15
Даже несведущему человеку легче легкого разыскать офис концерна «Олимп», благодаря его внешнему виду. Квартал, на котором расположено предприятие, находится в центре города и представляет из себя совокупность домов, мечтающих о свидании с бульдозером. Этих инвалидов от архитектуры назвать домами можно с большой натяжкой, кроме одного.
Между грозящими рухнуть в любую минуту сооружений, годных для съемок фильмов о послевоенной разрухе или строительстве нашей страны, ярким пятном выделяется прелестный двухэтажный особняк, реставрированный турецкими работягами. Тротуар перед входом в него выложен красивыми ровными плитами, словно бросающими вызов стоящему дыбом асфальту по соседству. Лично для меня этот особняк служит ярким подтверждением и без того твердого убеждения – бардак заканчивается там, где личные интересы берут верх над общественными.
Войдя в приемную, лишний раз понимаю – в своем городе я пользуюсь кое-какой популярностью. Секретарша, больше всего напоминающая скаковую лошадь в юбке, тут же перестала гарцевать на пишущей машинке и улыбнулась во всю вставную челюсть.
– Руководство у себя? – на всякий случай любопытствую, хотя прекрасно осведомлен: для меня, в отличие от многих посетителей, генеральный директор «Олимпа» постоянно свободен.
– Конечно, – продолжает напрягаться в искренней улыбке секретарша.
Это высшее признание моих заслуг перед обществом. Она даже не любопытствует по селектору, может ли принять меня ее строгий шеф.
Войдя в кабинет, присаживаюсь у огромного письменного стола, извлекаю из кармана зажигалку в виде пистолета с пачкой «Пэлл-Мэлла» и лишь затем здороваюсь:
– Ну, как дела, и как стоит, и почему печальный вид?
– Не плагиатствуй, – качает огромной головой, увенчанной гигантскими очками, хозяин «Олимпа».
– Ты чего? Я просто цитирую. Вчера весь вечер с сыном о Пушкине говорили.
– Ну, со мной тебе за Пушкина вспоминать не придется, – настраивает меня на серьезный лад Котя. – Мне другое интересно: чего ты опять из себя Монте-Кристо корчишь?
– А ты знаешь, что в меня стреляли? – с явно перепуганным видом кошусь в сторону гигантского незашторенного окна.
– В тебя? – чуть ли не улыбается Гершкович, постукивая пальцами по столешнице. – Это ты им сказки рассказывай, а не сюда пену гони. В него стреляли… Да если бы это таки да случилось, уже вчера по всему городу начались бы такие истории… Только бы морг успевали загружать. Я твою манеру знаю. Или нет?
– Или да, Котя. Ты же не просто мой давний клиент, но и кореш. Понимаешь, я уже остепенился, веду себя почти спокойно. Благодаря твоим советам. Правильно?
– Мои советы… Тебя ж тошнит, когда кто-то начинает рассказывать дельные слова. Слушай сюда, у меня скоро встреча с австрийцами. Эти аферисты тоже будут гнать подливу, почти как ты. Давай говорить по делу. Зачем ты тянешь в суд конторы, которые и без тебя на ладан дышат?
– Они берут бабки ни за что.
– Кончай травить.
– Котя, милый, ну представь себе, ты нанял меня…
– Что, кому ты гонишь? Тебя наймешь, как же…
– Так я говорю, представь себе.
– Делать нечего, в такой халоймыс загружаться. Да с тобой только свяжись, как сразу начнется целая библиотека приключений на собственную задницу.
– Ты с Рябовым просто спелся…
– Или он тебя плохо знает? Хорошо, допустим я на свою больную голову тебя нанял. На здоровую этого почти никто не сделает…
– Так вот. Ты нанял, скажем, обеспечивать охрану. Смотришь, а я вокруг тебя суечусь босиком, в руках вместо нагана поломанная рогатка…
– Ну и что?
– А то, что такая охрана тебе даром не надо. И мне их услуги тоже не нужны.
– Кончай, давай. То ты, а это государственные конторы. Есть разница. Завтра все остальные начнут их в суд тащить – мы вообще без света сидеть будем.
