Глава 14
ДЖУНГЛИ
— Стоять!
Единственное нормальное слово, остальное — поток брани и оскорблений, за которые на Святошине отрезали бы то, что мешает плохим танцорам. Но на чужую станцию со своими понятиями не ходят. Че жестом остановил Мышку — тот нехотя убрал ладони с револьверов.
Спасатели повстречали патруль Вокзальной.
— Сдать оружие!
Покачав головой, мол, что ж вы, волки позорные, делаете, Фидель таки кивнул своим, чтобы не дёргались. Спасатели подчинились.
— Упасть мордой в пол! Я сказал! Руки за голову!!! Очередь из автомата хлёстко ударила поверх голов, заставив пригнуться.
Не упали, но легли. Сайгону наступили на поясницу, взлохматили затылок стволом — испортили причёску. Да, волосы у него короткие, но всё-таки! На прочих станциях ему тоже оказывали «тёплый» приём, но тут пока что «теплее» всех. Не выдержал, хихикнул.
— Ты чё, сука, скалишься?! — И удар прикладом по почкам. Больно. Очень больно. И второй удар.
«Если ещё хоть пальцем…» — подумал Сайгон. Словно услышали — экзекуция прекратилась, ногу убрали с поясницы, давление на затылок ослабло.
— Встать!
— Ты глухой, что ли? Чего так кричишь? — не выдержал Че.
И тут же рухнул — его ударили по затылку обрезком кабеля.
Били вполсилы, без фанатизма, не было такой задачи — провалить череп, иначе растаман досрочно отправился бы на поселение в райские кущи Джа.
— Ты чего, совсем охренел?! — приподнялся на четвереньках Че. — Да Лёнчик тебя…
Его зубы клацнули, столкнувшись с носком ботинка.
Свирепствовал здоровенный детина, лысый и бородатый. Подчинённые с трепетом называли его Саидом. Родился он, похоже, перед самой войной — то есть всю сознательную жизнь провёл в метро, но всё равно разговаривал с заметным акцентом — чтобы отличаться от коренного населения Киева, не иначе. Небось пообщался с аборигенами Сечи. На крюке отдохнул или просто гимн заучил?..
Сайд красовался в отличной куртке из толстой кожи. Турция, довоенная. Сайгон давно хотел заиметь такую же — коричневую, потёртую на стыках, надёжную. Вообще-то он довольно просто относился к одежде — лишь бы она была и была удобной. Но тут… Змейка жёлтоватого металла, карманы с нашивками — куртка была, блин, харизматичной. Её обладатель просто обязан быть человеком успешным. Мало того, что армейский прикид Сайгона за годы поизносился, так ещё и прожжён теперь насквозь — десятка полтора дыр, не меньше. Последствия битвы с иржой.
— Я хочу эту куртку! — шепнул Сайгон на ухо Мышке.
Тот понял по-своему. Окинув взглядом Сайда, покачал головой и сказал:
— Не-а, я лучше по старинке, с бабами.
Сайгон хотел было объяснить, что он имел в виду, но передумал — не до того стало.
Спасателей заковали в кандалы.
* * *
Пацюки, жирные, откормленные, рвались с цепей. Урки хохотали, давая слабину, чтобы мутанты еще на десяток сантиметров приблизились к пленникам. Клыки блестели у самых щиколоток, летели хлопья зелёной слюны — мутантов дёргали назад, сдавливая поводками шеи. И всё это за миг до того, как клыки должны были вонзиться в людскую плоть. Рычание, визг, хохот. Какофония судного дня.
С каким удовольствием Сайгон поймал бы пацюка, который ярился у его ног, и свернул бы ему шею. Но нельзя. Со всеми мутантами не справиться, даже если урки не будут мешать, а уж это вряд ли. К тому же сделай он резкое движение — и Гильза, идущая впереди, упадёт. И Мышка сзади вряд ли устоит на ногах.
Кто-то умный сказал, что свобода измеряется длиной поводка. Очень в тему: у каждого спасателя на запястье одним кольцом защёлкнут «браслет», а второе пропущено через звено ржавой цепи. Надо быть очень слаженной командой, чтобы передвигаться в такой тесной связке.
Слава Хозяину Туннелей, спасатели теперь уже именно такая команда.
Урки вдруг затянули:
Скованные одной цепью
Связанные одной целью!
Видать, это у них коронная шутка. Заржали так, что пацюки легли на пол, лапами обхватив длинные морды и закрыв глаза. Реакция мутантов встревожила Сайгона — такого ему еще видеть не приходилось… Что же должно стрястись, чтобы пацюкам стало жутко?
