Глава 4
Камикадзе
Вместо толпы – вакуум: воздуха и людей вокруг нас как-то разом не стало.
Мотоциклы все ближе, а мы открыты, на самом виду, и никого рядом.
Впереди колонны – главарь «Ангелов». Одной рукой он держал руль своего мощного матово-черного железного коня, а другую вместе с зажатой в ней армейской флягой то и дело подносил ко рту. Готов побиться об заклад, во фляге «Хиросима» – фирменная перцовка мотобанды.
Мерзкая рожа завсегдатая злачных заведений Гордея Юрьева не стала симпатичнее с тех пор, как я виделся с ним в последний раз. Его обросшее жиром тело стало еще больше, еще мясистей. Из-за вечной и непримиримой битвы с трезвостью и собственной печенью – последнюю он, похоже, люто ненавидел – свернутый набок нос Гордея приобрел уже не красный и даже не вишневый, но глубоко фиолетовый цвет.
Я с удовольствием встретил бы байкеров не хлебом-солью, но парой пуль между глаз из «глока», любезно подаренного мне Чингизом. Стрелять первым – самое то, если поблизости Рыбачка Соня, как прозвали главаря «Ангелов». Да, прозвище у Юрьева несерьезное и даже подозрительное. Но я повидал немало народу, распятого у перекрестков за то, что они сочли его забавным.
– Ангелы! Ангелы летят! Разбегайтесь, суки! – заверещала молодежь в хвосте мотоколонны.
Не раздумывая, просто подчинившись инстинкту самосохранения, я дернул Милену к себе, обнял ее и впился губами в полкило алой помады. Когда только намазюкаться успела, ее ж «африканцы» буквально из постели вынули?..
Глаза моей бывшей округлились, она дернулась раз, другой, но не тут-то было – держал я крепко, не давая возможности приласкать меня коленом в пах, что она сразу же, конечно, попыталась сделать. А пару секунд спустя она расслабилась и, зажмурившись, ответила на жалкое подобие моего поцелуя. Вот тут настал черед Максимки Краевого вырываться из объятий фурии – она обхватила меня, точно смирительная рубашка буйно помешанного!..
– Максим, что это было? – Наконец Милена разрешила мне вдохнуть немного воздуха.
Глаза ее при этом томно блестели.
Не «Край», не «лузер», не «сволочь бесхребетная», а Максим. От этой нежности меня передернуло.
– Маскировка, – честно ответил я, понимая, чем мне это грозит. – Мимо проехал враг, я не хотел, чтобы нас узнали.
И тут же на моей щеке отпечаталась ее пятерня.
– Вот это правильно, вот это по-нашему. – Глядя вслед мотоциклистам, я потер лицо. – А то я подумал, что ты до сих пор пылаешь ко мне страстью.
От следующей пощечины я увернулся.
– Ты знала, что в город перебралась банда Рыбачки? – Моя супруга обычно в курсе последних вавилонских сплетен, не хуже любой местной бабульки, целыми днями просиживающей на лавочке у подъезда.
– Что, Край, наследил по жизни, да? – Милена презрительно скривилась. – Друзей нет, лузер ты несчастный, одни враги?
Значит, знала, но мне не сказала. Иного от бывшей супруги и не стоило ожидать. Как была стервой, так и… Глобальная ошибка моей молодости. И что я в ней нашел?..
Только Гордея со товарищи мне сейчас не хватало. У нас с ним старые счеты. Он – точно призрак, явившийся из моей прежней жизни, чтобы потребовать давно забытый должок. Из той самой жизни, о которой я все пытаюсь забыть, и которая никак меня не отпускает. Сначала Чингиз, теперь Рыбачка… Такое впечатление, что судьба настойчиво обкладывает меня со всех сторон врагами.
Или дело вовсе не в судьбе?
Как бы то ни было, интуиция подсказывала мне, что Рыбачке и мне будет тесно в одном городе, кому-то придется уйти. Точнее – уехать на своем двухколесном дырчике.
– Любимая, а что у тебя за телефон? Красивый, наверное? Покажи-ка.
Внезапная смена темы насторожила Милену, а мои искренняя улыбка и слащавый тон подействовали на нее, точно удар кнутом по заднице.
– Зачем это?
– Да так, любимая, думал тебе новую модель купить, а не знаю, что у тебя за труба.
Она неуверенно протянула мне телефон, который я тут же, хорошенько размахнувшись, разбил об асфальт: корпус вдребезги, микросхемы ремонту не подлежат.
