23
К моему великому удивлению, попав домой, я не угодил в засаду Педрилы. Зато выскочившая навстречу Сабина явно копировала поведение другого четвероногого по кличке Трэш. Клыками, правда, не лязгала, зато в ее глазах мерцала неукротимая ярость, отличающая бойцовскую собаку от комнатной шавки.
– Дорогая, ты прелестно выглядишь, – делаю комплимент и скоропалительно добавляю: – Если начнешь брызгать вокруг себя слюной, появятся дополнительные морщины. А ты ведь так похорошела в последнее время, даже поправилась. Наверняка, скоро тебя не подымет грузовой лифт нашего универмага.
Результат последовал мгновенно. Вместо того, чтобы сыпать несправедливыми упреками, Сабина выпучила глаза до такой степени, словно она, к моей радости, уже находилась на пути от электрического стула до преисподней.
Мое безмолвное счастье продолжалось недолго. Глаза супруги вернулись на место, и она открыла рот, выдав своим нежным голоском традиционный набор обвинений. То, что ее муж прибыл в родные стены прямо из постели какой-то сучки, было самым слабым из них.
Спокойно подождав окончание прокурорской речи, я вполне откровенно заметил:
– Обманывать тебя ниже моего достоинства. Мы с Рябовым сидели в офисе.
– А до того, конечно же, ты употреблял какую-то девку. Не думай, что я ничего не понимаю. Сейчас начнешь своим словом бравировать, рассказывать-божиться, как я не права.
– Ты такого, конечно, не допускаешь.
– Допускаю. Еще как допускаю! И понимаю, что ты про себя подумаешь. Ты же никогда никого не обманываешь. Скажешь – не трахал, значит так оно и есть. Значит просто-напросто вафлил какую-то курву.
– Дорогая, что за выражения? По-моему, ты переобщалась с нашим сыном.
В глазах Сабины мелькнул неприкрытый огонек злорадства.
– Кстати о Гарике. Тебя снова вызывают в школу.
– Не может быть. Ребенок стал читать Пушкина, чего еще этой училке нужно?
– Теперь тебя вызывает не преподаватель, а директор. Доигрался?
– Ну что ты. Я этого добивался.
Сабина чуть снизила свой боевой пыл и с удивлением посмотрела на меня.
– Дорогая, – говорю как можно нежнее в благодарность за то, что от темы моих любовных подвигов она перешла к более спокойной, – просто мне хочется, чтобы наш сын закончил школу отличником.
– То есть?
– Гарик хорошо учится. В принципе. По-моему, он вполне достоин золотой медали. Хочешь, чтобы она у него была?
Наивный вопрос. Сабина, как каждая помешанная на своем чаде мамочка, уверена: ее ребенок достоин всех медалей в мире, даже Олимпийских, зачем тогда говорить о какой-то школьной бляшке.
– Интересно, как ты это сделаешь? Скажешь директору, что Гарик прекратит декламировать Пушкина взамен золотой медали? Учти, этот директор…
– Извини, что перебиваю, однако мне особо учитывать нечего. Понимаю, директор самый крутой из всех, с кем до сих пор доводилось встречаться. Он, понятное дело, попрет на меня буром, однако я тебе отвечаю: уже через минуту он будет смотреть в мои глаза и бить хвостом по полу не хуже Трэша перед кормежкой. Кстати, его покормили, вольер надежно закрыт?
На мой вопрос Сабина не ответила, потому что ее военный порыв улетучился со скоростью запаха отечественных духов через несколько минут после их применения. Нашими духами моя жена никогда не пользовалась. У нее появились другие радости в жизни. В последнее время подействовать на мои нервы для жены еще слаще, чем свинье вываляться в навозе.
– Ты ему пару копеек дашь? – иронично спросила Сабина.
– Нет, конечно. При такой постановке вопроса ты бы с ним давно подружилась. Однако, как исходит из ваших слов, мадам, этот парень на ваши подарки не слишком ведется. Кроме них, ты на большее не способна.
– Ну да, мне же есть с кого брать пример, – выпалила Сабина. – Я тебя знаю. Может, скажешь, мне нужно было поступить, как ты любишь делать. Чтобы на одного директора стало меньше.
– Вовсе нет. Гораздо дешевле дать человеку то, о чем он мечтает.
– Не получится.
– Еще как получится. Допускаю, он взяток не берет. Такие больные на голову пока не перевелись и даже занимают посты без справки из дурдома. Однако я его куплю всего одной фразой. Он же, наверняка, на своей работе помешан – ах, детки, ах, школа. Пусть ему будет приятно, а Гарику – медаль.
– Интересно, что ты можешь сделать?
– Ремонт. Какой директор об этом не мечтает? Поняла, дорогая? А теперь, если ты успокоилась, то тоже кое-что должна для меня устроить.
– С утра ты никогда не ешь. Значит, кофе, – улыбается Сабина.