— Добро пожаловать на Вокзальную! Вешайтесь, суки!!! Это Зона Строгого Режима!!!
Урки завыли, как бешеные псы. Сайд, который до этого выглядел относительно респектабельно, присоединился к всеобщему безумию. Он вытянул губы трубочкой и выдал душераздирающий вой.
Ничего людского в этом звуке не было.
Зверьё — вот кто обитает на Вокзальной.
Заросли конопли впереди возвышались стеной, упиравшейся в свод станции. Сайгон слыхал о плантациях урок, но одно дело — рассказы караванщиков, а другое — увидеть самому. Зрелище впечатляло. Джунгли. Полумрак. Только обезьян в ветвях и не хватает. Обезьяны внизу ходят в кожаных куртках.
А на пятачке перед «лесом» стоял… танк. Блоки динамической защиты, пушка, спаренный с ней пулемёт, люки открыты, гусеницы целы. Всё в отличном состоянии, если судить по внешнему виду. Что внутри — неизвестно, но всё-таки… И большими буквами надпись на башне — белым по камуфляжу: СЛОН.
— Что это?! — выпучила глаза Гильза. Она впервые видела бронемонстра из прошлого, и её можно было понять.
Ей не ответили. Мужчины в шоке. Увидеть боевой танк на платформе Вокзальной — это было, мягко говоря, неожиданно. Так неожиданно, что Сайгон застыл на месте и получил удар по почкам за нерасторопность.
А чем, собственно, он надеялся тут полюбоваться? Растерзанными трупами? Танцующими стриптиз скелетами? Или же мечтал встретить господа бога, сидящего на белом унитазе? Нет? Так почему его смутил самый обычный Т-72, виданный им уже на поверхности? Значит, конопля в десяток метров высотой — это нормально, а танк…
— Откуда он в метро? Как такое возможно? — Байда оглядывался по сторонам, будто ожидая увидеть ещё пару-тройку бонусов типа БМП-2, БТР и ракетного тягача.
— Разговорчики в строю!!! — рявкнул Сайд.
Да мало ли на что способны аборигены Вокзальной, подумал Сайгон. Танк по винтику раскрутили наверху, внизу собрали. Разве можно чему-то удивляться после того, что он увидел за последние дни?
Нет, Серёженька, нет у тебя такого права. И тем более нельзя впадать в ступор, паниковать и даже слегка опасаться. Светка. Сын. Святошин, в конце концов. И прочие станции. Если не ты, Серёженька, то кто спасёт метро от войны? А что, если угнать этот танк и на нём двинуть к Днепру, а?..
— Нравится? — Сайд заметил интерес Сайгона.
— Еще как. Круче только твоя куртка, — ухмыльнулся фермер.
Спасатели шли в густом дыму по тропе, петляющей среди стволов гигантской конопли. Корни растений взломали камень платформы. Удивительно, что свод ещё цел. Че улыбался так блаженно, будто не в ад, а в рай попал.
Сайд тащил на себе добро спасателей: рюкзаки, сумки, оружие, прочее. Один тащил, не доверяя своим «быкам». Знал, видать, что после их участия спасателям не избежать убытков. А раз бригадир так щепетильно относился к вещам задержанных, то… Есть надежда получить рюкзаки-колчаны обратно? Не всё потеряно для спасателей, да? Их ведь просто пригласили на дружескую беседу или на экскурсию по станции. Да?
Сайгон воспрянул духом. И тут же подумал: а если Сайд просто не захотел делиться добычей, вот и волочет на собственном горбу? Покраснел урка, но дышал ровно. Мутант он, что ли, такой вес легко брать? Сайгон с досадой плюнул на лист конопли размером с человека и только потом заметил под ним десятка два грибов. Шляпки их светились, словно обмазанные фосфором. Страна чудес, блин.
Везде между ветвями конопли были натянуты гамаки, на которых отдыхали покрытые татуировками мужские и женские тела. Людьми назвать эти овощеподобные организмы язык не поворачивался. Сайгон старался дышать через раз. Дым одурял, голова кружилась. Как они здесь вообще живут? Бесконечный сон разума?..
И вдруг всё пришло в движение. Резко.
Мгновение — и гамаки опустели.
А всё потому, что откуда-то из джунглей прилетела крохотная стрелка — и вонзилась Лектору в горло. Нигериец упал на колени, захрипел и завалился на бок, на губах выступила пена.