– Совсем с ума сошел, – печально констатировала Милена, когда со своим мобильником я поступил аналогично.
– Только тебя увидел впервые – и сразу рехнулся, – я подтвердил ее наихудшие подозрения. – Но лечусь помаленьку. И тебе рекомендую к доктору сходить. Но потом. А сейчас тебе надо спрятаться. Лучше бы в каком-нибудь дешевом мотеле со шлюхами, там ты запросто сойдешь за свою.
Милена одарила меня леденящим взглядом.
– Любимая, очень прошу: купи новый смартфон и телефонную карточку, но никому из знакомых не звони, и вообще ни с кем на связь не выходи. Забейся в номер и носа оттуда не высовывай. Жратву заказывай по Инету. Свои новые координаты скинешь мне вот на это мыло. – Я по буквам и цифрам продиктовал ей только что выдуманный адрес, надеясь, что такое беспорядочное сочетание символов еще никем не занято. – Запомнила?
Моя бывшая посмотрела на меня очень-очень серьезно и кивнула:
– Да пошел ты!
Прозвучало неуверенно, без привычной искренности.
– Любимая, ты понимаешь, что меня ищут не только «азиаты» с «африканцами», но и Рыбачка?! Гордей сюда приехал не на пикник! И не пивком они хотят угостить Максимку Краевого при встрече. «Ангелы» сами пополам порвутся и всех вокруг порвут, чтобы меня найти. Телефоны, люди, имейлы – все будет известно очень скоро. Если не уже. Эти парни – не Интерпол, который ищет меня уже столько лет. И если ты попадешь к ним в лапы, то… Мысль ясна?
Судя по тому, как изменился цвет лица под многими слоями тонального крема и пудры, ее извилины сумели-таки оценить степень опасности. Хотя я, конечно, погорячился, почти что назвав содержимое черепа Милены мозгом.
Почувствовав, что за мной следят, я резко обернулся.
Толпа. Тысячи лиц, вдвое больше глаз. К остановке в считанных шагах от нас подкатил троллейбус, маршрут которого проходит мимо аэропорта. Чуть левее торговец шаурмой, на бедре которого болтался в кобуре здоровенный револьвер, громко расхваливал свой благоухающий специями товар. Где-то вдалеке стреляли. Какой-то лысый очкарик с отрешенным видом пялился на Милену. Все как всегда, ничего особенного.
Я крепко зажмурился и вновь открыл глаза. Может, глюки уже от усталости? Побегал, пострелял, вот напряжение и сказывается?..
– Любимая, я сам тебя найду.
Неожиданно сорвавшись с места, я успел впрыгнуть в троллейбус за миг до того, как двери закрылись.
* * *
Ладонь, сжимающая в кармане «ингрэм», взмокла.
Заур зашел грешнику Краевому со спины. Он в любой момент мог его узаконить.
Но из-за женщины, этой дьяволицы, которая смущала своей адской красотой, палач замешкался, и Край улизнул за секунду до того, как ствол автомата уткнулся бы ему в бок и продырявил почки с печенью. Стрелять с риском попасть в автомобили, проезжающие мимо, Заур не считал возможным. Пусть каждый житель в Вавилоне из-за одной прописки уже является преступником, но все-таки…
– Чего уставился, урод?! – рявкнула на него белокурая дьяволица и, виляя бедрами, двинула прочь.
Заур осенил крестным знамением ее спину, осиную талию и упругие ягодицы. Затем, крепко зажмурившись, он пообещал себе помолиться за ее грехи, как только появится свободная минутка, и рванул обратно к скутеру, спрятанному в рощице пихт у стоянки.
Во что бы то ни стало, – пусть даже из-за меня случится ДТП! – нельзя упускать из виду троллейбус, на котором уехал Край, думал Заур, выжимая максимум из четырехтактного движка.
Многие коллеги-палачи терпеть не могут, когда их называют палачами. В официальных документах их профессия обозначена как «народные мстители». Новостные сайты правительства пестрят заголовками вроде этого: «Вчера народный мститель Иванов казнил троих расхитителей государственной собственности». На частных сайтах все иначе: не мстители, но наймиты Рады, кровососы, вурдалаки, маньяки… Плевать! Заура никогда не волновало то, что о нем думают. Он – палач, и этим все сказано.
– Давай же, давай!.. – уговаривал он скутер ехать быстрее.
