Глава тринадцатая. Ведьминские Пробы
И затем… Затем начались сами Ведьминские Пробы. Ведь ради них все и собрались, верно? Но когда Тиффани вышла из палатки, окруженная девочками, она уловила разлитые в воздухе сомнения. Имеет ли теперь смысл проводить Пробы? После того, что произошло?
Однако, снова натянули веревки, огораживая квадратную площадку, и старшие ведьмы подтащили свои кресла поближе и похоже было, что Пробы в конце концов начнутся.
Тиффани подошла к веревке, нашла свободное место и села на траву, положив перед собой шляпу Бабушки.
Она чувствовала за спиной присутствие девочек и также гул перешептываний, перекатывающийся по толпе.
— … она это сделала… нет, действительно… весь путь до пустыни… видели песок… они говорят, что ее ботинки были полны песка…
Слухи распространялись среди ведьм быстрее, чем вирусы гриппа. Ведьмы сплетничали, как сороки.
Ни судей, ни призов не было. Как и говорила Петулия, Пробы были совсем не такими. Их целью было показать всем, что ты умеешь. Показать всем, чего ты достигла, чтобы люди расходились, думая: — «Ну дает эта Карамелька Боттлетвейт!». Пробы не были соревнованием, честно. Победителей не было. И тот, кто в это верил, поверил бы и тому, что крокодил солнце в небе проглотил.
Реальность же была такова: какая-нибудь старшая ведьма открывала Пробы, демонстрируя сложный трюк, который все уже видели, но по прежнему ценили. Это разбивало лед. В этом году первой выступила Матушка Топот со своей коллекцией поющих мышей.
Но Тиффани не обращала на них внимания. На другой стороне огороженной веревками площади, окруженная старшими ведьмами как королева, в кресле сидела Бабушка Ветровоск.
Перешептывания продолжались. Вполне возможно, что Тиффани, открывая глаза, также открыла и уши, потому что она могла расслышать шепот со всех сторон.
— … Не прошла обучение, просто взяла и сделала… Вы видели эту лошадь?… Не видела я никакой лошади! Не просто открыла дверь, но шагнула внутрь!.. Да, но кто привел ее назад? Эсме Ветровоск, вот кто!.. Ага, я и говорю, любая глупышка может чудом открыть дверь, но только настоящая ведьма сможет привести обратно, вот кто победитель, вот кто… Боролась с ним, оставило его там!.. Я не видела, чтобы ты что-нибудь делала, Виолета Пульсимон! Этот ребенок… Так была лошадь или нет?… Я собиралась показать свою танцующую метлу, но сейчас это лишь пустая трата времени… Почему же тогда госпожа Ветровоск дала свою шляпу девочке, а? Что она хотела этим сказать? Она никогда ни перед кем не снимала шляпу!
Напряжение перескакивало с одной остроконечной шляпы на другую, как электрический разряд.
Мыши старательно исполняли «Ромашки спрятались», но было заметно, что мысли их были заняты чем-то другим. Мыши очень темпераменты и легко теряют душевное равновесие.
Ведьмы склонились к Бабушке Ветровоск. Тиффани видела, как они очень оживленно переговаривались.
— Знаешь, Тиффани, — сказала Люси Варбек, из-за ее спины. — Все, что от тебя требуется, типа, просто встать и признать свою победу. Все знают, что ты победила. Я хочу сказать, никому еще не удавалось выступить на Пробам с таким!
— Пришло время старой грубиянке проиграть. — сказала Аннаграмма.
Но она не грубиянка, подумала Тиффани. Она сурова и ждет от остальных такой же суровости, потому что на границах нет места слабакам. С бабушкой все испытание. И в этот момент ее Третий Помысел выскочил с мыслью, которая не успела полностью сформироваться там, в палатке: А вы ведь знали, бабушка Ветровоск, что роителю нужна только я, верно? Вы сами сказали, что говорили с доктором Суетоном. Может вы сделали меня своим номером на сегодня? Насколько вы догадались или что вы уже знали?
— Ты выиграла. — сказала Димити Хаббаб. — Даже кое-кто из старших ведьм не отказался бы посмотреть, как с нее собьют спесь. Все знают, что колдовство было очень сильным. На мили вокруг не осталось ни одной целой запутки.
Значит, я выиграла потому, что кто-то кого-то недолюбливает? — думала Тиффани. О, да, этим действительно можно гордиться…
— Могу поспорить, сейчас она встанет. - сказала Аннаграмма. — Только подождите. Встанет и объяснит, как чудовище затащило бедную девочку в соседний мир и как она вернула ее назад. Я бы так и поступила на ее месте.
Не сомневаюсь, ты бы так и поступила, подумала Тиффани. Но ты не она и ты не я.
Она не сводила взгляда с Бабушки Ветровоск, которая отмахнулась от парочки старших ведьм.
