Глава 14. Маленький, как дубы
— Эй, вы куда подевашься? — закричал Всяко-Граб, широко улыбаясь ей в лицо. — Только мы хотешь дать стряпчим отлуп, бац — а вас с Кролей нет!
«Сны во снах», — подумала Тиффани, подперев голову.
Но они закончились, и вы не могли смотреть на Нак Мак Фиглов и не признавать, что они настоящие.
— Все кончилось, — сказала она.
— Те ее убишь?
— Нет.
— Тогда она вернется, — сказал Всяко-Граб. — Она очень тупая, точно. Ум в снах я отдам тебе, но не мозгам в ее главе.
Тиффани кивнула. Размывание ощущений продолжалось. Момент огромной полноты чувств растаял, как сон. Но я должна помнить, что это был не сон.
— Как вы спаслись от огромной волны? — спросила она.
— Ах, мы очень шустрые, ты знашь, — ответил Всяко-Граб. — И это был высокий маяк. Конечно, вода поднялась довольно высоко.
— Несколько акул пришлось прибить, такие дела, — сказал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок.
— О, да, несколько акулов, — сказал Всяко-Граб, пожимая плечами. — И одного из этих, вось-миноггов…
— Это был гигантский кальмар, — уточнил Уильям бездомный.
— Да, в общем, мясца на шашлык мы нарыли быстро, — добавил Псих-Вулли.
— Имей ашку на плечах, ты лили-лили, — закричал Вентворт с предельным остроумием. Уильям вежливо кашлянул.
— Большая волна подбросила много затонувших кораблей, полных сокррровищ, — сказал он. — Мы остановились, для небольшого визита… Нак Мак Фиглы достали замечательные драгоценности и большие золотые монеты.
— Но это сокровище из снов, разве не так? — спросила Тиффани. — Волшебное золото! Утром оно превратится в мусор!
— Да? — спросил Всяко-Граб. Он посмотрел вдаль. — Вы слышали кельду, парни! У нас есть всего полчаса, чтоб сбыть хабар! Разрешишь нам гетьски? — спросил он Тиффани.
— Э… о, да. Прекрасно. Спасибо…
За долю секунды они превратились в оранжево-синее пятно. Но Уильям бездомный задержался на мгновение. Он поклонился Тиффани.
— Ты все сделала неплохо, — сказал он. — Мы горррдимся тобой. Как могла бы твоя Бабуля. Помни это. Не думай, что ты никому не нужна.
И он тоже исчез.
Лежащий на земле Роланд застонал. Он начал шевелиться.
— Лили-путик все ходи, — сказал Вентворт с сожалением в наступившей тишине. — Кривенс все ушей.
— Кто это были? — спросил Роланд, садясь и хватаясь за голову.
— Это все немного сложно, — ответила Тиффани. — Э… ты много запомнил?
— Все это выглядело… как сон, — сказал Роланд. — Я помню… море, и как мы бежали, и как я разбил орех, который был полон тех маленьких людей, и как я охотился в том огромном лесу с тенями…
— Сны бывают очень забавными, — сказала Тиффани осторожно.
Она поднялась и подумала: «Я должна задержаться здесь на некоторое время. Я не знаю, почему я знаю, я только знаю. Возможно, я знала и забыла. Но я должна кого-то подождать…»
— Ты можешь спуститься к деревне? — спросила она.
— О, да. Я так думаю. Но что…
— Тогда, пожалуйста, возьми с собой Вентворта? Я хотела бы… отдохнуть немного.
— Ты уверена? — спросил Роланд заинтригованно.
— Да, я не задержусь надолго. Пожалуйста? Ты можешь отвести его на ферму. Скажи моим родителям, что я скоро спущусь. Скажи им, что все хорошо.
— Лили-Путик, — сказал Вентворт. — Кривенс! Хоцю спать.
Роланд все еще сомневался.
— Иди уже! — скомандовала Тиффани и развернула его.
Когда оба они исчезли за гребнем холма, бросив несколько взглядов назад, она села между четырьмя железными колесами и обняла свои колени. Вдалеке она видела курган Нак Мак Фиглов. Они уже немного стерлись в памяти, хотя она и видела их несколько минут назад. Но когда они уходили, оставалось впечатление, что их никогда и не было. Она могла пойти к кургану и найти большую нору. Но вдруг ее там нет?
Или вдруг она все еще там, но там только кролики?
«Нет, это не так, — сказала она себе. — Я должна помнить и это тоже».