Впереди по улице топали верблюды. Их сопровождали мужчины в халатах и тюрбанах. Справа на проезжую часть, чуть ли не бросаясь под колеса, выбегали босые китайцы, обвешанные от темечка до пят дешевыми электронными часами, никогда не показывающими правильное время, пластмассовыми будильниками, которые не будят, и прочей бесполезной ерундой, достойной отправиться на свалку сразу с конвейера.
Вся страна давно уже – один большой рынок, где все только тем и заняты, что продают друг дружке всякую хрень или же воруют эту хрень, или же ловят тех, кто ворует.
Троллейбус остановился, дверь открылась. Заур сунул руку в карман, где лежал компактный пистолет-пулемет. Край сейчас выйдет и…
Край не вышел, троллейбус покатил дальше.
Скутер рванул следом. Внезапно перед ним выросла обнаженная по пояс мускулистая фигура, лепечущая что-то на родном наречии. Совсем свежий иммигрант, не выучил еще язык… Заур едва успел вывернуть, а то так бы и сбил идиота, только выбравшегося из пампасов.
Высокая смертность среди мужчин репродуктивного возраста – вот почему страну открыли для всех желающих. Обитатели третьего мира, где жить стало невозможно из-за бесконечных войн, активно хлынули в Украину, превратив ее в мультикультурный бедлам. Мало кто из приезжих вникал в особенности местного законодательства, и потому для большинства новых украинцев стало неожиданностью то, что за гражданство им вменялось отслужить в войсках быстрого реагирования. Но даже это не остановило поток приезжих, мечтающих о мире хотя бы для своих детей, жен и матерей.
Скутер промчался мимо указателя «АЕРОПОРТ». Знакомое место. Край что, собрался улететь из города? Похоже, Заур угадал. На следующей остановке, рядом с которой большая заправка, грешник, одетый в армейскую куртку и пятнистые штаны, мягко спрыгнул с подножки на асфальт. Двигался он пружинисто, легко, точно хищник, в любой момент готовый атаковать и защищаться.
Не сбавляя скорости, Заур потянулся за АК, спрятанным под плащом.
Расстояние между ним и Краем стремительно сокращалось.
Впереди послышался рев десятков мощных клаксонов. По дороге, извещая о своем приближении, прямо на палача двигалась колонна грузовиков. В этом городе что, все только так и ездят – сбившись в стаю?..
«Всем транспортным средствам прижаться к обочине! Прижаться, мать вашу!» – заглушая рев двигателей, ругался мегафон на крыше первой машины.
* * *
Я запрыгнул в прокуренный полупустой троллейбус импульсивно, доверившись интуиции.
И она, родимая, не подвела. Уже плюхнувшись на обитое дерматином свободное место, я понял, что рефлексы сработали быстрее мозгов.
Есть задача: найти Патрика. А для этого надо встретиться с Ронином. Хватит распыляться на общение с «шестерками» вроде Чингиза. А Ронин и носу не кажет за пределы Барабана, с той территории анклава, что закрыта для чужаков. Да и не всякого «азиата» пустят в производственные цеха и к усадьбе начальства. Система охраны там не детская: не только «колючка» под током, но и танки, гранатометы, снайперы на крышах, а небо над бывшим рынком круглосуточно патрулируют вертолеты. «Азиаты» – самый могущественный клан не только Вавилона, но и всей страны.
Чтобы проникнуть на Барабан, надо быть своим. Или хотя бы сойти за своего.
Вот поэтому я, еще сам того не осознавая, решил закосить под «азиата», имеющего доступ в запретную зону. Как это сделать? А очень непросто. Намекну: товары, произведенные на Барабане (в том числе и наркоту), надо сбывать. Местный рынок перенасыщен. И потому товары вывозят на грузовиках и, с ветерком прокатив ящики по городу, забивают ими транспортные самолеты по самую кабину. После чего авиация доставит их потребителям в других городах. В этой цепочке есть одно интересное мне звено – грузовики. Машины, которые постоянно курсируют между Барабаном и взлетно-посадочной полосой. Если маршрут по городу и схема отгрузки с Барабана может меняться, то одна точка всегда остается там, где была вчера и будет завтра – аэропорт.
А троллейбус, в который я запрыгнул, как раз должен проследовать мимо аэропорта.
Раздумывая над всем этим, я едва не пропустил нужную остановку.
– Эй, командир, попридержи-ка лошадку! – крикнул я водителю, наряженному в бронежилет, когда двери уже почти закрылись.