Интересно, подумала Тиффани, не говорят ли они ей что-то вроде: с этой девочки не помешает сбить спесь, госпожа Ветровоск. И только она подумала об этом, как бабушка повернулась и перехватила ее взгляд…
Мыши растерялись и перестали петь. После небольшой паузы все захлопали, потому что после выступления полагается апплодировать.
Какая-то неизвестная Тиффани ведьма, вышла в центр площадки, хлопая в ладоши высоко поднятыми руками в стиле «ну-ка-дружно-все-вместе», поощряя зрителей не прекращать апплодисменты.
— Молодец, Дорис, как всегда великолепно. — нараспев сказала она. — За этот год они сделали просто невероятные успехи. Большое спасибо, все было чудесно… кхем…
Ведьма ненадолго замялась, пока Дорис ползала по сцене на четвереньках, пытаясь загнать мышей в коробку. У одной из мышек была истерика.
— А сейчас… может кто из леди хотел бы… выйти… на сцену? — сказала распорядительница голосом, звонким, как хрустальный шар, который вот-вот разобьется. — Есть желающие?
Но все молчали и никто даже не двинулся.
— Не стесняйтесь, дамы! — голос распорядительницы на мгновение стал более натянутым. Мало веселого организовывать целое поле прирожденных организаторов. — Скромность нам не к лицу! Есть желающие?
Тиффани чувствовала, как остроконечные шляпы поворачивались — к ней, к бабушке Ветровоск. Бабушка, которую разделяло с Тиффани несколько метров травы, протянула руку и резко стряхнула чью-то ладонь с плеча, не переставая смотреть в глаза Тиффани. А ведь мы с ней обе без шляп, подумала Тиффани. Бабушка Ветровоск, когда-то вы дали мне воображаемую шляпу и я благодарна вам за это. Но сегодня она мне не нужна. Сегодня я знаю, что я ведьма.
— Ох, ну давайте же, дамы! — почти отчаявшись воскликнула распорядительница. — Это же Пробы! Мы собрались для проведения дружественных и поучительных соревнований в атмосфере братства и доброй воли! Может кто из дам… или может кто из юных участниц?
Тиффани улыбнулась. Надо было сказать сестринство, а не братство. Мы сестры, а не братья.
— Давай, Тиффани! — подтолкнула ее Димити. — Они знают, ты можешь!
Тиффани отрицательно покачала головой.
— О, ну так оно и есть. — сказала Аннаграмма, округляя глаза. — Старая кошелка задурила ей голову, как обычно…
— Я не знаю, кто там кому голову дурил, — отрезала Петулия, закатывая рукава, — Но я собираюсь показать номер с поросенком.
Она поднялась на ноги и толпа оживилась.
— Ага, я вижу, сейчас выступит… О, Петулия, это ты. — немного разочаровао сказала распорядительница.
— Да, мисс Створка, и я собираюсь представить номер с поросенком. — заявила Петулия.
— Но, эээ, поросенка-то у тебя с собой нет. — ответила мисс Створка, захваченная врасплох.
— Да, мисс Створка. Я представлю номер с поросенком… без поросенка!
Толпа оживилась и раздались крики «Невозможно!» и «Здесь, между прочим, дети!»
Мисс Створка огляделась по сторонам в поисках помощи, но не найдя ее, беспомощно ответила. — Ну хорошо. Если ты так уверена, дорогая…
— Да. Я уверена. Я возьму… сосиску! — сказала Петулия, доставая сосиску из кармана и высоко поднимая ее. Толпа оживилась еще больше.
Тиффани не видела номер. Также как и бабушка Ветровоск. Их взгляды были прикованы друг к другу и даже мисс Створка безотчетно старалась не вставать между ними.
Но Тиффани слышала поросячий визг и изумленный вздох, а затем гром аплодисментов. К этому моменту толпа была готова захлопать по любому поводу, как вода, переполнившая плотину, готова найти любой выход.
И после этого выступления ведьмы пошли на сцену. Мисс Левел жонглировала мячами, которые замерли в воздухе и полетели в другую сторону. Ведьма средних лет показала новый способ спасения человека, которому еда попала не в то горло. Казалось бы, что в этом магического, пока не сообразишь, что превращение умирающего человека в живого и здорового, стоит десятка эффектных, но бесполезных заклинаний! Взрослые ведьмы и ученицы одна за другой выходили на сцену и демонстрировали как серьезное колдовство, так и полезные мелкие уловки. Они показывали фокусы, сопровождающиеся шумовыми эффектами, избавлением от зубной боли, или, как в одном случае, оглушительным взрывом…
… пока наконец, желающих не осталось.
Мисс Створка вернулась на площадку, почти пьяная от облегчения, что Пробы все же состоялись, и в последний раз возвала ко всем ведьмам — и молодым, и старым — с предложением выступить.
