Глава 7
Двое на «самоубийце»
Пальцы Асахары вцепились в часы. «Точно когти хищной птицы», – мозг тотчас подсказал приличествующую моменту метафору. Циферблат и само стекло вспыхнули зеленоватым светом. Тело святого отца затряслось, точно в припадке. Так его нервная система реагировала на вторжение в мозг огромного количества информации. Из носа хлынуло алым, полилось на белые шелка.
Подобные процедуры необходимо проводить регулярно, чтобы не забыть, кто есть святой отец на самом деле, каков он и откуда, и какая цель им движет. Так легко в чужом обличье перестать быть собой, раствориться в реалиях нового мира, почувствовав вкус принципиально иной жизни.
Тот, кто забывает себя, начинает сомневаться в необходимости Всеобщего Единения, что недопустимо.
– Святой отец, ваше приказание исполнено.
Асахара открыл глаза. Перед ним согнулся в поклоне слуга из местных – парень в бандане с черепами. Он положил на стол пустые пакетики из-под порошка. На всех пакетиках – давняя традиция – изображен Прародитель. Троица послушников, получивших дозу, застыла в ожидании. Юные лица, восторженные глаза, худощавые тела… И тела эти с помощью инъекций или орально можно – и должно! – превратить в источники энергии. Для начала Асахара воспользуется телом девушки с косичками.
Святой отец вытер нос рукавом. После процедуры обновления данных острее запахло скошенной травой. Из-за особенностей атмосферы этого мира поворот планеты к светилу сопровождается специфическим световым явлением – рассветом, который как раз начался.
– Хочешь? – Преодолев легкое сопротивление, Асахара расстегнул ремешок часов, потянул их на себя – корпус с тихим чмоком отделился от кожи. – Это подарок.
Девушка, к которой он обращался, мотнула головой, косички дернулись. Что ж, святой отец сам может подойти. Заодно проверит, восстановились ли двигательные функции.
Он поймал девушку за локоть и приложил часы к ее запястью. Троица дружно ахнула, когда ремешок сам застегнулся. Слуга лишь презрительно скривился.
– Настоящее чудо, не правда ли? – подмигнул Асахара рыжеволосому парню, стоящему чуть левее, потом перевел взгляд на третьего послушника, серое лицо которого покрывали прыщи. В ответ тот осклабился, продемонстрировав щербатую челюсть. – А сейчас начнется самое главное чудо.
Циферблат вспыхнул зеленым. Секунду спустя девушка задрожала, рот ее открылся в немом крике.
А потом та часть ее мозга, что отвечает за речь, разблокировалась:
– Вы!.. Вы – чудовище! То, что вы задумали, это… это…
Она покачнулась, сделала неуверенный шажок к Асахаре. Мозг, занятый обработкой огромного массива информации, практически не управлял ее телом. Хорошо хоть сфинктер не расслабился, а то прецеденты бывали…
Всё это – девочка, часы – не обязательно, даже небольшое нарушение протокола. Но в Пути надо хоть немного расслабляться, вот Асахара и развлекается помаленьку. Иначе можно свихнуться, как говорят местные, выполняя одну и ту же работу по одному и тому же алгоритму много миров и лет подряд. Да, везде есть свои особенности, но суть от этого не меняется. Сначала разведка, подготовка плацдарма, а потом…
Потом Вторжение и Прыжок дальше. Изредка случаются Привалы, но последний был так давно.
– Не надо же! Ну что же вы! – Щербатый попытался сорвать с девушки часы.
Ментальным ударом святой отец мог сломать его, поставить на колени. Но зачем размениваться на мелочи? Короткий, неслышный никому из присутствующих приказ – из поднебесья метнулась вниз быстрая крылатая тень, когти вцепились в спину подростка, подняли его в воздух. Испугавшись, он закричал не сразу, а только очутившись метрах в двадцати от поверхности планеты. Тотчас когти разжались, тело, кувыркнувшись в воздухе, врезалось в такую мягкую на ощупь траву, измазало ее кровью и застыло, изогнувшись под неестественным для этого вида существ углом.
– Чудовище!.. Остановить!.. Вы!..
Девочка шла к Асахаре. Рыжий с криком побежал прочь. Слуга опустился на колени и обхватил голову руками. Святой отец шумно втягивал воздух, ноздри его трепетали. Его волновала смесь ароматов страха и скошенной травы.
Крылатая тень атаковала вновь – и рыжий не добрался до нынче пустующих трибун.
Асахара позволил девушке подойти ближе и вцепиться скрюченными пальцами ему в горло. Ее лицо исказил страх, когда ногти вместе с фалангами без труда проткнули его кожу – он чуточку ослабил целостность оболочки и сразу вновь закрепил ее. Девушка попыталась вырваться, потянула руки на себя, но ее пальцы крепко увязли в шее святого отца. Они стали одним целым с его плотью. Кровеносные сосуды срослись, волоски нервов объединились, по ним Асахара передал образ того, что сейчас случится с его жертвой.
Девушка закричала.
Асахара, вскинув лицо к небу, расхохотался.
…Минут пять спустя, когда от девушки не осталось даже косичек, он подошел к распростертому ниц слуге и пнул его ногой в ребра.
– Пора под землю. – Лицо Асахары поплыло, черты изменились до неузнаваемости.
* * *
«Откуда Ронин знает о больничных счетах?» – эта мысль не давала палачу покоя. Он только об этом и думал. Край отошел на второй план. Узаконить Ронина сразу не получилось, теперь же на стороне однорукого грешника двое опытных бойцов – Край и Рыбачка – и блудница по имени Милена…
Под присмотром вооруженных «азиатов» их всех сопроводили к бронетранспортеру во дворе, окруженном высокими стенами. Стоило только, согнувшись пополам, загрузиться в десантное отделение – спецназ клана остался снаружи, – как дверцы-баки захлопнулись, и восьмиколесная машина сорвалась с места.
Плюхнувшись на съемное сидение, через втулки приваренное к ребрам жесткости днища, Заур осмотрелся. У низкого потолка, на листах перегородки силового отделения, под двумя пыльными плафонами горели лампочки. Изнутри на дверце красовалось фото обнаженной блудницы на мотоцикле. А пахло тут так, будто пару лет броневик использовали как склад ношенных носков. На сидениях и на полу лежали ящики, накрытые куском брезента, поэтому свободного пространства под броней было маловато. Зауру пришлось немного потесниться – рядом с ним устроилась блудница. От ее соседства палача кидало в жар куда сильнее, чем при виде Края, усевшегося напротив.