– Покрой мне моральный ущерб от действий контор, которые ты прикрываешь – и закончим базар.
– Интересно говоришь.
– Или, Котя.
– Нет, мне другое интересно. Чего ты молчишь за материальный ущерб?
– Это отдельный разговор. Значит так, напор воды после увеличения ее стоимости упал до упора, я купил «Гидрофор». Генератор тоже жрет полтора литра соляры в час… Я тебе все до цента высчитаю. Мне ваша экономия копеек круглыми суммами боком вылезает. Не удивлюсь, если ты на меня покушение организовал, лишь бы неустойку не платить.
– А где я буду покупать картины?
– Ты лучше другое скажи, где их остальные приобретать будут? Знаешь, сколько у меня клиентов прибавилось? Люди побывали за границей, увидели собственными глазами, что в высоких кабинетах вместо портретов Ленина висит живопись-графика, и сделали выводы. Очень даже правильные.
– Так я и говорю, зачем тебе это надо?
– Для порядка. Я плачу колоссальные налоги не для того, чтобы мне мешали работать. Я плачу с запроса твоим жуликам, а сижу без воды и света. Если бы мне заплатили за три картины, а я поставил одну, мы бы с тобой в том самом морге встретились. И никто бы не удивился. Заслужил. Эти поступают наоборот – и тоже никто не удивляется, что они до сих пор живые. Мне также парадоксы в экономике надоели.
– Давай мы посчитаем, что ты уже высказался. Значит так, кончай подрывать государственную политику.
– Да чихать я на нее хотел. Я в приватизацию не играюсь, в отличие от вас, ребята. Так что условий вы мне ставить не будете.
– Чего ты такой военный? – искренне удивился Гершкович.
– Слушай, Котя. Давай серьезно, если хочешь. Возьмем, к примеру, завод «Кабельметалл»…
– Мне такие примеры не сильно нравятся, – отрезает Гершкович.
– Хорошо, пусть будет какое-то другое предприятие.
– По выпусков ночных горшков?
– Вполне допустимо. Оно акционированно-приватизированно. Все рабочие вместе с директором – самые настоящие хозяева завода, и друг другу зарплату ночными горшками, в отличие от коллег с других госпредприятий, они не выплачивают.
– А почему так? – поинтересовался Гершкович.
– Самому любопытно. В Ижевске работягам аванс револьверами выдали, на шинном заводе, естественно, резиновыми изделиями, а здесь – ни одного горшка заместо денег. Все идет так хорошо оттого, что настоящий хозяин этого процветающего предприятия – Котя Гер, пардон, Горшкович или…
– Ша!
– Или Ша, если тебе так нравится. Этот самый Ша, который вроде бы к горшкам имеет отношение только ночной порой, отчего-то создает совершенно постороннему предприятию наиболее благоприятный режим – от кредитования до налоговых льгот. Но я в ваши игрушки не подписывался, а потому веду себя соответственно.
– Ты ведешь себя, как малоразвитый, – Котя покачал огромной безобразной головой, под лысиной которой заключен самый мощный из всех известных мне компьютеров. – Короче, давай забирай свой иск, а с нашими демократами я беседу поимею, если что. Вообще, разве я когда-то имел быть против старого приятеля?
– Котя, дорогой, знаю, ты бы без этих моих выбрыков…
– Так оно и не требуется, – чуть громче сказал Гершкович. – Это тебе только надо или, правильнее, твоему на всю голову характеру. Ничего умнее придумать не мог, чем страну на уши подымать?
– Вы с Рябовым точно сослыгались, – пробормотал я.
– Слушай сюда, я сильно сомневаюсь, что на тебя кто-то едет, – гораздо спокойнее заметил Котя. – Явных самоубийц на горизонте не наблюдается. Но вот при желании кого-то очень сильного, ну очень сильного, тебя могут потревожить. Только я так себе понимаю, в данном разе ваши интересы имеют совпасть. Ты так мне вовремя напомнил, что тебя нанять невозможно. Но, иди знай, вдруг кто-то захочет поиметь интерес взаимовыгодного сотрудничества? Тем более, у тебя в городе твердая репутация среди властей. Понял?
