За окном все так же уныло накрапывал дождь. Он не утихал с восьми часов вечера, барабаня по крышам. Когда сгустились сумерки, а серое небо превратилось в черный непроницаемый купол, Джек приехал на место преступления и нисколько не удивился двум трупам, лежащим перед ним с застывшими, ничего не выражающими лицами. Их тела были аккуратно обведены мелом.

«Боль – вещь относительная. Когда смерть наступает быстро, ее особо и не чувствуешь», – подумал Джек. Такая мысль пришла к нему неспроста: два год назад он в полной мере ощутил всю глубину своего высказывания. Бреясь новым бритвенным станком, он привычно нажимал им на кожу (пользуясь как старым) и случайно порезал себе шею. Все бы ничего, да только лезвие задело сонную артерию. Понадобилось немало сил, чтобы добраться до телефона и вызвать бригаду скорой помощи. Время ожидания затянулось, как растянулась грань между жизнью и нечаянной смертью – последнее ощущалось более явно.

В это время судмедэксперты носились со своими приборчиками и записывали свои наблюдения в блокнот (а некоторые и в планшет), полицейские неодобрительно косились на зевак, пока криминалисты пытались найти следы преступника.

Джек прошел через запретную желтую линию. Обойдя суетливых людей в униформе (некоторым пришлось показать свою комиссарское удостоверение), он встал чуть поодаль от толпы, и взгляд его зацепился на человеке, записывающем свой голос на диктофон. Тот стоял обособленно, чуть поодаль от всей этой сумасбродной суеты. Зализанные гелем черные волосы, круглые очки в уродливой роговой оправе и черный с медными пуговицами плащ сильно выделяли его из общей массы. Он как раз заканчивал свой монолог при включенном диктофоне, когда Джек подошел к нему и равнодушно спросил:

– Личность преступника установлена?

– Не так быстро, – задумчиво ответил Спенс. – Я над этим сейчас работаю.

– Советую поторопиться!

– Знаю, знаю! Из-за рекорда! Как раз сейчас тот самый случай, когда гонка за рекордами и признанием совершенно неуместна.

– Странно от тебя это слышать, – ухмыльнулся Джек, впервые увидев, что его друг – Спенс Морит – не реагирует на его искрометные замечания, и даже взгляд его изменился, стал каким-то тусклым и невыразительным. Перед ним стоял не тот Спенс, которого он знал, а какой-то другой: хмурый, угрюмый и задумчивый.

– Это, наверное, первый случай в криминалистике, когда я ничего не могу понять, – спокойно произнес Спенс.

Джек не услышал в его голосе ни нотки сарказма. Только истинное бессилие и сожаление. Он был искренне удивлен: таким он видел друга первый раз за весь десяток лет их плотного общения. Джек не стал, как обычно, шутить, он промолчал, хотя его прямо-таки распирало выпустить какую-нибудь колкость в стиле «дерьмо, случается». Вскоре вокруг Спенса собралось несколько групп полицейских и экспертов в гражданском. Все отчаянно желали получить из его уст какую-нибудь умную подсказку, которая наверняка помогла бы найти и задержать убийцу этих двух несчастных жертв. Но ответа никто не дождался. Они разошлись. Полицейские полагали, что Спенс искренне лукавит, выдерживая красноречивое молчание только с одной целью: прославиться.

Впрочем, такое случалось довольно часто. Спенс Морит, «угадывая» убийства, карабкался вверх по служебной лестнице вместе со своим другом – Джеком Холивелом. Они теперь комиссары. Оба получают вдвое больше денег, чем их коллеги, а порой даже больше, чем начальник полиции Билл Уинфри, и это при том, что он майор.

– Это было красноречиво, – произнес Джек с улыбкой, видя, как его коллеги расходятся в крайнем раздражении, не получив от Спенса ответов на свои вопросы.

– Я впервые сталкиваюсь с преступлением, которое не могу разгадать. Джек, обрати внимание на гильзы, на них нет клейма. Эксперты сказали, что это первый случай, когда убийца тщательнейшим образом подошел к убийству, ювелирно стерев с патронов клеймо производителя, – Спенс огорченно покачал головой. – Я впервые не могу даже предположить, что стряслось с этими двумя бедолагами и почему их убили. Посмотри на них и скажи мне, что они чувствовали, когда умирали?

