Глава 4

Новый телефон в кабинете Ассада был поистине уникальным. Как пражские куранты, он принимался трезвонить с максимальной громкостью, и если хозяина не оказывалось на месте, чтобы снять трубку, приходилось выслушивать множество тактов, прежде чем он наконец прозвонится. Два раза Карл попросил Ассада убрать эту штуку, однако тот возразил, что казенный телефон тоже звонит громко, а раз уж у него нашлась эта вещица, почему бы не пользоваться ею?

«Друзья – самые злейшие враги», – подумал Карл, когда телефон в очередной раз позвонил и пришлось поднимать ноги, которые так удобно лежали на выдвинутом нижнем ящике письменного стола.

– И все-таки тебе наконец придется сменить этот чудовищный аппарат! – заорал он, в то время как Ассад что-то мычал у себя в офисе.

– Ты слышал, что я только что сказал? – спросил Мёрк, когда шмыгающая носом шарообразная голова появилась в дверях.

Ассад не ответил. Возможно, нежелательный вопрос спровоцировал его внезапную глухоту.

– Звонил Бак, – вместо этого заявил Ассад. – Он говорит, что стоит на Эскильсгэде перед квартирой на подвальном этаже, где живет тот самый литовец, напавший на его сестру.

– Что ты такое мелешь? Берге Бак? Дьявол, надеюсь, ты бросил трубку?

– Нет, он сам бросил трубку, но перед тем успел сказать, что если мы не приедем, то тебе же будет хуже, Карл.

– Мне? Так почему же он тогда звонит тебе?

Ассад пожал плечами.

– Я был здесь ночью, когда он приходил и положил папку с делом на стол Розы. Его сестра подверглась нападению, ты ведь знаешь?

– Безусловно.

– Он сказал, что знает, кто ее обезобразил, на что я ему ответил, что надо действовать решительно.

Карл взглянул в темные покрасневшие от лихорадки глаза Ассада. Что, черт возьми, случилось с его башкой? Чем же она набита?

– Боже мой! Он больше не полицейский. По-датски это называется самосуд – то, в чем он хочет нашего участия. Уголовное преступление! Ассад, знаешь, что потом последует? Дармовые харчи на протяжении довольно долгого периода времени, а когда в один прекрасный день ты покинешь каменный мешок, у тебя на столе вообще не будет никакой еды. Прощай, друг.

– Понятия не имею, о каком мешке ты толкуешь и к чему сейчас разговоры про еду. Мне вообще в горло ничего не лезет, когда я так сильно пристыжен.

Карл покачал головой.

– Простужен, Ассад. Это называется – простужен.

Неужели у него и словарный запас застудился?

Карл потянулся к телефону и набрал номер начальника отдела убийств. И тут ему ответил странно гнусавящий голос, обычно весьма властный.

– Да-да, – ответил он, когда Мёрк проинформировал его о звонке Берге. – Бак явился ко мне к восьми утра и потребовал вернуть его на прежнюю работу. Минуто…

Карл насчитал восемь чихов, прежде чем бедняга вновь взял трубку. Еще один инфицированный участок, куда Карла теперь не затащить и дюжине диких жеребцов.

– Проблема в том, что, видимо, Бак прав. Литовец Линас Версловас был осужден за аналогичное преступление в Вильнюсе, и нет никаких сомнений в том, что он получает доходы от сексуального бизнеса. Просто пока что мы не можем это доказать, – продолжил он.

– Хорошо. Я четко слышал по полицейскому радио, как она заявила, что не может указать на обидчика, и наверняка она то же самое сказала своему брату.

– Нет, он утверждает, что ему она не говорила такого. Однако в прошлом у дамы были какие-то проблемы с Версловасом, Бак точно знает.

– А теперь наш Берге «бывший» Бак стоит где-то на Вестебро и строит из себя полицейского.

В трубке опять послышалась серия чихов.

– Так что, Карл, можно было бы отправиться туда и остановить его. Все-таки мы должны быть благодарны прежнему коллеге.

– Неужели? – возмутился Мёрк, но Маркус Якобсен снова выпал из беседы.

Даже начальник отдела убийств может спасовать, захлебываясь соплями.

– Что такое, Карл? – из-за спины поинтересовался Ассад, словно еще не понял, что к чему.

По крайней мере, какое-то время он уже стоял поблизости, укутанный в свой большой пуховик.

– Я предупредил Розу, что нас не будет несколько часов, но она ничего не слышит. У нее на уме одна Рита Нильсен.

Удивительный человек этот Ассад! Как он вообще рассчитывает выйти в по-ноябрьски слякотную копенгагенскую погоду в таком состоянии? Может, у него что-то не то с генами? Или пыль пустыни закалила его тело так, что оно больше не реагирует на холод и ветер?