Я протиснулся наружу в последний момент и услышал, а потом увидел колонну грузовиков, мчавшую обратно на Барабан. Убираясь с пути каравана, рикши и авто прижимались к обочине. Троллейбус, на котором я сюда добрался, тоже недалеко уехал от остановки.
Вряд ли на обратном пути пустые машины сопровождает охрана. Да и водители наверняка на расслабоне… Я потянулся за пистолетом – и отдернул руку. Не стоит глупить, требуя остановиться. Во-первых, меня просто измолотят в фарш ответным огнем – уверен, в машинах полно оружия, и какими бы беспечными ни были водилы, они умеют не только баранку крутить, но и стрелять. Во-вторых, нельзя привлекать к себе внимание. Моя задача – незаметно пробраться в святая святых клана «Азия». А раз так, то…
Что мне делать, а?
Придумать новый план? Проникнуть в торговый сектор Барабана обычным покупателем? В сопровождение мне дадут гида-соглядатая, и не факт, что я смогу без шума от него избавиться и свинтить, куда нужно… Толкнув меня в грудь воздушной волной, мимо пронеслось здоровенное нечто с задранными вертикально выхлопными трубами и тентованным прицепом на трех мостах. Грузовик-гибрид. Силовая установка – дизель плюс электромотор, которые работают, если надо, заодно и порознь.
Отслужившие в Азии парни понимают толк в экологии, не понаслышке знают о смоге и отравленных промышленностью воде и земле. Экономический прорыв дорого обошелся мировым производителям всего и вся. Так что на родине ветераны-«азиаты» стараются по максимуму сократить выброс углекислого и угарного газа, оксидов азота и прочей дряни. Экономия топлива тоже момент немаловажный. Потому грузовики и идут колонной, чтобы снизить затраты, – в том числе на топливо. Сопротивление воздуха для второго грузовика в строю на треть меньше, а для следующего условия еще комфортнее. Если что, круиз-контроль вмиг среагирует на любые маневры впереди идущей машины, автоматически заставив сбросить скорость или наоборот – поддать газку.
У «азиатов» вообще все четко. Все спланировано и продумано.
Мимо проносились грузовики, украшенные аэрографией, а я гадал, как попасть в кабину одного из них. Вот, к примеру, этого, с драконом, ощерившим клыки под зеркалом заднего вида на двери. Или следующего, с самураем и ниндзя, скрестившим мечи под лобовым стеклом.
Караван хоть и быстро, но все же величаво следовал мимо. И ни один «азиат» пока что не притормозил, открыв дверцу кабины и тем сам пригласив меня в вояж на своей крутой тачке.
Честное слово, я уже собирался под колеса броситься – несчастный случай сымитировать, а потом уж действовать по обстоятельствам. Вряд ли это закончилось бы для меня чем-то хорошим, но я пятой точкой чувствовал, что времени у меня в обрез, второй попытки судьба не даст.
Набрав в легкие побольше воздуха, – кто знает, быть может, это мой последних вздох? – я шагнул на проезжую часть.
Моя нога еще не успела коснуться дорожного покрытия, когда грузовик, сплошь размалеванный улыбчивыми гейшами, покинул строй, совершив на скорости умопомрачительный крен. Как он вместе с прицепом не перевернулся – загадка. За рулем то ли профи экстра-класса, то ли камикадзе.
Оглушенный ревом клаксона, я отпрыгнул обратно под навес остановки – меня едва не снесло бампером шального грузовика.
Водила устремил свою многотонную игрушку к заправке. И то ли тормоз отказал, то ли не умел камикадзе на него жать, но на повороте тачка вместе с довеском только чудом не завалилась на бок.
Караван не стал ее дожидаться, проследовал себе дальше. Тотчас от обочины отлепились десятки, если не сотни машин. Троллейбус продолжил свой путь.
Едва не попав под минивэн, потом под выехавший с заправки кабриолет с гогочущей молодежью, я кинулся в погоню за грузовиком. Запоздало среагировав на мой маневр, смешливый парень, катающий девчонок на тачке без крыши, выскочив на главную, умудрился заглохнуть так, что перегородил своим «тазом» дорогу. Вмиг образовалась пробка, на все голоса распелись клаксоны.
Действовать надо не только быстро, но и осторожно. Водитель грузовика, судя по выкрутасам, еще тот сорвиголова.