Джек бросил взгляд на холодные трупы: их лица были ровны и не выражали никаких эмоций, словно они забыли о том, что значит то яркое и жестокое чувство насильственного расставания с жизнью. Их губы были расслаблены, глаза плотно закрыты, а лица окаменели.

– Надеюсь, только из-за того, что в них стреляли из безымянного оружия, препятствий для уголовного дела не будет?

– Все идет к препятствиям, я думаю, Джек, что это дело может сильно затянуться. Но я почему-то надеюсь, что убийцу все-таки можно поймать, даже при отсутствии прямых или косвенных улик.

– Очень похоже, что эти ребята просто легли прикорнуть и неслабо так заснули, попробуй добудись, – отшутился Джек, но только чтобы разрядить напряжение.

– Не смешно, – коротко отрезал Спенс. – Я кое-что собрал, поеду в лабораторию, постараюсь выяснить, что к чему.

– С тобой можно?

– Лучше иди домой. Завтра будет день, завтра будут разговоры, – бесстрастно произнес Спенс.

– Сегодня у меня будет бессонница.

– Уверен?

– Она была вчера, будет и сегодня. Так что я поеду с тобой. Все равно не усну. Может быть, нудный треп патологоанатома меня усыпит. Или гудение компьютера. Последнее слышать гораздо лучше.

– Снотворное разве не помогает?

– Уже нет, – сказал Джек. – Ну так что, Спенс, ты не против, что я к тебе присоединюсь, пусть даже если придется настоять?

– Я хочу один во всем этом разобраться, лучше езжай домой…

Они расстались в половине двенадцатого. Когда Джек сел в свою машину, из окна автомобиля увидел, что Спенс задержался с кем-то из полицейских. Ранее он этого парня в участке не видел. Возможно, новенький, а может, из другого округа. Точно сказать нельзя, но факт в том, что на Спенса это не похоже. Он никогда не разговаривал с рядовым полицейским так долго. Его хватало разве что на пару коротких кивков и шаблонных фраз типа «привет-пока».

«По-моему, ты параноишь», – произнес безапелляционный голос внутри. С этой мыслью Джек уехал домой. Всю дорогу ему не давала покоя необъяснимая тревога. Ему казалось, что эта ночь не пройдет чисто и бесследно. Только закроются глаза, как целый вихрь злых и жутко искаженных безумным воображением образов войдет в его голову и они закружат, завертят и запутают его, а после… придут долгие часы кошмаров, таких же жутких, как сама тьма. До своего дома он так и не доехал. Джек развернул машину. И даже то, что на перекрестке между Dixon Road и Roamer Street какой-то встречный автомобиль чуть не задел его, не изменило его решения вернуться, расследовать и разузнать об убийстве самому. Разумеется, он понимал, что трупы наверняка увезли в морг и только после работы патологоанатома можно будет разузнать подробности убийства, но это будет только завтра.

На месте преступления никого не было. Осталась только запретная желтая полоса и два очерченных мелом человеческих силуэта. Сначала Джек просто сопоставлял факты, которые успели собрать за сегодня, пытался думать абстрактно, то представляя себя на месте этих двух несчастных, то ставя себя на место убийцы, благо, в академии этому хорошо научили; пытался думать нестандартно, опрокидывая любые базовые шаблоны и представления о человеческом мышлении. В результате ему удалось вывести несколько самых невероятных версий произошедшего. Эти версии ему не нравились, и он попробовал сделать еще несколько предположений…