Сбросив с себя поклажу, Сайд дал пару длинных очередей в тёмно-зелёную чащу, окутанную дымом, затем присел рядом с Лектором. В руках у бандита появился одноразовый шприц, явно не единожды побывавший в деле. «Быки» тем временем рассредоточились так, чтобы прикрыть собой пленников. Стволы автоматов уставились в джунгли, но в пределах видимости были только пустые гамаки.
Игла шприца впилась в чёрную, как смола, кожу. Лектор выгнулся коромыслом, замычал так, будто вот-вот душу богу отдаст, но через минуту задышал и открыл глаза. В его зрачках плескалась боль.
— Я опять здесь. Я же домой вернулся — и опять… Зачем я здесь?!
— Затем, что Космос велел этих двоих, — Сайд кивнул на Фиделя и Че, — и тех, кто с ними будет, к нему привести. Живьём. Так что потерпи еще немного, брат.
* * *
Закинув ногу на ногу, Лёнчик Космос сидел на кожаном диване. Косуха поверх застиранной майки, «семейные» трусы — несолидно, зато удобно. Обут он был в пляжные тапки из белой резины. Ногти у него были давным-давно не стрижены, и пахан, видно, этим кичился. Странный это был человек, удивительный: вроде бы древний старик — лет восемьдесят ему с виду, а крепкий и гибкий, словно на шарнирах. Тапки и неряшливость-то первыми бросились в глаза. А уж только потом гость обращал внимание на возраст — столько в метро не живут, и прищур пахана — ткнешься в него взглядом, словно в ледяную воду окунешься.
Сайгон поёжился. Кожаные куртки, кожаные диваны. С кого кожу содрали, интересно?
— Кто такие? Зачем здесь? — медленно, будто напевая, произнёс Лёнчик и улыбнулся так ласково, что стало понятно: от этого хорошего не жди. Вот кто настоящий людоед-то…
На одной морщинистой щеке у старика была татуировка — взлетающая в языках пламени ракета; на второй — луна и две звезды.
Сайд робко пожал широченными плечами. Он не смел взглянуть своему хозяину в глаза — и вообще не поднимал взгляда выше Ленчикова серебряного щетинистого подбородка. Вроде бы забавно: такой бугай чуть от страха не трясется перед щупловатым седеньким старичком. Но нет, не забавно. Жутко.
Взгляд Лёнчика задержался на лицах Фиделя и Че. Сайгону показалось, что пахан узнал их, но почему-то сделал вид, что они незнакомы. Улыбка на лице команданте померкла.
Рядом с диваном стоял журнальный столик. Две ножки у столика отсутствовали, и вместо них конструкцию удерживала в равновесии понуро стоящая на четвереньках обнаженная девушка: столешница покоилась на ее… в общем, здорово Ленчик устроился. Блондинка, грудь вполне, хотя у Светки-то получше будет. На лакированной поверхности протянулась белая дорожка, аккуратно выложенная формой карточного трефа. Внутри креста лежала засаленная карточная колода. Может, Ленчик играл с «ножкой» на раздевание? Азартный, видимо, человек.
— Хочешь? — Лёнчик улыбнулся Сайгону, указуя на порошок. — Я и моя молодая команда… — он звонко хлопнул розовую несущую часть конструкции, — ценим лучшее из того, что было в довоенной жизни. Как хорошо, что я еще тогда организовал в метро склад. До две тысячи сто тридцать третьего хватит. Будешь? — Он заботливо подравнял белую фигуру опасной бритвой.
«Не верь, не бойся, не проси». Кажется, так у этой братии заведено?
— Я самогон уважаю. Или перцовку — Крыга угощал, тоже ничего. А это, — Сайгон кивнул на «дорожки» на столе, — не по моей части, извини.
Пахан Вокзальной мгновенно потерял интерес к святошинцу. Зря, наверное, Сайгон козырнул знакомством с гетманом.
— Девочка, а, девочка, тебя как зовут?
Амазонка не сразу поняла, что обращаются к ней.
— А?
— Ты дура, девочка? Я спросил, как тебя зовут.
— Меня?.. Я… Гильза меня…
Пока амазонка вспоминала имя, Сайгон осматривался. Больше всего в чертогах Космоса его поразила вовсе не «ножка стола», не пентаграммы и прочая каббалистика на стенах, не диван в отличном состоянии, не тигриная шкура под ногами и не двухъярусные нары в углу, выкрашенные в салатовый цвет. Нет! Сайгона словно током ударило, когда он увидел фикус по левую руку от Космоса. Рядом стояла бочка из-под краски, наполненная колотым льдом, изо льда выглядывали бутылки с шампанским — это круто, да. Но фикус куда круче!