Заправка все ближе – причудливо изогнутый массив бетона, черное стекло и алюминий – хозяин не чужд архитектурных изысков. Я пробежал мимо стенда с ценами на топливо, водруженного посреди газона, засаженного декоративным портулаком.
Грузовик подрулил к одной из пяти раздаточных колонок. Остальные четыре были заняты.
Кабина грузовика наверняка бронирована, прикинул я. На тент сзади и по бортам установлены обзорные видеокамеры, чтобы водила видел всё на триста шестьдесят градусов – вокруг грузовика, над ним и под днищем. Ну и как пробраться внутрь? Вот уж задача не из легких… А ведь надо еще провернуть все незаметно для окружающих, а тут машин куча, заправщики – молодые пацаны – курсируют туда-сюда…
Может, просто побеседовать с экипажем машины боевой? Изложить суть проблемы: все мы люди и должны помогать друг другу. Мою ситуацию поймут, проникнутся… Ага, щаз!
Просигналив, меня обогнала маршрутка без пассажиров, громыхающая отборнейшим шансоном. Она втиснулась под бетонную крышу заправки так, что отсекла меня и грузовик от потенциальных зрителей – мужчин в оранжевых жилетах дорожных рабочих, попивавших отнюдь не минералку у небольшого магазинчика. Неодобрительно покосившись, маршрутчик цокнул языком. Демонстративно поставив свою колымагу на сигнализацию, он потопал договариваться насчет залить в бак горючки, а в рот – пивка.
Пока что все складывалось донельзя удачно, но я не спешил радоваться – интуиция подсказывала, что то ли еще будет. Плохая примета, когда сама судьба тебе помогает. Значит, скоро жди подножки или тычка в спину. Да и как попасть кабину, я не знал, а еще подташнивало после выпитого в гостях у Чингиза. Эх, сейчас бы добавить, чтобы прочистило мозги!.. Без ста грамм не разберешься, как говорится. Выпить… Точно! Идея пришла мне в голову сама собой.
Заметно покачиваясь, я подошел к грузовику, расстегнул молнию на ширинке и, мурлыча песенку, пустил струю прямо на колесо.
С легким хлопком разгерметизировалась дверца, чуть приоткрылась. Осторожный водила не спешил высовываться, но злобно прошипел что-то не по-русски – наверняка потребовал, чтобы я убрался прочь от его тачки, или мне конкретно не поздоровится. Неужто этот «азиат» настоящий азиат? В общем, такое не редкость, но…
– Да пошел ты, обезьяна узкоглазая! – Напор струи усилился. Это было нетрудно – за всеми треволнениями, стрельбой и беготней я как-то позабыл, что давно пора слить «дренаж».
Наконец водила не выдержал и, распахнув дверцу, выпрыгнул из кабины. Он явно рассчитывал обрушиться сверху на наглого пьянчужку, но пьянчужка – то есть я – оказался неожиданно шустрым.
И все же чертов китаец задал мне трепку. Был ли он мастером ушу или просто много фильмов с Джеки Чаном посмотрел, но его удар кулаком в солнечное сплетение едва не вышиб из меня дух. На ногах я устоял только потому, что, падая, ухватился за топливораздаточную колонку. Удачно ухватился – за пистолет колонки. «Глок»-то доставать смысла не было, китаец мне нужен живым и хоть чуточку здоровым, так что пришлось воспользоваться подручными средствами.
Короче говоря, после небольшой возни со взаимным мордобитием я засунул бензиновый пистолет китайцу в рот и вежливо поинтересовался, есть ли у него, обезьяны узкоглазой, доступ на закрытые площадки Барабана?
Насчет обезьяны – я вовсе не нацик, мне пофиг раса и прочее в том же духе. Люди делятся на тех, кто мне безразличен, и тех, от кого мне что-то надо. Китаец относился ко второй категории. Чтобы разговорить, надо вывести его из себя, для чего лучше нет глупых оскорблений.
В ответ китаец – холоднокровная сволочь, не повелся! – чуть ли не слезно залепетал, что не понимает, русского не знает.
Пара ударов в корпус – именно так я преподаю язык Пушкина и Толстого, если очень просят. А китаец ну просто умолял! Я выбил ему зуб и едва не сломал челюсть, провернув во рту топливный пистолет, а потом пригрозил напоить его, мартышку голожопую, первосортным дизтопливом. Только после этого он запел на великом могучем так, что куда там Александру Сергеевичу со Львом Николаевичем. Доступ на Барабан у него таки был.