Ястреб закричал в сереющем рассвете. Она посмотрела, как он кружится в лучах солнца… И вдруг от птицы отделилась крошечная точка… Было слишком высоко даже для пиксти, чтобы выдержать такое падение.
Тиффани вскочила на ноги — это Хэмиш летел вниз. А потом что-то раздулось у него за спиной, и падение превратилось в плавное скольжение, как у семечка одуванчика.
Выпуклость за спиной у Хэмиша имела форму буквы «у». По мере того, как он приближался, форма становилась более подробной, более… знакомой.
Он приземлился, и панталоны Тиффани, с длинными штанинами и вышитыми розовыми бутонами, спланировали ему на макушку.
— Это было круто, — сказал он, выбираясь из складок ткани. — Нет, теперь шлеп на главу — не для меня!
— Это мои лучшие панталоны, — сказала Тиффани устало. — Ты украл их с веревки, не так ли?
— О, да. Хорошие и чистые, — сказал Хэмиш. — Мне пришлось отрезать оборки, мучто они мешашь, но я их припрятал, так что мошь пришить назад, — он подарил Тиффани широкую улыбку того, кто на этот раз не ввинтился в землю по самые пятки.
Она вздохнула. Оборки ей нравились. У нее было не так много вещей, без которых можно было обойтись.
— Я думаю, что ты должен их оставить, — сказала она.
— Айе, тогда оставлю, — сказал Хэмиш. — Ой, чтой-то?.. О, да. К тебе гости. Я засек их над равниной — посмотри-ка.
В небе были две другие вещи, размером побольше, чем ястреб, так высоко, что были уже полностью освещены солнцем. Тиффани видела, что они спускались по спирали.
Это были два помела.
«Я знала, что должна была подождать!» — подумала Тиффани. В ее ушах раздался пронзительный свист. Она обернулась и увидела, что Хэмиш мчится по траве. Она увидела, как ястреб подхватил его и взмыл вверх. Она задалась вопросом, испугался ли он или просто не хотел встречаться с… кто бы не прилетел.
Метлы спускались. На нижней сидело две фигуры. Когда она приземлилась, Тиффани увидела, что одной из них была мисс Тик, в испуге цепляющаяся за меньшую фигуру, которая рулила. Она поднялась и, согнувшись в три погибели, шатаясь, подошла к Тиффани.
— Ты не поверишь, что с нами было, — сказала она. — Это был какой-то кошмар! Мы летели через бурю! Ты в порядке?
— Э… да…
— Что случилось?
Тиффани смотрела на нее. Как можно ответить на такой вопрос, как этот?
— Королева ушла, — сказала она (это, казалось, объясняло все).
— Что? Королева ушла? О… э… эти леди — госпожа Ягг…
— Доброго утречка, — сказал другой пассажир помела, одергивая свое длинное черное платье, из-под складок которого раздался чпокающий звук оттянутой резинки. — Ветер дует там, где хочет, должна вам сказать!
Это была низенькая полная леди с лицом, морщинистым, как печеное яблоко. Все морщинки меняли места, когда она улыбалась.
— А это, — сказала мисс Тик, — мисс…
— Матушка, — резко оборвала ее другая ведьма.
— Я очень сожалею, матушка Ветровоск, — сказала мисс Тик. — Очень, очень хорошие ведьмы, — прошептала она Тиффани. — Мне посчастливилось найти их. В горах очень уважают ведьм.
Тиффани знала, что мисс Тик могло взволновать что угодно, но вторая ведьма сделала это, казалось, только стоя рядом. Тиффани заметила, что она не была высока ростом, но она держалась как бы свысока, что легко могло одурачить, если не обращать на это пристального внимания. Как и другая ведьма, она была в поношенном черном платье. У нее было старое худое лицо с непроницаемым выражением. Пронзительно-синие глаза оглядели Тиффани сверху вниз, с головы до ног.
— У тебя неплохие ботинки, — сказала ведьма.
— Расскажи матушке Ветровоск, что случилось… — начала мисс Тик.
Но ведьма подняла руку, и мисс Тик немедленно замолчала. Теперь Тиффани была впечатлена еще больше.
Матушка Ветровоск посмотрела на Тиффани взглядом, который прошел сквозь ее голову и еще приблизительно на пять миль дальше. Потом ведьма подошла к камням и взмахнула рукой. Это было легкое движени, небольшой взмах, но на мгновение он оставил в воздухе сияющий след. Послышался шум похожий на все возможные шумы, звучащие разом. И резко оборвался.
