоньку-то? Ну, зачем, зачем он это?
Марфа. Да что вы, матушка, что вы? Вот мы сейчас разберем.
Евлалия. Ведь не шутки, в самом деле… Он обманывал меня, утешал, как ребенка; он за шутку, что ли, считал?.. Шутить над сердцем! (Плачет.)
Марфа. Да успокойтесь, матушка Евлалия Андревна!
Евлалия. Ах, оставь меня!
Марфа. Так я побегу. (Смотрит на Евлалию.)
Евлалия. Что ты смотришь? Это я так… Это со мной вдруг… (Улыбаясь.) Вот я какая! А ты все-таки сходи!
Марфа. Я мигом. Не за горами, тут близко.
Евлалия. Да поскорей, пожалуйста, поскорей!
Марфа уходит.
Явление пятое
Евлалия, потом Мирон.
Евлалия. Что же он думает обо мне, за кого меня принимает? При его уме, при его благородстве такой поступок необъясним… Он не легкомыслен, его деньги привлекать не могут; такие люди на богатство не прельщаются. Я его знаю, понимаю… он должен презирать богатство… Значит, он меня не любит? Тогда зачем жить? Мечта моя исчезает, и что ж остается? Муж… человек мелочной, без души… родные, знакомые, все это эгоисты, холодные… Что за жизнь, что за жизнь!.. Нет, без него весь мир пустеет для меня. Был один человек в этом скучном мире, человек с возвышенным умом… с нежными, благородными чувствами… честный, бескорыстный… моя душа поняла его, оценила… и его нет. Если спросить меня, зачем я живу… я не найду ответа… Цели в жизни нет… жила для него… его нет… Да, у меня ничего нет, ничего нет, все оборвалось… (Плачет.) Вот придет, что-то скажет?.. Что скажет?.. Еще какой-то луч надежды блестит. (Сидит задумавшись.)
Входит Мирон.
Мирон. Софья Сергевна-с!
Евлалия. А?
Мирон. Софья Сергевна приехали-с. (Уходит.)
Входит Софья Сергевна.
Явление шестое
Евлалия и Софья.
Софья. Что вы это? Что с вами? Вас узнать нельзя.
Евлалия. Нездоровится что-то.
Софья. Не верю. Вы расстроены, огорчены чем-то. Знаете ли, когда человек очень огорчен, не надо сдерживать себя, надо или плакать, или браниться, или поскорей поделиться с кем-нибудь своим горем. А то начнешь думать, думать, и представится тебе, что больше твоего горя и на свете нет, что и жить-то тебе незачем. Здраво-то обсудить своего положения мы не можем, душа-то угнетена, и нанизываешь разные ужасы да несчастия, как на нитку. Нет, это вредно, это даже опасно. У вас я большого горя не подозреваю…
Евлалия. Нет, у меня очень большое горе.
Софья. Не верю; это вам только так кажется; но все-таки помочь вам надо. Я не любопытна и сама не откровенна, вообще откровенностей не люблю; но вас попрошу рассказать мне ваше горе, хоть намеком. Вы еще так неопытны.
Евлалия. Благодарю вас за участие. Вот мое горе: я люблю одного человека, очень давно люблю, да я больше никого и не любила в жизни… Мне казалось, что и он меня любит — и я его теряю.
Софья. Он уезжает далеко? Вам грозит разлука?
Евлалия. Нет.
Софья(с участием). Он болен, умирает?
Евлалия. Нет. (Со слезами.) Он женится.
Софья. Он сам вам это сказал?
Евлалия. Ах, нет, потихоньку, обманом.
Софья. И вы, конечно, додумались, что уж вам теперь жить нельзя?
Евлалия. Цели в жизни нет, так зачем же?
Софья. Со мной очень недавно был точно такой же случай: я любила человека и верила ему; а он вздумал потихоньку от меня посвататься. Да вот видите, я жива и даже весела.
Евлалия. Я жила только этой любовью, для меня другого интереса в жизни нет.
Софья. Да, я понимаю, у вас горе большое; а все-таки помочь ему можно.