– Хочешь что-то спросить? – Грешник, наряженный в армейскую куртку и пятнистые штаны, подмигнул Зауру. – Не стесняйся, дружище, я за это денег не беру.
Дружище?.. Палача передернуло. И все же не стоит упускать возможность провести допрос.
– Знаком ли вам, гражданин Краевой, один человек… – начал он сугубо официально.
Не дослушав, Край его перебил:
– Один? Поверь, дружище, я знаю куда больше народу. Я вообще мужчина общительный.
Заур провел ладонью по черепу, после чего продолжил:
– У него бородавки на лбу, сломан нос и щека порвана так, что видны гнилые зубы.
– Знакомое лицо, очень знакомое… – Край не спешил с ответом.
Этот хитрец небось думает сейчас, зачем палач интересуется каким-то там третьесортным бандитом, ветераном африканской кампании бог знает какого года? А нужно, чтобы грешник отвечал сразу, не думая.
Заур повторил вопрос:
– Среди ваших знакомых, гражданин Краевой, есть люди, подходящие под описание?
– Ну-у…
– Отвечайте!
– Спокойней, дружище. Не дави на меня, я ж не задержанный и не подсудимый. Забыл? Ронин велел относиться ко мне с должным уважением, вытирать Максимке Краевому сопли, если надо, и задницу, если попрошу.
– Вы знаете человека с порванной щекой?! – Кулаки палача сжались.
Это не осталось без внимания блудницы.
– Да ответь ты ему что-нибудь уже, Край! – потребовала она. – Не хватало тут еще драки!
Хмыкнув, байкер присосался к своей бездонной фляге, а Край скорчил такую рожу, будто он оказывает одолжение:
– Да, я знаю одного похожего парня. Его зовут Бабуин. Когда-то он ходил под моим началом.
Заур недобро прищурился:
– И вместе вы, небось, много дел провернули?
– Ну, не то, чтобы много… – пожал плечами Край.
Перед глазами встал горящий Крещатик, в ушах загрохотали автоматные очереди, запахло паленым… Заур окончательно уверился, что нашел виновника того беспредела.
– Сволочь! – Он едва сдержался, чтобы не кинуться на грешника.
– Эй, кто-нибудь понял, что его разозлило? – деланно всплеснул руками Край. – Никто? Псих, да и только. И как таких в палачи берут? Медкомиссию что, отменили?
БТР резко остановился. Милена навалилась на Заура, Рыбачка – на Края.
– Все, приехали, выходим, – байкер завинтил крышку на своей фляге.
* * *
– Открывайте! Совсем там, что ли, охренели все?! – Рыбачка принялся колотить флягой по дверце чуть ниже фотографии, на которой милая девочка без исподнего оседлала стального скакуна известной американской марки. – Я что, сам должен?!
Дверцы распахнулись – и Гордея из десантного отделения буквально вынесли двое молодчиков. Оба едва стояли на ногах, настолько были уделаны. Их камуфляжные штаны и мотоциклетные кожаные куртки как бы намекали, что после армейской службы парни подались в банду Рыбачки. Тот, который с какой-то радости воткнул в черные длинные волосы орлиные перья, отпустил сомнительный комплимент Милене – что-то вроде «Ты ничо так, я б тебя отымел». Выбритый череп второго молодчика украшала повязка-хатимаки. Этого ветерана больше заинтересовал палач – усадив Рыбачку в заранее принесенное кресло-качалку, он указал на очкарика пальцем и заявил, что знает его, где-то видел. Палач не снизошел до общения с парнем, просто выбрался из броневика и завертел головой по сторонам.
Милена и я последовали его примеру.
Как выяснилось, нас привезли на заброшенный склад, где «Ангелы Зоны» устроили штаб-квартиру на время визита в Вавилон. О том, что здесь обосновались байкеры, можно было догадаться и без целого стада мотоциклов – по совершенно нереальному количеству пустых пивных банок под ногами, по запаху бензина, «травки» и множеству стреляных гильз на бетонном полу сплошь в разводах машинного масла. А еще посреди склада в треноге а-ля новогодняя елка торчал флаг банды – черное полотнище с распахнувшим крылья ангелом и соответствующей надписью латиницей.
Рыбачка закинул ногу на ногу и отвел в сторону руку – в ладонь ему тут же сунули только что открытую банку немецкого лагера.
Изрядно отхлебнув, – по подбородку и груди потекло – Гордей довольно рявкнул:
– «Ангелы», угадайте, что я вам привез?! Правильно, подарки!
Ответный восторженный рев едва не оглушил меня – в ушах зазвенело.
Один обнаженный по пояс придурок в алых шароварах в порыве радости принялся палить в крышу склада из «Абакана». Автомат он держал одной рукой, потому что вторая была занята изогнутой саблей, которой придурок активно размахивал. Грудь этого невменяемого была исколота татуировками-трезубцами, усы его свисали чуть ли не до пупа, а клок волос с бритой головы – оселедец – чуть ли не до задницы. Прямо настоящий казак-запорожец на чоппере, в прошлой жизни звавшемся «Минском». Из коляски чоппера торчало с десяток одноразовых РПГ «Муха» – хорошо хоть не из них казак в крышу стрелял.
– «Ангелы», налетай! – Пустая уже банка упала на пол, взамен Рыбачке сунули новую.
Байкер, на широком ремне которого болталась деревянная кобура – «маузер» у него там, что ли? – первым пробрался в десантное отделение броневика и принялся подтаскивать к дверям выкрашенные в зеленый деревянные ящики и ящики цинковые, что были прикрыты брезентом. Еще десятка два мотоциклистов – из тех, кто помоложе – принялись носить эти ящики. Когда все выгрузили, крышки сбили. В ящиках лежало оружие – новенькое, в смазке. Автоматы, дробовики, пулеметы, снайперские винтовки, гранаты… Все это тут же делилось между бойцами. Время криков и беспорядочной пальбы прошло, на имидж свой байкеры поработали, теперь предстояло деловито и споро вооружиться, а это дело, как известно, не терпит суеты.
Рыбачка распорядился, чтобы нам тоже чуток выдали от его щедрот.