— Отлично, девочка, отлично. Ты не слишком умна, это хорошо. Я и моя молодая команда… мы не очень-то любим умных девочек.
Точно такой же фикус рос в комнате Серёжи Кима — давно и далеко, годы и километры земли назад. В большой деревянной кадке. Листья зелёные. Корни погружены в чёрное и влажное, которое забивается под ногти, стоит только прикоснуться.
— Ты ведь рыжая, девочка моя…
— Я не твоя!
— О? Моя молодая команда и я… мы любим строптивых девочек.
Выбраться отсюда с боем нереально. Вдоль стен застыли по стойке десятка три «быков». Плюс Сайд. Этот за пятерых будет…
И всё-таки, откуда на Вокзальной фикус? Пусть конопля пятнадцати сортов — радиация и бактериологическое оружие, как известно, за каким-то дьяволом благотворно сказались именно на этой культуре. Пусть галлюциногенные грибы со светящимися шляпками. Мухоморы и псилоцибе любую катастрофу переживут. Но фикус?!..
— Ты — рыжая. У меня есть блондинки, и я их очень люблю. — Шлепок по розовому в иллюстрацию сказанному. — Есть чёрненькие. Я и моя молодая команда… мы любим чёрненьких. Но у меня нет рыжих! Как так получилось?
Последний вопрос был адресован Сайду. Бригадир затрясся, не зная, что ответить. Он подскочил к Гильзе и толкнул её — а заодно и всю сцепку спасателей — к Космосу.
Сайгон упал на колени и тут же вскочил.
— Я и моя молодая команда… мы считаем, что эта девочка достойна украсить наш гарем. Как тебя зовут, напомни?
Сцепка остановилась метрах в трёх от Космоса. С этого расстояния ногти пахана казались просто отвратительно длинными.
— А остальных куда? — Сайд всё ещё дрожал, отстёгивая Гильзу.
— Пусть поиграют. — Лёнчик удивлённо наморщил лоб. Мол, что за глупые вопросы, это же само собой подразумевается.
Сайд непроизвольно отступил на шаг, но всё-таки указал на Фиделя и Че:
— Этих тоже?
— А чем они хуже товарищей? — С помощью жёлтой трубочки, корпуса от маркера, Космос втянул в нос порошок и закряхтел от удовольствия.
А потом уселся на столешницу с ногами.
* * *
Пахан Вокзальной Лёнчик Космос очень скучал. Хронически. Всегда.
Оно и понятно: как быть, когда все есть? Приходилось вот все искать какие-то способы себя занять. О развлечениях Космоса ходили слухи — один другого кошмарнее. Рассказывали, что Лёнчик весьма изобретателен в плане того, чтобы взбодриться тем или иным способом, но непременно с членовредительством.
Обычно в его игрищах задействовались чужаки, попавшие на Вокзальную по глупости. Редко — добровольцы, желающие заработать. Надо ли говорить, что караванщики бывали на Вокзальной лишь транзитом и в сопровождении не менее двух десятков хорошо вооружённых бойцов. Правда, частенько и это вовсе не являлось гарантом безопасности.
Пленникам и добровольцам Лёнчик устраивал различные испытания. Он стравливал их подобно римским гладиаторам. Пытал, уподобляясь средневековому инквизитору. А если совсем уж одолевала хандра — экстравагантным способом казнил. К примеру, заливал в бедолагу керосина но самые гланды и заставлял помочиться на горелку. В этом смысле фантазия у авторитета была богатейшая, в киевском метро аналогов не имеющая.
Когда Космос сообщил, что все, кроме Гильзы, попадут на ближайшие игрища, Сайгон огорчился за себя и возрадовался за амазонку — им-то всем наверняка помирать, а девчонка хоть подольше протянет. Если будет похитрей да помудрей, не станет сразу отталкивать мерзкого старикана, а придумает, как его охмурить… Бабы, они же все это умеют, у них же это в крови спокон веков, и радиация состав бабской крови не изменила… Сможет Гильза?
— Да пошел ты, козёл старый!
И плюнула еще в пахана. Вот такая, мол, я! Сама неприступность. Зина, блин, Портнова.
Интересно, что для неё придумает Лёнчик? На его месте Сайгон заставил бы девушку приготовить жаркое из собственной руки и накормить им пацюков с ложечки, салфеткой вытирая длинные мордочки. Но у Космоса на Гильзин счет, наверное, и свои собственные фантазии имеются.