— «Веселый моряк»? — спросила ведьма.
— Да, — сказала Тиффани.
Ведьма взмахнула еще раз. Раздался другой, резкий и сложный шум.
Матушка Ветровоск внезапно повернулась и посмотрела на оталенный курган, который был домом пиксти.
— Нак Мак Фиглы? Кельда? — потребовала она.
— Э, да. Только на время, — ответила Тиффани.
— Хмф, — хмыкнула матушка Ветровоск.
Взмах. Звук.
— Сковородка?
— Да, пригодилась.
— Хмф.
Взмах. Звук. Было похоже на то, что она извлекала историю из воздуха.
— Наполненные ведра?
— А еще они наполнили корзину для дров, — сказала Тиффани.
Взмах. Звук.
— Я вижу. «Специальная жидкая мазь для овец»?
— Да, мой отец говорит, что от этого бывает…
Взмах. Звук.
— Ага. Земля Снега. Взмах, звук. — Королева. Взмах, звук — драка.
Взмах, звук.
— В море?
Взмах. Звук. Взмах. Звук.
Матушка Ветровоск разглядывала вспыхивающий воздух, смотря на картины, видимые только ей. Госпожа Ягг присела рядом с Тиффани, ее короткие ножки болтались в воздухе, пока она устраивалась поудобнее.
— Я пробовала «Веселого моряка», — сказала она. — Запах как у жженой тряпки, правда?
— Да, точно! — сказала Тиффани с благодарностью.
— Чтобы стать кельдой Нак Мак Фиглов, надо выйти замуж за одного из них, не так ли? — невинно осведомилась госпожа Ягг.
— А, да, но я нашла окольный путь, — сказала Тиффани.
Она рассказала какой.
Госпожа Ягг рассмеялась. Это был очень доброжелательный смех, такой смех, от которго становится уютно.
Шум и взмахи закончились. Матушка Ветровоск некоторое время сидела, уставившись в пространство, а потом сказала:
— В конце концов, ты победила Королеву. Но мне кажется, тебе помогли.
— Да, так и есть, — сказала Тиффани.
— И это было…?
— Я не спрашиваю вас о вашей работе, — ответила Тиффани прежде, чем поняла, что собирается сказать. Мисс Тик задохнулась. Глаза госпожи Ягг засветились и она начала переводить их с Тиффани на матушку Ветровоск, как будто наблюдала теннисный матч.
— Тиффани, матушка Ветровоск — самая известная ведьма во всем… — строго начала мисс Тик, но та опять махнула ей рукой.
«Я точно должна узнать, как это делается», — подумала Тиффани.
Тогда матушка Ветровоск сняла свою остроконечную шляпу и поклонилась Тиффани.
— Хорошо сказано, — сказала она, выпрямляясь и смотря прямо на Тиффани. — У меня не было никакого права спрашивать тебя. Это твоя страна, мы здесь проездом. Я выказываю тебе уважение, потому что ты в свою очередь будешь уважать меня.
Казалось, воздух замерз на мгновение, а небеса потемнели. Потом матушка Ветровоск продолжала, как ни в чем не бывало:
— Но если однажды ты захочешь рассказать мне больше, я буду благодарна выслушать, — сказала она неофициальным голосом. — И те существа, которые выглядят так, как будто их слепили из теста, о них я тоже хотела бы узнать побольше. Никогда прежде с ними не сталкивалась. И твоя бабушка, кажется, была таким человеком, который мне бы понравился, если бы мы встретились, — она выпрямилась. — А пока посмотрим, есть ли что-нибудь, чему тебя еще нужно учить.
— Это про школу ведьм? — спросила Тиффани.
На мгновение наступила тишина.
— Школа ведьм? — спросила матушка Ветровоск.
— Гм, — хмыкнула мисс Тик.
— Это была метамфора, так? — спросила Тиффни.
— Метамфора? — спросила госпожа Ягг, наморщив лоб.
— Она подразумевает «в переносном смысле», — пробормотала мисс Тик.
— Это похоже на сказку, — сказала Тиффани. — Все в порядке. Я поняла. Это школа, не так ли? Мир. Все вокруг. И ты не понимаешь этого, пока не увидишь. Вы знаете, что пиксти думают, что этот мир — небеса? Мы просто не видим. Нельзя учить колдовству. Не нужно. Это все о том, кто ты есть… Я так думаю.
— Хорошо сказано, — сказала матушка Ветровоск. — Ты сообразительная. Но в тебе есть и магия. Тебе это по плечу. Не требуется большого количества наблюдательности, иначе волшебники не смогли бы делать этого.