Все элементарно, и потому система защиты Барабана самая эффективная: специальные чипы вшиты в униформу бойцов клана, которым разрешено сновать туда-обратно через ворота и заслоны, ничего и никому не предъявляя, не тратя на это время. Хайтек, ёлы! Система фиксирует время прибытия и убытия, где боец был и что делал.
Иначе никак не проникнуть в святая святых, любого чужака тотчас вычислят, будь он хоть трижды корейцем или вьетнамцем.
Глядя на мое скисшее лицо, водила довольно осклабился.
Послышался писк сигнализации – значит, маршрутчик вот-вот вернется.
Хорошенько вломив китайцу в череп, я вырубил его и зашвырнул в кабину. Сам шмыгнул следом и уж было заперся внутри, как услышал:
– Эй, браток, деньги в конторе вашей хорошие платят? Спецы нужны?
Меня и маршрутчика, улыбавшегося железными фиксами, разделяло тонированное стекло грузовика. Маршрутчик не видел лицо собеседника.
– Твая мая не панимай, – ляпнул я первое, что подвернулось на язык.
– Развелось вас, гадов! – Любитель шансона сделал музыку погромче, внутри его колымаги что-то натужно заскрипело, и, стравив черное облако выхлопа, маршрутка сорвалась с места.
Я же принялся разоблачать китайского камикадзе.
С куда большим удовольствием я проделал бы те же манипуляции с блондинкой или брюнеткой, оставленными в клубе «Янтарь». А то и с обеими сразу. Но альтернативы у меня нынче не было: китайцу быть раздетым. То есть полностью, до «в чем мать родила». Мало того – пора обнажиться самому.
Не подумайте, Макс Край не сошел с ума и не сменил ориентацию. Обнаженные прелести уроженца Поднебесной меня вовсе не привлекли. Просто…
Черт! Я никогда не был особо уж брезгливым, но надевать чужое нижнее белье и носки – это слишком.
Увы, на борьбе с брезгливостью проблемы не закончились. Китаец был… хм, несколько мельче меня размерами. Я бы даже сказал – значительно мельче. Я едва натянул на себя его футболку, молясь, чтобы она не треснула на мне – мало ли, вдруг это повредит чип? Да и рукава форменной куртки заканчивались примерно на середине предплечья. В кроссовки я влез лишь расшнуровав их – шнурки сунул в карман штанов – и поджав пальцы. Надо ли говорить, что брюки мне тоже были несколько коротковаты? Плодят же карликов…
Надев кепку на темечко, я сел за руль. Сейчас силовая установка как взревет! Только проверну ключ…
Но силовая установка не взревела.
* * *
Заур провел ладонью по лысому черепу.
Из-за грузовиков пришлось прижаться к обочине.
Эти мастодонты промчались мимо, точно за ними гнался саблезубый тигр. Один откололся от стада, свернул к заправке, похожей на развалины панельной высотки, в которую угодила бомба. И тотчас Край зарысил следом, рискуя угодить под колеса выезжающего с заправки транспорта. Совпадение? Вряд ли закоренелый грешник пер бы на рожон от делать нечего.
Палач вновь завел скутер.
…И очутился в аду.
Крещатик горел. Впереди, прочертив дымную полосу, в грязно-желтый «богданчик» врезался выстрел от РПГ. Вспыхнуло, брызнуло в стороны огнем, осколками стекла, разодранными в клочья металлом и телами пассажиров. Взрыву эхом вторил грохот автоматных очередей. Подбросило в воздух загоревшееся авто слева – только что это была синяя «Таврия», а сейчас уже кувыркающееся метрах в пяти над асфальтом бесформенное огненное нечто. И вновь взрыв, и опять… И кто-то кричит рядом от страха, и с запозданием приходит понимание, что это он, Заур, орет что есть мочи. Он умоляет, чтобы его выпустили, вытащили, ведь его зажало между задним сидением и передним, ногу придавило, больно, и руку, и машина горит, жарко, нестерпимо жарко, вспыхивают волосы на голове…
Заур провел ладонью по давно уже лысому черепу. Обычно это помогает успокоиться, прийти в себя.
Но не сейчас.