К слову, меткость рыжей соперничала со снайперскими способностями Болта, обитавшего на Святошине. Плевок амазонки угодил вовсе не в ракету или на луну на щеках «старого козла», а в личико несчастной «ножки». Кряхтевшая под тяжестью стариковского тела блондинка в голос зарыдала. Лёнчик, на всякий случай увернувшийся, соскользнул со столешницы, та перевернулась, и порошок игрушечным снегопадом накрыл тигровую шкуру.
Ей-богу, лучше бы Гильза попала Лёнчику в морду.
Сам Зевс из книжки Куна метал громы и молнии значительно тише, чем буйствовал сухонький человечек с Вокзальной.
Мышку контузило. Че с восхищением внимал перлам Космоса. Фидель побледнел, а Лектор и Байда от переизбытка храбрости едва не грохнулись в обморок. Сам же Сайгон испытывал настойчивое желание опростаться. Держался только потому, что боялся, увлажнив штаны, испортить заодно и без того уже пострадавшую шкуру. Это было бы уже совсем неуместно.
Теперь понятно, почему Сайду некомфортно в присутствии Космоса: даже без молодой команды, только за счет своих языковых способностей, пахан умел внушить страх и трепет.
Воровская харизма не проняла только Че.
Зацепившись заинтересованным взглядом за рассыпавшуюся по полу карточную колоду, он невозмутимо врезался:
— Хорош воздух гонять — в ушах звенит. Давай реальную игру замутим. На что катаешь?
И извлек из-за пазухи свою собственную колоду — ничуть не менее засаленную, чем у Космоса. Карты запорхали в его пальцах, как птахи с Берестейской. Пахан загипнотизированно уставился на вытертые и побуревшие от жира и копоти картонные квадратики. Рыбак рыбака видит издалека, так?
— Короче, Лёнчик. Я хочу Гильзу.
— И остальных, включая меня самого, — подсказал Сайгон.
— И остальных. — Че важно кивнул святошинцу. — Вместе со мной.
— И фикус, — добавил Сайгон.
— И фикус, — послушно повторил Че и, лишь сообразив, что именно он ляпнул, покосился на фермера.
— Фикус? — Космос прищурился. — Фикус?!
— Да. Фикус. — Че понял, что нащупал болевую точку пахана.
— А что ты поставишь на кон? — заперхал Космос. — Ты же весь, с потрохами, мой!
С каждым словом из ноздрей его вылетали облачка белой пыли, словно он был по самый затылок наполнен ею.
Че вмиг прервал его веселье.
— Моя ставка — душа.
Лицо Космоса окаменело, резко обозначились морщины. Только теперь Сайгон понял, как много этому человеку лет. Значительно больше, чем всем прочим старикам, которых он знал. Может, все девяносто. Может, тысяча.
— Душа? — напевно произнёс Космос и облизнулся, попробовав слово на вкус. — Ду-у-у-ш-ша-а-а…
Че развёл руками — и карты исчезли:
— Душа. Но если ты не хочешь…
Пахан подался вперёд, сделав челюстями жующее движение, словно не желая выпускать из пасти еще рыпающуюся добычу.
— Годится. На душу буду играть. Мне и моей молодой команде… лишняя душа не помешает.
Че знал, на что играть. Может быть, бывал на Вокзальной раньше, а может, умел прочесть странные знаки, которые испещряли стены логова пахана. Или слышал, что нанятые Космосом мародеры поднимались в мертвый Киев в поисках книг по магии, по оккультизму. Сам пахан ни с кем свои увлечения не обсуждал, а с кем откровенничал в дурмане — придя в себя, отрезал язык по корень, чтобы дальше не трепались. Но все равно трепались… Болтали, что собственную-то душу Ленчик давно уж продал.
— Во что катаем? — подмигнул пахану Че. — В дурака?
Космос проигнорировал оскорбление. Улыбнулся:
— С тебя-то душа, а что с остальных взять? Давай так. Если проиграешь, я заставлю этого каннибала сожрать их живьём — по очереди. — Он подмигнул Лектору. — Я помню тебя, мой вечно голодный мальчик. Решил вернуться к папочке? Твоя клетка всё ещё ждёт тебя.
Нигерийца передёрнуло, он сжал кулаки. Но Космос уже потерял к нему интерес.
— Этого, — он указал на Че, — расковать и ко мне. Остальных прочь. Не хочу, чтобы заглядывали в карты… Нет, оставь! Пусть смотрят, как этот лох проигрывает их жизни!
— Приступим? — натужно-весело предложил Че.
Вместо ответа Космос нырнул в кучу порошка на шкуре. Секунда, две, три… Движения его стали резче, в глазах появилось осмысленное выражение.
Сайгон скрестил пальцы растаману на удачу. Она ему пригодится.