— Тебе надо будет найти работу, — сказала госпожа Ягг. — За колдовство не платят. И нельзя колдовать для себя самой, знаешь? Это железное правило.
— Я делаю хороший сыр, — сказала Тифани.
— Сыр, да? — спросила матушка Ветровоск. — Хм. Да. Сыр — это хорошо. Но знаешь ли ты что-нибудь о лекарствах? Акушерстве? Это всегда пригодится.
— Ну, я помогала при трудном окоте, — ответила Тиффани. — И я видела, как родился мой брат. Они не позаботились выгнать меня. Это выглядело не слишком сложно. Но мне кажется, что сыр делать легче и не так шумно.
— Сыр, хорошо, — повторила матушка Ветровоск, кивая. — Сыр живой.
— А что вы на самом деле делаете? — спросила Тиффани.
Худая ведьма мгновение колебалась, а затем ответила:
— Мы охраняем… границы, — сказала матушка Ветровоск. — Есть много границ, больше, чем знают люди. Между жизнью и смертью, этим миром и тем, днем и ночью, правдой и неправдой… Им нужен пригляд. Мы смотрим за ними, мы охраняем все на свете. И мы никогда не просим награды. Это важно.
— Люди сами нам все дают, заметь. Люди могут быть очень учтивы с ведьмами, — добавила госпожа Ягг со счастливой улыбкой. — Когда в нашей деревне пекут хлеб, шагу нельзя ступить, чтоб не предложили каравай. Есть много путей, когда можно ничего не просить, поверь мне. Людям нравится видеть довольную ведьму.
— Но здесь люди думают, что ведьмы злые! — воскликнула Тиффани, а ее Ясномыслие добавило: " Вспомни, как часто Бабуле Болит приходилось самой покупать табак?»
— Удивительно, к чему люди только не привыкают, — сказала госпожа Ягг. — Надо только начать постепенно.
— И мы должны спешить, — добавила матушка Ветровоск. — С фермы сюда скачет человек на лошади. Светлые волосы, красное лицо…
— Похоже на моего отца!
— Хорошо, скачет галопом бедняжка, — сказала Матушка Ветровоск. — Поторопимся. Ты хочешь научиться ремеслу? Когда ты сможешь покинуть дом?
— Простите? — сказала Тиффани.
— Разве здесь девочки не нанимаются работать служанками или работницами? — спросила госпожа Ягг.
— О, да. Когда становятся постарше, чем я.
— Хорошо, когда ты немного подрастешь, мисс Тик приедет и найдет тебя, — сказала матушка Ветровоск.
Мисс Тик кивнула:
— В горах есть пожилые ведьмы, которые могут научить тебя тому, что знают, в обмен на небольшую помощь по дому. Пока тебя здесь не будет, за этим местом будут следить, можешь не беспокоиться. Тем временем ты получишь трехразовое питание, отдельную кровать, возможность пользоваться помелом… так мы и поступим. Хорошо?
— Да, — сказала Тиффани, счастливо улыбаясь. Великий момент проходил слишком быстро для всех вопросов, которые она хотела задать. — Да! Но, э…
— Да? — сказала госпожа Ягг.
— Мне не придется танцевать без одежды вокруг костра или что-нибудь вроде того? До меня доходили слухи…
Матушка Ветровоск закатила глаза. Госпожа Ягг бодро улыбнулась.
— Хорошо, в этой процедуре действительно есть нечто, чтобы порекомендовать ее… — начала она.
— Что за чушь! — оборвала матушка Ветровоск. — Никаких пряничных домиков, никакого хихиканья и никаких танцев!
— Если ты только не захочешь, — добавила госпожа Ягг, поднимаясь. — Нет ничего плохого в том, чтобы похихикать, если есть настроение. Я и сейчас могла бы хорошенько, но мы действительно должны идти.
— Но… как у тебя получилось? — спросила мисс Тик у Тиффани. — Это ведь мел! Ты стала ведьмой на мелу? Как?
— Это все, что ты знаешь, Проникация Тик, — отрезала матушка Ветровоск. — Кости холмов — кремень. Он острый, твердый и полезный. Король камней. — Она подняла свое помело и повернулась к Тиффани. — Как ты думаешь, у тебя будут неприятности? — спросила она.
— Вполне возможно, — ответила Тиффани.
— Тебе нужна какая-нибудь помощь?
