До Витебска ехали более суток. Очень сильный мороз. Погрузились на сани. Город разрушен… Дом хуже сарая. Одна комната, солома, но очень тепло. Всё время нам выдают хлеб, масло, колбасу, консервы. На остановках – суп, кофе, чай. Чем живёт местное население – неизвестно. Но люди здоровые, краснощекие, крупные, как раньше. Красноармейцы же – покойники, их нечем кормить, живут под открытым небом, умирают тысячами, едят друг друга (как говорят). Все, кто их видел, говорят – нельзя выдержать, можно сойти с ума.

В церкви была служба, почти только бабы, много молодых, детей стариков. Все истово молятся, становятся на колени. Поёт женский хор, хорошие голоса, неплохие напевы, как в Сергиевском подворье [в Париже]. Мужского населения почти нет, кроме стариков… Одеты тепло, но встречаются и совсем иссушенные лица. Выйдя из церкви, раскланялись на кладбище. А ведь и вся Россия – кладбище. Сколько умерло – одному Богу известно. Не плакал со смерти отца в 1919-ом году…