Ответом была тишина, такая плотная, что в нее можно было бы воткнуть булавку.
Тогда она сказала: — Ну что же… в таком случае, я объявляю Пробы закрытыми. Чай будет подан в большой палатке!
Тиффани и бабушка тут же одновременно встали и поклонились друг другу. Затем бабушка повернулась и вместе с остальными ведьмами пошла пить чай. Интересно было наблюдать как люди, не отдавая себе отчета, расступались перед ней, словно море перед особенно хорошим пророком.
Молодый ведьмы обтупили Петулия со всех сторон. Ее номер с поросенком прошел на ура. Тиффани пришлось ждать своей очереди, чтобы обнять Петулию.
— Но ты должна была стать победительницей! — сказала ей Петулия, вся красная от волнения и радости.
— Это не имеет значения. Правда. — ответила Тиффани.
— Ты упустила победу. — раздался за ее спиной резкий голос. — Она была у тебя в руках, но ты просто упустила ее. И как тебе это нравится, Тффани? По вкусу ли тебе унижение?
— Вот что, Аннаграмма, — заговорила Петулия, яростно тыкая пальцем.
Тиффани успокаивающе взяла Петулию за руку. Затем она повернулась и радостно улыбнулась Аннаграмме.
Вот что ей хотелось сказать Аннаграмме: Там, откуда я родом, мы устраиваем состязания пастушьих собак. Пастухи приходят со всех концов, чтобы показать своих собак. И в награду они получают серебряные посохи, пояса с серебряными пряжками и всякое другое, Аннаграмма, но знаешь ли ты, что считается самым главным призом? Нет, откуда же тебе знать. О, состязания судят судья, но не они присуждают главный приз, тут они не считаются. Там есть… была одна маленькая старушка, которая всегда стояла впереди толпы, облокотившись на перегородки, и курила трубку. А у ног ее сидели две наилучшие пастушьи собаки, которые когда-либо рождались. Их звали Гром и Молния и они двигались так стремительно, что могли бы поджечь воздух, а сияние их шерсти затмевало солнце. Но она никогда не выставляла своих собак на состязания. Она знала об овцах даже больше, чем сами овцы о себе знают. И что на самом деле хотел каждый, каждый молодой пастух, так это не дурацкий кубок или пояс, но чтобы когда он покидал арену, она вытащила бы трубку изо рта и тихо сказала: «Сойдет». Потому что ее слова означали, что ты настоящий пастух и все узнают об этом. Но если бы ему предложили состязаться с ней, он обругал бы тебя и сказал, что скорее заплюет солнце до черноты. Да и как ему победить? Она была душой пастушества. Это было ее жизнью. Что ты отнимешь у нее, ты отнимешь у себя. Ты не понимаешь меня, верно? Она была сердцем, душой и состредоточием пастушества! Душой… и… сосредоточием!
Но толку от ее слов не было бы и потому она просто сказала: — Ох, да замолчи уж, Аннаграмма. Пойдемте посмотрим, не осталось ли там еще булочек!
Где-то в вышине закричал ястреб. Тиффани подняла голову.
Высоко в небе птица развернулась по ветру и начала долгий спуск домой.
Они всегда были там.
Дженни лежала около своего котла. Внезапно, она открыла глаза, вскочила на ноги и воскликнула. — Он вертается! — И яростно замахала наблюдающим за ней фиглам.
— Да что вы тут стоите, вытаращив очи! — скомандовала она. — Пимайте кролика и изжарьте его! Разведите костер! Да воду скипятите, я выкупатися собираюсь! Да гляньте-ка по сторонам, тута просто помойка! Ну-ка приберитеся! Мне треба чтоб туточки все сверкало к возвращению Большого клана! Гэть за Овечкиным Особливым Наружным! Да нарежьте зеленых веток, падубка там али тиса! Да золотые тарелки вычистите, чтоб все сияло! Да что вы стоите тута?
— Ээээ, с чего нам починать треба, кельда? — нервно спросил какой-то фигл.
— Со всего!
Они заполнили горячей водой суповую миску, что служила ванной для кельды. Вместо мочалки у нее была старая зубная щетка Тиффани. Пока она мылась, фиглы старательно наводили порядок, каждый на свой лад, и ароматы жарящегося кролика заполнили курган.
Дженни надела свое лучшее платье, причесалась, подхватила шаль и вышла наружу. Почти час она стояла у входа, не сводя глаз с далеких гор, пока в небе не показалась точка, которая становилась все больше и больше.
Будучи кельдой, она попривествует воина, возвратившегося домой. Будучи женой, она расцелует мужа и пожурит его за долгое отсутствие. Будучи женщиной, она таяла, испытывая облегчение, благодарность и радость.