Джек несколько раз обошел очерченные мелом силуэты, пока не увидел, как человеческие контуры внезапно ожили. Они поднялись с асфальта и, двигаясь как люди, отправились в направлении верхней сорок третьей улицы. Джек побрел за ними; он был настолько поглощен этим действом, что уже не слышал ночных шумов мегаполиса, его волновало только преследование. Подобное фантастическое чувство происходило с ним раньше, когда он случайно порезал бритвой шею, задев сонную артерию во время бритья. Потеряв много крови, он слышал и видел то, чего не мог себе даже представить. В его квартире происходили странные вещи: потолок то приближался, то удалялся, словно бушующие морские волны. Раковина наполнялась кровью, а из крана выползало что-то черное и склизкое, за поверхность которого держались многочисленные отряды жутких маленьких человечков с вилами и копьями, безжалостно преследовавших его с дикими воплями. Джек с трудом выбрался из ванной и в каком-то жутком полусне добрался до сотового телефона, чтобы набрать 911. Находясь в ожидании службы спасения, он оказался в окружении злобных монстриков, угрожающих ему миниатюрным оружием. Кровавая вода заполняла квартиру, а мебель плавилась от оставшейся в голове жары. Громкий стук в дверь не дал ему впасть в беспамятство. Он успел доползти до входной двери и повернуть ручку, а дальше он ничего не помнил.

Джек не упускал ожившие контуры из виду. Они и правда ходили как самые настоящие живые люди, у них были такие же повадки и манера передвигаться. Они даже оборачивались назад, видимо, думая, что за ними следят. Джеку стало как-то неуютно оттого, что на него смотрят живые человеческие контуры, через которых можно просмотреть всю улицу и близстоящие дома. Джек не отставал от них. Когда эти двое резко свернули с главной улицы в ближайший переулок, мужчина прибавил шагу и свернул в их направлении, но было поздно: их и след простыл во тьме и смраде захламленной дороги.

Джек злился и негодовал, в первую очередь на себя. Он, словно девочка Алиса, повелся на белого кролика из страны чудес, поспешил и только потерял время. Драгоценное время, которое мог бы потратить на поиски преступника. Вдруг он увидел, как из окна пятого этажа в доме напротив прорисовалась высокая фигура – во тьме она казалась размытой, но своей важности отнюдь не теряла. Незнакомец видел его, как и Джек незнакомца. Это взаимное переглядывание длилось минуту, пока неизвестный не написал что-то на запотевшем от холода стекле. Джек старался смотреть на это сдержанно. Второй ошибки он бы себе не простил (надо же, детектив высокого класса пошел на поводу у собственного воображения!). Он не уставал повторять себе, что это всего лишь еще одна иллюзия, пора уже уходить. Но любопытство возобладало. Он все равно бы не стал подниматься по пожарной лестнице, чтобы разглядеть, что написал незнакомец. Для этого у него был оторванный от винтовки оптический прицел, которым он пользовался вместо бинокля (он удобен в хранении и неприхотлив в уходе). С трудом разглядев надпись, Джек крайне удивился прочитанному: «Беги сюда, Джек!»

Поначалу Джек пытался переварить эту информацию. Он давно вырос и не верил в сказки, а тем более в мистику. «Горе полицейскому, который верит во всяких привидений и гадания на кофейной гуще», – Джек это усвоил хорошо. Поэтому он еще раз посмотрел через призму оптического прицела на надпись. Она оставалась на месте и ввела его в полное замешательство. Как детектив он должен был следовать логике: «Какой человек будет писать мне такие вещи? Кого я вообще здесь знаю?» Однако в то же время видел в этом какой-то мистический шарм, будоражащий воображение и заставляющий его – скептика со стажем – верить в сверхестественное. Он принудил себя залезть в эту злополучную квартиру по пожарной лестнице, чтобы хорошенько там все рассмотреть (конечно же, и с целью доказать себе, что все это лишь иллюзия, следствие бессонницы и усталости). Но нет! Только прикоснувшись к стеклу, он увидел, что надпись реальна!

«Спенс мне не поверит, да и никто не поверит», – думал Джек, фотографируя текст на стекле и сохраняя в памяти телефона. Возможно, тот, кто это написал, еще в квартире?