Мне, Милене и палачу тут же притащили по комплекту из разгрузки, АК-103, помпового дробовика, «стечкина» и десятка гранат. Последние тут же – Рыбачка гаркнул – унесли обратно.
– Зачем столько всего? – Выданный нам арсенал впечатлял, о чем и я сообщил Гордею. – В Парадизе всего лишь сектанты, божьи одуванчики. Им религия, я уверен, насилие запрещает.
На самом деле я лукавил. Уже в гостях у Ронина стало понятно, что миссия нам предстоит непростая. Но хотелось подробностей. Увы, Рыбачка не спешил просветить меня – как легендарный Мальчиш-Кибальчиш хранил военную тайну.
Или просто не знал, что ответить.
– А патроны? – поинтересовалась Милена, нацепив поверх платья разгрузку. Жаль, никто не догадался выдать даме ботинки взамен туфель на высоком каблуке.
– А надо? – Рыбачка криво усмехнулся. Это у него типа чувство юмора прорезалось. – Все будет, но потом. А то еще глупить начнете… – И скомандовал своим: – По машинам!
За считанные секунды байкеры оседлали своих механических скакунов. Только теперь я заметил парней, которые вели наблюдение за периметром, чтобы никакой враг не подобрался к «Ангелам». Охрана последней села на мотоциклы, предварительно выдернув из треноги флаг, полотнище сняв и свернув. Древко, кстати, успешно превратилось в копье для ристалищ с отнюдь не тупым наконечником. Его вручили парню, у которого за спиной висел в колчане здоровенный лук с кучей примочек – такой, наверное, стоит как новенький «Харлей», что у лучника между ног. Какого рожна этот богатенький Буратино делал в банде Рыбачки, мне было решительно непонятно. Зато ясно одно: при всем своем показном разгильдяйстве, байкеры были сплоченным и хорошо организованным боевым отрядом.
– Красотка, давай ко мне, – позвал Рыбачка мою бывшую. – Прокачу с ветерком! А ты, Край, вместе с палачом принимай аппарат.
Он указал на нечто, заляпанное грязью, забрызганное маслом и ржавое там, где краска облупилась. Дерматин сидушки был то ли порван, то ли располосован тупым ножом. Из-под него торчала наружу какая-та волокнистая хрень вроде скомканной ваты, только не белая, а бежевая и, похоже, мокрая. И думать даже не хотелось, откуда взялась влажность. Я заставил себя отвести взгляд от сидушки. Так-с, разбито стекло на спидометре, руль заметно погнут… Но это все еще ничего в сравнении с горделивой надписью на мятом, будто по нему молотком лупили, баке. «Самоубийца» – очень оптимистично там вывел кто-то. Причем к буквам «о», «у» и «а» что-то присохло… Я ковырнул ногтем. Черт! Да это же кровь!
– Я что, должен на этом ехать? – мой мозг отказывался верить в то, что мое тело должно управлять транспортным средством в явно аварийном состоянии. – Да куча спрессованной стружки заведется раньше!
По толпе байкеров прокатился недовольный гул. Кое-кто схватился за оружие.
Но когда заговорил Рыбачка, все замолчали:
– Это большая честь для тебя, Край, которую ты не заслуживаешь. Однако я обещал Ронину, что сделаю все как надо.
Странно, но я не услышал в его голосе издевки. Неужели он всерьез?
– «Самоубийца», – продолжил Гордей, – принадлежал нашему верному другу, которого больше нет с нами…
Отлично. Хозяин байка на том свете, и скоро я с ним повстречаюсь.
У меня еще с прошлой жизни – с Чернобыля – остались неприятные воспоминания о поездках на мотоциклах по непригодной для того местности, а тут… н-да…
– Я за руль не сяду! – Надо было принять горделивую позу и скрестить руки на груди, что я и сделал.
– И не надо, – неожиданно легко согласился Рыбачка. – Он поведет.
Подмигнув мне, главарь «Ангелов» кивнул на палача.
Вот из-за чего мне пришлось обнять талию Заура. Его, кстати, от такого тесного сотрудничества аж передернуло, чем я не преминул воспользоваться:
– Уверен, во время этой поездки мы станем ближе.
В ответ законник одарил меня ненавидящим взглядом и заскрежетал зубами так, что теперь ему понадобится помощь опытного дантиста.
– Мальчик на экране – это был твой сын? – наконец сумел выдавить он.
Следовало в ответ как-то съязвить, ответить шуткой, но я сказал лишь:
– Да.
– Совсем на тебя не похож. – Палач явно хотел зацепить меня побольнее. – Наставила тебе жена рога!
Это правда – у Патрика нет ничего от меня: нос не как у папы, глаза – тоже, волосы… да вообще все.
Но он мой сын. Мой!
Вот только я никому и ничего не буду доказывать. И палачу не расскажу о том, как я и Милена подобрали на богом забытом полустанке ребенка, голодного и дикого, точно волчонок. Он тогда укусил меня своими крохотными, но острыми зубками, чем сразу заслужил уважение Милены. До сих на пальце шрам… На вопрос, как его зовут, мальчик так и не ответил. Дело было семнадцатого марта, и я в шутку назвал его Патриком. Кто ж знал, что это имя прицепится к сыну?.. А тогда мы, убегающие от прошлой жизни, от своры военных, спецслужб и милиции, гнавшейся за нами по пятам, просто решили накормить молчаливого светловолосого мальчишку, отогреть немного… Не сговариваясь, не обсуждая, что и как дальше, – мы давно жили не одним днем даже, но единственным мигом – я и Милена взяли пацана с собой. И вот уже столько лет Патрик с нами… Это потом только выяснилось, что ни у моей благоверной, ни у меня не может быть детей, оба мы бесплодны – прошлое никак не отпускало нас, судьба-злодейка продолжала вставлять палки в колеса двух беглецов, решивших начать все сначала на новом месте… Патрик рос, я брал его на футбол, когда «азиаты» играли против «африканцев», или «американцы» против «японцев». Он ел сладкую вату, а я пил безалкогольное пиво…
Взревев, «Самоубийца» выдал облако черного, как тьма, дыма – безбожно, к тому же, вонючего. Если не разобьемся, так отравимся. А ведь так хочется дать шанс святошам Парадиза всадить в нас очередь-другую…
* * *
Мотоколонна ворвалась в Вавилон на рассвете и с ревом промчалась по улицам.