Карл вздохнул и стащил со стула пальто.

– Только один вопрос, – обратился он к коллеге по дороге из подвала наверх. – Почему ты так рано пришел? Кто-то мне сказал, что чуть ли не к четырем утра.

Мёрк ожидал конкретного ответа типа: «Я разговаривал со своим дядей по «Скайпу», раннее утро для него наиболее удобно», – но никак не умоляющего взгляда, какой излучают глаза человека, которого собираются подвергнуть всем мыслимым мучениям.

– Разве не все равно? – хотел отвертеться Ассад, но с Карлом такие уловки не проходили.

Фраза «разве не все равно» – отговорка, к ней прибегают люди, когда им совсем не «все равно». Более дурацкой фразы, если не считать выражений «мне в лом» и «и что дальше?», Карл не знал.

– Если ты хочешь перевести нашу беседу на несколько иной уровень, Ассад, тебе придется вынуть затычки из ушей. Когда я о чем-то спрашиваю, значит, мне это не «все равно».

– Я не понял, что мне надо вынуть?

– О, бог мой, просто ответь мне, Ассад, – раздраженно ответил Карл, продевая в пальто руку. – Почему ты приходишь в такую рань? Это как-то связано с твоей семьей?

– Да, связано.

– Послушай. Если у тебя какие-то разборки с женой, то дело твое. Или если ты хочешь поговорить со своим дядей, или кто он там тебе, через компьютер, то вряд ли необходимо делать это, когда петухи еще не пропели, верно? А если уж есть такая необходимость, у тебя разве нет дома компьютера?

– Карл, какая связь между мной и пением петухов?

В этот момент вторая рука Мёрка застряла в рукаве.

– Проклятие, Ассад, существует такая поговорка… У тебя дома нет компьютера?

Он пожал плечами.

– Нет, в данный момент нету. Сложно объяснить… Ну что, может, отправимся к Баку?

В незапамятные времена, когда Карл натягивал белые перчатки и приступал к утреннему патрулированию в этой части Вестебро, из облезлых окон свешивались люди и дразнили его на сленге копенгагенских низов, говоря ему что-то типа «пускай вонючий ютский легавый надевает деревянные башмаки и проваливает обратно в свой навоз». Прежде они его здорово задевали, но теперь он скучал по тому времени. Сейчас он стоял посреди района, бездарные архитекторы коего очаровали безмозглых местных политиков проектами столь уродливых и вонючих бетонных блоков, что их теперь ненавидят даже неквалифицированные рабочие. Да, добрые старые времена уже не вернуть. В таких закоулках люди могли согласиться жить, только если у них не было иного выхода. Просто-напросто. А все те, кто проживал здесь раньше, теперь сидели в еще менее привлекательном Исхое и мечтали перебраться обратно.

Нет уж, если хочешь полюбоваться на добротные кирпичные здания с карнизами и закопченными дымоходами, отправляйся к черту на кулички и броди по переулкам Истедгэде. А вот если хочется посмотреть на бетонные скорлупы, тренировочные штаны с отвисшими задницами или непроницаемые лица, ты пришел в правильное место. Здесь процветали нигерийские сутенеры бок о бок с восточноевропейскими аферистами. Здесь развились благодатные условия для самых постыдных и причудливых форм преступности.

Берге Бак дольше кого-либо другого из отдела убийств проработал в этих кварталах, а потому знал все здешние тонкости, и одна из них заключалась в том, чтобы ни за что и никогда не оказываться здесь одному без поддержки напарника.

Карл и Ассад стояли под проливным дождем и озирали унылые пустынные улицы. Никакого Бака тут не было. Видимо, уже угодил в ловушку.

– Он сказал, что дождется нас, – произнес Ассад, указывая на лестницу в подвальное помещение, где располагался полностью разоренный магазинчик с матовыми стеклами.

– Ты ручаешься за адрес?

– За бомбу можно ручаться, Карл?

«Видимо, Ассад снова не понял выражение», – подумал Карл, читая выгоревшую на солнце табличку, прикрепленную к дверному стеклу и гласившую: «Каунас Трейдинг/Линас Версловас». Звучит вполне невинно, однако подобные фирмы, как правило, умирают столь же быстро, как и рождаются, и зачастую их хозяева меняются чаще, чем сваи причала в Хиртсхальсе.

По дороге Ассад зачитывал цитаты из досье Линаса Версловаса. Его несколько раз доставляли в полицейское управление, но всякий раз ему удавалось выпутаться. Описывался он как абсолютно безжалостный психопат с невероятной способностью убеждать глупых и наивных восточноевропейцев за какие-то мизерные деньги брать на себя вину за его выходки. Тюрьма Вестре была буквально нафарширована такими людьми.