Джек рискнул всем, когда бесцеремонно разбил ближайшее к нему окно (не то, что с надписью), открыл его с внутренней стороны. Когда он уже почти касался пола, его остановило что-то. Не понимая, что с ним творится, впервые за всю свою карьеру, он вернулся обратно и тяжело выдохнул. С минуту он пытался разобраться в себе. С одной стороны, он сейчас может ворваться в квартиру и найти того человека, с другой – внутренний голос приказывает ему остановиться. Однако никогда бы не стал он хорошим детективом, если бы боялся так, как боится сейчас. Перешагнув через себя, Джек все-таки открыл окно и залез внутрь.

Мужчина застыл, когда чья-то высокая темная тень нарисовалась перед выходом из небольшой комнатушки. Он потянулся за пистолетом, благо, обладал невероятной, почти сверхъестественной реакцией.

– И все-таки ты здесь, Джек, – произнес незнакомец голосом Спенса Морита. – Я действительно рад, что ты пришел.

– Спенс?! – воскликнул Джек, убирая руку с пистолетной кобуры.

Это была невероятная встреча. Он ожидал увидеть здесь кого угодно, но только не Морита. Спенс должен был быть сейчас в лаборатории, искать в найденных трупах улики.

Может, это не настоящий Спенс? Не его давний друг, о котором он знает почти все? Но нет! Это все-таки он! Его голос, его манера появляться из ниоткуда… Так было год назад, когда Джек расследовал убийство одной семейной пары, живущей на Пристинвил-роуд! Громкое было дело, да и почерк убийства был необычным. Так, например, Энрике Трагоне был обезглавлен и лежал на кровати, как мертвая морская звезда, а у его супруги Маргарет были выломаны суставы, ее руки торчали так, словно жили обособленно от хозяйки. Спенс пришел раньше всех, и раньше, чем судмедэксперты разобрались, в чем дело, он сообщил, что убийца четы Трагоне имеет фингал под правым глазом и хромает на левую ногу. Позже полиция задержала человека с похожими приметами, а затем подозреваемый во всем сознался. На вопросы, откуда Спенс узнал эти подробности, он ответил, что застал преступника за «работой», когда заходил к своей подруге Эмми Ноксвилл (так получилось, что девушка жила в этом доме, – время визита и убийства совпало с пугающей точностью). Он не успел вмешаться, зато хорошо врезал убийце, так, что тот опрокинулся навзничь и затылком ударился о подоконник. Если бы не окно, Спенс успел бы его схватить. Убийца скрылся, несмотря на то, что чета Трагоне жила на пятом этаже. От страха, что Спенс схватит его, преступник не побоялся выпрыгнуть из окна. Его спасла помойка под окнами, в которую тот свалился. Хромая на левую ногу, он скрылся в неизвестном направлении. Лица подозреваемого Спенс так и не разглядел – было темно.

– Спенс?! Ты здесь откуда?! – изумленно воскликнул Джек.

– Пойдем в гостиную. Нам нужно многое обсудить, – хмурясь, произнес его друг и растворился во тьме.

– Подожди!!! ЭЙ!!! – Джек рванул за ним в темноту, пистолет он все же вынул, взвел предохранитель, готовый стрелять, в случае если что-то пойдет не так.

Он выбежал в коридор. В гостиной горел свет. Спенс ждал его в мягком кресле, полностью расслабившись.

– Спенс, что все это значит, черт побери?!

– Садись, Джек, – спокойно ответил Спенс, поглядывая куда-то в пустоту. Также он смотрел несколько часов назад, когда они встретились на месте убийства двух неизвестных.

Джек сел на диван, напряженно выпрямив спину и обняв руками живот. Он пристально смотрел на задумчивого напарника.

– Ты объяснишь мне, наконец, что значит твое появление здесь?! – требовательно спросил Джек.

Спенс посмотрел в его сторону довольно двусмысленно.

– Все очень просто, друг, – с этими словами он расстегнул свою куртку и медленно вынул из кармана пистолет, снял его с предохранителя. Джек зашевелился. Нельзя угадать, что предпримет Морит. Но на всякий случай палец детектива оказался на спусковом крючке. Дыхание участилось, виски сдавливало что-то невероятно тяжелое и липкое. «Неужели ты меня убьешь?» – подумал он.

– Не дури, Морит, не надо!