Слева от «Самоубийцы» схватился за руль рыжебородый детина в кожаных штанах с бахромой и цветастой гавайской рубахе. В квадроцикле впереди сидели двое: парень в старой немецкой каске и потасканная блондинка с внушительным выменем. Как ни старался Заур не пялиться на нее, взгляд то и дело падал на заметные формы. С другой стороны, не парней же ему разглядывать?..
Парадиз располагался на месте стадиона «Металлист» возле станции метро «Спортивная». Туда и направлялись байкеры вместе с Зауром, Миленой и Краем. Ронин хитер, сволочь. Если что-то пойдет не так, он не при чем, во всем окажется виноват известный зачинщик беспорядков Максим Краевой.
Не притормозив ни у одного блокпоста, колонна вскоре уже мчалась по заброшенному району, от которого до Парадиза рукой подать. Это если верить Краю, подобно клещу вцепившемуся в плащ Заура.
На улицах тут совсем не видно людей. Нет даже вездесущих торговцев, хватающих прохожих за рукава и требующих отведать самой вкусной шаурмы в Вавилоне или купить набор отверток. Пустые дома, пустые улицы – не слышно голосов, балконные веревки не провисают под тяжестью мокрого белья. И рамы почему-то без стекол, местным мамам, если тут такие есть, нечего мыть – это особо бросилось в глаза. Будто кто-то специально шел по улице с рогаткой в руках и камнями за пазухой, не пропуская ни единого окна. А еще в этой части города совсем не было птиц – ни голубей, ни ворон, ни даже воробьев. Бродячих псов и кошек эти места тоже не прельщали.
Потому-то байкеры и схватились за оружие, увидев на проезжей части человека. Тот стоял как раз на пути у банды.
Взмахом руки Рыбачка – вместе с Миленой он ехал в голове колонны – велел всем остановиться. Вопреки протестам Края, требовавшего не высовываться, держаться позади, Заур направил «Самоубийцу» к чопперу главаря. Там Заур поставил мотоцикл на подножку и, кинув Рыбачке «Я сейчас», двинул к старцу – тому самому слепцу, что рассказал, как найти Края. Именно он вышел на дорогу, рискуя попасть под колеса.
За те пару-больше часов, что они не виделись, старик не прозрел. Черные солнцезащитные очки с обмотанной скотчем дужкой все так же прикрывали его глаза. На черкеске не стало меньше дыр. Седой пушок, накрытый тюбетейкой, не потемнел, не закурчавился. Не потерял старик и трость, секрет которой уже известен палачу, – нельзя приближаться на расстояние удара! – нужна она вовсе не для опоры или поиска пути, в ней спрятан клинок.
Слепец неспроста объявился здесь и сейчас.
– Что тебе нужно? – палач остановился в паре метров от старика. Легкий ветерок донес слабый запах кофе. Даже в аду это немощное тело будет заливаться молотыми зернами, разведенными кипятком. Заур обернулся к байкерам: – Не стреляйте! Это ко мне!
Почтенный возраст старика мотоциклистов не растрогал – ни один не опустил ствол. Их опасения понятны: мало ли, может, под черкеской седого ваххабита спрятан пояс, начиненный взрывчаткой эдак в пару тонн тротилового эквивалента? От «кавказца», даже престарелого, всего можно ожидать. Да и не припомнит у него Заур такого животика…
– Послушай меня, милок, – слепец постучал тростью по асфальту, будто пробуя его на крепость. – Я знаю: ты хороший человек, хоть и палач. И потому я хочу предупредить тебя и твоих друзей: там, на стадионе, затаилось зло, равного которому еще не знал Вавилон. Когда оно явит себя, мир содрогнется.
Забывшись, – старик-то все равно не увидит – Заур кивнул. Он всегда был милостив к умалишенным и юродивым. Зло, дрожь мира… А как же. На стадионе засела банда наркодельцов, а конкурент – тоже продавец смерти – хочет избавиться от них руками палача и наемников. Что ж, пока их цели совпадают. Но потом Заур вернется к Ронину и объяснит, что нельзя шантажировать законника. И тем более – так шантажировать.
– Это все? Старик, тебе надо уйти с дороги, если хочешь еще немного пожить.
– Это я сообщил Ронину о тебе. О том, что охотишься за Краем. Мои мальчики постоянно следили за тобой.
Вот почему однорукий так много знал о Зауре. У него было время навести справки, выяснить, какие у палача слабости, куда его можно ударить побольнее.
– Ты, наверное, думаешь, зачем я это сделал?
– Не угадал. – На самом деле Заур прикидывал, а не узаконить ли ему слепца? В УК есть статья за пособничество членам незаконных вооруженных формирований.
– Пятеро моих мальчишек ушли в Парадиз за ангельским наркотиком, и ни один не вернулся. Сын Края тоже там. Это зло надо остановить, пока не поздно.
Палач сунул руки в карманы. Сказанное стариком подтверждало сказочки, которыми потчевал Ронин под чаек. Быть может, бормотание юродивого слепца не такой уж бред?
– Я приготовил для вас кое-что. – Слепец сунул руку под черкеску.
Тотчас щелкнули десятки предохранителей.
Заур обернулся, махнул рукой, что все в порядке.
– Не стрелять! – скомандовал Рыбачка.
Старый грешник выдернул из-под одежды полиэтиленовый пакет с логотипом известной сети супермаркетов, чем враз избавил себя от «живота».
– Что это? – Заур вытащил из перекочевавшего к нему пакета синий пластиковый контейнер размером чуть меньше сигаретной пачки, поддел крышку. В контейнере лежали две силиконовых штуковины, напоминающие одновременно соску и пробку, точнее – смесь одного с другим. Штуковины эти были соединены между собой синим витым шнурком. И такими контейнерами был забит весь пакет.
– Это, милок, спасет вам жизни. По крайней мере, поначалу. Скажи своим, чтобы в уши вставили. Иначе далеко не уедете. – Старик поковылял к ближайшему дому, точно выдерживая направление, будто видел перед собой открытую пасть подъезда.
Заур вернулся к мотоциклу.
– Ты откуда Петровича знаешь? – вопросом встретил его Край.
В ответ Заур с удовольствием послал бы грешника куда подальше, – на тот свет, к примеру, – но опасался сорваться и придушить его не только на словах. Надо успокоиться. Пока не улажен вопрос с Ронином, Край не пострадает.