Карл схватил ручку двери и толкнул ее; колокольчик над дверью затрезвонил, как только дверь скользнула вперед. За нею было небольшое помещение, совершенно пустое, если не считать смятой бумаги и упаковок, оставленных на полу последним хозяином.

Из задней комнаты донесся какой-то приглушенный звук, похожий на удар кулаком, однако привычного вскрика не последовало.

– Бак! – крикнул Карл. – Ты здесь? – Он положил руку на кобуру пистолета, приготовившись выхватить и снять с предохранителя оружие.

– Я в порядке, – послышалось из-за поцарапанной фанерной двери.

Карл осторожно толкнул ее и незамедлительно оценил представшее его глазам зрелище.

Оба мужчины были здорово отделаны, однако худощавому и жилистому литовцу явно пришлось хуже. Кровоподтек обрамлял вытатуированного дракона, обвивавшего шею Линаса. Можно сказать, придавал ему объемность.

Карл почувствовал, как его лицо скорчивается в гримасе.

– Какого черта ты делаешь? Ты с ума сошел, чувак?

– Он пырнул меня. – Бак кивнул на пол, где валялся нож с окровавленным лезвием.

Проклятый нож-«бабочка», тот, что открывается одним взмахом руки. Карл ненавидел это дерьмо. Если у кого-то была при себе такая штука, он лучше сразу заплатил бы полмиллиона крон, чем связываться с таким человеком, будь это в его власти.

– Ты в порядке? – спросил Мёрк.

Бак кивнул.

– Поверхностная рана предплечья, обошлось. Я всего лишь уклонялся, так что в рапорте можешь отметить как самооборону, – разъяснил он и с такой силой вдарил кулаком литовцу в переносицу, что даже Ассад вздрогнул.

– Проклятие! – исказившимся голосом заревел побледневший парень.

Тем временем Карл шагнул вперед и вмешался.

– Вы видели! Я ни хрена не сделал. И когда он ворвался сюда – тоже. Он сразу стал меня избивать. И что мне оставалось? – не успокаивался литовец.

Едва ли старше двадцати пяти – и уже по уши в дерьме.

Далее последовала еще парочка рубленых фраз из уст юнца о том, что он абсолютно ни при чем. Что не знает ничего ни о каком нападении в борделе и что уже тысячу раз говорил об этом полиции.

– Ну, Бак, идем. Живо! – скомандовал Карл, на что тот отреагировал очередным ударом кулака, после чего его противник повалился на стол.

– Ему не сойдет с рук то, что он изуродовал мою сестру! – Берге повернулся к Карлу, дрожа от негодования. – Ты знаешь, что она, скорее всего, ослепнет на один глаз? Что половина ее головы превратится в один сплошной шрам? Этот урод пускай убирается отсюда, ясно, Карл?

– Бак, если ты не прекратишь, я вызову людей из Сити. И ты получишь по полному, когда они прибудут, – предупредил Мёрк, не собираясь шутить.

Ассад покачал головой.

– Сейчас, – он обошел Карла, схватил Бака и рванул его прочь, так что кожаная куртка затрещала по швам.

– Уберите от меня этого черномазого идиота! – заорал литовец, когда Ассад схватил и потащил его к двери в задней части комнаты.

Литовец сыпал угрозами насчет того, что всех присутствующих поубивают, если они сейчас же не провалят. Что их животы будут вспороты, а головы отрублены. И угрозы следовало воспринимать всерьез, коль уж они исходили от столь криминального типа. Да одних угроз самих по себе было предостаточно, чтобы посадить его за решетку.

Тогда Ассад крепко схватил литовца за ворот, так что тот лишился возможности выкрикивать протесты, распахнул дверь задней комнаты и впихнул его внутрь.

Бак с Карлом переглянулись, когда Ассад пинком ноги захлопнул за собой дверь.

– Не убивай его, понял? – крикнул Карл на всякий случай.

Тишина за дверью говорила сама за себя.

Бак заулыбался, и Карл понял почему. Ведь теперь он лишился всех своих инструментов. Ни тебе щеголяния пистолетом, ни звонков в «Стейшн-Сити». По крайней мере, он не станет подставлять своего помощника, и Бак прекрасно это знал.

– Брюзга ты, Карл.

Бак кивнул, задрав рукав и осмотрев рану на предплечье. Пара стежков, возможно, все-таки понадобится. Он вытащил из кармана очень несвежий носовой платок и перевязал рану. Карл бы этого делать не стал, впрочем – его дело. Получит заражение крови – вот и научится сдерживать свои эмоции.

– Но мне хорошо известно твое прошлое, Карл. Вы с Анкером лучше кого бы то ни было умели вышибать дерьмо из таких свиней. Вы с ним были великим дуэтом. Если бы Харди не попал в ваш тандем, все могло бы окончиться худо. Так что не надо изображать из себя обиженного.