Евлалия. Нет, оставьте меня с моим горем, помочь ему средств нет.
Софья. Напрасно, я знаю два. Каким из них я сама воспользовалась, я вам не скажу; а вышло хорошо. Вот первое: написать под разные женские руки несколько слезных писем с жалобами на обольстителя, а иные с угрозами, да и послать родителям невесты.
Евлалия. Что вы, что вы! Можно ли решиться? Это так дурно, нечестно.
Софья. Нет, ничего, средство хорошее, особенно если человек женится по расчету, без любви, то есть меняет вас и вашу любовь на деньги. Такого жалеть нечего. Если ж действительно он полюбил девушку и она его, ну, тогда нужно другое средство.
Евлалия. Какое?
Софья. Постараться забыть его и поскорей найти другого.
Евлалия. Найти другого? Да разве их много таких, кого любить можно? Может быть, только один и был, который стоит моей любви, который имеет все достоинства.
Софья. То-то и беда, что все эти достоинства только в вашем воображении. Полюбите вы самого обыкновенного, дюжинного человека, вообразите себе его героем, да и ждете от него разных подвигов: бескорыстной преданности, самоотвержения…
Евлалия. О нет, я люблю недюжинного человека.
Софья. Трудно верить.
Евлалия. Таких людей немного, это исключение… в нем всё… мне кажется даже, что он поэт.
Софья. Мне жаль вас. Как бы мне хотелось поскорей разочаровать вас насчет этого поэта. Кто он такой, я не знаю; но я уверена, что все его достоинства сочинены вами.
Евлалия. Почему же вы так думаете?
Софья. Вас до двадцати пяти лет держали взаперти, в полном неведении, вас изуродовали глупым воспитанием. Знания людей и жизни у вас нет никакого, душа впечатлительная, жажда любви сильная; ну, понятное дело, как только вас выпустили на волю, первый встречный мужчина и должен вам показаться идеальным существом.
Евлалия. Что же, я не должна, по-вашему, ни чувствовать, ни любить?
Софья. Кто вам говорит! Чувствуйте, любите, только умейте разбирать людей и пользоваться жизнию. Вы очень богаты, муж ваш очень добрый, ни в чем вам не отказывает; чего вам еще? Вам бы только жить да радоваться. Не налагайте на себя новых цепей, мы и так скованы. Выбирайте в жизни только легкое и веселое, а неприятностей-то нам и от мужей довольно. Старайтесь больше знать, тогда будете меньше воображать.
Евлалия. Да что же я воображаю?
Софья. Все; и все, разумеется, навыворот.
Евлалия. Например?
Софья. Извольте. Вам случалось когда-нибудь долго ждать вашего поэта? То есть он обещал прийти, да нейдет.
Евлалия(с тоской). Ах, да, случалось.
Софья. Что же вы думали в это время?
Евлалия. Что он очень занят, что он спешит, торопится…
Софья. Лететь на крыльях любви? Вот это воображение; а в действительности ничего этого нет.
Евлалия. А что же есть?
Софья. Сидит он с приятелями, играет в карты, в винт, по двадцатой доле копейки, и думает: «Вот наказанье-то Божеское; надо идти нежничать».
Евлалия(смеется). Ах, нет. Что вы… в карты! Нет, не может быть!
Софья. Ну, вот, я вас хоть успокоить не успокоила, а все-таки развлекла, развеселила немного. Прощайте!
Евлалия. Благодарю вас.
Софья. Пожалуйста, не задумывайтесь, не отдавайтесь горю, делитесь им со мной! Мы обе несчастные женщины, обе изуродованные рабством; вы — в детстве, а я — в замужестве; мы обе невольницы; так будем друзьями! Я к вам завтра заеду, мы еще потолкуем. (Уходит в залу. Евлалия за ней.)
Евлалия возвращается с Марфой.
Явление седьмое
Евлалия и Марфа.
Евлалия(хватаясь за грудь). Ну, что? Говори скорей!
Марфа. Да ничего: не извольте беспокоиться.