– А иначе ты мне не поверишь, – спокойным тоном произнес Спенс и поднял пистолет к своему виску.

Джек оторопел. Никогда прежде не приходилось видеть, как его лучший в мире друг, почти брат, собирается выстрелить себе в висок крупнокалиберным кольтом, выстрелить с такого близкого расстояния, что однозначно череп будет расколот, превратится в огромную кровавую дыру.

– Остановись! – воскликнул Джек и вскочил с кресла, надеясь, что успеет.

– Иначе ты мне не поверишь! – повторил Спенс.

– Я сейчас всему поверю! – хрипло рыкнул Джек.

Не успел – прогремел выстрел. Мужчина наблюдал странное явление: голова Спенса разлетелась, но не в кровь, а в эфемерные маленькие крупицы, которые, полетав в воздухе с секунду, снова соединились в целое и чистое лицо Спенса Морита.

– ЭТО КАК?!!! – ошарашенно воскликнул Джек.

– Твоя очередь, – тусклым голосом произнес Спенс, направляя в друга ствол пистолета.

– Морит, не делай этого! Не делай! – протестующее воскликнул Джек. Он уже ни в чем не был уверен. Спенс вовсе не Спенс, а что-то похожее на него, что-то, что может вот так запросто выстрелить в себя из крупнокалиберной пушки и восстановиться за секунду.

Они выстрелили друг в друга. Джек попал в горло Спенсу, где сразу появилась черная зияющая дыра, а Спенс выстрелил Джеку в живот.

Джек не почувствовал боли, скорее наоборот, его неприятно защекотало.

– Вот же черт! – взревел Джек, нервно щупая свою затянувшуюся рану. – Как я?! Как ты это делаешь?!!

– Ты всерьез думаешь, что призрака вот так просто можно убить?! – расслабленным голосом произнес Спенс.

– Призрака?! – это неожиданное заявление сильно обескуражило Джека на некоторое время. – Я не помню, чтобы я… чтобы ты умирал, – еще более удивившись тому, как рана в животе затянулась, как и рана в горле напарника.

– Не обязан помнить. Земная игра – воистину увлекательная штука. Никогда не знаешь, как начнется следующий день. У нас с тобой было одинаковое настроение, и я все время задавался себе вопросом, почему просыпаюсь в постели таким же, каким был вчера? По логике, с каждым днем я должен был меняться, хотеть утренний суп, в конце концов. Но выходило одно и то же. Всегда одно и то же. Даже церемония завязывания галстука проходила так, словно я следовал строго запланированному: шаг влево или вправо даже не рассматривался. Но меня взорвало не это. Я понял, что мертв, когда увидел того парня, с которым долго разговаривал.

– Это был рядовой полицейский, – напряженно произнес Джек. – Ты никогда прежде не общался с ними так долго.

– Да… – сказал Спенс. – Он умер вместе с нами. Правда, чуть раньше, поэтому прежде я никогда с ним не сталкивался.

– Подожди! Как же остальные? Они нас разве не видят?

– Видят?! Джек, ты что?! Конечно же, они нас не видят! Ты бы видел призрака, ходящего рядом с тобой?!

– Но я показывал им свое удостоверение, – протестующе воскликнул Джек.

– Знаешь, не путая друг друга, мы бы ушли из этого мира гораздо быстрее и успели бы наконец на поезд.

– На какой еще поезд?

– Кстати, что там у нас со временем? – Спенс посмотрел на наручные часы Casio и, резко сорвавшись с кресла, рванул к выходу. – Только бы не опять!

Джек побежал за ним.

– Куда опять?! Какой еще к черту поезд?!

– Поезд в рай! – запыхавшись от бега, отвечал ему Спенс.

Надо заметить, что, пока они бежали, квартира, в которой они находились, стала зловеще дрожать, переливаться черными накатывающими друг за другом волнами, пузыриться и, взрываясь, разлетаться маленькими капельками эфира.

– Нельзя опоздать в этот раз! Мы успеем! Должны успеть! – кричал Спенс, оборачиваясь к отстающему Джеку.