— Если это будут мои неприятности, я с ними разберусь, — сказала Тиффани. Она хотела сказать: «Да, да! Мне очень нужна помощь! Я не знаю, что будет, когда мой отец доберется сюда! Барон, наверное, в бешенстве! Но я не хочу, чтобы они думали, что я не смогу справиться со своими проблемами! Я должна быть в состоянии справиться!»
— Правильно, — кивнула матушка Ветровоск.
Тиффани задалась вопросом, не могла ли ведьма прочитать ее мысли.
— Мысли? Нет, — сказала матушка Ветровоск, садясь на помело. — Лица — да. Подойдите сюда, юная особа.
Тиффани повиновалась.
— Главное в колдовстве, — сказала матушка Ветровоск, — то, что оно вообще не похоже на обучение. Сначала ты получаешь задание, а потом тратишь годы, пытаясь его решить. В этом отношении оно немного похоже на жизнь. — Она протянула руку и мягко взяла Тиффани за подбородок, так, чтобы хорошо изучить ее лицо. — Я вижу, что ты открыла свои глаза, — сказала она.
— Да.
— Хорошо. Многие люди никогда этого не делают. Все же впредь будь похитрее. Это тебе пригодится.
Она протянула руку и очертила круг вокруг волос Тиффани, а затем подняла руку над ее головой, делая вращательные движения указательным пальцем.
Тиффани подняла руки к своей голове. На мгновение ей показалось, что там ничего нет, а затем она коснулась… чего-то. Это больше походило на ощущение в воздухе. Если не знать, что оно там, пальцы прошли бы сквозь него.
— Она действительно там? — спросила она.
— Кто знает? — ответила ведьма. — Фактически — это остроконечная шляпа. Никто больше не будет знать, что она там. Так будет лучше.
— Вы имеете в виду, что она существует только в моей голове? — сказала Тиффани.
— В твоей голове есть много вещей. Это не значит, что они реальны.
Лучше всего не задавать мне слишком много вопросов.
— Что случилось с жабой? — спросила мисс Тик, которая действительно задавала вопросы.
— Он пошел жить к Вольному Народцу, — сказала Тиффани. — Выяснилось, что раньше он был адвокатом.
— Ты дала клану Нак Мак Фиглов своего собственного адвоката? — спросила госпожа Ягг. — Мир содрогнется. Но я всегда говорила, что небольшая встряска ему не повредит.
— Ну, сестры, мы должны отправляться, — сказала мисс Тик, устраиваясь на помеле позади госпожи Ягг.
— Нет никакой необходимости говорить такое, — сказала та. — Это разговоры на публику. Всего хорошего, Тифф. Скоро увидимся.
Ее помело плавно поднялось в воздух. Помело Матушки Ветровоск, тем не менее, издало грустный звук, похожий на кваканье из шляпы мисс Тик. Помело начало: дрын-дрын-дрын.
Матушка Ветровоск вздохнула:
— Это все гномы, — сказала она. — Они уверяли, что все исправили и что это впервые в их практике…
Вдалеке послышался стук копыт. С удивительной скоростью матушка Ветровоск вспрыгнула на помело, крепко ухватилась за него руками и помчалась через торф, вздымая юбки.
Она уже превратилась в отдаленное пятнышко, когда отец Тиффани перевалил через гребень холма на одной из рабочих лошадей. Он даже не удосужился надеть на нее кожаные ботинки, и большие куски вырванной земли взлетали из-под копыт размером с большую суповую тарелку.
Тиффани услышала слабое дрын-дррррын-дрррррын позади себя, когда он спрыгнул с лошади.
Ей было странно видеть, что он плачет и смеется одновременно. Это было похоже на сон.
Тиффани нашла, что так говорить очень полезно: «Трудно вспомнить, это было похоже на сон. Это было похоже на сон, я не уверена».
Барон был вне себя от радости и к тому же очень уверен. Очевидно, что эта женщина — Королева — кем бы она ни была, воровала детей, но Роланд победил ее, и, ах, да, — еще он помог возвратиться тем двум маленьким детишкам.
Ее мать настойчиво укладывала Тиффани в постель, несмотря на то, что был день. Девочка и не возражала. Она очень устала и лежала под одеялом на границе между сном и явью.
Она слышала барона и своего отца, говоривших внизу. Она услышала сказку, сотканную между ними, пока они пытались разобраться в том, что произошло. Очевидно, девочка была очень храбра (это барон говорил) но, ну, в общем, ей ведь девять, не так ли? И даже не знала, как обращаться с мечом!