Он все еще там, посреди пылающего Крещатика, до окончания Всеобщей Войны Банд полтора года. И какие-то ублюдки взорвали с полсотни машин, чтобы перекрыть дорогу враждебной группировке…
Заур верещит от боли, он – тот он, он тогда – не умеет контролировать боль, еще не научился ее заговаривать, заставляя убраться из тела и души. И потому ему жутко больно, он горит, одежда на нем горит. Нога и рука застряли, сломаны, острые края костей торчат из плоти… В аптечке есть скальпель, Заур это точно знает, и он тянется к аптечке, чтобы…
– Боже, не дай мне сойти с ума! – шепчет Заур нынешний.
Рука его рыщет в кармане плаща. Знак. Ему нужен Знак. Щит с надписью «Закон суворий, але це закон» и выпуклым изображением деревянной колоды и человека в колпаке с прорезями для глаз поможет ему прийти в себя.
Но вместо Знака пальцы выуживают из кармана часы. «Bregguett» – вот что набито на циферблате. Их Заур конфисковал у странного мальца в подвале, еще в Киеве. Надо сдать в хранилище вещдоков по возвращении…
Палач окончательно вынырнул из прошлого. Под ним трофейный скутер цвета лайма, в руках – дорогие часы. Он уже почти что надел их на себя, они будто просили его это сделать. С часами определенно что-то не так, какая-то чертовщина. Не мог палач на себя нацепить чужую вещь, это же искус, это воровство по сути!.. Размахнувшись, Заур собрался забросить эти «Bregguett» подальше, и взгляд его мазнул по опустевшей заправке. Грузовика нет, Края нет…
Он сам не заметил, как сунул часы обратно в карман.
Скутер молнией сорвался с места.
Надо догнать грузовик, наверняка Край в нем.
* * *
Я провернул ключ в замке зажигания – и никакого рева. Все заработало в меру тихо и очень пристойно, благодаря электромотору грузовика.
И все же не отличиться я не мог.
Из «развалин» заправки выскочил служивый в униформе и, размахивая руками, что-то проорал вслед захваченному мной грузовику-гибриду, который так резво сорвался с места, что оставил на асфальте две черные полосы. Нужно догнать колонну и пристроиться к ней, чтобы не привлекать внимания при въезде на территорию Барабана.
Китаец на сиденье рядом захотел очнуться – я вновь отправил его в мир грез ударом в чернявую голову.
Меж тем ситуация на дороге оставляла желать лучшего.
Угодить под колеса азиатского каравана желающих не нашлось. Но только проследовала колонна – многочисленные тачки, рикши, мотоциклы и прочие отлипли от обочины и вырулили на проезжую часть, создав плотный поток, вот-вот грозящий превратиться в пробку. Застрять в этом болоте из колес, кузовов и дерматиновой обивки кресел мне не улыбалось, и потому я вел грузовик, опасно маневрируя, пытаясь выжать из неповоротливой махины все что можно и нельзя. Скрежет тормозов, разъяренный клекот клаксонов – я прорвался перед бамперами у десятка тачек, рванувших на свой свет на перекрестке.
Нарушая правила, за грузовиком метнулся скутер цвета спелого лайма. За рулем скутера сидел тот самый странный тип, что пялился на Милену перед тем, как я сел в троллейбус. Лысая голова, очки, плащ. Колоритно выглядит товарищ, один раз увидишь – не забудешь.
Значит, не показалось. За мной таки следят.
Но кто этот тип и зачем я ему? Был бы «африканцем» или «азиатом», грузовик уже тормознули бы, а меня нашпиговали пулями, как шпикачки – сыром… Плохая примета, когда за вами «хвост», которого быть не должно. А вот примета вообще хуже некуда: жди неприятностей, если «хвост» вдруг достает из-под плаща автомат и начинает стрелять по колесам грузовика, который мчит по проспекту с солидной скоростью.
– Ах ты ж!.. – Ткнув кнопку на дверце, я приспустил тонированное бронестекло. На миг мой взгляд встретился с глазами лысого. В его взгляде было столько ярости, что мне стало не по себе. Этот человек ненавидел меня люто, непримиримо.
Еще одна очередь из «калаша» – лысый уверенно держал его одной рукой – прошла над крышей кабины. Высунув наружу руку с пистолетом, я пару раз бахнул в ответ. Расстояние-то всего ничего, но попасть в верткий скутер на ходу не так-то просто, если при этом управляешь грузовиком.