Мёрк покосился на дверь в заднюю комнату. Чем там занят Ассад, будь он неладен? Затем снова вернулся к Баку.

– Ни черта ты не знаешь. Понятия не имею, на чем строятся твои догадки, но имей в виду, что ты ошибаешься.

– Я немного поинтересовался у твоих знакомых. Удивительно, что вам удалось избежать наказания за превышение должностных полномочий. Наверное, Карл, вас оставили в покое, так как вы демонстрировали прекрасные результаты во время ведения допросов. Возможно, поэтому…

Он опустил рукав.

– Я хочу вернуться в управление. И, думаю, ты можешь мне в этом помочь, – продолжал он. – Я в курсе, что Маркус против, но я также в курсе, что твое слово имеет для него определенный вес. Понятия не имею почему.

Карл покачал головой. Интуиция была его врожденным свойством, тогда как характерной чертой Бака, напротив, являлось полное отсутствие такого качества.

Он сделал несколько шагов вперед и открыл дверь в заднюю комнату.

Представшая его глазам картина оказалась крайне миролюбивой. Литовец сидел на краю стола и смотрел на Ассада, как загипнотизированный. Его прежде озлобленное и искаженное гневом лицо теперь было серьезно, как могила. С лица была смыта кровь, плечи опустились.

Он встал по кивку Ассада, прошел мимо Бака с Карлом, не глядя в их сторону и не говоря ни слова, поднял с пола спортивную сумку, подошел к шкафу и вытянул один из ящиков. Достал оттуда одежду, обувь, некоторое количество наличных и швырнул все в сумку как попало.

Ассад молча стоял на расстоянии нескольких метров и наблюдал за парнем, все еще с красным носом и влажными – как у собаки – глазами. Не сказать, чтобы его вид мог кого-то особо устрашить.

– Теперь можно мне забрать?.. – спросил литовец и показал на свои вещи.

Полицейский отдал две фотографии и кошелек.

Линас открыл кошелек и просмотрел все отделения. Огромное количество денег и пластиковых карт.

– Отдай мне права, – добавил он, но Ассад отрицательно покачал головой. Очевидно, они уже обсуждали данный вопрос.

– Тогда я уйду, – сказал литовец.

Берге Бак уже собрался возразить, однако Ассад махнул рукой. У него все было под контролем.

– У тебя есть тридцать часов, и ни секундой больше. Ясно? – спокойно произнес Ассад, и парень кивнул.

– Какого дьявола, чувак?! Погоди! Ты не можешь позволить ему взять и уйти! – заорал Бак, но замолчал, когда Ассад повернулся к нему и спокойно сказал:

– Он теперь в моей власти, Бак, неужели ты не видишь? Так что выкинь его из головы, понял?

Берге на мгновение побледнел, но вскоре нормальный цвет лица вернулся к нему. Ассад произнес весьма неожиданную фразу, и Бак оказался выбитым из колеи. Ситуация выскользнула из его рук, и он примирился с этим.

Последнее, что они увидели, когда литовец открыл дверь и исчез в первом помещении, была татуировка дракона, да еще он едва не потерял один ботинок. Перевоплощение было кардинальным. Шелуха слетела. Остался лишь паренек двадцати пяти лет, и он удирал со всех ног.

– Можешь передать своей сестре, что ваша месть свершилась, – прохрипел Ассад. – Больше вы его никогда не увидите. Гарантирую!

Карл нахмурился, но промолчал до тех пор, пока они не очутились на тротуаре перед служебным автомобилем.

– Что там произошло, Ассад? – поинтересовался он. – Что ты с ним сделал? И почему именно тридцать часов?

– Я просто жестко взял его за грудки и назвал кое-какие имена. Имена людей, которые будут натравлены на него и всю его семью, если он сейчас же не уберется из страны. Сказал, что мне все равно, что он там совершил, но что он должен спрятаться очень хорошо, иначе его отыщут. – Ассад кивнул. – Но они все равно смогут, если захотят.

Берге взглянул недоверчиво. Ему Ассад давно казался подозрительным.

– Есть лишь одна вещь, к какой эти ребята относятся с уважением. Русская мафия, – сказал Бак. – И пожалуйста, не пытайся меня убедить, что ты сказал ему что-то в таком роде. – Он подождал ответа от Ассада, но тщетно. – Значит, ты дал ему уйти, придурок.

Тот слегка наклонил голову и посмотрел на Бака покрасневшими глазами.

– Я уверен, ты можешь сказать своей сестре, что теперь все хорошо… Не пора ли нам возвращаться, Карл? Мне просто необходима чашка горячего чая.