Принимая во внимание, что Роланд брал уроки фехтования в школе…
Остальное было в том же духе. Были и другие вещи, которые она слышала — те, что обсуждали ее родители, когда барон ушел.
Таким образом, например, Крысошлеп теперь спал на чердаке. Тиффани лежала в кровати и нюхала мазь, которую мать втерла в ее ссадины. Наверное, Тиффани головой ударилась, неудивительно, что она ничего не помнит.
Ну что ж… Роланд с раскормленной физиономией теперь герой, не так ли?
А она, как глупая принцесса, которая подвернула ножку и все время падала в обморок? Это абсолютно несправедливо!
Она повернулась к небольшому столику у кровати, куда положила невидимую шляпу. Ее мать поставила чашку бульона прямо сквозь нее, но она все еще была там. Пальцы Тиффани очень слабо чувствовали жесткий край.
«Мы никогда не просим награды», — думала она. Кроме того, все это была ее тайна. Никто больше не знал о Вольном Народце.
К всеобщему удивлению, Вентворт взял моду бегать по дому, намотав на пояс скатерть и вопя: «Лили-Путик! Зажарю в ботах!», но госпожа Болит была так рада видеть его снова и так рада, что он говорит о чем-то, кроме конфет, что она не обращала внимания на то, что он говорит.
Нет, Тиффани никому не могла рассказать. Ей бы никто никогда не поверил, и она даже не представляла, что случится, если кто-нибудь попытается сунуться в курган пикстси. Она не могла этого допустить.
Как поступила бы Бабуля Болит?
Бабуля Болит ничего не сказала бы. Бабуля Болит часто ничего не говорила. Она только улыбалась про себя и тихонько попыхивала трубкой, дожидаясь нужного времени…
Тиффани улыбнулась про себя.
Она спала и не видела снов.
И день прошел.
И другой день.
На третий день шел дождь. Тиффани пошла на кухню, когда там никого не было, и сняла с полки фарфоровую пастушку. Она положила ее в мешок, выскользнула из дома и побежала на холмы.
Худшая из возможных погод стояла по обе стороны Мела, рассекающего облака, как нос корабля. Когда Тиффани дошла до поляны, где в траве стояли старая печь и четыре колеса, и вырезала кусок торфа, а затем аккуратно выкопала ямку для пастушки и засыпала ее торфом… дождь хлестал с такой силой, что у фигурки не было шанса уцелеть. Ей казалось, что она поступила правильно. И она была уверена, что на секунду почувствовала запах табака.
Потом она пошла к кургану пиксти. Она волновалась за них. Она знала, что они там, не так ли? Так или иначе, собираться проверить, там ли они, будет означать… что она сомневается, там ли они на самом деле. Они очень занятые люди. У них куча дел. У них была старая кельда, чтобы носить по ней траур. Они, вероятно, очень зняты. Так она убеждала себя. Не потому, что она продолжала задаваться вопросом, не могло ли это действительно оказаться кроличьей норой. Вовсе нет.
Она была кельдой. У нее были обязанности.
Она услышала музыку. Она услышала голоса. А затем внезапную тишину, когда она всмотрелась во мрак.
Она аккуратно дастала из мешка бутылку «Специальной жидкой мази для овец» и позволила ей соскользнуть в темноту.
Тиффани отошла и услышала, что тихая музыка зазвучала вновь.
Она помахала ястребу, кружившемуся в небе, и была уверена, что крошечная точка помахала ей в ответ.
На четвертый день Тиффани делала масло и занималась своей хозяйственной работой. Теперь у нее появился помощник.
— А теперь я хочу, чтобы ты пошел и накормил цыплят, — сказала она Вентворту. — Что я хочу, чтобы ты сделал?
— Плята, цып-цып, — сказал Вентворт.
— Цыплята, — строго сказала Тиффани.
— Цыплята, — сказал Вентворт покорно.
— И не вытирай свой нос рукавом! Я дала тебе носовой платок. И на обратном пути сможешь захватить полено, не так ли?
— Ай, кривенс, — пробормотал Вентворт.
— И что еще мы никогда не говорим? — спросила Тиффани. — Мы не говорим…
— …слово «кривенс», — пробормотал Вентворт.
— И мы не говорим его…
— …при маме, — сказал Вентворт.
— Хорошо. А потом, когда я закончу, у нас будет время спуститься к реке.
Вентворт просиял.
— Лили-Путик? — спросил он.
Тиффани помедлила с ответом. Тиффани не видела ни единого Фигла с тех пор, как вернулась домой.