– У меня пол под ногами шевелится, – изумился Джек. Пол и правда шевелился, будто живой, но не пытался его поглотить. – Беги быстрее, Джек! Этот мир не хочет нас отпускать!

– Я тебя не понимаю!

– Если успеем, я объясню, – орал Спенс.

Стены уплотнялись, приближались к беглецам и суживались, превращая черный коридор в узенький и неуютный проход.

– Беги, Джек! БЕГИ! Иначе все повторится!

– Я не успеваю! Задыхаюсь! – дышать становилось все труднее.

Мешала рана в груди (следствие давнишнего выстрела из безымянного пистолета), которая напомнила о себе в самый неподходящий момент. Кажется, что и Спенс бежал медленнее обычного, держался за сердце. И у него старые раны вскрылись, причиняли не боль, а что-то более неуютное.

– Мы все равно вырвемся, – задыхаясь, кричал Спенс.

Не только Джеку предназначалось его обращение. Он выкрикивал это еще кому-то, тому, кто пытался их остановить.

Джек неожиданно почувствовал, что его спины касается что-то скользкое и плотное. Обернувшись, он увидел злые красные глаза, которые смотрели на него из коридора. Существо погналось за беглецами, и его мерзкие извивающиеся щупальца уже касались спины Джека.

– Что это за тварь?!!! – возопил он, никогда ранее не чувствовавший такого невероятно липкого страха.

– Беги, Джек! Продолжай бежать! Плевать на раны! Мы уже близко! – отвечал ему Спенс. – Еще чуть-чуть – и мы на свободе!

Джек прибавил скорости, чувствуя, что его ладонь наполняется теплой кровью, а рана обрастает болью. Коридор вибрировал волнами, со спины слышалось шелестение щупалец, очень похожих на черных червей. Страшное существо гналось за ними. Теперь стены коридора не просто дрожали – они содрогались от истошного рева.

Свет впереди был таким ярким, что если и можно было бороться, то только ради того, чтобы попасть туда, погреться в его теплых лучах и ощутить невероятную безопасность щита, укрывающего бежавших от липкой и злой черноты.

Появились силы и желание бороться, бороться вопреки боли. Свет поглотил Спенса, а Джек только приближался к нему. Оставалось немного, буквально несколько метров…

Щупальца схватили его за ногу, потащили назад. Джек слышал, как ликовал темный монстр. Он поймал его, пусть одного, но поймал! Джек пытался сопротивляться, кричал и призывал на помощь, пока щупальца обвивались вокруг него, превращая попытку бежать в ничто.

– СПЕЕЕНС!!! – кричал Джек. – ПО-МО-ГИ!!!

Его слова разбивались о волнообразные стены и поглощались светом, до которого он так и не успел добежать. Он понял, что не уйдет, хотя его пальцы продолжали отчаянно цепляться за волнообразный пол. Он все еще верил, что у него есть шанс, пускай даже один на тысячу! Чудовище ревело все громче, утаскивая отчаянно сопротивляющегося Джека. Вдруг чьи-то белые руки обхватили его запястья и потащили к свету, туда, где недавно исчез Спенс.

– НЕ УЙДЕ-О-О-О-ШЬ, – шипел монстр, обвивая тело. От него так просто никто не сбегал. У него огромный опыт.

Джеку стало страшно. Вдруг тот, кто его тянет к свету, проиграет, случайно отпустит. – «Доверься мне, Джек», – донесся светлый и чистый голос. – Просто доверься.

Джек поверил. Закрыл глаза, расслабился. Он видел перед собой бездну и чувствовал боль, но только сейчас понял, как сильно себя обманывает. Прыжок будет долгим, но безопасным. Он знал, что упадет не на твердый асфальт, а на мягкую перину. И он себя отпустил.

Прыжок длился одно мгновение. Он не чувствовал ни боли, ни крови на своих ладонях, ни щупалец, обвивающихся вкруг него. Только свет и приятное покалывание во всем теле.

– Можешь открыть глаза, – сказал кто-то.

