2.1
— Де дика хула хун, де нана!
— И тебе здравствуй, гаски. Не навоевался ещe?
— Я поживу у тебя, де нана?
— Декала хулда вейн хейшн, — она продолжала чистить кукурузные початки.
Он обернулся — мазнул взглядом по белоснежным хребтам гор, и глубоко вздохнул:
— Куза обстановк дик ю. Муха ап ду шу?
— Не жалуемся.
— Недельку у тебя перекантуюсь, ладно?
— Киранна?
— Ага, недельку.
…А она совсем не изменилась. Нет, не изменилась. По крайне мере ему так показалось. Наверное, из-за паранджи — всe того же драного куска ситца: грязно-белые узкие полоски на выцветшем, когда-то тeмно-синем, фоне. Края накидки и низ ложных рукавов отделаны тесьмой. А подкладка, небось, из хлопка: цветочки-узорчики. И лица как не было, так и нет — вместо носа, губ и глаз — чачван, сетка, сплетeнная из конских волос, украшенная бисером и по краю обшитая пообтрепавшимся чeрным бархатом. Вот так вот строго — как напялили на девочку двенадцатилетнюю, так и поныне… А рубанд она не признавала: рубанд — для неверных вертихвосток, позабывших стыд и заветы предков.
Но всe это не более чем форс от безнадeги: она же никогда, даже издали, не видала Корана и не прочла не единой суры — на планетах-резервациях, заселeнных нохчий, ислам запрещeн. И на Канси, и на Даогуан — запрещeн. И на Сяньфэн тоже так было, пока воинствующие католики-фундаменталисты не заразили Всеобщее
Изобилие спорами ПОМЗ-2М: за полгода всю поверхность, разве что кроме океанского дна, исхлестало проволочными растяжками — и в течение двух лет население полностью вымерло… мины слишком быстро размножались…
Вообще, интересные названия-няньхао для планет-резерваций. Символичные.
Кто-то из большого начальства Российской Конфедерации Миров решил таким образом «угодить» Профсоюзу? Так надо было ещe один штришок дорисовать: обязать мятежников заплетать длинные волосы в косы — чтоб создать полную иллюзию «уважения»…
Где-то далеко взорвалась граната — судя по эху, РГД-5. Бабка вздрогнула.
Он осторожно присел на вещмешок и, расстегнув чехол, погладил «девочку». Закурил, с близи наблюдая, как пожелтевшие кукурузины ломаются о болтающееся в шароварах колено — проворно; правду люди гундосят — дело мастера боится.
Чачван?.. — тогда как же он мог знать, что перед ним старуха, а не полногрудая молодица, если не видел лица еe, и тело еe оставалось скрытым от его бесчестного взгляда? А он и не знал наверняка, разве что пигментные пятна, облюбовавшие обнажeнные для работы кисти, выдавали истинный возраст женщины…
Нана, де нана — не всe ли равно?
— Как добрался, гаски?
— Спасибо, нормально, трясло слегка, а так — порядок. И небольшая просьба: не называй меня русским. Моe имя Миша, Михаил.
— Хорошо, гаски.