– Чего молчишь? Откуда Петровича знаешь?
Палач вручил главарю байкеров пакет, пересказал, что услышал от слепца, и лишь потом снизошел до Края:
– Да так, познакомился со стариком по случаю.
– Стариком? Петровичу и сорока еще нет! Его в Секторе сильно потрепало, под Москвой. Он вообще-то авторитетный в городе человек, просто так языком молоть не будет.
Услышав это, Рыбачка передумал выбрасывать пакет. Каждому бойцу он лично выдал по синему контейнеру и первый сунул заглушки в уши. Получив свой кусок синего пластика с крышкой, жена Края сказала, что внутри обычные беруши, в любой аптеке купить можно.
– Тампоны бабские! – байкер, борода которого была заплетена в две рыжие косы, с презрением отшвырнул подарок слепца. Из-за яркой рубахи и выпендрежных штанов палачу тяжело было воспринимать его всерьез.
– А ты в банде новенький, похоже? – Краевой открыл свой контейнер. – Повезло, дружище, что Рыбачка не слышал твою шутку – ушки у него плотно закупорены. Он демаршей страсть как не любит. Я-то с ним знаком много лет, в курсе. Любое неповиновение Гордей жестоко пресекает, вплоть до увечий и смерти. Так что лучше бы тебе выполнить его приказ и воспользоваться «женскими средствами гигиены».
Чем закончились эти нравоучения, Заур не услышал – воткнул беруши, и стало тихо-тихо.
Колонна вновь отправилась в путь.
И квартала еще не проехали, а на каждой стене появились надписи: «Стой! Опасная зона!», «Осторожно! Высокое напряжение!», «Мины!», «Посторонним проход воспрещен». То же самое было написано прямо на дороге. То и дело у палача по спине мурашки пробегали. Белой краской тут и там: «СТОЙ!», «ВЕРНИСЬ!», «НЕЛЬЗЯ!».
И никого вокруг. Ни единого проезжающего или припаркованного авто. Засохшие деревья стояли без листьев. Район точно вымер. А ехать по кладбищу в полнейшей тишине было немного жутковато. И потому Заур даже обрадовался, когда мотобанда затормозила у заграждения из колючей проволоки.
Неведомые энтузиасты натянули «колючку» поперек дороги – между противотанковыми «ежами», сваренными из трамвайных рельсов. Раз кому-то нужен тут заслон, то логично выставить еще бойцов с автоматами, оборудовать пост с мешками, наполненными песком. Но – никого и ничего такого.
Почему так?..
Дальше не проехать. Палач провел ладонью по черепу. Впервые с резни на Крещатике ему захотелось оказаться как можно дальше от места событий.
По приказу Рыбачки – он указал на «добровольцев», а потом ткнул пальцем в сторону заграждения – четверо байкеров метнулись к «колючке» с кусачками наперевес. Споро, будто только этим и занимались всю жизнь, парни принялись кромсать проволоку. Упавшие на асфальт куски отбрасывали в сторону. Проход «добровольцы» проделали минут за пять, в течение которых остальные байкеры пялились по сторонам, ожидая окриков и выстрелов из засады. Однако никакой реакции на прорыв заслона не последовало.
Странно…
Хлебнув из фляги, Рыбачка взмахом руки велел двигать дальше. Колонна – мотоцикл за мотоциклом – проследовала на негостеприимную территорию.
Не успели отъехать от колючки и полсотни метров, как бородача в рубахе начало колбасить, будто закинулся он расширяющей сознание дрянью, изрядно превысив дозу. Только что выпендрежник ехал чуть левее и впереди «Самоубийцы», всем своим самодовольным видом показывая, что ему море по переднюю вилку, и вот уже его «ямаху роуд стар» швырнуло вправо. Заур едва уклонился от столкновения. Завалившись набок, «звезда» сбросила с себя наездника и, царапая асфальт хромированными частями и баком, метров десять еще проползла самостоятельно.
Рыбачка – вот уж чутье у главаря на опасность! – тотчас обернулся. Увидев, что ситуация нештатная, поднял руку и разжал пальцы, затянутые в черную кожу перчатки, как у Заура. Блеснули на солнце заклепки. Это приказ остановиться и заглушить движки.
Бородач вскочил и сразу же рухнул на колени. Рот его открылся, он что-то кричал, но затычки в ушах не пропускали ни звука. Глаза бородача безумно выпучились, из-под рыжих усов вылетали брызги слюны. Покраснев, точно креветка в кипятке, он схватился за уши, потом отпустил их.
Все дружно вскинули оружие – Заур тоже, хоть патронов ему не дали – и завертели головами, высматривая опасность.
С бородачом же творилось что-то совсем неладное. Его бросало из стороны в сторону. Он делал шаг вперед – и тотчас отскакивал, будто его что-то сильно напугало. Из раскрытого рта не переставая текла слюна. Он схватился за автомат, висевший на плече, и навел на Заура, палец лег на спуск и…
Грохота выстрела палач не услышал – и вовсе не из-за затычек, просто Рыбачка прихватил с собой на дело ВСК-94. В подобного рода операциях лишний шум ни к чему. Во лбу бородача образовалась дыра, из которой потекла тонкая струйка, мозги же вынесло вместе с затылочной костью. Тело в гавайской рубахе шлепнулось на асфальт.
Взмах рукой, блеск заклепок – и банда сорвалась за главарем, оставив позади товарища по байку и оружию. Не хоронить же его здесь и сейчас, долбя прикладами могилу в асфальте?..
Но сначала Рыбачка жестами распорядился выдать патроны палачу, Милене и Краю.
Какие опасности их ждали впереди? С заряженным оружием Заур почувствовал себя увереннее.
А вот и напрасно.
Впереди байкеров ждала двойная сплошная.
* * *
Обычное дело, никого ей не удивишь, верно?
Вот и я бы не обратил внимания, если б не одно «но». Полосы прочертили белой краской не вдоль дороги, а поперек. Пожалуй, только я обратил на это внимание. Не сбавив скорости ни на сантиметр в час, мотоколонна пересекла двойную сплошную.
Интуиция вместе с чувствительной пятой точкой вопили: «Дальше ехать нельзя!» Инстинкт самосохранения требовал валить обратно, залезть под теплое одеяло и носу на улицу не казать. Но впереди уже виднелась громадина стадиона. Вон синие стальные опоры, из-за которых сооружение прозвали Пауком. Справа – большая парковочная площадка, огороженная заборчиком. Ни одной машины на ней. Слева – вход в метро, у самого стадиона тоже есть подземная нора.