— Может быть, — ответила она. — Но они, наверно, очень заняты. Они должны найти другую кельду и… хорошо, они очень заняты. Я жду.
— Лили-Путики говорят, геть тя в бошку, лыбья морда! — счастливо сказал Вентворт.
— Посмотрим, — сказала Тиффани, чувствуя себя, как родитель. — Теперь, пожалуйста, пойди, накорми цыплят и собери яйца.
Когда он ушел, неся корзину для яиц двумя руками, Тиффани выложила немного масла на мраморную плиту, чтобы сбить его в бруски, ну, в общем, привести к стандартным размерам. Потом она отпечатает на них одну из деревянных печатей. Людям нравилась небольшая картинка на масле.
Как только она начала формовать масло, в двери появилась тень. Тиффани повернулась. Это был Роланд.
Он смотрел на нее, и его лицо было краснее обычного. Он нервно вертел свою очень дорогую шляпу, точно так же, как Всяко-Граб.
— Да? — спросила она.
— Послушай, насчет… хорошо, ну, всего этого… — начал Роланд.
— Да?
— Слушай, я этого не делал, — я подразумеваю, что никому ни о чем не врал, — пробормотал он. — Но мой отец уверен, что я вел себя геройски, и он не желает ничего слушать, ничего, из того, что я сказал, даже после того, как я сказал ему, насколько…
— …полезной я оказалась? — закончила за него Тиффани.
— Да… Я подразумеваю, нет! Он сказал, он сказал, он сказал, что тебе очень повезло, что я там оказался, он сказал…
— Это не имеет значения, — сказала Тиффани, снова взявшись за лопатки.
— И еще он продолжает всем гововрить, какой я был храбрый и…
— Я сказала, что это не имеет значения, — отрезала Тиффани. Маленькие лопатки стучали «пат-пат-пат» по новому кусочку масла.
Рот Роланда открылся и опять закрылся.
— Ты имеешь в виду, что не возражаешь? — спросил он, наконец.
— Нет. Я не возражаю, — сказала Тиффани.
— Но это не справедливо!
— Мы единственные, кто знает правду, — сказала Тиффани.
Пат-пат-пат.
Роланд смотрел на жирное, блестящее масло, пока она заглаживала его края.
— О, — сказал он. — Э… Ты ведь никому не скажешь, правда? Я подразумеваю, что у тебя есть полное право на…
Пат-пат-пат…
— Мне никто не поверит, — сказала Тиффани.
— Я правда пытался, — сказал Роланд. — Честно. Я это сделал.
«Уж наверное, сделал, — подумала Тиффани. — Но ты не очень умен, а барон — человек без Точновидения. Он видит мир таким, каким хочет видеть».
— Однажды ты станешь бароном, не так ли? — сказала она.
— Ну да. Однажды. Но подожди, ты действительно ведьма?
— Когда ты будешь бароном, ты справишься с этим, я надеюсь? — сказала Тиффани, переворачивая масло. — Справедливый, щедрый, достойный? Ты будешь платить хорошую зарплату и заботиться о стариках? Ты ведь не позволишь людям выкинуть старушку из ее дома?
— Хорошо, я надеюсь, я…
Тиффани повернулась, чтобы встать лицом к нему с лопаткой в каждой руке.
— Потому что я буду здесь. Ты обернешься и увидишь мои глаза. Я буду там, на краю толпы. Все время. Я все увижу, потому что я происхожу из древнего рода Болитов, и это моя земля. Но ты можешь быть нашим бароном, и я надеюсь, что хорошим. Если нет… будет расплата.
— Слушай, я знаю, что ты была… была… — начал Роланд, еще больше краснея.
— Очень полезна? — сказала Тиффани.
— …но ты не можешь так со мной разговаривать, знаешь ли!
Тиффани была уверена, что на крыше, на самом краю слышимости кто-то сказал: «Кривенс! Ах ты, редиска…».
На мгновение она закрыла глаза, а затем, выбросила руку с лопаткой в строну одного из пустых ведер.
— Ведро, наполнись! — скомандовала она.
Оно задрожало и захлюпало. Вода плескалась из стороны в сторону.
Роланд уставился на него. Тиффани одарила его одной из самых сладких своих улыбок, которые могли быть весьма усташающими.
— Ты никому не расскажешь, не так ли? — сказала она.
Побледнев, он повернул к ней.
— Мне бы никто не поверил… — он запнулся.
