3.1

Он проснулся с первыми петухами: отрывистое противное эхо катилось от дома к дому — чем не экологически чистый будильник?

Почeсывая щетинистый подбородок, зевнул. Погладил кончиками мизинцев сомкнутые веки: аккуратно, нежно-нежно, придавил глазные яблоки. Отпустил и опять прижал — резко, до боли. Крепко зажмурился и усиленно проморгался — до бликов и цветных пятен.

Обычная утренняя зарядка.

Теперь ещe кисти размять да суставами пальцев похрустеть — и можно подыматься.

Умываться не стал и тем более не чистил зубы — давняя привычка: перед охотой ни-ни — чтоб не смыть удачу. Чтоб не облажаться без права на повторную ошибку: да-да, кому Христос, а кому и Фортуна заместо матери родной — да и не всe ли равно? — соблюсти бы чистоту ритуала, а остальное образуется.

Как-нибудь.

Соседский пeс, аккомпанируя себя звоном цепи, завыл вслед исчезающим за горной грядой близняшкам-лунам. Есть старинная земная примета: собака на рассвете громко пасть разевает — жди мертвяка. Значит, порядок — улыбку шире; не забыть бы, обязательно надо угостить джалеш-пророка каталкой варeнки: заработал зверюга, честно заслужил.

У, барбос! Симпатяга…

От окна-бойницы к лежаку два шага переступить: одеяло на полу — вне сектора обстрела. Виски посеребрило — давно уже, а он так и не научился спать в кровати. Не единожды пробовал (и с женщинами и самолично) — сердце захлeбывалось, бросало в пот, патокой спазмов глушило горло. Он просто физически не мог. Не мог и всe. Как не мог в полный рост проходить в дверной проeм или курить, не прикрывая ладонями, огонeк папироски.

Гены, инстинкты и опыт: не подставляйся.

Комбез и не снимал, а ботиночки зашнуровать необходимо; напялил кепи — пора, не опоздать бы.

У двери оставил денег (на тот случай, если не вернeтся) — мелкими купюрами трeхмесячную зарплату доярки придавил камешком, чтоб сквозняком не сдуло, и отдельно, рядом, — вдвое больше: может бабуся хоть паранджу себе новую купит?

Из европейского бархата. И чтоб обязательно на желтом фоне листики-цветочки кремово-розовыми да светло-зелеными узорами завивались. А подкладка — из адраса. И тесьма чтоб бирюзовая, вышитая крестом. И накидка чтоб тоже с вышивкой — из чeрного шeлка.

А впрочем, что хочет, то пусть и покупает…

Теперь по лестнице вниз (первый этаж: сарай и хлев).

Калитку за собой на засов. Заборчик низенький — не шибко ногу подымая, переступишь, но — на засов. Глупо, а что поделаешь? — в чужом-то монастыре, как известно, на образа не харкают… Столкнулся с дедом — тем самым — седая борода, черкеска и тюбетейка. Отшатнулся дед — боязно перед ликом смерти своей: дечигпондар перед собой выставил — прикрывается так, и бормочет невнятно — небось, ругается.

А овцы не блеют; странно… — чего это? Ага, понятно: морды сыромятными шнурками перевязаны — тихо дед хотел уйти, незаметно.

Обидно — не получилось.

…В госпитале, валяясь с простреленной шеей (аккурат снесло кадык), он решил окончательно: всe, хватит, пора на покой. Тридцать с мелочью земных лет «горячего» стажа — это не цацки-пецки. Специалисты его профиля столько не живут: всему своe время, каждому — добрую пулю. Если вспомнить поимeнно почивших — и однокашников и с кем свела судьба на ратных тропах — не хватит и всего храмового запаса свечей. Так что обойдeмся без панихид: стакан за упокой — и будя; парафин нынче не в моде.

Подлатанный медициной, как только появилась возможность нормально разговаривать, он зафрахтовал яхту до Цыси, планеты, с которой, собственно, и начался его «гусиный» полeт. Аттестация, военный билет и первый штамп в трудовой книжке. Диплом с отличием: казалось бы, море по пятки, крови — не жалко, а карьера почему-то не задалась. И ведь преддипломная практика была — как в сказке: выгрузился ночью, выпрыгнув над лесом со сверхмалой, дело сделал технично — без сучка и пороховых газов, а так до старости выше «Ворошиловского стрелка» (4, 9) и не поднялся. Всe хранил погончики «на вырост» — не пригодились. Звания и должности «коврами» бомбили кого угодно, а его лишь контузило отдельно пролетающими осколками.

Ну да ладно, чего уж теперь-то?..

Лeгкая трусца огородами — вдоль картофельных рядов и пучков укропа, потом вязким шагом — через лужицу-болотце (и смех и грех — десяток камышин да полчища малярийных комаров). В лиственной роще у края посeлка припал на брюхо и тихонечко прополз под колючкой: не зацепился за «коготки» и даже умудрился в движении подобрать с десяток махоньких яблочек (кислые — на то она и дичка).

…И холмы и горы отделены от посeлков тысячами километров колючей проволоки под напряжением. Чтобы преодолеть заграждение, нужно быть профи высокого класса. Или местным жителем — как-то же они умудряются проводить овец на пастбища?!..

…На солнце гербарий, вплетeнный в масксеть, быстро привял.

Мысли о вечном.

И о том, что на конце цевья ложи есть соединительная втулка. К втулке той крепятся сошки. Благодаря шарниру, имеем чистых четырнадцать градусов и три плоскости отклонения винтовки относительно опоры…

Спусковой крючок — на себя…