Синие буквы «METALIST STADIUM», под ними герб футбольного клуба – вот куда нам надо. С тех пор как Вавилон стал государством в государстве, на газоне не проводили матчей, а трибуны превратились в вещевой рынок, не подконтрольный ни одному из крупных кланов. И вот у стадиона новые хозяева – сектанты. И не Паук он уже, а Парадиз.
Замедлившись, Рыбачка на ходу выковырял из уха затычку. Я был уверен, что он тотчас повторит «подвиг» покойного бородача. И не один только я – не сговариваясь, «ангелы» навели стволы на своего главаря. Еще миг – и откроют огонь, ведь никому не хочется, чтоб обезумевший Гордей начал палить во всех и вся. Но признаков умопомешательства он не выказал, зато вытащил вторую силиконовую штуковину. Демонстративно не замечая нацеленного оружия, сунул беруши в карман клубной куртки. Хмыкнув, – была не была! – я последовал его примеру.
Байкеры дружно принялись выковыривать из ушей лишнее.
Что же случилось с рыжебородым? Безумие, поразившее его, явно было не случайным. Ответ у меня был один: хрен его знает. Может, инфразвуковая установка, прилепленная на крыше или еще где, сработала. Да вообще все что угодно может быть. Жизнь полна сюрпризов. А когда начинаются неприятности, и сюрпризы соответствующие. Петрович оторвал свой зад от насиженного места у аэропорта и приперся хрен знает куда, чтобы врулить нам пакет подарков, – чем не сюрприз?
Но, в общем, на злодейку-судьбу пока что не стоит жаловаться – первые преграды на пути банда преодолела с минимальными потерями.
Рыбачка настолько снизил скорость, что я пешком, не напрягаясь, обогнал бы колонну. Опустив взгляд на асфальт, я высматривал муравьев и двупятнистых клопов, которых все мальчишки Вавилона называют «солдатиками». Не высмотрел. Здесь никто не хотел жить. Или – здесь нельзя было выжить?..
О втором варианте думать не хотелось. Меня и так не покидало ощущение, что мы совершаем чудовищную ошибку. Согласитесь, примета хуже некуда, если в квартире есть все условия для тараканов, а тараканов нет. Что-то тут не так. Я многое дал бы за то, чтобы под ногами прошмыгнул хоть малюсенький жучок или комар укусил бы меня там, где сильнее всего чешется.
Увы.
Рыбачка коснулся надорванного уха – только это движение могло выдать его смятение, больше ничего. Милена у него за спиной обернулась и взглянула на меня с такой тоской, что захотелось подбежать к ней, прикрыть собой от всех опасностей… Я отвернулся и сплюнул: столько лет знакомы, сколько я от нее натерпелся, а все равно эта чертовка умеет мной манипулировать. Ну да не сейчас.
Время тянулось, точно расплавленный пластик. Секунда, две, три… минута…
Колонна едва двигалась вперед. Все были на взводе. Все ждали подлянок, ловушек, еще каких-то пакостей. Но ровным счетом ничего не происходило – и это раздражало больше всего. Полный штиль. Пот изморосью покрыл мое лицо. Под разгрузкой и курткой текли не ручьи уже, но полноводные реки. Нас давно должны были заметить новые хозяева стадиона: нас слишком много и мы слишком далеко зашли, чтобы этот визит можно было списать на загул компании, случайно попавшей сюда после вечеринки. Напряжение нарастало. Не знаю, кто как, а я прямо-таки чувствовал, что затишье не к добру.
Рыбачка вновь коснулся уха – и резко поднял руку. Взревели движки. Мотоциклы, стирая протекторы об асфальт, одновременно ускорились.
Вот так началась наша атака. Все согласно плану Ронина.
Никаких тебе подбадривающих воплей типа «Ура!» или «Банзай!». Один лишь палач передо мной шевелил губами – молился. Он вообще набожный чересчур, всех грешниками называет.
Байкеры неслись к стадиону, сосредоточенно вцепившись в рули. Мы всё ближе.
На крыше Парадиза я заметил какое-то движение, там кто-то был. Но кто?.. Рыбачка тоже высмотрел активность, взмахнул рукой – и все байкеры, не снижая скорости, открыли огонь – скорее упредительный, чем действительно способный нанести врагу урон.
И тут началось.
Асфальт перед колонной вспух острыми шипами с полметра высотой. Покрышки вырвавшегося вперед квадроцикла с хлопком превратились в резиновые ошметки, сам же четырехколесный байк подбросило в воздух, будто он наехал на трамплин. Парнишку в каске, что был за рулем, сшибло с сидушки нечто плоское диаметром метра в три. Цветом и структурой эта тварь была как блин со сковороды, вот только где вы видели блины с шипами? И с каких это пор блины такого размера валяются на улице и нападают на байкеров?
«Блин» укутал парня, точно мокрая простыня. Вместе они упали на асфальт через миг после того, как на проезжую часть рухнул квадроцикл вместе с девицей-пассажиркой. И там, где квадроцикл рухнул, тоже торчали шипы. Поверхность под ним вспучилась, девушка закричала, и тотчас сомкнулись края «блина», в самый центр которого она угодила вместе с техникой. И уж этот «блин» был диаметром метров пять, не меньше. Он облепил девушку и квадроцикл, не делая различий между плотью и сталью. Послышался короткий крик, скрежет металла. «Блин» сломал свою жертву, спрессовал ее вместе с квадроциклом, а потом его края распались, на асфальт выкатился колобок, брызжущий смесью крови и бензина. Сам же «блин» тотчас втянул в себя шипы – они точно растворились в нем – и, распластавшись на асфальте, стал абсолютно невидим.
Справа еще один мотоцикл подбросило «блином».
И еще один – чуть сзади и левее.
– Что это за хрень, прости Господи?!
И Господь простил моего личного водилу, ибо без видимых причин руль «Самоубийцы» вывернулся, колеса скользнули в сантиметрах от вспучившихся шипов. Только чудом мы не угодили в очередную ловушку. И все же заднее колесо зацепилось за шип. Пробило не только покрышку, но и обод. Мотоцикл замер, натужно ревя и выдавая клубы черной копоти. Палач локтем сшиб меня с сидушки и сам успел соскочить за миг до того, как «Самоубийцу» подбросило к небесам.