— Да, — скзалала Тиффани. — Значит, мы понимаем друг друга. Разве не прекрасно? А теперь, если ты не возражаешь, мне надо закончить с этим и заквасить немного сыра.
— Сыра? Но ты… Ты можешь делать все, что хочешь! — Роланд вспыхнул.
— И прямо сейчас я хочу делать сыр, — спокойно сказала Тиффани. — Уходи.
— Эта ферма принадлежит моему отцу! — сказал Роланд, а потом сообразил, что сказал это вслух.
Послышалось два тихих, но странно громких щелчка, когда Тиффани поставила лопатки для масла и обернулась.
— С твоей стороны было очень смело сказать что-то подобное, — сказала она. — Но надеюсь, сейчас, когда у тебя было время подумать, ты очень сожалеешь, об этом?
Роланд, который зажмурился от страха, кивнул.
— Хорошо, — сказала Тиффани. — Сегодня я делаю сыр. Завтра я могу сделать что-то еще. Некоторое время меня здесь, возможно, не будет, и ты задашься вопросом: где она? Но часть меня всегда будет здесь, всегда. Я всегда буду думать об этом месте. Оно всегда будет у меня перед глазами. И я вернусь. Теперь уходи!
Он повернулся и побежал. После того, как его шаги замерли, Тиффани сказала:
— Ладно, кто там?
— Это я, хозяйка. Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок, хозяйка, — пиксти появился из-за ведра и добавил. — Всяко-Граб сказал, что мы пока должны присмотрешь за тобой маленько, и передашь тебе большой спасиб.
«Это все еще похоже на волшебство, даже если знаешь, как это сделано», — подумала Тиффани.
— Тогда следите за мной только в маслодельне, — сказала Тиффани. — Никакого шпионажа!
— Ну что ты, хозяйка! — нервно воскликнул Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок, потом он усмехнулся: — Фион собирается пойтишь прочь, чтоб быть кельдой в клане Медной Горы, — сказал он. — Она просишь, чтоб я пошел с ней, как бездомный!
— Поздравляю!
— Да, и Уильям говорит, что у меня прекрасно получится, если я возьмусь за мышедуй, — сказал пиксти. — И… э…
— Да? — спросила Тиффани.
— Э… Хэмиш говорит, что в клане Длинного Озера есть девчонка, которая хочет стать кельдой… э… это прекрасный клан, откуда она… э… — от неловкости пиксти стал фиолетовым, как фиалка.
— Хорошо, — сказала Тиффани. — На месте Всяко-Граба я немедленно пригласила бы ее к себе.
— Ты не возражашь? — сказал Не-столь-же-большой-как-Средний-Джок-но-больше-чем-Мелкий-Джок-Джок с надеждой.
— Нисколько, — ответила Тиффани.
Она сделала немного, она должна была признаться себе, но и это немногое надо было убрать на дальнюю полку в ее голове.
— Круто! — воскликнул пиксти. — Парни немного волновались, ты знашь. Я побежал, скажу им, — Он понизил голос. — А ты не хошь, чтоб я догнал ту брюкву с ножками, что щас ушла, и опять навернушь его с лошади?
— Нет! — поспешно ответила Тиффани. — Нет. Не надо. Нет, — она взяла лопатки для масла. — Предоставь это мне, — добавила она, улыбаясь. — Ты можешь предоставить мне все.
Когда она снова осталась одна, она закончила масло… пата-пата-пат…
Она остановилась, поставила лопатки и кончиком чистого пальца нарисовала линию на поверхности и другую — кривую, слегка касающуюся первой так, чтобы это было похоже на волну. Она нарисовала третью линию — прямую под теми двумя, которая обозначала Мел.
Земля Под Волной.
Тиффани опять быстро пригладила масло и взяла печать, сделанную вчера— она аккуратно вырезала ее на куске яблоневой дощечки, которую дал ей плотник господин Блок.
Она отпечатала ее на масле и аккуратно сняла.
Там, блестя на жирной масляной поверхности, была горбатая луна и летящая на помеле ведьма.
Она снова улыбнулась, и это была улыбка Бабули Болит. Однажды все изменится.
Надо начинать с малого, как дубы.
Потом она сделала сыр.
…в маслодельне, на ферме и прилегающих полях и рядом с холмистой местностью, спящей под горячим солнцем разгара лета, по которой движутся отары овец, дрейфующие по короткой траве как облака по зеленому небу, а тут и там со скоростью кометы проносятся овчарки. Повсюду на все времена пустошь без конца и края.