– Смолы ему горячей, – раздался из-за двери голос моего наследника.
– Гарик, иди сюда, – не поворачиваю головы и краем глаза замечаю, как к нашему семейному кругу присоединяется мелкий аспид.
Это еще ничего; гораздо хуже, что на руках у Гарика сидит Педрило. Кот смотрел на меня так плотоядно, что, кроме школы, мне срочно захотелось не только отремонтировать зоопарк, но и досыта накормить всех его обитателей, включая директора.
– Ты почему дома?
– Пока не пойдешь к директору, меня в школу не пустят, – радостно поведал приблизившийся сынок, а Педрило тут же попытался достать меня когтем.
Отойдя чуть в сторону, командую:
– Выкинь это волосатое говно за дверь.
– Облезешь. Это мой кот.
– Нет, мой. Мне его Костя подарил, чтоб он… Ладно. Если не хочешь, чтобы завтра у камина рядом с медвежьей шкурой лежала Педрилина…
После начала торжественного обещания Педрило улетел за двери, не успев мявкнуть на прощание.
– Ты должен немедленно ехать в школу, – напомнила о моих отцовских обязанностях жена.
– Папуля, можешь не спешить, – присоветовал сын.
– Что, им Пушкин не понравился? – выясняю причину моего вызова на ковер.
– Я же говорю – они дурные, – начал давать оценки своим учителям Гарик. – Не учил стихи – плохо, учил – плохо. Сумасшедшие на голову идиоты!
– Значит так, дорогие мои. В школу я сегодня не отправлюсь – это, как говаривает сын юриста, однозначно.
– Тебе на нас наплевать, – взвизгнула жена.
– Правильно, – то ли поддержал ее, то ли приветствовал мое решение сын.
– Сабина, быстро свари кофе, – озадачиваю супругу.
Действительно, куда мне спешить, подумаешь, Гарик в школу ходить не будет, тоже еще беда, если золотую медаль я ему, можно сказать, почти обеспечил.
– Папуля, – ласково отирался возле меня сынок, – а я им такие стихи читал. Не только Пушкина. «На кладбище ветер свищет, нищий снял штаны и дрыщет…»
– Так вот отчего меня вызывают в школу! – картинно закатываю глаза. – Ты отвратительно учишься, классику перевираешь. Ведь Александр Сергеевич писал:
Буря воет, ветер свищет,
От мороза треск идет.
На могиле нищий дрищет,
Говно падает, как лед.
– Я больше не буду, – точно так, как его дружбан Костя, на всякий случай покаялся сынок и полюбопытствовал: – А что ты мне подаришь на день рождения?
– Один подарок ты уже заработал.
– В школу не пойду?
– Нет. Держи часы. Настоящий «Лонжин». Золотой. Дядя Вова просил передать. Его на твоих именинках не будет.
– Ну и черт с ним, – отчего-то не огорчился по поводу отсутствия Саблезубого на своем юбилее Гарик.
Правильно, дядя Вова часы передал, чего еще требуется? Гарик – не певец Лещенко; он полагает, что на своем торжестве вполне обойдется без самого господина Коробова.
– А что бы ты хотел получить в подарок от меня?
Ни на секунду не задумываясь, Гарик выпалил:
– Новый скейт!
– Знаешь, я тебе уже другой подарок приготовил, – огорчаюсь по поводу своей недогадливости. – Это дом. Самый настоящий дом.
– А зачем он мне? Давай лучше скейт! – точно, как это изредка делаю я, пожимает плечами Гарик.
– Не скажи. Когда-нибудь дом пригодится. Кроме того, дом – своеобразный якорь жизни. Пусть у тебя будет собственность. Только собственник может считать себя свободным человеком.
– Хорошо, согласен. Беру… Папуля, сам подумай, мне сейчас дом пока рано. Я еще маленький. Скейт нужнее. Давай к дому скейт.
– А жирно не будет? Скейт, наверняка, дорогой, баксов тридцать стоит?
– Почти пятьдесят, – выпалил Гарик, искренне переживая – вдруг я не пойду на дополнительные траты.
– От тебя одни расходы, – замечаю в ответ. – Ты меня разорить хочешь, не иначе. Ладно. На тебе полтинник, выберешь скейт по своему вкусу.
По тому, как радостно ухмыляется Гарик, я с ходу понял – он еще и наваривает пару долларов, намеренно завысив цену дорогого в сравнении с домом подарка. Пусть так, где наша не пропадала, зато благодаря куску доски на роликах он, кажется, позабыл об автомате.
– Дорогой, куда кофе? – заглянула в гостиную Сабина.
– В кабинет. Несколько часов прошу меня не тревожить.
– А к директору? – не сдается жена.
– Ладно, если успею, заеду сегодня, – капитулирую перед таким напором по поводу сигнала тревоги из общеобразовательной системы.