Евлалия(весело). Значит, вздор; сватовства никакого не было.
Марфа. Нет, сватовство-то было…
Евлалия. А!.. было… (Садится в задумчивости.)
Марфа. Да ничего не вышло.
Евлалия. Отказали?
Марфа. Отказали. Законфузилась невеста, что очень полирован, или что там другое, уж не знаю… Другой жених есть, побогаче и попроще.
Молчание.
Евлалия(задумчиво, с расстановкой). Артемий Васильич хотел прийти к нам чай пить.
Марфа. Ну, что ж, пущай.
Евлалия. Ты не знаешь, он дома?
Марфа. Дома, дома. Сейчас видела в окно, сидит…
Евлалия. Занимается?
Марфа. Нет, в карты играют с приятелями.
Евлалия. В карты?.. (Встает и ходит по комнате.) А как ты полагаешь, Софья Сергевна умная женщина?
Марфа. Чего еще? Тонкая дама… насквозь все видит: только взглянет на тебя, так, кажется, всю твою душу и знает.
Евлалия. Послушай, сходи, пожалуйста, к Артемию Васильичу, скажи ему, что я жду его чай пить, чтоб он шел сейчас.
Марфа. Слушаю-с. (Уходит.)
Евлалия. Если он ответит, что ему некогда, что он занят делом, я сама пойду к нему и застану его за картами. Как ему будет стыдно!.. О, если б он поскорей пришел! Я боюсь, что у меня пройдет все негодование, весь гнев. (Молчание.) Нет, я прощу ему, прощу все, только бы он не покидал меня. Разумеется, я ему выскажу, как он огорчил меня своим сватовством; но выскажу не с упреком, а с кроткой жалобой, со слезами. Он устыдится своего поведения, он будет раскаиваться. У него душа прекрасная… он еще легкомыслен немного, увлекается… но он оценит мою любовь и уж более изменять мне не будет.
Входит Марфа.
Марфа. Сейчас идут.
Евлалия. Хорошо, ступай! Скажи Мирону, чтоб никого не принимал.
Марфа. Слушаю-с. (Уходит.)
Входит Мулин.
Явление восьмое
Евлалия и Мулин.
Мулин(с недовольным видом). Вы за мной посылали?
Евлалия. Да, посылала. Вы, вероятно, забыли?
Мулин. Нет, я ничего не забываю. Что вам угодно?
Евлалия. Вы обещали со мной чай пить.
Мулин. Я это очень хорошо помню. Теперь еще рано; через час, через полтора я буду к вашим услугам.
Евлалия. А теперь разве вам некогда, у вас есть дело? Что вы делаете?
Мулин. Что бы я ни делал, это все равно; я не свободен. Через полтора часа я буду иметь честь явиться к вам.
Евлалия. Но мне нужно говорить с вами, у меня очень важное дело; я не могу ждать.
Мулин. Важное ли, Евлалия Андревна?
Евлалия. Очень важное и серьезное.
Мулин. Сомневаться не смею. Извольте, я слушаю.
Евлалия. Ах, я просто не знаю, как начать…
Мулин. Начинайте с начала.
Евлалия. Это невыносимо! (Подносит платок к глазам.)
Мулин. Слезы! Ну, по такому началу ничего хорошего ожидать нельзя.
Евлалия. Вы… вы виноваты передо мной, непростительно виноваты, и вы имеете еще дерзость так разговаривать со мной! Что мне думать о вас?
Мулин. Я виноват перед вами? Не ожидал.
Евлалия. Вы хотели жениться…
Мулин. Да, вот что! Но ведь я не давал обета безбрачия, сколько мне помнится.
Евлалия. И не сказали мне ни слова.
Мулин. Я не знаю, Евлалия Андревна, обязан ли я отдавать вам отчет в своих поступках.
Евлалия. Как вы дурно понимаете ваши обязанности! Вы знаете, что я вас люблю, что я только и живу этой любовью, и вы осуждаете меня на разлуку и не потрудились даже приготовить меня к ней, предупредить меня.