Джек осмотрелся. Он сидел на скамейке, вокруг ходили люди с чемоданами и без них, раздавался шум приближающихся и удаляющихся поездов. Чистое синее небо простиралось до самого горизонта, а теплая погода приятно согревала и рассеивала тот черный сгусток воспоминаний о невероятном побеге из темноты. Рядом сидел Спенс, но уже другой: опрятный, с зализанными назад волосами, его лицо светилось радостью и удовлетворением. Джек улыбнулся другу и обнаружил, что светится сам.

– Мы все-таки сбежали оттуда! Это было непросто, черт побери! – Спенс обнял друга за плечи. – Но мы это сделали!

– Что же это было?!

– Я сам не знаю, но наверное, это было что-то, что заставляло нас оставаться в мире людей и думать, что мы живы. Неужели ты никогда не испытывал ощущения дежавю?

Джек задумался и повертел головой, хотя не мог ответить на этот вопрос совсем уж однозначно. Ему вспоминались только смутные фрагменты этого дня, когда он выходил из машины и, переступая через желтую предохранительную линию, шел мимо полицейских, показывая им удостоверение комиссара полиции.

– Дежавю? Да… кажется, было, и не раз… но я не обращал на эти мелочи внимания.

– Нет, Джек! Только из таких незначительных мелочей строится план побега! Кстати, этот план был самый успешный из всех, которые мы с тобой когда-либо проворачивали!

Теперь он вспомнил! Вспомнил все две тысячи сто тридцать семь попыток, вспомнил каждую деталь, вспомнил каждый первый диалог между ним и Спенсом, когда последний отказывал ему в поездке с ним в лабораторию. Первые сто попыток побега с Земли повторялись с невероятной точностью. Зачастую не видя выхода, Джек и Спенс возвращались к точкам отсчета: к собственным телам, которые ни один из них узнать не мог – душа не должна помнить свою телесную тюрьму. И только перевалив за тысячу попыток, Спенс и Джек стали экспериментировать с воображением, оживляя вокруг неодушевленное, пытаясь следовать подсказкам нематериального. И тогда стало что-то получаться. Они встречались в одной и той же квартире, говорили одни и те же слова, стреляли друг в друга, доказывая себе, что мертвы. Но только Спенс знал чуть больше: он знал об отправлении поезда с Земли. И это мешало им победить липкую реальность земного пространства. Щупальца монстра возвращали их обратно. Проблема была только в Джеке: он не мог расстаться с тем, что прочувствовал на Земле, пока был жив.

– Это все из-за меня, – виновато произнес Джек, боясь смотреть в глаза своему лучшему другу. – Ты имел полное право оставить меня там, но не оставил. Я даже не знаю, как благодарить тебя.

– Ничего не говори. Я бы все равно без тебя не уехал. Смотри, вот наш поезд, – Спенс показал на ярко-синий состав с желтой полоской. – Пошли, у нас впереди долгая дорога наверх.

Они встали со скамьи, обернувшись, вздохнули: пережитое далось нелегко, как и борьба за покой…

В просторном и уютно обставленном вагоне-купе на две персоны Джек и Спенс думали о том, что их ждет в раю. Они мечтали о многом, например, о том, как будет приятно иметь свой уютный коттедж на каком-нибудь побережье, а после принятия солнечных ванн отправиться в путешествие на большой белой яхте, свободно порхающей по спокойным волнам небесного моря (если оно, конечно, там есть). Пока они мечтали, симпатичная проводница, случайно проходившая мимо, заглянула к ним и, улыбнувшись, спросила:

– Отдыхаете?

– Отдыхаем! – с энтузиазмом ответили друзья.

Она вошла к ним в купе, в руках у нее материализовались две прохладные кружечки пива.

– О! – воскликнул Джек. – Это как раз то, что нам нужно! Спасибо!

– Это подарок от наших небесных железнодорожных линий, – улыбнулась девушка.

– Мило, очень мило, – Спенс принял у нее обе кружки.

– Когда мы приедем? – спросил Джек. – Мне не терпится прокатиться на яхте!

– Скоро, – ответила проводница, закрывая раздвижные двери. – А пока наслаждайтесь поездкой.