– Спасибо, Котя. Я тебя всегда понимал. Иск, конечно заберу, поигрались и хватит. Только вот интересно, какая власть меня так высоко ценит – законодательная или исполнительная?
– Наверное, обе, – пожал плечами Гершкович, – но какая из них больше – трудно догадаться. Помнишь старый рассказ за плюрализм, когда мнение генсека КПСС не совпадает с мнением президента?
– Припоминаю, – мысленно благодарю Котю. – Не хочу больше воровать твое время, но у меня к тебе возник один вопрос. Нужна информация, кто, кроме тебя, продолжает торговать компьютерами в нашем благословенном городе?
Гершкович хитро прищурился и признался:
– По этой части у меня конкурентов не бывает. А все остальное? Слушай сюда, ты не делай из себя обиженного, но поговори на эту тему не со мной. Что надо, расскажет мой исполнительный директор, очень солидный человек, бывший полковник государственной безопасности.
– Знаешь, Котя, я и не думаю на тебя обижаться. Тем более, у меня тоже имеется директор наподобие твоего.
– Это ты правильно решил, – поддержала меня мудрая голова и тут же съехидничала:
– Мои кадры такие дорогие, а ты до полковников пристрастился в последнее время.
– Между прочим, – отвечаю с некоторой долей вызова, – тот полковник был не отставным госбезопасником, а действующим.
– Какая покойнику разница… Да, припоминаю, был еще один полковник. Точно отставной или нет?
– Чего только не было, Котя. С тобой спорить бесполезно. Как и со мной.
– Вот потому мы всегда могли договориться за каких-то пару пустяков. Или я не прав?
– Ты лев… Нет, Котя, извини, определение неправильное. Ты ворон, так будет вернее.
– За размеры моего носика напоминаешь? – нежно поглаживает свой клювик Гершкович. – Я таки без тебя знаю, что он может стать украшением любой Бабы Яги.
– Вовсе нет. И ты это понимаешь, потому что ворон – птица мудрая.
– Кончай своими аллегориями в мозги бить. Скажи, ты решил опять торговать компьютерами?
– Но не для того, чтобы составить тебе конкуренцию.
– Слушай, мне кажется, компьютерами твой интерес не ограничивается.
– Чего ты так решил?
– Мне так кажется, – повторил Котя и неожиданно спросил:
– Ты скажи честно, свой иск придумал, чтоб Березовского поддержать?
– Делать нечего, у меня своя голова имеется.
– Слушай, если его увидишь, случайно, конечно, скажи, чтобы он перестал баловаться…
– Котя, ты вяжи свои ценные указания раздавать. Я свой иск заверну исключительно потому, что ты мой кореш. Иначе плевал бы большой слюной на ваши проблемы. А стали бы сильно вякать, такое могу устроить… Подобно Березовскому не отдыхал бы.
– Вот это я верю без второго слова. Гриша по сравнению с тобой прямо-таки ангел. Но пойми, он не прав. Мало ли я на кого могу обидеться, так разве от этого бюджетники должны страдать? Слушай сюда…
– Нет, теперь ты меня слушай. Придешь со своим обиженным на именинки к Гарьке, Березовский там будет. Чем могу, помогу. Но не больше того.
– Ой, время летит, – погладил свою лысину Котя, – только вчера мы на тех аманинках гуляли. Как говорил мой дедушка, гавкнуть не успеешь, а уже надо примерять саван… Да, так вот. Мне кажется, что тебе надо быть осторожным.
– Отчего же?
– Мне так кажется, – упрямо процитировал сам себя Котя и демонстративно посмотрел на часы.
– Тогда будь здоров и счастлив, – замечаю на прощание, прекрасно понимая: большего Котя не скажет.
Обижаться не приходится, Гершкович не раз выручал меня в критических ситуациях; и сегодняшняя беседа тому еще одно подтверждение. Порой и я помогал ему отстаивать кое-какие интересы. Что тут особенного, не зря же говориться: люди должны помогать друг другу.
Даже в том случае, если они друг другу вроде бы ничего не должны.
