Глава 58

До Форт-Уорта всего три с половиной часа езды на юг, может, даже меньше, если гнать, как мне нравится. Серо и облачно, но меня это не угнетает. Когда ты несешься по магистрали со скоростью почти сто тридцать, когда ты далеко от школы, работы и родителей, ты не можешь не радоваться свободе. А еще мое приподнятое настроение объясняется тем, что я после стольких лет наконец-то увижусь с отцом. Эйми предвкушает встречу с таким же нетерпением, что и я, даже несмотря на то, что мы пропускаем церемонию вручения аттестатов.

Да, мы пропускаем торжественные мероприятия в школе. Отец сам предложил встретиться в эту пятницу, когда я говорил с ним по телефону. Он же не знал, что церемония состоится тем же вечером. Я уверен: если бы я сказал ему об этом, он с радостью назвал бы другую дату, но какой в этом смысл? Ведь мне аттестат все равно не дадут. Мистер Жопастер выполнил свою угрозу. Мне предстоит все лето ходить на курсы.

Очевидно, что и маму Эйми ситуация совсем не обрадовала. Не знаю, как Эйми объяснила ей наш отъезд, но главное, что ее мамашу в принципе не радует мое присутствие. Плохое влияние и все такое. Но ничего страшного. Я и не ожидал иного от женщины, которая теряет контроль над своей дочерью. А именно это и происходит. Эйми уже набралась опыта в том, как отстаивать свои интересы, и стала практически мастером этого дела. Естественно, ей в этом помогает пара глотков водки.

Что до моей мамы, я просто сказал ей, что торжества перенесены на следующие выходные, и она даже не потрудилась проверить. Потом у меня будет время, чтобы объяснить ей ситуацию с летними курсами. Я не рассказал ей, что еду к папе, и попросил Холли не говорить. Мне не нужно, чтобы мама выела мне мозг лекцией о том, какой он плохой и что я от одного разговора с ним заражусь такими же непотребствами.

А вот то, что Эйми пропускает церемонию, меня расстраивает. Она долгие годы усердно трудилась ради хорошего аттестата. Хотя какой прикол в церемонии? Нужно ли ей стоять на сцене в длинной шеренге тех, кто ее практически не знает? Кроме того, если бы она узнала, что я не получаю аттестат, то для нее все было бы испорчено.

У нас играет музыка, а мимо проносятся пейзажи – низко висящие облака, пастбища, горная гряда Арбакл на юге Оклахомы. Эйми перекусывает и запивает еду газировкой. Никакого алкоголя. Ну, может, мы и хлопнем немного перед встречей с отцом, но на этом все.

– Ты нервничаешь? – спрашивает Эйми, и я отвечаю:

– Наверное. Это будет странно – увидеться с ним, но ты знаешь мою политику на этот счет.

– Принимай непонятности?

– Стопудово.

– Спорю, твоему отцу надолго хватит впечатлений, – говорит она, протягивая мне открытый пакетик с вафельными рожками.

Я загребаю горсть и говорю:

– Он очень обрадовался, когда я позвонил. Это всегда было в его духе – воспринимать жизнь восторженно. Помню, однажды мы с ним поехали за продуктами, и он на парковке сдавал задом и задел чужую машину. Он ни капельки не расстроился. Напротив, он увидел в этом возможность подружиться с новым человеком. Он зашел в магазин, попросил по громкой связи позвать хозяйку машины, дал ей информацию по своей страховке, и вскоре они – ты не поверишь – уже весело болтали и хохотали во все горло. Можно было подумать, что он подарил ей выигрышный лотерейный билет, а не ударил ее машину.

– Мне не терпится увидеться с ним.

– Ему с тобой тоже.

Нет, я по телефону не рассказывал о ней отцу, ведь когда говоришь с отцом впервые за десять лет, вряд ли можно рассказать о своей жизни в мельчайших подробностях.