А ведь правда, что за хрень?!
Вот только вникать в это и строить гипотезы с версиями будем потом. Сначала надо выжить на «блинном» поле… Упав на асфальт, я по инерции кувыркнулся раз, другой – и хорошо, что не третий. Потому как заметил рядом с собой что-то вроде дымки над асфальтом. И вот уже дымка превратилась в тонко размазанное прозрачное желе. Я начал медленно сдавать – по желе пошла рябь, волны застыли, сгруппировались в эдакие прозрачные рожки, вся поверхность желе чуть потемнела, стала песочного цвета… Да ведь это «блин» с шипами! И он среагировал на мою близость!
В одно движение я вскочил на ноги и выхватил из кобуры на поясе «стечкин».
Но выстрелить в метнувшийся ко мне «блин» не успел.
За меня это сделал палач – его дробовик рявкнул, едва не зацепив меня картечью. «Блин» порвало в клочья. Эхом зазвучали выстрелы – байкеры вмиг переняли опыт борьбы с «блинами».
– Спасибо, – кивнул я палачу, брезгливо сбрасывая с себя ошметки, смоченные чем-то вроде машинного масла с запахом жженого сахара.
– Всем спешиться!!! – рявкнул Рыбачка.
Напрасно только глотку надрывал – его бойцы и так уже спрыгнули с мотоциклов и замерли, кто где стоял, здраво опасаясь ступить хоть шаг вправо-влево и воздерживаясь от прыжков на месте.
Оказалось, Гордей Юрьев – вот прощелыга, вот молодец! – прихватил с собой на дело мешочек с гайками. Точно такие же матерчатые мешочки, сшитые толстыми нитками, были у всех байкеров. И неудивительно – они ведь «Ангелы Зоны», а не какие-нибудь «Серебряные пули». Мотобандиты Рыбачки в Вавилон перебрались недавно, а в тех местах, где они до этого обитали, метизами никого не удивишь, там все с собой болты с винтами таскают.
Чуть наклонившись, Рыбачка швырнул гайку и застыл в ожидании. Прокатившись по асфальту, гайка метров через пять упала на оцинкованный бок и замерла. Главарь «Ангелов» расслабленно выпрямился и шагнул вперед по разведанной тропе.
И поторопился.
Шипастый «блин» подбросил гайку в воздух и тут же метнулся за ней – прямо перед лицом Рыбачки. Милена у него за спиной вскрикнула. Отшатнувшись, главарь долго и очень грубо выругался. Напрасно он так. Я бы на его месте поблагодарил судьбу за то, что «блин» заинтересовался гайкой, мог ведь проигнорировать столь несущественную массу – как противотанковая мина, которая не сработает, если на нее наступит человек.
Рыбачка расстрелял обнаруженную тварь из дробовика.
Началась методичная зачистка территории.
Байкеры швыряли гайки, а потом уничтожали подпрыгивающие над асфальтом «блины».
Вместе с палачом я пристроился за парнем в шароварах. Продвигались мы к стадиону не то чтобы быстро, но вполне уверенно. Больше потерь среди байкеров не было.
Точнее – не было до того самого момента, когда я решил уже, что нормалек, прорвемся.
Пока все внимание было приковано к земле, нас атаковали с воздуха.
Вы когда-нибудь видели монстров, похожих на здоровенных – тело размером с дога – летучих мышей угольно-черного цвета? Я – нет. Да и все сходство с подковоносом или кожаном заключалось лишь в наличии у новой напасти перепончатых крыльев. А в остальном… Представьте себе «мышь», у которой лапы как у жука – членистые, с зацепами и толщиной с руку мужчины, и лапы эти – пять штук – торчат из тела без малейших намеков на симметрию, столь привычную человеческому глазу. Из того места, где у всех земных зверушек располагается задница, у гарпии, – так я назвал эту тварь, что пикировала на меня, – торчало нечто вроде здоровенной клизмы из мышц, перевитых то ли венами, то ли трубками, не разберешь.
– Осторожно! Воздух!!! – крикнул я за миг до того, как «клизма» с противным чвяканьем выпустила струю зеленоватой жидкости, задымившейся еще в полете.
После беготни и суеты последних часов душ мне не помешал бы, но лучше обычный, с водичкой и мыльцем, поэтому я предпочел уклониться. Струя плеснула на асфальт, брызги на миг зависли в воздухе, образовав радугу. Та, мгновенно испарившись, оставила после себя сомнительной приятности микс из ароматов гнилого картофеля и тухлой рыбы.
Кислота, что ли?..
Меня вывернуло. Я упал на колени, потом – на четвереньки. И это спасло меня. Те, кто пытался в полный рост бежать от ядовитых выбросов, вдыхали куда большую дозу отравы и падали замертво. Удушающее облако колыхалось надо мной, сквозь это марево гарпии – одна, вторая… десятая – выглядели несерьезными призрачными тенями.
– Куда собрался? – Меня схватили за ногу. – За нами давай!
Отпустив меня, Рыбачка пополз прочь по-пластунски. От него не отставала моя бывшая супруга. Смотрите, как прикипела к Гордею! Эдак скоро свадебку справим… Чуть ли не вспахивая носом асфальт и стараясь дышать через раз, я отправился за ними. Над головой то и дело пролетали гарпии. И разок, когда рядом брызнуло и запахло, Рыбачка жахнул вверх из дробовика. Я тоже немного пострелял – за компанию – и даже вроде бы попал. По крайней мере одна гарпия сорвалась в пике и рухнула где-то впереди в ядовитом тумане.
Ползти неведомо куда, зная, что в любой момент тебе на спину может плеснуть кислота, или надышишься токсичных испарений, или угодишь на шипы «блина», а то и все комплексно – это как в старые добрые времена, когда я рисковал жизнью ежеминутно, если не чаще. Я точно вернулся на радиоактивную, кишащую монстрами землю моей молодости.
Слышались крики, выстрелы. Я едва не стал жертвой «блина», когда меня догнал палач. Дернув за ремень, он не позволил сделать из меня мясной колобок.
– Ты мне еще нужен живой, сволочь! Я с тебя живого кожу драть буду! Я… – он побагровел то ли от ненависти, то ли испарений надышался.