Мулин. Да ведь я не женился.
Евлалия. Не женились, потому что вам отказали. Довольно и того, что вы сватались.
Мулин. Послушайте, ведь я не мальчик, не под влиянием минутного увлечения, не очертя голову я хотел жениться; я должен думать о своей будущности, мне нужно составить себе положение.
Евлалия(не слушая). Свататься потихоньку, украдкой от женщины, нежно любящей! Ведь вы знаете меня: я — женщина несчастная, я очень ревнива. Для меня больно, когда вы даже разговариваете с какой-нибудь женщиной; я просила вас бросить все женские знакомства; я приказывала вам не целовать руки ни у кого, кроме меня.
Мулин. Приказывали! Но, Евлалия Андревна, ведь надо, чтобы я согласился исполнять ваши приказания.
Евлалия. Это выше сил моих! Нет! Вы будете исполнять мои приказания! Я буду следить за вами, не спущу с глаз. Если вы вздумаете свататься или ухаживать за какой-нибудь женщиной, я тогда не пожалею ни вас, ни себя; я не побоюсь никакого скандала: я открыто объявлю и мужу, и всем, что вы меня завлекали.
Мулин. Что вы, что вы!
Евлалия(не слушая). Что я вышла замуж для вас, что между нами было условлено.
Мулин(с испугом). Евлалия Андревна, успокойтесь!
Евлалия. Вам этого мало? Я лишу себя жизни. Вот видите! (Вынимает из кармана пузырек.)
Мулин(прочитав надпись). Nux vomica, это целибуха, стрихнин, этим не шутят.
Евлалия. Да я и не шучу. Если бы ваше сватовство удалось, меня бы не было на свете. Все мечты, все надежды разбиты; разве можно жить после этого, разве можно?
Мулин. Евлалия Андревна, я ведь не знал… я думал…
Евлалия. Что же вы думали? Ах, не говорите, не огорчайте меня еще! Я и так глубоко, глубоко несчастная женщина. (Плачет.)
Мулин. Евлалия Андревна, успокойтесь, успокойтесь! Я виноват действительно, я сознаюсь.
Евлалия. Очень, очень виноваты.
Мулин. Я сознаюсь, сознаюсь. Ну, простите меня! Этого вперед не будет, поверьте. Простите меня.
Евлалия. Я прощу вас, конечно… Что же мне делать? Только не покидайте меня так безбожно.
Мулин. Нет, нет, уверяю вас. Успокойтесь, вы так взволнованы!
Евлалия. Погодите… погодите! Дайте мне собраться с мыслями!
Мулин. Я теперь вижу, какое беспокойство и огорчение я вам доставил, и прошу вас извинить меня. Моя прямая обязанность была беречь вас и покоить, удалять от вас всякие неприятности и огорчения…
Евлалия(не слушая). Я не дурная женщина, Артемий Васильич. Вы не судите меня по моим вспышкам. Я иногда сама себя не узнаю, иногда сама пугаюсь своих слов.
Мулин. Ну, простите меня, и кончено дело.
Евлалия. Я вас прощаю.
Мулин. Заключим вечный мир!
Евлалия. Да, вечный, вечный.
Мулин. И чтоб уж больше не вспоминать никогда об этом.
Евлалия. Никогда.
Мулин. Ну вот, по рукам. (Целует руку Евлалии.) Прекрасно. Через час или через полтора я приду к вам чай пить и останусь у вас, сколько вам угодно.
Евлалия. Так смотрите же, я буду ждать вас! Через час?
Мулин. Через полтора.
Евлалия. Постойте! (Кладет руку на плечо Мулина и долго смотрит на него.) Вы поэт?
Мулин. Не замечал этого за собой.
Евлалия. Вы скрываете. Принесите мне как-нибудь ваши стихи, мы будем читать вместе. Так через час?
Мулин. Через полтора. До свидания, до скорого и приятного свидания! (Целует руку Евлалии и идет в залу.)
Евлалия(у дверей). Так через час?
Мулин. (из залы). Вернее, что через полтора.