Между прочим, разговор был хорошим. Сначала, когда я сказал свое имя, он пришел в замешательство – как будто думал, что я все еще маленький ребенок, а не восемнадцатилетний парень, практически взрослый человек. Но потом он свыкся с этой мыслью, и мы отлично поговорили, не без неловкости, но в позитивном ключе.

Он спросил о маме и Холли и не сказал о них ни одного дурного слова. Она даже вспомнил, что я когда-то играл в младшей бейсбольной лиге, и спросил, не бросил ли я спорт. Пришлось признаться, что я ушел из юношеской лиги, потому что у меня появились другие интересы, но мне все равно было приятно, что он помнит, каким хорошим, несмотря на свой юный возраст, принимающим игроком я был.

Он так и не сказал, где работает и как оказался в Форт-Уорте, но, кажется, он вполне доволен жизнью. Все еще ходит на бейсбольные матчи. Не женился. Все еще рассказывает анекдоты, хотя сейчас, когда он смеется, у него начинается приступ кашля. Я не спросил у него, что на самом деле произошло между ним и мамой. В Форт-Уорте у нас для этого будет куча времени.

Мы с Эйми приезжаем в Форт-Уорт к обеду. Несколько раз свернув не туда, мы, наконец, находим папин дуплекс. Дом не старый – ему, может, лет десять, – но выглядит он ненадежным, будто не может устоять под напором техасских ветров. Трава на газоне давно не стрижена, кусты не ухожены, но что тут особенного? Возможно, у папы много других, более полезных дел, чем благоустраивать участок перед домом.

– Думаю, мне нужно глотнуть водки, – говорит Эйми, а я ей на это:

– Передайте мне виски, доктор.

Мы подкрепляемся несколькими глотками чистого алкоголя, а потом ополаскиваем рты зубным эликсиром.

– Итак, – говорю я, – сейчас или никогда.

Я звоню в дверь два или три раза, но нам не открывают. Решив, что звонок сломан, я стучу, но дверь открывается раз на пятый. На пороге стоит папа, только, как мне кажется, он здорово уменьшился. Он ненамного выше меня, его волнистые волосы подернуты сединой и давно не стрижены. Он одет в сильно потертые голубые джинсы и нечто вроде гавайской рубашки, только вместо цветов на ней катящиеся десятицентовики. Он все еще красив, но его красота изношенная, мятая.

– Ну, привет, дружище, – говорит он, полный прежней харизмы. – Чем я могу тебе помочь?

В первое мгновение я думаю, что он дурачится, но оказывается, что нет.

– Это я, – говорю я ему, – Саттер. – Он смотрит на меня так, будто ждет от меня продолжения. – Твой сын.

– Саттер! Конечно же! Ну, старина, рад тебя видеть. Я забыл, что ты приезжаешь. Ну, как дела? – Его рукопожатие твердое и теплое. – А кто эта юная леди? – Он протягивает руку Эйми.

Я представляю ее. Она смущенно прячет лицо, когда он говорит, что принял ее за восходящую голливудскую звезду.

– Ты весь в своего отца, – говорит он. – У тебя безупречный вкус в выборе дамы.

Интересно, где и с какими дамами он развил свой безупречный вкус. Наверняка он имеет в виду не маму.

Оказывается, он уже договорился о встрече со своей подругой в заведении под названием «У Ларри». Он думал, будто я приезжаю в следующие выходные. В иной ситуации я списал бы все на свою ошибку, но сейчас я уверен, что мы договаривались на сегодня. Но что толку спорить? Мы здесь, и он счастлив, что мы присоединимся к нему и его девушке.

Он считает, что нам лучше ехать на двух машинах, поэтому мы с Эйми загружаемся в мою «Митсубиси», а он садится в свой старый, потрепанный «Вагонеер». Настроение шикарное. Только меня не покидают опасения, что будет немного сложно – в присутствии его подруги – обсуждать тему их с мамой развода.

– Еще глоток виски, доктор? – спрашивает Эйми, когда мы трогаемся с места.

– И как можно скорее, – отвечаю я.