– Поскорей бы уже оказаться в раю! – сказал Спенс, смачно отхлебнув пивную пену.

– Да уж! Движение здесь ну совсем как на Земле! Такое же обслуживание и почти такой же сервис…

Поезд остановился. Голос из громкоговорителя попросил всех пассажиров освободить вагоны.

Конечная станция напоминала крытый прозрачным куполом отель. Что тут сказать? Красивое место. Внутреннее убранство огромного комплекса просто шокировало своей сияющей роскошью. Переливающиеся золотым свечением статуи разных святых, архангелов стояли вдоль ослепительно белого пола, впереди виднелась статуя огромного золотого исполина, восседающего на троне, огромный посох которого был усыпан драгоценными камнями. По правую руку от него стоял красивый юноша, также весь в золотом, по левую – что-то абстрактное, не похожее ни на человека, ни на какое-либо другое существо. Голова исполина была скрыта высоким тяжелым капюшоном.

Джек и Спенс поняли эту аллегорию без подсказок: Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух.

На выходе вновь прибывших встречали улыбчивые ангелы с белоснежными крыльями и золотыми нимбами над головами.

Душ собралось очень много, места всем едва хватало, вдали слышался шум еще одного поезда, подъезжающего к станции.

– И как же они все так не предусмотрели? Знали же, наверное, что будет толчея! – пробурчал Спенс.

– Да уж, – согласился Джек. – Неприятно получилось, и как мы все здесь уместимся?

Спенс спросил одного из ангелов, когда же будут распределять места, узнал от него, что сейчас будет говорить святой Петр, так что им нужно вести себя тише.

Вскоре к огромной исполинской статуе Бога Отца в сопровождении четырех архангелов с двойными крыльями и золотыми доспехами вышел черноволосый мужчина в ослепительно белых одеждах. Повернувшись лицом к собравшимся, с глубокой печалью он сказал:

– Уважаемые души! В последнее время участились случаи быстрого возвращения с Земли. Если раньше это занимало у каждого новоумершего не один миллион попыток побега, то сейчас эта цифра пугающе сокращается до тысячи, а то и до сотни. Поэтому в раю высокое перенаселение. Железнодорожные линии едва справляются с наплывом желающих. Но вы, пожалуйста, не отчаивайтесь! Верховный небесный совет придумал, как решить этот вопрос. Места в раю теперь хватит всем! – торжественно закончил он. Речь его была ободряющей и многие души перестали так волноваться.

Джек и Спенс в сопровождении хмурых и вооруженных мечами архангелов шли через бесконечные поля и с ужасом наблюдали за добровольно-принудительным погружением душ в специально вырытые для них могилы. Перед глазами представала ужасная однообразная картина: души лезли в землю и уже не возвращались, ангелы закапывали ямы.

– Я не хочу туда! – воскликнул Джек, увидев в земле уготованный ему гроб со всеми удобствами.

– Вы не волнуйтесь, – любезно возразил ему архангел, опуская руку на рукоять пылающего огнем меча. – В раю перенаселение, так что лезьте вниз. Ваша очередь обязательно придет.

– Когда? Когда она придет? – вмешался Спенс, видя свой гроб и совсем не желая спускаться туда.

– В свое время, – коротко ответил ему архангел и пнул Спенса ногой так, что тот свалился прямо на мягкую обивку гроба. Крышка его автоматически захлопнулась и больше не открылась, как Спенс ни стучал и ни кричал. Не действовали на архангелов ни угрозы, ни проклятья, ни требования.

Джека так же нагло спихнули вниз. Вскоре он присоединился к Спенсу в выкрикивании проклятий в адрес святых и ангелов. Друзья называли их бюрократами, а те спокойно засыпали их могилы землей. Один, правда, удосужился ответить:

– Мы обязательно учтем все ваши жалобы, вы сможете обратиться со своими требованиями в Верховный небесный совет, но только тогда, когда наступит ваша очередь выйти.

– КОГДА?! Когда это будет? – донеслись приглушенные голоса из могил.

– Ждите своей очереди, – бесстрастно ответили сверху.