Зато автоматные очереди – лысый изменил тактику, не метил больше в меня – раз за разом врезались в колеса гибрида. При каждом таком попадании грузовик бросало в сторону, только и успевай выравнивать, пока не вылетел на тротуар или не врезался в кого. Гибрид все еще был на ходу только потому, что колеса у него заполнены специальным составом, который используется вояками в бронетранспортерах – дыры в камере тут же затягиваются вязкой химией, а потеря воздуха компенсируется насосами. Правда, такой саморемонт не может продолжаться вечно. Либо у типа на скутере закончатся патроны, либо колеса придут в полную негодность.
Грузовик опять повело, я едва не сшиб прицепом рикшу.
Впереди уже виднелся хвост каравана. И впору обрадоваться, – догнал ведь! – но если кто из водил-«азиатов» заметит перестрелку, то либо поспешит на помощь, либо передаст своим, что сзади проблемы.
И тогда моим планам настанет конец.
* * *
Не иначе сам дьявол помогал грешнику Краю.
Выпущенные из «калашникова» очереди дырявили колеса так, что протектор отлетал кусками, но грузовик продолжал мчаться вперед!
Впрочем, Заура тоже хранили потусторонние силы – правда, иного происхождения: пули из пистолета Края свистели в миллиметрах от лысины палача.
В автомате закончились патроны. На ходу уронив его на дорогу, Заур выхватил из кармана «ингрэм» и продолжил вести огонь.
Караван все ближе, притормаживает, потому что впереди крутой поворот, в который грузовикам с прицепами не вписаться на полном ходу. Краевому – он больше не стреляет, занят управлением – тоже пришлось сбросить скорость. То, что нужно. Скутер поравнялся с кабиной грузовика, разрисованной дерущимися мечниками. Стоит только грешнику высунуться, и Заур всадит ему очередь в голову.
И Край высунулся-таки – вместе с пистолетом в руке.
Палач и грешник одновременно нажали на спуск.
Вот только пистолет рецидивиста заклинило.
А в «ингрэме» палача перекосило патрон. На ходу никак не поправить!
В сердцах Заур швырнул бесполезное оружие в Края, но не попал – «ингрэм» ударился в стекло и, отскочив от подножки, свалился под колеса грузовика. И все же этот жест отчаяния заставил грешника понервничать – он рефлекторно всем телом уклонился от летящего в него куска железа. Вместе с рулем уклонился – и грузовик едва не выехал на тротуар. Колеса подпрыгнули на бордюре, бампер сшиб с десяток жестяных ваз, выставленных вдоль дороги, – ромашки и розы вместе с гвоздиками и тюльпанами взмыли в воздух, прежде чем Край сумел вернуть тяжелую машину на проезжую часть. Хозяин цветов – усатый торговец-кавказец – остался позади размахивать руками и ругаться. Заур же максимально приблизил скутер к кабине в тот самый момент, когда Край выворачивал руль обратно, чтобы выровнять грузовик.
За миг до столкновения вскочив на насиженное пластиковое кресло, палач прыгнул на подножку машины. Неуправляемый скутер угодил под колеса, грузовик подбросило, когда под ним хрустнул обтекатель цвета лайма.
Бронестекло на дверце было опущено, и потому, ни секунды не колеблясь, палач сунул руку в кабину. Его пальцы ухватились за что-то, ногти царапнули плоть… чужое горло…
А потом сильнейший удар оторвал Заура от кабины, подбросил над асфальтом. Это Край ударом ноги распахнул – чуть с петель не сорвал! – дверцу.
На миг палач завис между небом и землей. Казалось, Господь вот-вот призовет его, и ангелы, подхватив слугу Его, ждут лишь приказа, чтобы утащить палача за облака.
А вот не надо! Рано! Прочь! У Заура иные планы.
Он взмахнул руками, дернул ногами, будто пытаясь обрести опору. На самом же деле палач отбрыкивался от крылатых посланцев.
Его оставили в покое, или же вновь заработало земное притяжение, после чего Заур рухнул спиной на асфальт. Так затылком приложился, что в глазах вспыхнул фейерверк и дыхание сперло. Перевернуло, еще и еще – он кувыркнулся раз пять, изгибаясь так, будто из тела вынули все твердое, а из оставшегося сделали отбивную.
Наконец палач замер, с удивлением осознавая, что все еще в сознании. Да что там… он – жив! Из носа лило, губы разбиты, зубы – он попробовал языком – шатаются. Зато боли не было. Не было, пока он не пытался встать…
Глаза заволокло черным.
Последнее, что видел Заур: грузовик Края проехал в проем ворот, и мощные стальные створки сомкнулись за прицепом.