– Слышь, палач, а чего ты на меня так взъелся? Рожа моя, что ли, не понравилось? Или изо рта у меня пахнет хреново? Так я пластическую операцию делать не буду, но жвачку купить могу.
– Что?! Ты, грешник, еще смеешь…
Да, я смел. Еще как смел. И красив заодно, и благороден. Ну, по крайней мере мне приятно в это верить. И потому прямо тут и сейчас у нас состоится беседа по душам. Да, не ко времени и не к месту. Но надо выяснить наконец, кто мы – заклятые враги или мужчины, у которых есть проблемы? Изрядно нервирует, когда спину прикрывает человек, люто тебя ненавидящий. Удовольствие это экстремальное, на любителя.
Над нами пролетела эскадрилья гарпий. Выстрелили мы одновременно, но если и попали, то не причинили тварям значительного вреда.
– Ты, грешник, руководил незаконной вооруженной группировкой, терроризировавшей мирных жителей Киева во время Всеобщей Войны Банд, а теперь…
– Нет.
– ЧТО?! – Глаза палача под линзами очков так выпучились, что вот-вот лопнут.
– Нет, не руководил. Я вообще в Киеве не был никогда. Красивый город? Думаешь, надо на экскурсию съездить?
Не знаю, чем Заура разозлили мои невинные вопросы, но я уж подумал, что он меня прямо тут и убьет. То есть попытается это сделать, забыв о шантаже Ронина и о том, что я – персона неприкосновенная до самого разгрома сектантского гнезда.
Мы проползли еще несколько метров.
– А как же тот грешник, у которого щека была порвана? Бабуин? Ты ведь с ним знаком! – палач схватил меня за руку, а при нашем способе передвижения это было все равно, что подставить мне подножку. Я уткнулся щекой в асфальт.
– Это не то знакомство, дружище, которым можно гордиться. Да и что с того?
– Бабуин перед смертью сообщил мне: бандой, устроившей резню на Крещатике, руководил ты, Край!
Я хмыкнул и ускорился – Рыбачка и Милена пропали из виду.
На кой мне вообще доказывать, что я ни разу не посещал столицу нашей Родины? Это все равно, что говорить о пользе лечебного голодания узнику концлагеря, который представить себе не может, что есть люди, страдающие от ожирения.
Рядом загрохотали выстрелы, посыпались на асфальт автоматные гильзы. Сначала в удушливой дымке возникли красные шаровары, а потом я разглядел ботинки, едва не оттоптавшие мне руки. Палач и я, не сговариваясь, схватили байкера-казака, повалили его на асфальт. У бедолаги из глаз и носа, из ушей и рта текла кровь, он бормотал что-то, но я разобрал только жалобы на темноту вокруг и полнейшую тишину. Черт, поражены органы чувств, одним бойцом в банде Рыбачки стало меньше – казак жив, но сражаться не может. Следовало бросить его здесь, а самим выбираться, но ни я, ни палач этого не сделали – потащили упирающегося парня с собой, предварительно отобрав у него оружие и мешочек с болтами.
Мы то и дело натыкались на трупы байкеров. Одни тела проело кислотой насквозь, растворились даже кости, над другими потрудились «блины». Я затрудняюсь определить, что выглядело отвратительней.
Такие потери! А ведь мы еще на подступах к Парадизу!
Наземный вестибюль станции метро вынырнул из дымки, точно островок нормальности в напрочь свихнувшемся мире, окружавшем нас. Ядовитые испарения, гарпии, «блины»… Одного такого шипастого разнес в клочья Рыбачка, высунувшийся из вестибюля.
– Сюда! – крикнул он. – Здесь дышать можно!
На звук среагировала крылатая тварь, черной тенью вынырнула из тумана. Милена встретила ее очередью из АК-103. Кувыркнувшись в воздухе, тварь врезалась в крышу над входом в метро. У самого вестибюля тумана уже не было – до этого момента, ибо «клизма» сбитой гарпии лопнула, и содержимое выплеснулось фонтаном…
Набрав в легкие побольше воздуха, последние метров десять мы пробежали.
Стекол ни в дверях, ни между опорами, конечно же, не было, зато сохранилась табличка с надписью желтым на синем фоне: сверху «МЕТРОБУДІВНИКІВ», чуть ниже «METROBUDIVNYKIV» и «ім. Г.І. Ващенка» – третьей строкой. Все это я увидел перед тем, как ввалился под навес. Пробежку нашу прикрывали огнем из четырех стволов сразу – к Милене и Рыбачке присоединились двое парней, «индеец» и «японец».
Хрустнули под ногами осколки.
– Это все, кто спасся? – палач и я положили на ступеньки казака. Я попытался нащупать пульс – увы, парень отмучался. Надрывая жилы, мы тащили труп.
Ответа я не дождался. Рыбачка перезаряжал дробовик. Милена стреляла по всему, что мелькало в дымке на уровне пары метров и выше. Теребя перо в волосах, «индеец» задумчиво рассматривал лук казака. А «японец» опять начал выспрашивать у палача, где они раньше виделись.
– Надо прорываться к стадиону! – я схватил Гордея на плечо.
– Ё-маё! – Гордей Юрьев поднял на меня полный тоскливой ярости взгляд. Мол, это ты, Край, во всем виноват, это из-за тебя я в Вавилон приехал, а теперь мои парни мертвы. – Какое, на хрен, прорываться?! Ты чего, Край, надышался дряни этой?! Ослеп?! Не видишь, что там, – Рыбачка мотнул головой, указывая на туман, – нам всем хана?!
– Вниз надо, – подал голос палач. – Раз Господь направил нас сюда, то…
– Дружище, нельзя вниз! – запротестовал я. – Там наверняка погибнем! Метро уже много лет не работает. Сначала станции использовали как свалку, а потом… Потом это стало слишком опасно.
Но палача было не пронять:
– Мы лишь гости в этом мире. Если и умрем в подземелье, то не сразу. А здесь нам не продержаться и минуты.
В его возражениях был резон. Что-то «блины» и гарпии не спешили оставить нас в покое.
Палач первым двинул по ступенькам вниз. За ним последовали Рыбачка, двое его бойцов и Милена.
– Держите стволы наготове! – Я столько всего слышал о подземке и ее обитателях, что волосы вставали дыбом.
Увы, нам больше негде было укрыться от атак с воздуха.
